Всю ночь старушка просидела
Скорбно с думами своими.
На детей своих смотрела,
Тосковала за родными.
Ждала годами из походов
Буйного мужа своего.
Терпела, было, и побои.
Так время в горестях ушло.
Не часты были эти встречи
За лет ушедших, молодых.
Мужа ждала она из Сечи,
Теперь волнуется о них,
О сыновьях своих любимых.
Для них бы жизни не жалела.
Вскормила персями своими,
Мысли тревожные имела:
«Сыны, сыны! Что будет с вами
Куда забросит вас судьба?
Грядущее укрыто за годами.
Увижу вас ещё когда?»
Если падут на бранном поле,
Глаза повыклюет им ворон.
Погибнут матери на горе!
Андрий особенно ей дорог.
Он был нежней старшего брата,
И никогда ей не грубил.
Душа на щедрости богата,
И он цветочки ей дарил.
С козлёнком бегал на лужайке,
И весело играли с ним.
Кричал: «Гляди на нас, маманька,
Наперегонки мы бежим!»
Помнит она, не расставался
Сынок с козлёночком своим.
В степи козлёнок затерялся,
А утром косточки нашли.
Долго Андрий не утешался
От первой в детстве той печали.
Добром и злом мир отличался.
Как волки, люди одичали.
Свеча горела на столе,
И тихо время уплывало.
Уже окончился рассвет,
В окошке солнце засверкало.
Последнее было прощанье.
Рок завершит злые круги,
И через год её не станет-
Убьют грабители - враги!
Весть прилетит на Сечь внезапно.
Мать будут в горе поминать.
Суровый рок судьбы злосчастной
Научит мстить и убивать.
И мать чужая не дождётся
С войны ушедших сыновей,
И криком сердце оборвётся!
Так смерть за смерть разит людей.
4
А утром Тарас похмелился,
В дорогу оружье собрал.
С друзьями ещё раз простился,
Горячих коней оседлал.
Напрасно жена так просила
Решенье, что спъяна, забыть.
Ударил об стол Бульба с силой:
«Сказал раз, тому так и быть!»
Убранство Тарас саморучно
Казацкое дал сыновям.
Для них отбирал, что получше.
Одел их в сукно и сафьян.
Задвинул за пояс узорный
Он каждому длинный пистоль,
Турецкий клинок закалённый-
Трофеи во славе былой.
Себе над зипуном шерстяным
Подвесил булат на цепях-
Тяжёлый пернач атамана-
Оружие в острых шипах.
Бульба, обычай соблюдая,
Присесть пред дорогой велел,
Горелки с перцем наливая,
Опохмелить друзей успел.
А Товкача Бульба оставил
Чтоб атаманом был в станице,
И по приказу полк доставил,
Когда б войне, какой случиться.
Но вот, когда были готовы
В путь кони и три седока,
Тарас, оглядевшись сурово,
Вонзил Чёрту шпоры в бока.
И конь его, стройный, игривый,
Почувствовав всадника вес,
Рванулся вперёд торопливо,
Храпел, как рассерженный бес.
«Гей, со-ко- лы! С Богом! И вдаль
Как птица, вспорхнула мечта
И сердце сдавила печаль,
Осталась одна пустота.
И матери слёзы пролились,
И тяжко вздыхала она,
И руки её опустились,
Стояла одна у плетня.
Но всадники не торопились
Очнувшись, пустилась бежать.
За стремя Андрия схватилась
Как будто могла удержать
Тяжёлою станет разлука!
Сын мать покидать не хотел,
И в сердце вползала гадюка,
Но слова сказать не успел.
Отец оставался суровым,
И локтем Андрия толкнул.
«Ну, полно! Коль сказано слово,
Никто за язык не тянул.
Вернёмся, мать! Ты не тужи!» -
Жене ответил на прощанье.
Кто наперёд предвидит жизнь?
Судьба готовит испытанье
5
Они скакали без оглядки.
Бескрайняя в просторах степь,
И только чёрные их шапки
В траве чуть можно разглядеть!
