Участие в работе бригады содействия милиции (Бригадмил)
Об учёбе я не забывал. В перерывах между репетициями и волейболом, обложившись учебниками, сидел в институтском читальном зале.
К прошлогодним предметам прибавились новые: сопротивление материалов, маркшейдерское дело, кристаллография и минералогия, горные работы. Много времени отнимал немецкий язык. В школе, немецкий язык начали учить в пятом классе.
Учительницу звали Любовь Александровна. Молодая, красивая, весёлая. Она напоминала нашу первую учительницу, и мы её полюбили. С ней повторилась такая же история, как и с Лидией Ильиничной. Уже подводили итоги за шестой класс, когда ежедневно в школе стал, появляться стройный и красивый старший лейтенант. С 1-го сентября наш класс остался без учительницы немецкого языка.
Вспомнили про нас в десятом классе. Хватило мужества у педагогического коллектива поставить прочерк в аттестате.
В любой ВУЗ, при поступлении, иностранный язык стоял одним из первых предметов. Нас пронесло. Меня определили в подгруппу для начинающих.
Восемь семестров нужно было получать зачёт, а на первых двух курсах сдать экзамен. Взяток, в наше время, не давали и не брали. За семестр нужно было перевести с немецкого языка на русский сколько – то тысяч знаков.
В начале семестра, каждый получал страницу газеты «Московские новости» на немецком языке. При сдаче зачёта, преподаватель, карандашом отмечала текст в нескольких местах страницы. Я, сидя, почти перед столом преподавателя, должен был сделать перевод. Были везунчики, которые после упорных поисков по газетным киоскам, находили этот же номер газеты на русском языке.
Все мы были комсомольцами. Комсоргом нашей группы ребята избрали самого порядочного, принципиального и справедливого, Валеру Ракевича. На комсомольском собрании факультета секретарь горкома комсомола обратился с просьбой: помочь навести порядок в городе. Участились случаи хулиганства, стало не безопасно ходить по городу в ночное время, обнаглели карманники в трамваях, автобусах и общественных местах. Вскоре, мы проводили рейды под руководством опытных сыщиков городского отдела милиции. По воскресным дням дежурили на барахолке, располагавшейся в районе улиц Партизанской и 3-ей Советской и на Центральном рынке.
В будние дни не давали спокойно «работать» карманникам в трамваях и автобусах. Задержанных карманников приводили в отделение милиции.
Фотографировали, составляли протокол. Раскаявшихся отпускали. При повторном задержании направляли в суд.
С Эдиком Семёновым стали настоящими друзьями. Подружился и с ребятами из его группы. Эдик ещё не научился управлять своим бюджетом и дня за три до стипендии оставался без денег. Получив стипендию, он менял крупные купюры на тройки. Укладывал трёхрублёвые бумажки под простынь, и первую неделю спал, как он выражался, на деньгах.
Новый 1956 год встречали в Глазковском предместье. В большом частном доме. В компании студенток первого курса медицинского института. Шли пешком, с правого берега на левый, по замёрзшей Ангаре, по протоптанной тропе, утопая по горло в снегу. Добрались. Было весело. Много пели и танцевали. Стали встречаться, умудряясь сдавать зачёты и экзамены. Весь февраль я прожил у Сашки Дереса по улице Лебедева Кумача, помогая ему готовиться к экзаменам. Он жил с родителями- пенсионерами. Отец, бывший главный инженер « Лензолото». Сашка прополз и прошагал с боями от Сталинграда до Берлина. Учёба давалась ему с большим трудом. И мы, вчерашние школьники, охотно занимались с ним и высшей математикой, и физикой, и химией, и начертательной геометрией. К третьему курсу нас было пятеро друзей, объединившихся во круг Сашки Дереса.
В будущем страна получит хороших специалистов. Геннадий Аполлонович Базанов- профессор, кандидат технических наук, заведующий кафедрой Иркутского политехнического института. Михайлов Ирес- директор крупнейшего в Союзе комбината «Индигирзолото». Изюрьев Анатолий Васильевич- Лауреат Ленинской Премии. Дерес Александр Семёнович- заместитель управляющего треста «Иркутскалюминстрой». Крайний справа наш товарищ Сафонов Роман, к.т.н. зав. кафедрой ИПИ.
Два года назад, с внуком Сашей, нанесли ответный визит в Москву. Принимал нас Анатолий Васильевич Изюрьев со своими детьми, внуками, и правнуками.
