In hac spe vivo

Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэерден
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Мистика, AU, Мифические существа

Описание:
Это история Алистера Кроу, выдающегося черного мага и медиума, искавшего пути на ту тончайшую, словно миг между ночью и рассветом, Грань, что отделяет Смерть от Жизни. История человека, презревшего границы дозволенного ради встречи с возлюбленным.
«In hac spe vivo» - «Этой надеждой живу» (лат.)

Посвящение:
Всем, кто верит, любит, ждет и надеется. «Contra spem spero»

Примечания автора:
Внимательно читайте жанры. Это АУ, не будет привязки к определенному времени, не будет точного следования истории, реальных имен и фамилий, да и из географической привязки - только Лондон, Шотландское нагорье и, собственно, все.


1. Три жизни Алистера Кроу

      Алистер Кроу родился в обычной семье. Хотя, нет, он родился в семье обычного бедного рыбака на побережье Ист-Марин, в рыбацкой деревушке, где влачили жалкое существование от рождения и до смерти еще полсотни семей. С раннего детства ему упорно твердили, что вся его жизнь пройдет так же, как у деда, отца и старших братьев. О прадеде в их семье старались не вспоминать, он был пиратом, пятном на репутации честных людей. Однако имя Алу дали именно в его честь. Возможно, просто потому, что матушка перебрала все обычные имена, что знала, для двенадцати выживших из шестнадцати своих сыновей. Впрочем, к моменту, когда Алу исполнилось десять, братьев у него осталось всего пятеро. Море, оно не любит людей, особенно не любит пьяных. А развлечений в деревушке, кроме дешевой выпивки, не было.
— Хотя бы постарайся не упиться, — вздыхала матушка. — А то совсем некому будет меня кормить. Что встал? Иди на промысел.
      Ал привык все делать молча. За любую попытку ответить он получал толстенным линьком, так что стоило пошевеливаться. Братья уже ждали — старый отцовский баркас, который следовало бы хорошенько проконопатить и просмолить, прежде чем спускать на воду, покачивался на легкой волне. Вот опять ему, не разгибая спины, вычерпывать воду, пока они будут ставить сети.
— Пошевеливайся, — гаркнул Марк, самый старший из оставшихся.
      Ал забрался на борт, получил пинка от Эвана, тычок от Джереми, и юркнул на привычное место, сразу же вооружившись кожаным черпаком. На дне баркаса уже скопилась приличная лужа, босые ноги леденило — Ист-Марин не баловал теплом в это лето. Баркас стал отваливать на привычное место лова. Рыба в этом году не больно-то шла в эти воды, ничтожный был улов, едва хватало на прокорм семьи. Так что никто особенно и не рассчитывал, что удастся привезти много.
А уж про то, чтоб засолить на продажу, и речи не шло. Разве что удастся поймать макрель или выбрать из той мелочи, что попадается в сети, несколько крупных рыбин трески. Но вряд ли — Ал внимательно проследил за ветром, оценил цвет и высоту волн, и понял, что улова можно не ждать. Ветер шел от Чертовых Пальцев, значит, рыбы будет ровно столько, чтобы сварить жидкую похлебку на всех. И той половину выжрет отец, с утра напивающийся в кабаке старого Сэма.
      Братья это тоже отметили.
— Вот же чертова рыба… — Марк только что не сплюнул.
      Он в приметы не верил, бранился почем зря в море, утверждая, что раз уж Морской Хозяин и до того внимания не обращал на людей, так от пары ругательств ему точно не поплохеет.
      Ал пока не сильно торопился с работой. Вообще, чуть черпнувший баркас шел остойчивее, так что вычерпывать воду мальчик начинал, когда она доходила до определенной отметины на борту. Как они и боялись, в поставленные сети рыба не спешила. Ужин отодвигался, а вот от отца могло и влететь.
— Все, — когда поставленные в третий раз сети пришли ни с чем, даже салаки покрупнее не задержалось в ячеях, злобно плюнул Марк. — Возвращаемся.
      Ал, уставший, взмокший и продрогший, в который раз распрямился, чтобы выплеснуть воду. Ну вот, ужина можно не ждать, да еще и линьков получат все. Это если отец не упился до упаду. Лучше б упился.
— Еще и шторм собирается, — сказал Эван.
— Заткнись! — рыкнул Марк. — Без тебя вижу.
      На горизонте, словно трезубец Морского хозяина, выросла ветвистая молния, ударившая почему-то не сверху вниз, а наоборот. Тогда Ал изо всех сил пожелал, тараща на мгновение ослепшие глаза, убраться из родной деревушки, стать богатым и знаменитым.

