Командировка

Николай Николаевич Николаев
      Мария Петровна не любила командировки.
      "Я домашняя кошечка", – говорила она мужу, уютно устраиваясь с ногами на мягком диване и ластясь к любимому. Но любимый муж, Виталий Витальевич, её не слушал. Раздражённо и нервно он давил на кнопки пульта от телевизора, перескакивая с канала на канал, и размышлял, стоит ли ему ещё немного тайком отхлебнуть водки из припрятанной в ванной комнате бутылки. Или немного подождать? Опыт подсказывал, что если эта кошечка учует от него запах алкоголя, то тут же выльет водку в унитаз и расцарапает вдобавок ему лицо. Тигра, а не кошечка! Мужику пятьдесят лет, лысина на весь череп, а стресс снимает после тяжелого рабочего дня вороватыми рюмочками на четвереньках под раковиной в ванной! Видать, ей просто нравится выслеживать его, чтобы потом злорадно ловить с поличным и устраивать показательную казнь водки, а ему царапать череп. "Постой,– подумал вдруг Виталий Витальевич, – так это же она мне все волосы до лысины и выцарапала!"

     Впрочем, Мария Петровна, если и называла мужа любимым, то только с издёвкой. Ей хорошо было известно, что муженёк тайно иногда заскакивал к некоей очкастой и худой особе в соседний подъезд. За жизнь ни разу ни цветов не подарил, ни в ресторан не сводил.

     Заведующий кафедрой Иван Семёнович, где Мария Петровна преподавала гражданское право, выслушал её возражения вполуха. Мария Петровна, единственный преподаватель на кафедре, не удосужившаяся приобрести учёную степень, была самым вероятным кандидатом на увольнение в предстоящее сокращение штатов. Правда, она ещё надеялась, что вероятное сокращение может так и остаться вероятным. Ведь сокращением пугали не единожды. А она всё ещё работает. Огорчало её другое. Иван Семёнович известный в академии бабник, охотник до молоденьких студенток и аспиранток. Он и на кафедру стремился набрать только молодых сотрудниц. Среди них Мария Петровна смотрелась самой настоящей бабушкой. Ничего не попишешь, она и оглянуться не успела, как когда-то страшная дата "45", осталось уже за спиной. Впереди светилось зловещее "50". А Иван Семенович, хотя и сам-то плюгавенький старикашка плешивый, её уже вычеркнул из списка привлекательных и желанных женщин. Значит, скоро вычеркнет и из списка сотрудников кафедры. Мужику, даже самому плюгавому, подавай молоденькую. Это знает каждый ребёнок.

     – Девять заочников. Экзамены ты у них примешь за каких-то полчаса. Заодно и посмотришь, что это за университет такой хвалёный, Магнитогорский, – он говорил, словно извинялся за возможное предстоящее её увольнение.

     И она смирилась. Если верить начальнику, от Екатеринбурга до Магнитогорска всего-то часов десять езды.

     Мария Петровна на поезде добралась из Екатеринбурга в Челябинск. Там пересела в автобус и уже ближе к вечеру оказалась в Магнитогорске. С ходу найти проспект Ленина 38, где располагался университет, ей не удалось. Она рассеянно спросила у женщины, как ей доехать до университета. Потом – у молодого человека. Ещё уточнила у девушки. Но, несмотря на то, что все ей довольно обстоятельно объясняли, как проехать к университету, она никак не могла найти этот злосчастный дом номер тридцать восемь по проспекту Ленина.

     – Да что он, сквозь землю, что ли, провалился! – в сердцах воскликнула Мария Петровна и вернулась на автовокзал. Перспектива ночевать в местной гостинице её никак не устраивала. Добро бы ещё она молоденькая была. Уже трясясь в автобусе обратно до Челябинска, она думала, как ей оправдаться перед заведующим кафедрой. Ничего, подумала она, так и скажу, что не смогла найти университет. Но уже потом, пересев в Челябинске на поезд до Екатеринбурга, беспокойно ворочаясь на полке под стук вагонных колёс, она снова вернулась к этой мысли. Что ей сказать заведующему кафедрой? Почему она не приняла экзамены у заочников? Она представила удивление Ивана Семёновича: "Что? Не нашла университет в Магнитогорске? Это как?"