С наступлением весны, всей компанией, во дворе, разобрали Сашкину «Победу». Промыли, промазали днище и крылья антикоррозийным составом, собрали и приступили к практической езде. Лучше получалось у Иреса. Поэтому по городу, управлять машиной, Сашка чаще доверял ему.
Восьмого июля сдали последний экзамен и на практику. Привезли нас в Слюдянку. Жить стали в маленькой деревянной школе, на берегу Байкала.
В посёлке находился действующий рудник по добыче слюды. Разработка велась подземным способом. Учебно-производственную маркшейдерскую практику проходили под руководством наших преподавателей: Шмонина Б. А. и Попова К. В. Разбившись на бригады, учились прокладывать теодолитные и нивелирные хода в старых штольнях. Осваивали маркшейдерские инструменты и методику вычислений. Ходили в однодневные походы в горыКупались в Байкале и загорали. Вечером, на берегу у костра, под гитару пели песни. Местные рыбаки, каждый вечер, причаливая к берегу, несли нам вёдрами омуль. Два осенних сезона в колхозе и две полевые практики сплотили нас на всю оставшуюся жизнь
В поисках жилья.
Практика закончилась. Вернувшись в Иркутск, ребята стали разъезжаться по домам.
Мы же пошли искать жильё. Решили шагать по улице 4-ой Советской от Коминтерна до Ангары, стучась в каждую калитку. На углу 4-ой и Седова калитку открыла старенькая маленькая женщина. Она впустила нас в ограду. Мы поздоровались. Инициативу переговоров взял в свои руки Ваня Емельянов. Староста нашей группы, да и на десять лет старше нас по возрасту.
«Бабуся,- обратился Ваня к старушке,- если есть у Вас комната, не сдадите ли Вы её нам». «Какая я тебе бабуся! Зовут меня Глафира Николаевна,- отвечала старушка.- комната у меня есть, на двоих, но тебя, грубияна, не возьму. А вот вы,- показывает на нас с Вовкой,- живите». Так мы оказались в доме Глафиры Николаевны и Иосифа Михайловича Тарашкевич, по адресу Седова 55. Ваня снова вернулся в предместье Глазкова, где он с Юркой Ермаковым снимал комнату.
На другой день пассажирский поезд мчал на всех парах нашу маленькую, но дружную компанию, по маршруту Иркутск-Шилка. Хотелось всех увидеть, всех навестить.
По традиции местом сбора был наш двор, наш дом. Днём, мои друзья, заняты своими делами, в основном покосом. Вечером, собравшись вместе, отправляемся на танцы. На фото: Валера, Вовка, я и наши одноклассницы.
Летом мы с братом никогда не спали в доме. На чердаке, под крышей, мы соорудили висячую кровать из досок. Она висела годами и летом и зимой. Танцы заканчивались в одиннадцать. Пока проводишь девушку и доберёшься до кровати, уже за полночь. Только положишь голову на подушку, как мама, уже подоив корову, и выгнав её в стадо, начинает кричать: « сынок, вставай, пора ехать на покос». Сынок не подаёт никаких признаков жизни. Тогда она начинает бросать круглую палку на крышу. Палка начинает скатываться и стучать по шиферу. Такое ощущение, словно палка стучит по голове. С пятого раза дверь чердака открывается, и я спускаюсь по лестнице.
У мамы приготовлено ведро воды, поднятое только что из колодца. Она черпает воду ковшом и льёт на меня. Через несколько минут сна, как не бывало. Выпиваю кувшин молока. Пропускаю руки через лямки рюкзака, сажусь на своего скакуна. И мчусь, нажимая на обе педали.
Сашка всё лето на спортивных сборах. Письма пишет редко, чаще обходится телеграммами.
Август пролетает, как птичка. Начинаются проводы, расставания. Мы последними приехали на каникулы и первыми уезжаем на учёбу.
Третий курс. Третья квартира.
Теперь у нас с Вовкой снова отдельная комната в большом деревянном доме.
Кроме хозяев, в доме живёт их сын Гера, с молодой женой Лидой, студенткой института иностранных языков, занимая ещё одну комнату в доме.
В большом дворе ещё два таких же дома, и бревенчатый сарай. В одном доме, проживает сестра Глафиры Николаевны, а во втором, её брат Константин. Обоим чуть за шестьдесят лет. Два одиноких пожилых человека. Когда-то в этой усадьбе, видимо, разыгралась семейная драма. Три родных человека живут в одном дворе, не здороваясь, и не разговаривая друг с другом.
