Глава сорок вторая. – Встреча, которой могло и не быть…
* * * * *
Эту встречу я не планировал специально, она произошла совершенно случайно. Я вылез из своей новенькой «Тоеты» бордового цвета, помогая покинуть ее моей жене Урсуле и четырехлетней дочери Веронике. И вдруг, как в приличной кинокартине, мне на глаза попался Игнат. Мы не виделись с ним, в общей сложности, около трех лет.
-Игнат, дружище! Ты ли это!? – я был так рад видеть старого друга, что на мгновение забыл даже о собственной семье.
-Ник!? – тот даже вздрогнул в ответ: такой неожиданной была наша встреча.
Мы бросились в объятия друг друга.
-Откуда ты? Где ты так долго пропадал? Ни письма, ни телефонного звонка! Прямо как в воду канул, - я не мог нарадоваться нашей встрече.
-Значит так надо было, - усмехнулся мой друг. – Да еще в Швеции большой бизнес закрутился, так что на время пришлось отложить многие даже важные вещи.
В этот момент к нам подошла моя супруга, держа за руку нашу чудо-дочь.
-Урсула! – я радостно повернулся к ней. – Это же Игнат, ты помнишь его?
-Конечно, как же можно забыть человека, который увез заграницу мою лучшую подругу и там словно сквозь землю провалился с ней, - иронично заметила она.
-Было дело, каюсь! – смеясь, Игнат поднял обе руки вверх. – А вы, Урсула, стали еще красивее! Скажите на милость, за что такое счастье привалило моему приятелю балбесу?! И дочь у вас такая распрекрасная, будто куколка.
-Вы тоже изменились, - заметила моя возлюбленная. – Бородку небольшую отпустили. Она вам к лицу, кстати. И глаза стали еще серьезнее! Так где же моя Камилла? Ну-ка, признавайтесь, что вы с ней сделали?
Со стороны казалось, что моя жена вот-вот набросится на моего духовного, в свое время, наставника. Но я-то знал, что все это напускное, отчасти наигранное, и все будет в рамках приличия.
-Вот где ваша подруга! – Игнат продемонстрировал ей в ответ, сжатый кулак нижними фалангами пальцев в ее сторону. На безымянном пальце правой руки я увидел обручальное кольцо.
-Так что получается, что Камилла теперь твоя жена!? – побледнев от внезапной догадки, переспросил его я.
-Да, прямо как в песне, Урсула. Была вам подругой, а стала мне женой! – Игнат широко улыбнулся, обнажая свои ровные зубы.
Тут я хлопнул в ладоши, желая привлечь внимание и жены, и лучшего друга.
-Значит такое дело, Игнат. Если ты не хочешь стать отныне и вовеки моим кровным врагом, то сегодня ты должен с женой навестить наш дом с визитом. Тем более, что мы живем по тому самому адресу, что и ранее, - заявил я. – Посидим, вспомним былое. Нам ведь есть что вспомнить, старина?
-Точно, - задумчиво произнес он. – Я не против. И Камилла будет рада встрече с Урсулой. Ей, правда, немного тяжело в ее положении, потому что через пару месяцев она, даст Бог, станет мамой, но это случай совершенно исключительный. Я буду везти ее так аккуратно, как сапер везет мину на полигон, чтобы там ее обезвредить.
-Кристиночка на седьмом месяце!? – не веря своим ушам, воскликнула моя благоверная. – Ну, вы прямо как тайная разведка! Никто ни о чем не знает. Скажешь жене, что я буду безумно рада видеть ее и пообщаться с ней впервые за много месяцев.
Игнат клятвенно заверил нас, что в половине седьмого он с Кристиной будут у нас дома. Благо, времени было еще около пяти часов до нашей долгожданной и волнующей встречи, так что за это время мы с женой, при помощи нашей дочери Вероники, без нее бы мы точно не справились, успели наготовить угощенье на целую свадьбу. С трепетом и волнением мы смотрели на часы каждые две-три минуты, ожидая наших друзей.
-Камилла замужем за Игнатом и с большим сроком беременности!? Поверить в это не могу! – Урсула делилась со мной своими эмоциями.
-Время неумолимо летит вперед и все меняется, - философски заключил я, поддакивая ей.
