How can I then return in happy plight
That am debarred the benefit of rest?
When day's oppression is not eased by night,
But day by night and night by day oppressed;
And each (though enemies to either's reign)
Do in consent shake hands to torture me,
The one by toil, the other to complain
How far I toil, still farther off from thee.
I tell the day to please him thou art bright,
And dost him grace when clouds do blot the heaven;
So flatter I the swart-complexioned night,
When sparkling stars twire not thou gild'st the even:
But day doth daily draw my sorrows longer,
And night doth nightly make griefs' strength seem stronger.
Как же мне тогда вернуться в благополучное состояние,
если мне отказано в благе отдыха -
когда тяготы дня не облегчаются ночью,
но, _наоборот_, ночь усиливает дневной гнет, а день — ночной,
и оба, хотя каждый является врагом власти другого,
пожимают руки, соглашаясь мучить меня,
один - тяготами пути, а другая - _заставляя_ сокрушаться,
что чем больше этих тягот, тем больше я отдаляюсь от тебя?
Я говорю дню, чтобы угодить ему, что ты _так_ светел,
_что_ оказываешь ему любезность, _заменяя его_, когда тучи
затмевают небо;
так и смуглоликой ночи я льщу,
_говоря, что_, когда блестящие звезды не мерцают, ты озаряешь
вечер.
Но день каждый день продлевает мои печали,
а ночь каждую ночь все усиливает мою тоску.
Так где, скажи, покой могу украсть я?
Не ждет благополучие меня,
Коль дня проблемы мне и ночь не скрасят,
А ночь торопит напряженность дня.
Так день и ночь в одном сошлись решенье:
Меня помучить - я тут не при чем...
Один - трудом, другая - сокрушеньем
О том, что я с тобою разлучен.
Я их умаслить пробовал, ты знаешь,
Дню рассказал, как светел ты и юн,
Что там, где тучи, солнце заменяешь,
А ночь заверил, ты - поборник лун.
Но каждый день лишь длит мою печаль...
Да и ночам печальника не жаль.