В каждом доме проживают студенты. Мы, встречаясь, здоровались, но не общались. Они знали, что мы из горного института, а мы знали, что они из Госуниверситета. Через несколько лет, увидев фотографию Александра Вампилова, я узнал в нём, одного из наших соседей.
Справив новоселье, приступили к новому этапу нашей самостоятельной жизни. Основным смыслом, которой, была учёба.
Новые преподаватели, новые дисциплины. Высшая геодезия, маркшейдерское дело, сферическая тригонометрия, теория ошибок и способы наименьших квадратов, геометрия недр, разработка месторождений полезных ископаемых, гидрогеология и геология СССР, электротехника, рудничный транспорт и горные механизмы, политэкономия. Учились мы не так, как писал когда-то классик: «чему-нибудь и как-нибудь». Не опаздывали и не пропускали занятий.
Я уже закрепился во втором составе институтской команды по волейболу. Продолжал осваивать кларнет. Принимал участие в рейдах «бригадмильцев». С новыми хозяевами складывались хорошие отношения. На фото: Вовка, Сашка Дерес и я. Во дворе Седова 55. Принимая во внимание их возраст, взяли на себя снабжение водой и дровами. Колонка находилась на приличном расстоянии, с коромыслом и вёдрами управляться мы умели.
Во дворе стоял огромный бревенчатый сарай. Иосиф Михайлович однажды заикнулся, что много денег уходит на дрова, а из этого сарая дров хватило бы на несколько лет.
В ближайшее воскресенье пригласили Валеру, и вчетвером, разобрали сарай. Обнаружив при разборке кожаный мешок со сторублёвыми купюрами, с изображением Екатерины. Иосиф Михайлович соорудил хорошие козлы, отточил пилу, и мы, прибегая из института, ежедневно распиливали по бревну. Утром, вместо зарядки, кололи чурки. К зиме, на месте сарая, стала расти огромная, в несколько рядов, поленница дров.
После ноябрьских праздников у Валеры возникла проблема. Его дядька, материн брат, ушёл из семьи. Кинулись в поисках жилья, но бесполезно. Выручила Глафира Николаевна, поселив нашего друга в большой комнате, на бывшей Гериной кровати. На фото в нашей комнате: Виталька Филонюк, Валера и я.
Свободного времени у нас было немного, но мы не пропускали, ни одного нового фильма, ни одной выставки в художественном музее. Музей, в эти годы находился на улице Карла Маркса. Большой любовью всех Иркутских студентов пользовался драматический театр и театр музыкальной комедии. Профком горного института устраивал коллективные выходы почти на каждую премьеру. Я помню название пьес и название оперетт, шедших на сцене Иркутских театров. Помню фамилии артистов обоих театров.
По субботам, в актовом зале второго корпуса, проводились вечера, смотры художественной самодеятельности. Сейчас трудно представить. А тогда, весь зал, заполненный молодыми парнями, мог, на одном дыхании, спеть: « Помнишь, мама, моя, как девчонку чужую, я привёл к тебе в дом и тебя не спросил». Каждое воскресенье, в этом зале танцевали под эстрадный оркестр. Парни из других Вузов обходили горный институт стороной, чего не скажешь о девушках.
С наступлением морозов бегали на стадион «Труд». Брали напрокат коньки. Гера никогда не отказывал наточить. Мы тоже не оставались в долгу, помогая Гере донести старинную вещь от дома до ближайшего ломбарда. Запомнилась фисгармония, которую со слезами провожала Глафира Николаевна. Иногда тётя передавала племяннику люстру или кресло. И только дядя Константин не подпускал к своему дому единственного наследника.
Гера, иногда, вслух мечтал, как доберётся до дядюшкиного подпола, где припрятаны семейные ценности.
В этом доме я отметил своё двадцатилетие. Каждое утро на спинке моего стула висела чистая, накрахмаленная, наглаженная, руками Глафиры Николаевны, белая рубашка. С наступлением весны помогали Иосифу Михайловичу конопатить, шпаклевать и смолить лодку. Как только Ангара освободилась ото льда, Иосиф Михайлович на всё лето, переправился на один из островов, где у него стоял небольшой домик.
Наши друзья любили бывать у нас. Чаще других, Сашка Дерес. Его сестра вернулась из Букачачи с оравой ребятишек, и в доме стояла пыль до потолка.