     Что она ответит? Все люди показывали ей ложный путь? А может быть, сказать, что улицу Ленина переименовали? Ой, что же сказать-то! От волнения Мария Петровна даже поднялась с полки. Благо, у неё была нижняя полка. Все соседи мирно спали, посапывая. Кто-то даже храпел. Под столом осторожно перекатывалась пустая бутылка. "Это всё из-за пьющего мужа!" – подумала Мария Петровна.

    "Попью чаю", – решила она через какое-то время. Как только она расположилась за столом, в купе заглянула женщина тоже со стаканом чая в руке.

    – Вы позволите?– спросила она дружелюбно. – А то я с верхней полки и у нас всё занято.

    – Конечно, – согласилась Мария Петровна. – Присаживайтесь.

     Отхлёбывая горячий чай, она рассеянно следила взглядом, как попутчица, устроившись за столом рядом с ней, разворачивает свёрток с вареной курицей. Но от приглашения отужинать вместе категорически отказалась.

    – Я просто присела. Не спится.

    – Да я вижу, – сказала попутчица. – Переживаете всё, что-то тревожит вас. Случилось что?

     – Да нет, – нехотя ответила Мария Петровна.– Ничего.

     – Муж изменяет, поди? Они нынче, если хотите, все козлы. Особенно на молодых падкие стали.

     – Нет-нет! Муж у меня хороший, – быстро заверила она попутчицу и улыбнулась жалкой улыбкой.

     – Начальник, что ли, обижает? Просто диву даёшься, что они себе нынче позволяют.

     – Да нет! Всё у меня нормально! – уже с досадой сказала Мария Петровна. Попутчица показалась ей слишком уж навязчивой. Она даже пожалела, что села пить чай. Лежала бы так себе и лежала под одеялом тихо как мышка.

     – Поехала в командировку в Магнитогорск. В университет надо было попасть. Но университет так и не нашла… Ну да ладно. Не будем углубляться в детали. Возвращаюсь вот ни с чем.

     – Университет не нашла? – переспросила попутчица и умолкла, словно подавилась. Быстро допив чай, она собрала узелки и удалилась в своё купе.

     Остаток ночи Мария Петровна провела без сна. Из головы не выходил муж с его  тайными походами к проститутке в соседний подъезд. Стоял перед глазами начальник, этот мерзкий старикашка, посулившей манну небесную, а теперь выживающий её с кафедры. Что же она ему скажет? Не нашла университет – это же так нелепо!

     Прежде чем позвонить в дверь своей квартиры, она тревожно замерла. А что скажет мужу? Почему так рано вернулась из командировки? Заблудилась в Магнитогорске? Муж с ночной смены и должен быть дома. А вдруг он снова умотал к своей мымре в соседний подъезд? Жена – в командировку, а муж тут же к любовнице! Яснее ясного. Или пьёт водку!

     Она осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь. Положив сумку на пол в прихожей, неслышно прошла  в комнату. Муж лежал на диване – как пришёл с работы, так и упал, видать, на диван, не переодевшись в домашнюю одежду. Храпел так, что в серванте дрожал хрусталь, а подушка свалилась на пол. На экране телевизора беззвучно кривлялся известный политик, а на журнальном столике возвышалась недопитая бутылка водки. На тарелке веером разбросана порезанная крупными кусками колбаса, словно и не оставляла она ему целую пятилитровую кастрюлю супа.

     – Вот зараза! – она в сердцах пнула валявшиеся посреди комнаты чёрные мужнины носки.

     Муж громко всхрапнул и, пробормотав что-то несвязное, снова стал выдавать витиеватые рулады.

     – Вот зараза! – снова  сказала Мария Петровна и, подняв с полу подушку, бросила её в лицо мужу. Он затих под подушкой, словно раздумывая, какой выбрать регистр храпа. И тут женщина, повинуясь какому-то возникшему вдруг внутреннему импульсу, навалилась всем телом на подушку.

     – Замолчи! Замолчи, гад!

