Приём в комсомол. Покупка мотоцикла. Участие в спартакиаде школьников.
Седьмой класс считался выпускным. Из нашего класса человек десять уехали учиться в техникумы Читы, Иркутска. Мой друг Витя Зарецкий поступил в Читинский горный техникум.
Летние каникулы пролетали быстро. Но мы успевали ходить на рыбалку, чаще с ночевкой, купались, загорали, пропалывали и огребали картошку, ежедневно поливали в огороде. Коров теперь пасли нанятые пастухи в районе реки Шилка. Помогали родителям в заготовке сена. Ближе к осени, переправившись на плашкоуте через реку Шилку, на несколько дней уходили за ягодами.
В январе 1951года в Шилкинском райкоме ВЛКСМ меня и моих друзей приняли в комсомол. Комсомольский билет я храню как память о школе, институте.
Мой старший брат, после восьмого класса, категорически отказался учиться.
Наш сосед дядя Коля Симатов, в то время лучший токарь вагонного депо, взял его к себе учеником. Пока его бывшие одноклассники учились в девятом, десятом классе, Саш-ка уже освоил профессию и стал хорошим токарем. Стал приносить маме зарплату.
Первая вещь, появившаяся в нашем доме, был приёмник Рига-6. Мама выплатила деньги, которые занимала на покупку коровы. Во дворе стоял новый велосипед. В доме у мамы появился сепаратор. Наши соседи на сенокос уже ездили на мотоциклах, и мы с братом спали и видели во сне мотоцикл.
Летом 1951 года, будучи уже комсомольцем, мне в первый и последний раз посчаст-ливилось один сезон отдохнуть в пионерском лагере на станции Бушулей. Эти дни в моей памяти остались самыми светлыми в моей жизни.
Вернувшись, я устроился, по совету брата, временным рабочим в вагонное депо. Ра-бота была простая, но требовала терпения. На свободный путь, бывшего продпункта, ставился железнодорожный состав из товарных вагонов. Вагоны были из-под извести, угля, различных строительных материалов. Их нужно было подготовить для отправки в Китай. Обратно они возвращались с соей, с гаоляном. Параллельно составу, по следующему пути, шёл паровоз. От него был проложен шланг с горячей водой. Рабочие мётлами, вениками, лопатами, мели, скребли всю грязь. А горячей водой из шланга вымывали сор из всех щелей, и мыли вагон внутри. Я шёл следом со шваброй и ведром с керосином. Мне нужно было смыть все надписи, сделанные в разное время мелом. На вагоне могло быть написано: «больной», « в тупик «, «на седьмой путь» и так далее. Плата за один вагон составляла сорок четыре копейки. Всё лето и всю осень я махал шваброй, а керосин попадал на лицо, струился по рукам, шее, спине, груди.
Событием в истории нашего города стало открытие новой, каменной, двухэтажной школы. Ей был присвоен номер 52. Директором школы стала Зенина Наталья Антоновна.
Нам преподавали: муж и жена Калугины, брат и сестра Натрусные, его звали Галик Трофимович, а её Галина Трофимовна.
Наш 8»А» и два других класса, заполнили девочки и мальчики со всего района, где были школы семилетки. Стали жить они в интернате, который стоял рядом со школой № 35. Некоторые у родных, знакомых. Со станции Укурей приехали учиться дети военных лётчиков. Они отличались от нас в лучшую сторону, культурой поведения, правильной речью и одеждой.
К концу четверти наш класс снова был дружным, единым коллективом. Началась переписка между парами на уроках. Большинство преподавателей спокойно реагировали на передачу записок во время уроков. Некоторые категорически запрещали. Преподава-тель географии Пана Андреевна Зубарева почти на каждом уроке вела охоту на записки. Однажды, во время урока, она отобрала у Вовки Лёгких блокнот. Вовка стоял с мокрыми глазами, а она прочитала, обращаясь к классу: «Любовь – это адская музыка, под которую пляшут даже старики». Сделав паузу, Пана Андреевна обвела класс глазами, ожидая смех. Но мы сидели молча. Она положила блокнот на парту, сказала: »садись»,- и продолжила урок. В новой школе постоянно проводились различные мероприятия. Работали кружки. Наталья Антоновна была не замужем, и квартира у неё была под одной крышей со школой. Она с утра и до позднего вечера мелькала в школьных коридорах. Это был её дом и мой тоже. Я с утра был учеником, а после уроков председателем совета Дружины. Никаких поблажек со стороны учителей не чувствовал. Домой возвращался позже своих одноклассников. В школе ни буфета, ни столовой не было.
