Кар-шавель 2016 в Вильнюсе
Мама, я повара люблю … Когда-то было всё ясно и просто. Теперь сложнее, потому что Божена – девушка уже самодостаточная. Ей сорок, нужен ей ресторатор, с которым и поговорить было бы о чём…
Жизнь на глазах вместе с нами меняется... Раньше крутые ребята, с крутым Гарвардским образованием брали девушек за длинные ноги… То есть не за ноги они кого-то брали, а брали в жёны, если у избранницы и ноги были длинные, и прочее по женской части хорошо тоже устроено. Если и в шмотках красивая женщина понимает, знает, чего нужно надевать, когда с ним ложится, какие духи, какая помада и чего после делать… Раньше эти самые нимфоманки были особо востребованы, а сейчас их бросают как устаревшие образцы. Что с неё возьмёшь, кроме длинных ног и секса? Оно каждый день человеку надо?... Придёшь усталый. Ну, ляжешь. Ну, один раз…Больше и не к чему. «Дорогой, ты уже? – вопрос нимфоманка бесстыжая задаёт статусному человеку с Гарвардским образованием. – И чему вас в Сорбонне грёбаной учили?» – спиной недовольная поворачивается, и громко, что есть мочи, сопит в две дыры, спать мешая. А говорить с ней до утра не о чем, в киноискусстве нимфоманка не разбирается.
Нам, в нашем возрасте, нужны девушки самодостаточные теперь. И самодостаточные девушки в возрасте об этом уже догадываются. Все мы догадываемся. Умнеем, красота уходит на второй план. Или – когда она, красота, от нас уходит, тогда на первый план ум какой-никакой протискивается… Наука сложная. Что первично, а что следствие, поди разберись…
А Божена всё точно знает, статью большую по этому поводу написала: женщины теперь востребованы умные, самодостаточные, на пустышках статусные мужчины больше не женятся… Время тоже на месте не стоит и в её биографии. Уже – не Куршавель! Едет она в Вильнюс, где собирается цвет нашей Свободной России.
А я, ваш покорный слуга, пока ещё мужского пола, у экрана компьютера пытаюсь влезть в её шкуру (по системе Станиславского) и понять. Что она чувствует? Что там видит? Вхожу в образ, и что делать, ради "Станиславского" пол я меняю... пока мысленно... Пока виртуально.
...В предбаннике всероссийского форума нарываемся на мужчин, популярность экшеном поднимаем. Мужики все наши - для нас, то есть. Для меня виртуального или виртуальной, уже не помню, кто я, но в женском образе. Мужики и для реальной , конечно, Божены богом созданы. В первую очередь, конечно. Чьи, как-нибудь после разберёмся... Лезут уже. Все наши. Не французы. Не под платье руками лезут. А лезут хлеб отнимать, наш репортёрский... Журналюги! С первого канала карьеристы. Пустые импотенты! Серые бессребреники...
Телефон у одного я отнимаю. На спину козлу серому сажусь и под рубаху пятерню с крашенными ногтями в брюки ему засовываю, там ему всё щекочу и главное тоже.
Кричит! «Девушка Божена, девушка Божена, чего там делаешь?» Гари Кимович, на счастье, поблизости шёл – услыхал, что где-то есть девушка – и вроде как возбудился. Оказалось, что показалось. Кулаки только сжал, животу брутальное очертание оформил, с мужиками для пущей брутальности солидно потолкался, но в меру потолкался, ходы ответные в уме просчитывая, дабы в цугцванге сдачи не получить. И гордо, словно орёл с пятирублёвой монеты, улетел прочь. Девушку бросил… Гад, предатель! Жаль, поблизости мужчина настоящий не пробегал – Чичваркина, жаль, поблизости не случилось! Тот счастья своего не упустил бы… А этот! Джентльмен хренов. Лавры шахматные, наверно, давно пропиты… Сам сюда пожрать приезжает! Шёл бы ты лесом! Гарри Кимович!
Беда с мужиками. Не для семейной жизни, а для светской хроники хотя бы на одну ночь... Тоже почти взять нечего...
Сиди, Божена и я, в зале тут, скучай, на цвет нации любуйся. Цвет о пяти лепестках. Гари Кимович, Андрюха Ларионов подержанный и помятый – на техосмотре ГАИ такого уже не пропустит... Кох наш российский, Альфред, не Эрих, не гауляйтер всея Украины, ведёт себя корректно, надежду не подаёт. Илюха Пономарёв лицом заросший, а на макушке с лысиной уже... И левый! Есть тут более менее мужик стоящий, крепкий, словно боровик в сентябре – Чичваркин. Такой и девушку сам «поужинает», её сам и оттанцует как полагается. В серёдку на сцене как заглавный лепесток посажен.