Верховцевы, а именно была такая фамилия у Игната, прибыли к нам без опозданий. Урсула радостными возгласами встретила свою подругу Кристину, в замужестве Верховцеву. Последняя за три года заметно изменилась. Из «елочной игрушки», как я называл ее про себя, суетящейся по всякому поводу, она превратилась в такую глубоко умиротворенную особу: это бросилось в глаза, едва она переступила порог нашего дома. «Сказывается школа и влияние ее муженька Игната, - подумал я. - У него есть редкая способность: все, к чему он ни прикасается, неизбежно начинает кардинально меняться. Ну, что ж, слава Богу и за это! С преподобным и сам преподобен будешь».
Моя жена потащила гостей сразу же за стол, не давая им опомниться. Покамест мы все вместе ели, особого общения у нас между собой не получилось. Приходилось на ходу обмениваться общими фразами, шутливыми замечаниями, жуя тот или иной лакомый мясной кусочек, сдобренный овощным салатом, и запивая соками и легким вином. Как истинные гурманы, мы оставили сердечный доверительный разговор на потом. И когда эта долгожданная минутка наконец настала, мы, оставив наших женщин насладиться беседой друг с дружкой, уединились с Игнатом на кухне.
-Как ты, Ник? Как семейная жизнь? Только не ври, я сразу же почувствую фальшь! – Игнат слету набросился на меня с расспросами.
-Да, у меня все замечательно, слава Господу, - смущенно начал я. – На работе все ладится, я теперь уже не начальник отдела, а заместитель шефа Николая Антоновича. С соответствующей прибавкой в жаловании. Скоро будем расширяться и покупать новую квартиру. Урсула хочет, чтобы это был свой дом: комнат так на пять или шесть. Мы, в принципе, готовы к тому, чтобы заиметь второго ребенка. И нашей двухкомнатной уже сейчас будет маловато.
-Я рад, что у вас все хорошо в этом плане, - улыбнулся Верховцев. – А как в плане личных отношений? Бывают какие-нибудь проблемы с Урсулой?
-Знаешь, Игнатушка, - я ласково обратился к нему, как к родному братцу, - хотя мы, особенно я, за шесть лет наших отношений наделали много ошибок и частенько причиняли друг другу больно, у меня все равно ощущение того, что как-то незаметно даже для наших собственных глаз, все изменилось и мы стали абсолютно другими.
-В чем это выражается? Вы что-то поняли, пережили в жизни, научились чему-то? – мой приятель задал уточняющий вопрос.
-Да нет, Игнат, здесь дело не в приобретении человеческого опыта, как такового! – возразил я. – С тех пор, как мы пошли за Богом, постоянно приходит какое-то откровение свыше чего-то такого, что невозможно измерить чувствами. Мы как будто те же, а поступаем, словно в нас живет иной закон жизни, регулирующий наши мысли, наше восприятие, наши действия. И ты делаешь не то, что тебе хочется, а то, что нужно! Я имею в виду в позитивном плане, то есть совсем не то, о чем пишет апостол Павел в Новом Завете, когда говорит о власти греха над человеком.
-Да, я тебя понимаю, о чем ты говоришь. Скажи, Ник, интересно ведь, оглянувшись назад, понять, что Господь провел тебя через различные ситуации, чтобы добиться от твоей души то, чего Он хотел! – мой приятель отпустил свою реплику в нашем разговоре.
-Хотя временами было совсем не до шуток и я был на грани отчаяния, - вспомнил я. – Особенно когда Урсулу отец хотел выдать замуж, и с ней случилась эта странная и непонятная болезнь, когда она вернулась чуть ли не с того света.
-Понимаешь, Ник, Бог в бесконечной Своей премудрости допускает иногда такие вещи, которые для нас необъяснимы, но, в конечном итоге, божественное провидение приводит нас в ту точку бытия, где нам необходимо быть. Ты ведь не жалеешь, что так все случилось? – спросил меня тот.
-Конечно, нет. В тот период нашей личной истории я понял, как дорога моему сердцу она, моя Урсула. И хотя я много раз после того был виноват перед ней, именно совместное горе сплотило нас еще больше, чем просто наши романтические чувства по отношению друг к другу! – говоря, я от волнения даже взмок, так что пришлось пустить в ход свой носовой платок, чтобы им обтереть свое лицо.
-Избитая, банальная истина права: «Все, что Бог ни дает, все к лучшему», - прокомментировал Игнат.
-Я рад, что в моей жизни был и есть такой мудрый друг, как ты, Игнат! – я пожал его руку в знак благодарности. – Ведь если бы не было той встречи, самой первой беседы в ней, когда ты начал наставлять меня об человеческих отношениях, о настоящей любви между мужчиной и женщиной, о семье, какой ее видит Бог, я даже и не знаю, как бы вообще сложилась моя жизнь. Я, может быть, стал бы уже алкоголиком законченным и наделал бы столько глупостей в отношениях с женщинами, что было бы трудно вырваться из последствий собственных же поступков.