Голодный бросался на кухню, но нередко меня останавливал голос мамы: » куда? а кто будет в стайке чистить, вон уже темень какая».
Начиная с 1947года, мои родители всегда держали корову. На улице Балябина во дворе поселились десятка два куриц во главе с красавцем петухом, поросёнок, тёлочка или бычок и корова. Во дворе мы своими силами выкопали колодец. В огороде у мамы росли все овощи, начиная с лука и заканчивая капустой. Картошку высаживали и в огоро-де и в поле. Чтобы держать такое хозяйство, всем нужно было хорошо трудиться. И так жили, почти все мои друзья и товарищи.
Самая большая проблема и головная боль моих родителей была: заготовить на зиму сено. В пятидесятые годы в каждом дворе стояла корова, а чаще две. Число желающих косить траву на зиму росло с каждым годом. Ежегодно свой отпуск папа проводил с литовкой в руках. Закреплённых участков под покосы не было, и каждый проблему эту решал самостоятельно.
Весной 1952 года Сашка пригнал новенький ИЖ-49, стоил он 3960 рублей. Води-тельских прав у нас, конечно, не было, но и не было и гаишников на дорогах. Бензином заправиться можно было на любом полевом стане и совершенно бесплатно. Но однажды, бесплатный бензин нас чуть не подвёл. Возвращаясь с покоса, заправились в очередной раз из бочки, мы попутно завернули на колхозное поле с подсолнухами. Срезав несколько шляп, обратно решили возвращаться по короткому пути, мимо шлагбаума и сторожа. Проскочили. Сторож, увидев, что я держу охапку подсолнухов, успел погрозить кулаком нам в след. Проехав метров сто, мотоцикл зачихал, зачихал и заглох. Оживить машину никак не удавалось. Решили толкать до самого дома. Бросая подсолнухи на землю, я не сдержался и сказал брату: « Не зря мама постоянно говорит, брать чужое большой грех». И я упорно отговаривал его, ещё полчаса назад, не трогать подсолнухи. Не послушался, и вот наказание. Сашка вёл мотоцикл, держась обеими руками за руль, а я толкал сзади, упираясь в высокое пассажирское седло мотоцикла. Так мы прошагали километров пять. Поставив мотоцикл на подножку, упали на траву.
День был жаркий, хотя уже стоял август.
Отдохнув, брат присел около мотоцикла, заинтересовавшись карбюратором. Отсо-единив резиновый шланг, идущий от бензобака в карбюратор, налил бензин в свою ла-дошку. Стал его нюхать, пробовать языком, а затем громко закричал: « эврика». В карбю-раторе оказалась вода. Несколько минут из шланга на землю бежала вода. Слили воду и из карбюратора. Убедившись, что из бака стал течь чистый бензин, Сашка закрепил шланг к карбюратору, наполнил его. Мотоцикл заработал, и мы уже мчались домой, даже не вспомнив о выброшенных подсолнухах. Разгадка заключалась в бочках, целое лето простоявших под открытым небом без пробок. Пока мы ходили по полю, выбирая самые большие шляпы подсолнухов, мотоцикл спокойно стоял. Вода собралась на дне бака. На бензине, который ещё оставался в карбюраторе, мы успели проехать метров сто.
Благодаря мотоциклу, этим летом папа впервые ни разу не взял в руки литовку.
Ещё весной Сашка свозил его на самую дальнюю чабанскую заимку. У чабана была конная косилка, конные грабли. Договорились: косите, сколько сможете, но девять копен мне, а десятая ваша. Папа согласился.
Осенью, после уборки урожая, в огороде стояло два зарода. Сено вывозили на авто-машине. Раскрывали борта, предварительно подложив под них несколько досок. Воз по-лучался широкий. Высота воза была чуть меньше, висящих по улице проводов.