Любит не любит… Лепестки будто бы не живые. Как на гроб этот цветок брошенный...
Самый мрачный из них политолог Илларионов. Если бы не дёргался, не ёрзал в кресле, правильней нам с Боженой было бы думать, что его под аплодисменты торжественно хоронят. Альфред Кох веселее всех выглядит. Один он вроде бы не на похоронах, а как бы на поминках уже, когда после третьей стопки о весёлом кто-то первый заговаривает.
Не хоронили, и помирать никто тут не собирался – «покойник» с Илюхой Пономарёвым чуть не разодрался. Из-за пустяка. Насчёт индивидуализма в России и коллективизма! Недолго и немного поскандалили. Потом в креслах притихли, так и не узнавши, кто из них прав. Сами запутались: какой из них и за которое положение ратовал. Вряд ли с этими будет мне интересно ночью киноискусство обсуждать..
Гари Кимович… Местами ещё ничего… Говорит красиво и страстно даже. Девушка будет всю ночь его речами восхищаться. И сам свой доклад с большим интересом несколько раз прослушает. Слова не даст в постели вставить. Так и уснёшь под утро ни с чем. Не сказавши главного. Или вообще… Приспичит ему задачи «в четыре хода» решать в слепую. До утра!
Чичваркин – вариант хороший. И брутальный, и доктор наук - всё в одном флаконе - и при деньгах был вроде бы согласно светской хронике… С серьгой в ухе сидит. Воду пьёт. С бодуна, что ли? Подрёмывает. Один раз за ночь... То есть один раз в процессе сценического представления Свободной России, один раз в кресле страстно он возбудился. Когда Ильюха Пономарёв, который вообще гол как сокол, от исполнительных листов сам бегает, ляпнул что-то левое и разбудил. В России, сказал, образование будет бесплатное. Чичваркин чуть не задавил соратника. «Нищеброды! Моё брать?! Заработанное!» – сказал брутально, воды отхлебнул и успокоился...
Альфред Кох байкой о России меня с Боженой порадовал. «Народ российский, – сказал Альфред ласково, – это, как стая ворон на дереве сидит. Мужик к дереву подошёл, по стволу палкой стукнул, они, каркая все в небо взмыли, полетали, в небесах ещё покаркали, немного погодя, опять на те же ветки сели»…
Господи! Два потенциальных мужа на весь Куршавель! Т. е. на весь Вильнюс. У Божены кто-то есть. А у меня что в новом качестве? - ничего!… Один кандидат на сцене в кресле дремлет, вторая, Маша Гейсен, в зале – Альфреда внимательно про само-оккупацию сама слушает. Двое всего! Оба с серьгами… У Чичваркина баб... До Москвы не переставишь. От Вильнюса… У него требования. Орёл самодостаточный! Местами уже ощипанный... Деньги, небось, больше , чем бабы самодостаточные, его интересуют: сидит-подсчитывает в уме чего-то. Сколько, наверно, в гостинице за Свободную российскую ораву здесь заплачено, сколько за банкетный зал с него литовцы слупили, сколько голодные соратники здесь его денег провели и… За копейку, понятно, держится – бизнесмен! А здесь не Россия. На серых телефонах много не заработаешь, а то и сядешь.
На весь форум всего два приличных, на троечку, скажем так, потенциальных мужа. Телефонист – жадный и скупердяй, всё в одном том же флаконе, в невестах копается… Второй… Второй – Маша Гессен. Но женатый и безнадёжный семьянин. То есть женатая… Или женатый... К платью любимой женщины на всю жизнь этот муж в пиджаке не прилипнет.
Годы наши уже не те. На столб фонарный, как бывало, уже не полезешь. И не залезешь. Женщины мы теперь с Боженой само-достаточные. Тяжёленькие. На подъём…
Были раньше времена, теперь… Хоть пол обратно меняй… и к умным бабам, которые при деньгах, в постель прыгай. В этом качестве мне даже проще – всё мужское у меня ещё есть.
На своей ветке бы ещё посидеть. Со своим. С натуральными предметами, так сказать... Пока эти… дураки с палками у дерева ещё раздумывают… Пока люстрацию, гаагский трибунал , само-оккупацию, кастрацию с похмелья не учудили. Тут уж не до Путина. Занесло меня сюда на ветку. В этот, мать его, Кар-шавель...
Хорошо, что только мысленно, хорошо что я не Божена, а, глядя видео, с красивой женщиной как бы рядом в мечтах традиционно сопереживаю.
…