    Затем она схватила со стола бутылку с остатками водки и, зарыдав, стала беспорядочно  колотить мужа. И вдруг, в какой-то момент, в голове у неё пронеслась мысль: "А если бы муж умер? Тогда она смогла бы оправдаться перед начальником. Сказала бы, что вернулась из Магнитогорска ни с чем, потому что муж умер". Мария Петровна отбросила в сторону бутылку и, немного помедлив, снова навалилась всем телом на подушку. В голове у неё, пока она давила на подушку, пронеслась вся жизнь с нелюбимым мужчиной, его измены, пьянки, его вечная ложь и даже однажды случившаяся драка, когда он избил её. Перед глазами как в калейдоскопе, сменяя одну картинку другой, мелькнули молодые годы, когда они только-только начинали совместную жизнь, переезды, рождение дочки, поиск подходящего дачного участка и строительство дома, покупка машины… Словно это не мужу сейчас предстояло умереть, а ей. Когда всё было кончено, Мария Петровна рухнула на диван в соседней комнате и забылась тяжким сном. Утром, как только открыла глаза, она привела себя в порядок, накрасила губы, подвела глаза, наложила на лицо румяна. Вспомнила о духах, но флакон с любимыми духами был в комнате, где лежал муж, а видеть его сейчас, распростёртого безжизненно на диване, ей никак не хотелось. Так и ушла в университет, не взглянув на него…

     "У меня умер муж", – повторяла она фразу, пока шла по оживлённой улице, ехала в переполненном метро, поднималась по гранитным ступеням учебного корпуса. "У меня умер муж" – так она скажет Ивану Семеновичу, как зайдет на кафедру. Умер муж. Тут уж не до отчётов по командировке. Пожалуй, сразу после этого и уйдёт.

     – А, это ты! Хорошо! – заведующий кафедрой кружил суетливо по кабинету и выхватывал какие-то бумаги то из одного ящика стола, то из другого, копошился в шкафу.– У меня сейчас учёный совет. А где Светка? Опять опаздывает? Никак не могу экзаменационные ведомости за прошлый семестр найти! Ну, где они? Где? Уволю к чёртовой матери! Надоела уже, вертихвостка!

    – Так вы же её в отпуск отправили.

     – В отпуск? Всё равно уволю!

    Наконец он нашёл нужные бумаги, суетливо запихнул их в папку и поспешно уходя, бросил ей:

    – Сиди здесь. Скоро вернусь, поговорим.

     Мария Петровна сидела за своим столом, подперев голову руками и ощущала себя сидящей на дне глубокого тёмного колодца. Где-то кипит жизнь, а она здесь, сидит без всякой мысли и без каких-либо чувств. Просто сидит и бездумно глядит в бумаги на столе. У неё умер муж. Вот прозвенел звонок, закончилась пара. Загалдели студенты в коридоре, затопали. Кто-то заглянул в кабинет и также безмолвно исчез. Вот снова широко распахнулась дверь. Заведующий кафедрой энергично прошествовал в свой угол, бросил кожаную папку на стол.

     – Всё! Выделили наконец-то нам профессорскую ставку! Теперь буду настаивать на отдельном кабинете для себя!

    Он торопливо достал из стола начатую бутылку коньяка и две рюмки. Быстро разлил.

    – Маша, подойди.

    Он сунул ей в руку наполненную рюмку и чокнулся с ней.

    ¬  Пей!

     Они выпили. Иван Семенович снова наполнил рюмки и снова заставил её выпить.

   – Ах, хорошо! – выдохнул он и стремительно бросился к дверям. Повернув ключом в замочной скважине, он также быстро вернулся к Марии Петровне и крепко обнял, схватив её за ягодицы.

    – Есть! Есть ещё ягоды! 

Он прижал её к столу и попытался уложить на столешницу

    – Ну-ка, Маша…

    – Иван Семенович! – Мария Петровна уперлась ладонями ему в грудь. – Не надо! Не хочу!

    – Ну ладно, ладно, – сказал Иван Семенович и отпустил её, одобрительно хлопнув ладонью по заду. – Выпьем-ка тогда ещё.

     Выпив, Мария Петровна поставила рюмку на стол и уставилась немигающим взглядом в пространство кабинета.

" Сейчас скажу, – подумала она. – Скажу, что у меня умер муж ".
Иван Петрович молчал. Глядя на Марию Петровну, он раздумывал, не налить ли ей ещё коньяка.

     – У меня предложение, – сказал он, наконец. – Мы сейчас отправимся в ресторан, там и обсудим твою командировку. А заодно и обмоем профессора.   И добавил, глядя на неё внимательно поверх очков:

      – Надеюсь, ты своего мужа не боишься? В конце концов,выражаясь научным языком, это рабочее мероприятие, обсуждение итогов твоей командировки. Выездная сессия, так сказать. Ну, как?

 
      Мария Петровна повернулась к нему и,словно очнувшись, спросила:

     –  А цветы подаришь?

     И не дождавшись ответа, махнула рукой:

     –  А, поехали! Муж объелся груш!

Окончание:http://www.proza.ru/2016/06/06/1017