-Ты немного преувеличиваешь мою личную роль, - смущенно улыбнулся мой друг. – Толку было бы с моей болтовни, если бы ты не прислушался ко мне, не стал поступать по моим советам? Это все от Господа Иисуса Христа, Он повлиял на тебя и тогда твоя жизнь при моем непосредственном участии мало-помалу начала меняться в лучшую сторону.
Мы на мгновение замолчали и тут дверца на кухню открылась и в нее вошла моя дочурка Вероника. Ожидая гостей, она как-то незаметно задремала, видимо, набегавшись за день. Дочь внимательно посмотрела на нас и быстрым движением вскарабкалась мне на колени.
-А ты и есть тот самый дядя Игнат? – она с любопытством посмотрела на моего приятеля.
-Да, тот самый, - он кивнул в ответ головой дочери, - а ты что слышала обо мне? Мы ведь с тобой, кажется, незнакомы.
-Папа с мамой мне про тебя все уши прожужжали: этот тот дядя Игнат, который помог папе жениться на маме. Ты что, дядя Игнат, свахой работаешь? – ребенок задал потрясающий по своей глубине вопрос.
-Кем!? Какой еще свахой? – брови Игната взметнулись вверх от охватившего его изумления.
-А еще папа говорил, что ты очень умный, дядя Игнат. Ну, какой же ты умный, если не знаешь слово «сваха». Это человек, который помогает людям пожениться! – едва Вероника закончила свой словесный ликбез для Верховцева, мы буквально взорвались с ним от хохота. Ничего более комичного не смог бы придумать ни один юморист мира.
Вероника плавно спустилась на землю и, недоуменно поглядывая на нас, медленно покинула кухню, оставляя за собой приоткрытую дверь. Через время мы перестали смеяться и я решил угостить Игната чаем.
-Забавный и развитой не по годам ребенок! – заключил с улыбкой мой друг, наблюдая в зале ее общение с Кристиной и ее подругой Урсулой.
-Весь в родителей, - гордо заключил я.
-Заметно, - Игнат ограничился одним лишь словом в ответ.
Я налил две чашки чая, достал печенье и мы продолжили прервавшуюся ненадолго беседу. Игнат рассказывал, как складывались у них отношения с Кристиной, как поначалу она пыталась приручить его, как им приходилось сражаться за собственные принципы, и как в конечном итоге они стали мужем и женой.
-Трудно поверить, что Камилла – твоя жена! – заметил я.
-Что же в этом сложного? – Игнат удивленно взглянул на меня. – Миллионы людей в мире женятся, выходят замуж и так далее.
-Нет, я не о том, - я отмахнулся от его обобщения, как от назойливой мухи. – Вы с ней такие разные были. Но теперь, как только она вошла в комнату, я заметил, что Камилла стала словно другим человеком. Как тебе это удалось?
-Опять ты ошибаешься в одной очень важной вещи, Ник. Никто из нас, живущих на земле, не может насильно под себя изменить привычки, принципы или природу другого человека. Это может случиться только сознательно, когда человек движим любовью, желанием сделать что-то для другого. Незаметно для нас самих, нас может изменить только один Господь Бог, и то если мы не станем, хотя бы подсознательно, противиться Ему. Наверное, что-то произошло в жизни Кристины такого, что помогло ей понять, что те божественные принципы, по которым я стараюсь жить, намного правильнее, мудрее той меркантильной эгоистической жизни в свое удовольствие, - изложил свою точку зрения Игнат.
-Но какой-то внешний толчок был же. Вот мне и хочется знать, что же подтолкнуло ее к такому состоянию? – не сдавался я.
-За этим тебе нужно обратиться к самой Кристине и, если она захочет, то поделится с тобой своими переживаниями или впечатлениями, - мой друг ушел от прямого ответа, сославшись на жену, - это ее личное дело и она просила меня об этом никому не распространяться.
-Извини, я не знал, - сдался я. – Ладно, сменим тему.
-Ник, а тебя не тянет на старое? – неожиданно спросил он.
-В каком смысле? – пытался уточнить вопрос я.
-Ты же вел довольно беспорядочное, разгульное существование. Нет ли обострения, так называемых греховных рецидивов, то есть позывов к прежней веселой жизни? Знаешь, у людей, обратившихся к Богу, иногда вдруг посещает непреодолимое влечение к оставленным вещам и порокам, так что кажется и сама жизнь невмоготу им. С тобой такого не бывало? – поинтересовался он.