Зелёно - золотые пущи,
В траве лиловые волошки -
В природе не могло быть лучше!
Братья задумались немножко.
В свои зелёные объятья
Дикое поле принимало.
Всех казаков было - тринадцать.
Ещё степь плугом не пахали.
И каждый думал о своём.
Казалось, братья загрустили.
«Оставьте думы за плечом!
Что же, сынки, вы приуныли?
Берите люльки, да закурим!
Коней пришпорим, не догнать!»
К шеям коней своих прильнули,
И шапок чёрных не видать.
Солнце живительным лучом
Облило всадников и степь.
Тёплым подуло ветерком,
И на душе стало теплеть.
Пестрели на поверхности цветы.
Степь заполнялась разным свистом,
Стояли суслики - столбцы,
И воздух был прозрачно - чистым.
И стрекотание сверчков,
И крики стай диких гусей
В дальних озёрах, за холмом,
Разнообразил звук полей.
Из травы чайки подымались,
Купались в воздухе волнах.
С взмахами крыльев удалялись
И исчезали в небесах.
Птицы парили в вышине
И чёрной точкою мелькали.
Блеснули перед солнцем вдалеке,
За горизонтом пропадали.
Так хорошо было везде,
И всадники остановились.
Привал был сделан на обед.
Чаркой горелки подкрепились.
Ели хлеб с салом и коржи,
И саламаты похлебали.
Тарас пить им не разрешил-
Дороги трезвость уважали.
Вечером степь переменялась.
Широкий горизонт светлел,
Степь пёстрым цветом оживлялась,
Но дальний лес уже темнел.
Вся степь курилась благовоньем!
Ещё белели облака,
И ветер, как морские волны,
Над степью травы колыхал.
Треск, стрекотанье среди ночи
Так убаюкивали слух.
Звёзды мерцали яркой точкой.
Всё небо засверкало вдруг.
Среди полей остановились,
И выбирали свой ночлег.
На своих свитках положились-
На отдых принимала степь.
От дальних зарев на лугах,
Где жгли сухой где - то тростник.
Мелькали тени здесь и там,
И освещали стаи птиц.
То вереницы лебедей
Длинною ниткой потянулись.
Пустивши спутанных коней,
Легли, и утром лишь проснулись.
6
Нигде деревьев не видать,
Лишь вдалеке леса синели.
Следили узкие глаза -
Утром татарина узрели.
Бульба рукой им указал:
«Да ни за что бы не поймали!
Его конь Чёрта б обогнал.
Если б погнались, не догнали!»
Однако Бульба опасался,
Может, скрывается засада?
Хотя врагов он не боялся,
Но знать о численности надо.
К Татарке - речке подскакали.
Она впадала прямо в Днепр.
В воде с конями проплывали,
И потеряли конский след.
На берег выбрались. Успели
Через три дня окончить путь.
Они достигли своей цели,
И к Хортице решили повернуть.
У переправы же они
С конями стали на паром.
Затем в предместие вошли;
Сечь была рядом, за бугром.
Жиды горелку продавали.
Лаваш татарки испекли,
Ещё горячим предлагали.
На запорожца набрели.
Лежал он просто средь дороги.
В стороны руки распластал.
Босые, в шароварах, ноги,
Чуб его ветер развевал.
Тарас коня остановил,
И запорожцем любовался.
Видно, пропил он сапоги,
Но в шароварах оставался.
Тесною улицей прошли,
На площади остановились.
Это предместье на Сечи,
Где одевались, и кормились.
По полю запестрел народ,
Откуда разливалась воля.
Здесь музыкантов хоровод,
Не видели его дотоле!
Танец, когда ли видел Свет?
Гопак подковы выбивали.
Был на одном кожух одет.
То, что снимали, пропивали.
Всё чаще стали попадаться
Тарасу старые друзья.
- А где Касьян? Где Бородавка?
- Давно покоит их земля!
Бал шумный длился без концов,
Плясали и горелку пили.
Так Сечь встречала молодцов,
Новую школу проходили.