В моем детстве все мальчики хотели быть космонавтами, а девочки - артистками.
А я совершенно никем не хотела быть! Я не помню, что отвечала на этот излюбленный вопрос взрослых, но меня интересовало только мое сегодня.
Хорошо помню себя лет с трех, когда научилась читать. Вернее, никто не знает, когда именно я научилась читать. Просто в три года, когда меня отдали в детский сад, воспитательница обнаружила, что я умею, и сообщила об этом маме. Мама обрадовалась. Просто обычно ей про меня ничего хорошего не говорили, в основном жаловались, что я ничего не ем. Вы скажете - не может быть, чтобы никто ничего не заметил! Очень даже может. Папа целыми днями пропадал на работе, а у мамы на руках была моя полугодовалая сестренка, так что большинство своих сил, выделяемых мне, мама тратила на то, чтобы меня накормить. Зато когда я поем, меня отпускали гулять на улицу. Мы жили в закрытом военном городке, поэтому родители как-то не боялись нас потерять.
Хотя однажды я все-таки устроила серьезный переполох. Родители хватились своих детей, когда обнаружили, что их нет во дворе. Когда узнали, что меня тоже нет, пошли к моей маме выяснять, куда я опять увела детей. Ох и влетело же мне, когда мы довольные и счастливые вернулись домой со своими пластиковыми ведерками, полными поганок!
В шесть лет я пошла в школу. С перебинтованной головой (знаете, такая повязка шапочкой?) и в оранжевой косыночке с белыми горошками. Тридцать первого августа я на велосипеде проверила на прочность ехавший мне наперерез мотоцикл. На глазах у своей мамы. Велосипеду хоть бы что, как оказалось, а мама упала в обморок. У меня же наша соседка-доктор обнаружила дырку на подбородке, схватила меня в охапку и отнесла в госпиталь. Там мне дырку зашили. Изнутри и снаружи, и наложили повязку шапочкой. На следующий день мама надела на меня косыночку и отвела в школу. Еще две недели я ходила на перевязки и носила свой оранжевый платочек. Наверно с тех пор я привыкла работать в любом состоянии и любых условиях. Спасибо тебе, мамочка, что не повелась на советы сердобольных соседей подождать со школой до следующего года. В школе мне очень понравилось. Там было много детей, и все они были готовы поддержать мои "безумные проекты". Помню, классе во втором, или в третьем, это было уже в большом городе, куда перевели папу, я из школьных хулиганов организовала "зеленый патруль". До сих пор не понимаю, почему они вместо того, чтобы стрелять из рогаток по воробьям, послушно ходили за мной и отбирали эти самые рогатки у других. Тогда мне казалось, что все дело в красивущих зеленых повязках на руку, с желтыми дубовыми листочками и надписью "зеленый патруль", которые сделали в местной типографии по просьбе моего папы.
В нашем подъезде слева от входа была "колясочная" - в семидесятые годы были такие помещения в многоквартирных домах для детских колясок. Зеленого патруля было мало для моей деятельной натуры, и мы устроили в этой колясочной приют для бездомных животных. Самое странное - взрослые не возражали и даже подкармливали наших кошек и собак.
Кроме этого у меня была еще масса всяких важных и интересных дел - я училась, занималась спортом, танцами, рисовала, ходила в магазин за продуктами, забирала сестру из детского сада. Правда пару раз я ее таки забыла забрать. Хорошо, садик был круглосуточный, и мама забирала ее вечером, вернувшись с работы и не обнаружив никого дома. Вобщем, как видите, я была слишком занята, чтобы мечтать кем-то стать.
Вот когда мне исполнилось лет одиннадцать-двенадцать, у меня начали появляться мысли связать свою жизнь с природой. Я была совершенно городским ребенком, но класса с шестого моя комната была уставлена всевозможными горшками, ящиками с землей и чашками Петри, в которых я проращивала какие-то скрещенные гибриды. Меня даже на местное радио приглашали рассказывать про мои растения. Я очень удивлялась: как я им на словах-то расскажу? Жили мы уже в Магадане, там было очень холодно, поэтому бездомных животных мы с сестрой тащили уже домой. Собака, два кота, голубь с отмороженной лапкой; мама не возражала. Летом после седьмого класса я работала в местном лесничестве, закончила курсы ОСВОДа (было в СССР такое «Общество спасания на водах») и даже заняла третье место на каком-то конкурсе юных лесников. Для первого места не хватило знаний органической химии, будь она неладна, ее изучали лишь с девятого класса.
Нельзя сказать, что я любила только биологию, мне было интересно все - физика, математика, литература. Я ходила в читальный зал городской библиотеки читать раритетные книжки, посещала бесчисленные предметные олимпиады, занималась в студии пантомимы. А на вопрос взрослых "кем ты хочешь быть?" , я уже отвечала - "Генеральным Секретарем ЦК КПСС".
В девятом классе мы переехали на Украину. Мне уже было четырнадцать лет, я стала более замкнутой и застенчивой, что мне не мешало, впрочем, бороться за всеобщую справедливость. Мои интересы немножко сместились в сторону точных наук, может быть не без участия моего школьного учителя физики, которого я с благодарностью вспоминаю до сих пор. Я по-прежнему много читала.
В десятом классе я осознала, что на Генеральных Секретарей нигде не учат, купила справочник для поступающих в ВУЗы, и начала изучать учебные заведения города Киева. Остановилась на двух вариантах: сельскохозяйственная академия (специальность что-то вроде декоративного цветоводства) и, не смейтесь, театральный институт (я наконец вспомнила, что я девочка, и мне положено хотеть в артистки). Затем я посмотрела, какие экзамены нужно сдавать на выбранные специальности, и определилась окончательно - Киевский государственный университет им. Т.Г. Шевченко, физический факультет. Закончив десятый класс, я взяла в библиотеке оксфордский курс астрофизики и "Войну и мир", и уехала с родителями на море, готовится к вступительным экзаменам.