В один из воскресных дней октября мы с папой брали телегу и отправлялись на Шилкинский базар. Колхозники из ближайших деревень привозили овощи, овёс, пшени-цу. Мы покупали два мешка пшеницы по пятьдесят рублей за мешок, чтобы кормить по-росят, оставленных зимовать. Мешок с трудом вдвоём забрасывали на телегу.
В начале ноября, когда ударяли первые морозы, в каждом дворе забивали скот и свиней на мясо. Некоторые приглашали спецов – профессионалов, зарекомендовавших себя в этом ремесле. У нас эту процедуру ежегодно выполнял дядя Володя, мамин брат. Утром приходил он и дедушка. У каждого были свои обязанности. Лучше дедушки никто не умел обрабатывать внутренности. Он их складывал в большой таз. Чистил, мыл, сортировал, и начинал готовить кровяную колбасу. Мама свежее мясо варила, жарила, и все участники, садясь за стол, принимались за жарёху.
Заканчивался учебный год. Каждое лето в Чите проводилась летняя олимпиада школьников Забайкальской железной дороги по лёгкой атлетике. В последний учебный день, на доске объявлений, повесили список команды. Список был составлен по алфави-ту, и к нашей радости, наши фамилии, моя и Вовкина, стояли рядом.
В начале июня, утром рано, мы высыпали из вагона на Читинском вокзале. Утро было тёплое, солнечное. Я впервые шёл по Чите, по её центральной улице Бутина. Меня поразили большие высокие каменные дома. Чистые асфальтированные тротуары. Но больше всего нас удивили и просто сразили, бежавшие нам на встречу взрослые люди, жующие на ходу пирожки. Пирожками торговали, здесь же на тротуаре, лотошницы в белых фартуках и белых беретах.
Соревновались мы на стадионе «Локомотив». Целыми днями из громкоговорителя слышались объявления, а между объявлениями звучала мелодия со словами: » прощай вино вначале мая, а в октябре прощай любовь».
Знакомясь с городом, побывали в общежитии педагогического института, где на первом курсе училась Вовкина старшая сестра. В Галю безответно был влюблён мой брат, и мне кажется на всю жизнь. В чистенькой и уютной комнате жили четыре девушки, все из Шилки. Я впервые услышал: зачёты, сессия, стипендия. Галя после окончания института, вышла замуж за московского паренька, отслужившего три года в Чите. И всю жизнь прожила в Москве, работая в одной из московских школ.
Домой мы вернулись с переходящим Кубком Забайкальской железной дороги.
Сашка продолжал работать токарем, чаще в первую смену. Мотоцикл до пяти часов находился в моём распоряжении. Всё лето, я и мои друзья, знакомились с родным краем. Посетили Митрофаново, Казаново, Чирон, Кирочу, Кибасово, Мирсаново, Бищигино, Нижнию Хилу, Васильевку. Стоял разгар сенокоса. Всё взрослое население и детвора ра-ботали в поле. В деревнях оставались старенькие бабушки и ребятишки, да под каждым забором в тени нежились взрослые свиньи и поросята. К приходу брата с работы мото-цикл стоял во дворе намытый до блеска и заправленный до самой крышки бачка.
В середине лета Сашке дали отпуск и мы уехали косить к чабану на заимку. Мы са-ми запрягали и выпрягали лошадей. Поили, стреноживали на ночь. Сашка косил, а мне выпало грести. Спали на свежем воздухе, под навесом. Кушали вместе с чабаном и его ребятишками. Готовила жена чабана. Прошло много лет, и я уже забыл их имена, и неудивительно. Семья была бурятская, с трудно выговариваемыми именами. Зимой, когда чабан приезжал на базар продавать мясо, всегда останавливался у моих родителей. Косили мы у него три лета, пока не уехали учиться.
