С год назад Маринка, работая подсобницей на складе сантехники, неожиданно для себя нашла приработок. В обеденный перерыв, в очередной раз, пребывая в состоянии безденежья, запрятавшись подальше от своих, пожирающих заказанные пиццы, сослуживец по складу, пробавляясь чаем с сухариками, она нашла забытый кем-то мужской журнал. Ради любопытства полистала и наткнулась на предложение присылать рассказы эротического содержания, причем, в случае принятия, гонорар выплачивался немедленно.
Марина рискнула, исписав полторы странички своими сексуальными фантазиями и самолично отнесла написанное в редакцию, которая, как оказалось, находилась буквально за углом. Сидевшая на приеме тетка, с лицом прошедшим не только огонь, воду, да медные трубы, но всякие прочие интересные углы и закоулки, пришла в неимоверный восторг от рассказа и без какой либо бюрократии выдала деньги, с напутствием приходить еще, да почаще! И время от времени в журнале стали появляться Маринкины рассказы.
Наверное, ежедневное, многочасовое, пребывание среди биде и унитазов привносило в её творчество нечто такое, что и было высоко оценено знатоками жанра – Марине, заказной почтой, пришло приглашение из одного черноморского, курортного города на конференцию "Символизм в современной эротической прозе". Приглашение обрадовало и польстило самолюбию, но тут же встал вопрос " А как же Лиля?" Марина считала предательством ехать без верной, закадычной, всегда готовой прийти на помощь подруги.
Позвонив, по указанному в приглашение телефону, и любезно пообщавшись с секретарем организатором, пообещав той привести в подарок израильский, терракотового цвета, бидан, уболтала её послать приглашение и Лильке.
Окололитературной тусовкой они остались очень довольны: и о символизме потрендели, и в море покупались, и фруктов вдоволь наелись, да ещё и мужичков подцепили, сибирских писателей, Мишу и Аркашу, которые, после обильного, прощального, банкета и доставили подружек к поезду в полупьяном состоянии.
На перроне, у всех на виду, не стесняясь своих слез, прощаясь, Лилька с Мариной в сотый раз, повиснув на шеях приобретенных друзей, выпытав обещание приехать, запрыгнули в вагон уже тронувшегося поезда.
В купе две премерзкого вида старушенции, "попутчицы, мать их!", непонятно с чего, вдруг стали воспитывать, типа "Да как не стыдно, вы же девушки ... а вот в наше время ... никакой скромности нету ..."и т.п. Послав старых зануд, куда подальше Лилька с Маринкой залезли на свои верхние полки и толи от выпитого, толи от переживаний, почти мгновенно заснули.
Маринка проснулась от щекотки в носу. Открыв один глаз, она посмотрела вниз. На столике, прям как в голландском натюрморте, красочной кучкой лежали помидоры, редиска, зеленый лук и укроп, а чьи-то морщинистые руки снимали шкурку с копченой колбасы. Открыв второй глаз она, потихоньку подвинувшись к краю, стараясь не привлекать внимания, оглядела купе.
Старух не было, а за столом, держа между ног солидных размеров холщовую сумку, из которой выглядывали припухлый каравай белого хлеба и копченая куриная ножка, сидел, в вышитой рубахе и при ухоженных, обвислых усах, дядька лет шестидесяти. "Хохол!" - сделала заключение Маринка и не ошиблась ...
- Доброго ранку Вам дивчина - заметив, что Маринка не спит, ласково проговорил дядька.
- Доброго, доброго - пробормотала, слезая с полки, Маринка и открывая дверь купе, успела краем глаза заметить под караваем банку маринованных огурчиков. Простонав про себя "Изверг", рывком открыла дверь и выпрыгнула в коридор ....
Чуть погодя, с вытаращенными глазами, из купе вывалилась Лилька и протянув Маринке раскрытую пачку "Esse" как-то зло выпалила:
- Пошли подруга покурим!
- Пошли - согласилась Маринка.
Нервно прикурив и сделав пару глубоких затяжек, Лилька почти закричала :
- Нет, подруга ты видела какой гад? А? Видела?
- С чего ж он гад-то, Лиля? Просто покушать человек захотел.
- Покушать ... как же ... Не смеши меня! Сколько жратвы он на стол выложил?! На роту, не меньше ... Это он для издевки! У хохлов это со времен гетмана Мазепы в крови.
- Лиля! Ты чего городишь? Какой гетман, о чем ты?
- А о том ... Он значится, Мазепа, к Карлу пришел да говорит: давай, мол, лазутчиков к царю Петру подошлем, да ножа в два, аль в три, прикончим! Хорошо Карл порядочный оказался, Мазепу послал ...
- Ну, причем тут это ...
- А щас че сотворили? - не в силах успокоиться продолжала Лилька - Крым наш сперли! Меня мама почти каждое лето на месяц в Евпаторию возила, а теперь это заграница ... О-хо-хо ... Не зря при Екатерине их малороссами звали, то бишь малые, шкодливые ....
- Ладно, хватит тебе ересь нести, пойдем отсюда, а то холодно.
Казалось, что весь коридор пропах копченостями и по мере приближения к их купе запах усиливался и усиливался.
- Давай пока не пойдем туда - сглатывая слюну, предложила Маринка - Пусть этот изверг жрать закончит.
Лилька согласно кивнула головой ... И вдруг, с грохотом, отворилась дверь купе ...
- Дивчины! Я вас чекаю, чекаю, а ви туточки ... Будьте ласковы, поснедайте з мною, он скильки дружина наклала. Проходьте, будьте ласковы ...
- Будем диду, будем - протараторила Лилька и кулаком подтолкнула Маринку в бок.
На столе лежала порезанная кружочками домашняя, копченая колбаса, рядом приличные ломти розового сала, разорванный руками на несколько частей копченый куренок, печеные пирожки, разрезанный на четыре части каравай, вареные яйца, сливочное масло в стеклянной баночке, малосольные огурчики, помидоры, зеленый лук, пучок укропа ...
- Дивчины! А моего, домашнего, из пшанички, самогончика по соточке примете?
- Примем диду, примем! Давай наливай - скомандовала Лилька. И сотворив бутерброд из сала, колбасы и положенного поверх яйца, в одной руке держа граненый, наполовину наполненный, стакан, а в другой огурчик с радостью, торжественно, произнесла тост :
- Ну, значит диду за тебя, за доброту твою, за Ридну Неньку, да за братский украинский народ!