Каждую весну, накануне Пасхи, после танцев, всей компанией шли наблюдать Крестный ход в Крестовоздвиженскую церковь. Молодёжи собиралось много. Наблюдали, но не мешали. Вели себя прилично.
Праздник Весны и Труда, Первое Мая праздновали один день. Собрались во дворе третьего корпуса. Дружно прошли мимо трибуны и разошлись по домам. На фото обмываем с Иосифом Михайловичем спуск лодки в воды Ангары. В годы моей юности не рабочими были три праздничных дня: 1-ое января, 1-ое мая и 7-ое ноября. 9-ое мая не рабочим днём был объявлен через 20 лет после Победы. На фото Вовка и я 1го Мая 1957 года. Народ трудился, праздновать было некогда. Немцы дошли до Москвы. Сталинград, Одесса, Севастополь, десятки тысяч больших городов и поменьше лежали в руинах. Нужно было восстанавливать разрушенные города, заводы, фабрики.
В Сибири войны не было, восстанавливать нечего, но надо было строить.
В 1956 году была перекрыта Ангара. Строилась Иркутская, Братская, Усть-Илимская ГЭС. Строился город Шелехов, Ангарск, Братск, Усть-Илимск, Иркутский алюминиевый завод.
Мы были свидетелями и участниками этих строек. Разбирая опалубку и вытаскивая доски из котлована, строящейся ГЭС, мы, иногда, начинали недовольно ворчать. Успокаивая, прикреплённый к нам строитель, обычно говорил: потерпите, ребята. Вот построим ГЭС, будут ходить трамваи, троллейбусы, электрички и никаких билетов за проезд.
Слава богу, строители не дожили, а я дожил. И вместо бесплатного электротранспорта ежедневно слышу от новых хозяев ГЭС, заводов и фабрик: совок, совок, совок.
Шла сдача зачётов, и веселиться было некогда. Третий курс я закончил с единственной четвёркой.
Впереди производственная практика на действующем горнодобывающем предприятии. Нам предлагалось выбрать рудник, угольную шахту или открытые горные работы.
Валера выбрал Бодайбо. Открытые горные работы. В детстве, зашнуровывая ботинки другу, он проткнул себе глаз кончиком шнурка. И уже более десяти лет, вместо глаза, носил стеклянный протез. К тому же, Валера считался заядлым охотником, и мечтал работать только в тайге.
Мне же хотелось попасть глубоко под землю, и я выбрал Тасеевский рудник, расположенный в Забайкалье. Получив деньги на проезд и суточные на расходы, отметив дату отъезда в удостоверении, я впервые в жизни ехал в командировку.
Балей, как и все рудники Забайкалья, находится в стороне от железнодорожной магистрали, в 350-и километрах от Читы. На станции Приисковая мы вышли из вагона поезда, и на попутной машине тряслись в кузове 55 километров. Нас четверо: Гена Базанов, Ваня Емельянов, Алька Фролов и я.
Город нам сразу понравился. Светлый, приветливый, чистый, расположенный на реке Унда. Процедура оформления на работу, заселения в общежитие не заняло много времени, благодаря Гене. Он родился, вырос и окончил школу в Балее. Здесь у него жили родители и младший брат. Я и Гена оформились маркшейдерскими рабочими на Тасеевский рудник. Ваня с Алькой на Балейский рудник.
Тасеевское золоторудное месторождение разведано в 1947 году. Руда с большим содержанием золота.
Одновременно осуществлялась проходка двух стволов. Один ствол круглого сечения, с бетонным креплением и второй ствол прямоугольного сечения. Теоретически мы были готовы к таким работам, прослушав курс «Маркшейдерские работы при строительстве шахт». Автором учебника с таким же названием был А, А, Игошин.
Нам повезло. Теперь мы практически принимали участие в маркшейдерском обслуживании проходческих работ. Ежедневно работали в первую смену. Поднимаясь на поверхность, сдавали шахтёрскую робу, и под душ. Обедали здесь же, вместе со сменой. Через некоторое время нам стали доверять вычислительные работы. И мы, пообедав, возвращались в маркшейдерское бюро.
После работы собирались в общежитии. Из нашего горного института приехало на практику десять студентов. Кроме нас, горняки, электромеханики, обогатители.