-Как-то я этим переболел, - ответил я. – Мысли, конечно, приходили, но я, глядя на жену и особенно на дочь, думал себе: «И что на что я буду разменивать!? Пьяный греховный и безумный секс, за который потом будет утром стыдно и будет ныть сердце, страдать душа и раскалываться голова? И зачем мне все это нужно, когда можно иметь в сто раз больше, в сто раз лучше и радостней, святей, но дома! Ведь забери из кабаков водку и многие люди не смогли бы грешить, им было бы стыдно. Но одурманив свое сознание спиртным, легче совершить греховный поступок, я так понимаю, - кажется, я дал исчерпывающий ответ своему приятелю.
-Тут ты прав на сто процентов. Я рад, что ты искал и нашел, и начал ценить это, - глаза у Игната светились, когда он говорил эти слова.
В этот момент в дверном проеме снова появилось личико Вероники, моей любимой дочери. От нее веяло чем-то таким, по большому счету, неземным и я с умилением уставился, не переставая любоваться ею, на ее пытливую физиономию.
-Скажи мне, Игнат, ну разве можно променять такое, путающееся под ногами счастье, на какой-то мусор!? – указывая на дочь, задал ему риторический вопрос я.
-Ты прав, весь мир не стоит даже одной детской слезинки, - мой друг, находясь под впечатлением нашего разговора, сокрушенно покачал головой.
Вероника исчезла также неожиданно, как и появилась. В зале были слышны приглушенные голоса наших жен. Их беседа, в отличие от нас, носила очень оживленный характер. Не зря же Господь Бог дал женщине речевой аппарат в два раза более мощный, чем у нас мужчин.
-Слушай, Игнат, а давай-ка совершим одно «темное» дельце? – внезапно, осененный смутной догадкой, предложил я. – Подслушаем, о чем там судачат наши разлюбезные женушки. Как ты смотришь на это?
-Думаешь, они перемывают нам кости? – хмыкнул Игнат.
-Как раз это мы и выясним. Заодно узнаем, в чести ли мы у них или нет. Только тихо, Игнат! – я приложил указательный палец правой руки к губам.
Тот с пониманием кивнул головой и мы, как два бойца спецназа, тихо спустились на пол и поползли по направлению к двери из кухни. Успешно преодолев первый рубеж, мы продвинулись коридорчиком так близко к дверям в зал, что речь наших любимых женщин зазвучала для нас отчетливо, так что мы могли слышать и различать каждое слово.
-Слушай, Урсула, мы целый час проболтали о разных мелочах, а до сути, до самого основного в нашей встрече так и не добрались, - вздохнув, произнесла Камилла, жена Игната.
-Что ты имеешь в виду? – моя Урсула задала уточняющий вопрос.
-Я хотела от тебя услышать лишь одно: довольна ли ты своим браком с Ником? – до моего слуха донесся вопрос Верховцевой.
Урсула замялась с ответом. Я от волнения даже закусил губу: мне очень не хотелось услышать нелестный отзыв о себе. Через пару мгновений Игнат толкнул меня в плечо. Я повернул к нему свое лицо, вопросительно уставившись на него.
-Вот где наступает момент истины, брат! – тихо шепнул мне он, глядя на меня с видом заговорщика-карбонария.
-Я в своей жене уверен, брат! – с чувством произнес в ответ я, хотя, по правде говоря, на самом деле это было совсем не так.
Слава Богу, жена начала говорить, а то бы я сошел с ума, ожидая ее оценки наших семейных отношений. По всей вероятности, она просто собиралась с мыслями, чтобы адекватно выразить свои мысли и чувства по отношению ко мне и нашему браку.
-Знаешь, Кристиночка, знакомясь с моим будущим Ником, я больше всего боялась, как бы наши, прекрасно начавшиеся отношения, романтические отношения не превратились со временем в пошлый фарс, как это бывает по статистике у двух третей пар, вступающих в брак в наше время. Начинается со страстной любви, а заканчивается через год-два разводом, - голос моей Урсулы звучал твердо и она, кажется, говорила со всем даром убеждения, на который она только была способна. – Конечно, и Ник допускал временами ошибки, мы даже ссорились с ним на короткое время, но что-то внутри нас побуждало нас признавать собственные ошибки, просить прощения и прощать. Без этого невозможна семейная жизнь вообще.
-Ох, ты хитрая Урса! – воскликнула с жаром ее подруга. – Таки, ушла от прямого ответа. Я тебя о Нике вообще-то спрашивала, если ты заметила.