Каждую зиму в школе проводилась встреча с выпускниками прошлых лет. Это был настоящий праздник. Готовили к встрече художественную самодеятельность, викторины, игры. Каждому выпускнику отправляли открытку с приглашением и датой встречи. Пио-неры навещали родителей выпускников, рассказывали о школьном мероприятии, записы-вали адреса их взрослых детей. Наталья Антоновна вела специальную тетрадь с именами и фамилиями выпускников, которые в это время ещё продолжали учиться в учебных заве-дениях. Мы собирались в пионерской комнате и писали пригласительные открытки, и отправляли по всему Советскому Союзу.
Начиная с восьмого класса, на встрече выпускников, я представлял пионерскую Дружину школы.
В этот год на свою первую встречу приехали ребята, с которыми учился Сашка с первого класса. Приехала и Галя Аранина. Каждый вечер, после смены, мама ставила пе-ред Сашкой таз с горячей водой, и он, раздевшись до пояса, смывал грязь, особенно много уделяя времени своим рукам и ногтям. Наскоро поужинав, выбегал из дома. Мы догадывались, Сашка спешит на свидание.
Каникулы у студентов подходили к концу, и они начали разъезжаться. Сашка, про-водив Галю на поезд, на следующий день объявил, что хочет и будет учиться.
В Шилке, недалеко от нашей новой школы, рядом с железнодорожным переездом стояла деревянная одноэтажная вечерняя школа - десятилетка. Осенью 1952 года мы с братом стали учиться в девятом классе. Я в школе № 52, а Сашка в ШРМ (школе рабочей молодёжи), продолжая работать токарем в вагонном депо.
Память у меня была хорошая. Учёба давалась легко. Прибежав из школы, быстренько делал письменные уроки, чистил в стайке, из колодца доставал воду, поил скотину.
Родители обычно кроме коровы оставляли зимовать тёлочку или бычка, одного или двух поросят, десятка два куриц. Во дворе в своей конуре у нас всегда полеживал породи-стый пёс. Заходил за мной Вовка Минин, и мы спешили в железнодорожный клуб. В клу-бе уже собралось около тридцати девочек и мальчиков, учащихся девятых классов нашей школы. Всех нас объединила любовь к танцам. Учителя танцев звали Алексей. Молодой, стройный и красивый, с летящей походкой, старший лейтенант КГБ. Сначала он учил нас, как держать корпус, голову, руки, партнёршу. Через неделю он оставил десять девочек и десять мальчиков. Я очень хотел танцевать с Алиной, но Алексей подвёл ко мне Валю Минченко и сказал: «Теперь вы пара». Так с Валей, девочкой из параллельного класса, я танцевал два года, а провожал домой Алину.
Года четыре назад, возвращаясь, домой с гаража, в трамвае встретил своего одно-классника Юру Махалова, он тоже поставил машину и ехал домой. Мы с ним закончили ИГМИ. Я горный факультет, он металлургический. Он много лет проработал директором ВАМИ (Всесоюзный аллюминиево – магниевый институт), позже, в администрации Ю.А. Ножикова. Мы и раньше иногда встречались. В тот вечер встретились два пенсионера, и нас потянуло на воспоминания. Юра мне признался, что в школе был влюблён в Валю Минченко и немножко завидовал мне, когда мы лихо неслись, танцуя «Молдовеняску».
В весенние каникулы наш ансамбль выступил почти на всех курортах и домах от-дыха Забайкалья. Наталья Антоновна была в восторге от ансамбля. Она не уставала хо-дить по кабинетам шилкинских начальников, прося, а иногда и требуя деньги на костюмы и на поездки.
Зимой рабочую молодёжь и школьников старших классов притягивал спортзал.
Каждый вечер работала секция тяжёлой атлетики под руководством Петра Свергуна, шахматную секцию вёл мастер спорта инженер паровозного депо по фамилии Хазов, непререкаемым волейбольным авторитетом был машинист Пётр Смородин.
Мы приходили школьной командой во главе с Юркой Крюковым. И на равных иг-рали с командами паровозников и вагонников. Спортзал размещался в здании бывшего храма, построенного одновременно с железной дорогой в начале 20-го века.
В пятидесятые годы спортзал принёс пользы в несколько раз больше, чем, если бы в здании располагался храм. Молящихся в эти годы, было несколько десятков стареньких бабушек, в том числе и моя бабушка. Рядом с нами жили Симатовы. На две большие се-мьи одна верующая бабушка. Мы её так и звали бабушка Симатова. У гроба моей бабуш-ки, сменяя друг друга, читали молитвы такие же старушки.