Мы быстро подружились. Свободное время любили проводить на стадионе. На фото: я, Гена, Ваня и Алька. Ежедневно, часам к пяти, подтягивались местные и приезжие волейболисты. Приезжими называли команду иркутян, команду читинского горного техникума и команду благовещенского геологоразведочного техникума. Местных команд было несколько.
Спорт в Балее, особенно волейбол был в большом почёте. Много собиралось и болельщиков. Благодаря волейболу нас стали узнавать на улице, здороваться, проявлять признаки дружбы. А ещё в городе был прекрасный парк, с летним, под открытым небом, рестораном. Своей компанией, ужинали мы только в этом ресторане. Садились всегда за столики, которые обслуживала молодая, симпатичная официантка по имени Галя. И вот, однажды, дня за два до зарплаты, «решили» ужинать в столовой. И вдруг, в комнату влетает Юрка Левковец, с газетой и лотерейным билетом. «Ребята, я выиграл радиолу! Завтра откроется почта, и я получу свой выигрыш деньгами. Сегодня ужинаем в ресторане, я всех угощаю». По дороге в парк Гера Каган спросил Юрку: « Ты хорошо проверил свой билет»? «Не извольте беспокоиться»,- ответил обладатель билета. Пришли, уселись за столики. Переговоры вести с Галей поручили Мишке Нарышкину, самому обаятельному и привлекательному.
Девушка сообразила, что обмывать выигрыш ребята будут сейчас, а рассчитываться завтра. Не поверить нам было нельзя. И вот уже вылетает пробка из бутылки, и Юрка разливает шампанское по бокалам. Утром на почте Юрке выдали три рубля, Оказалось, совпала серия, но не совпал номер. Кстати, это был первый в стране розыгрыш денежно вещевой лотереи.
По воскресеньям горожане выезжали на природу. Отдыхали на берегу речки Унды. На фото я и Ваня на мосту через речку Унда.
Все забайкальские реки, начиная от Яблоневого хребта, текут на восток. Унда, единственная река течёт на запад, и недалеко от посёлка Первомайск, впадает в Шилку.
Балейцы, отправляясь в путешествие, сплавлялись на резиновых лодках, плотах вниз по течению. Возвращались, тоже по течению, но уже по Шилке, причаливая к берегу в конечном пункте путешествия, на станции Приисковой.
Однажды Гена пригласил нашу компанию провести воскресенье на берегу Унды. Аполлону Ивановичу на своём москвиче-401 пришлось сделать несколько рейсов. Купались, загорали, играли в волейбол.
За обедом Гена стал уговаривать отца показать коронный номер. Аполлон Иванович долго не соглашался, Мы, ещё не догадываясь, в чём заключается номер, стали тоже дружно упрашивать. Наконец Аполлон Иванович сдался. «Вяжите мне руки сзади». Мы быстро исполнили просьбу. Гена налил полный стакан водки, и поставил на землю. Аполлон Иванович опустился на колени, прогнулся до земли, и ухватил край стакана зубами. Выпрямился, встал с колен, не уронив ни капли. С завязанными руками осушил содержимое до дна. Я, как-то, спросил у Гены: «Почему родители назвали твоего отца Аполлоном»? «Родителей своих папа не знал,- начал свой рассказ мой друг.- В Иркутске, до революции жил богатый золотопромышленник Базанов. Там же, на его средства содержался детский приют. Базанов всем детям, воспитывающимся в приюте, давал свою фамилию, а имя каждый получал персональное». Так стал Базановым Аполлоном Ивановичем главный инженер Балейского золотодобывающего рудника. Пили шахтёры много, но и выполняли самую тяжёлую работу в нашей стране. За свой труд они получали большие деньги. Однажды у кассы, впереди меня, стоял бригадир проходческой бригады. Он получил за месяц 17 тысяч с копейками. Этот пример исключительный, но не единственный. Получая большие деньги, шахтёры жертвовали своим здоровьем.
Все работы по добыче руды велись буровзрывным способом. Бурились шпуры перфораторами, затем они заряжались и взрывались. Бурение кварцевых пород, содержащих золото, сопровождалось большим выделением кварцевой пыли. И хотя при бурении скважина орошалась водой, и на горнорабочем был одет респиратор, в забое было темно от кварцевой пыли. Пыль попадала в лёгкие, и в итоге болезнь, под названием силикоз. Ни какие профилактории, ни какие санатории не помогали, и шахтёр к сорока годам получал инвалидность, а чаще умирал.