-Может быть, я скажу тебе, милая, что-то, что покажется странным для современной молодежи, но я лично очень люблю своего мужа и, несмотря на его ошибки и просчеты, уважаю, как мужчину и готова за него отдать все самое дорогое, кроме ребенка. Когда он целует меня, нет женщины на свете счастливее меня. Когда он любит меня, как супругу, я куда-то улетаю частью себя и ощущаю себя словно марсианкой, прилетевшей из космоса. Глупо звучит, но я наслаждаюсь звуками его голоса. В его улыбке я ищу нотки одобрения тому, что я делаю дома. Я просто балдею от него! Если отнять его у меня, я даже не представляю, как я стану жить дальше.
Слова Урсулы звучали так проникновенно, что слезы покатились из моих глаз. Мне пришлось вытереть глаза краем рубашки, чтобы я мог перевести свой взгляд в сторону лежавшего рядом приятеля и показать ему язык в знак того, что я не ошибался в своей супруге. Тот в ответ пожал плечами, что значило, а я разве против?
-Я рада за тебя, что вы с Ником нашли друг друга в этой жизни. У нас с Игнатом тоже было все непросто, но, в конечном итоге, Бог соединил нас. В этом я глубоко убеждена, потому что я долгое время была неспособна понять образ мыслей моего будущего супруга. Но случилось невозможное по человеческим меркам, произошел ряд событий, и в какой-то момент я вдруг поняла, что глупо искать счастье где-то далеко, когда оно совсем рядом. Нужно только уметь распознать его!
«Похоже, нам повезло с женами в судьбе!» – радостно подумал я и пожал у себя над головой руки в знак того, что я поздравляю его с ценным приобретением.
-Не боги горшки обжигают, - шепнул мне он. – Пришел и на нашу улицу праздник!
Мы обнялись по-дружески на полу, продолжая лежать у дверей в зал на животе. Наша идиллия была нарушена моей юной вундеркиндкой Вероникой, которая выглянула из-за двери и засекла нас, выражаясь языком пеленгаторов.
-Мама, тетя Камилла! А папа с вашим мужем, дядей Игнатом подслушивают все, что вы говорите друг другу, - она с видом искательницы справедливости бросилась к Урсуле и ее подружке. – Они, наверное, уже давно там лежат.
Мы покраснели, как девицы, уличенные в самой страшной потере своего женского естества, и затаили дыхание, надеясь, что нас пронесет и на этот раз. Но уже секунд через пять в проеме двери показались профили наших жен.
-А что это вы здесь делаете? – строго, не по школьному, спросила нас Урсула, глядя в первую очередь на меня.
-А мы с Игнатом устали и решали полежать на полу, чтобы позвоночник выровнять, - я брякнул первое что пришло на ум. – Не подумай, дорогая, ничего плохого!
-Это уже мое дело, что я подумаю! Уж не подслушивали вы нас с Игнатом? Если да, то как вы могли?! Ладно, Ник по жизни непутевый, а вы-то, Игнат, у нас такой положительный герой. Никогда бы не подумала на вас, - слова Урсулы звучали с укором.
Пока Игнат, застигнутый врасплох, пытался найти ответ, чтобы выкрутиться из создавшейся ситуации, в раздолбон (иначе это никак назвать нельзя) вмешалась Камилла.
-С вами, господин Верховцев, я поговорю отдельно, дома! – произнесла она.
Мы с Игнатом молча переглянулись и без слова поняли друг друга, что нас спасти может только какая-нибудь удачная шутка и желательно экспромтом. Мы, как по команде, подняли руки вверх, словно пленные немцы под Сталинградом из армии фельдмаршала Паулюса.
-Nicht schissen! – по-немецки жалобно пропищал я, что означало «не стреляйте!».
-Nicht schissen! – подхватил Игнат. – Гитлер капут!
В нашей квартире произошел такой взрыв гомерического смеха, что казалось не выдержит потолок. Смеялись не только наши жены и мы сами, их мужья, но даже маленькая Вероника каталась от смеха по полу, держась за живот.
-Какой тут: Гитлер капут! – пытаясь успокоиться и выглядеть серьезной произнесла Урсула. – Ваши мозги, дорогие мужья, капут!
Спасибо Богу за то, что мы в жизни с Игнатом нашли таких женщин, с которыми мы могли оставаться сами собой, то есть такими же реальными балбесами, которыми мы, по большому счету, всегда и были. И не нужно было притворяться и казаться лучше, чем мы есть в действительности.