Молодёжь молиться в храм не пошла бы, а на всю Шилку, с населением порядка двух десятков тысяч, был один единственный клуб. В Шилке религией номер один был спорт. Спортзал объединил почти всю местную молодёжь пятидесятых годов.
Пятого марта 1953 гола умер И. В. Сталин. В школе на втором этаже стоял большой портрет вождя. Справа и слева от портрета в почётном карауле стояли два пионера. В день похорон состоялся общегородской траурный митинг. На этом митинге от имени пионеров города я обещал любить и беречь нашу Родину – Союз Советских Социалистических Республик. Паровозы продолжительными гудками отдали последний салют.
А дальше, жизнь продолжалась. Мы ходили в школу, занимались спортом, танцевали, и даже делали робкие попытки ухаживать за девчонками.
Моей симпатией с первого класса была Алина. Мы жили рядом, вместе ходили в школу, возвращались из школы. Скорее эта была хорошая, крепкая дружба. Первый раз я с ней поцеловался после вручения аттестатов. Весь вечер я танцевал только с Алиной. Вместе со всеми выпускниками пошли встречать восход солнца, а у калитки её дома мы впервые целовались. До этого события ещё больше года, а пока на дворе весна 1953 - го. Подходил к концу учебный год.
К удивлению и радости родителей Сашка перешёл в десятый класс.
Наш дом располагался напротив улицы Восточная, а по ней был самый короткий путь до реки Шилка. Я на своём ИЖ- 49 быстренько переправлял всю компанию на наше любимое место. Мы купались, загорали, играли в «кинга», «подкидного дурочка». Проиг-равшего товарища, били по носу тремя картами. Делились впечатлением о прочитанных книгах. Лучшим рассказчиком был Валера Ракевич. Он появился в 9 «А «, переехав из Могзона вместе с родителями и младшим братишкой. Отец его занимал высокую долж-ность на железной дороге. Валерина семья жила совершенно иначе, чем моя и семьи моих друзей.
У них не было огорода, картошку в поле они не сажали. Из животных держали только охотничью собаку. Отец получал приличную зарплату.
В магазинах уже можно было купить свободно и в любом количестве мясо, масло, сыр, хлеб и другие продукты.
У наших отцов зарплаты были скромнее. Мой папа продолжал работать мастером, у Вовки Лунькова отец развозил хлеб из пекарни по магазинам, дядя Ваня Минин работал слесарем на водокачке. У Луньковых было шесть детей, у нас пятеро, это считалось нор-мой. Но ребятишек нужно было одеть, обуть и отправить в школу. Власть строго следила, чтобы все дети учились. В стране уже действовал закон об обязательном среднем образо-вании. Если ребёнку к первому сентября исполнялось семь лет, летом в эту семью прихо-дили из школы и записывали его в первый класс. И не дай бог, если ребёнок не появится первого сентября в школе.
В двухтысячном году моему внуку исполнилось семь лет. Школа № 14 находится в нескольких метрах от дома. Летом я привёл внука записывать в первый класс. С ним беседовал психолог, разговаривал логопед, дальше нас отправили на беседу к директору школы Виталию Васильевичу, почётному гражданину города Иркутска. В конце собеседования он попросил Сашу, прочитать какой – нибудь стих. Внук рассказал стихотворение Владимира Маяковского про мальчика Власа, лентяя и лоботряса. Ну, хорошо, произнёс директор, мы запишем вашего внука в нашу школу. Я спросил, а если бы я не привёл мальчика, живущего в десятке метров от школы, как бы вы реагировали? Никак, это ваши проблемы. Разница чувствуется?
Только что закончилась самая страшная война. Народ трудился день и ночь, восста-навливая разрушенные города, школы, больницы, фабрики и заводы. Советская власть никогда не забывала о детях. Все дети в нашей стране учились в школе. А за двадцать последних лет сотни тысяч детей остались неграмотными. Они уже выросли и ещё напомнят о себе.