      Говорят, что иногда море награждает тех, кто чего-то желает всей душой. Неизвестно, то ли желание Алистера вздумал кто-то исполнить от нечего делать, то ли просто судьба решила улыбнуться мальчику, но вскоре в бухту вошел корабль, красивый и громадный. Они часто проходили на горизонте, но этот повернул прямо к деревушке. С корабля спустили шестивесельный ялик.
— Опять попрошайничать начнут, — сказал кто-то.
      А мать внезапно дала Алистеру подзатыльник и велела быстро переодеваться в чистое, встретить незваных гостей и проводить к колодцу, если вдруг они за водой.
— Да поулыбайся там, если повезет, сплавлю тебя хоть юнгой на тот корабль, избавлюсь от лишнего рта.
      Симпатичный мальчик приглянулся. Не обделенный сноровкой и силой, жилистый, гибкий — помощник капитана очень внимательно проследил за тем, как он вытаскивает из колодца ведро за ведром, таскает их к лодке, переливая в пустые бочки — корабль действительно завернул в бухту пополнить запасы воды. За Ала мать получила неслыханное богатство — горсть серебра, щедро брошенную в передник. А сам Ал… Алистер получил три года почти каторжного труда, совмещенного с учебой, на борту «Ведьмы Шанс», а в тринадцать — обязанность греть постель Ная МакТэйла, капитана «Ведьмы».
— Это жизнь, парень, — сказал тот. — Ты симпатичный, не порченый болезнью, а мы в море, на борту толпа мужиков, которые баб давно не видели и столько же не увидят. Думаю, ты еще и смышленый?..
— Да, сэр, — кивнул Ал, стаскивая с себя рубаху и портки.
      В тринадцать он выглядел старше своего возраста, тяжелая работа не сломала, только закалила, морской ветер и солнце продубили кожу, хотя и не так, как у самого капитана. Ал выглядел статуэткой греческого эфеба, но таких слов он тогда не знал. Их чуть позже сказал капитан. Он оказался человеком образованным, даже с аристократическими корнями, только вот проигрался его дедушка в пух и прах, поставив на кон даже супругу. Но образование до того момента внуку дать успели, а там, уже после морской школы, только на волю моря капитан и положился.
— Запомни — люди все глупы, мелочны и вечно норовят ухватить себе кусок послаще. И верят во всякую чушь вроде счастливых монеток. А ты не верь, ты лови удачу за хвост, сама она к тебе не подвалит и золотое блюдо с алмазами не принесет. А главное — никогда не ходи в игорный дом, лучше уж честным пиратством на жизнь зарабатывать, там и ты саблей полоснешь, и тебя полоснут. А все легче.
      Команде Ала он не отдал, делил его только со своим помощником, и то редко — Рэд Джонс предпочитал грудастых красоток, и для него Ал иногда наряжался в пышное платье с десятком нижних юбок, пряча за пазуху надутые рыбьи пузыри. Ему было смешно и немного больно — Рэд никогда не заботился особо о комфорте постельной грелки. В отличие от капитана.
      Найджел, кроме того, что трахал Ала, взялся его учить. Матросской науке юнгу учили на реях и палубе, а вот остальное вкладывал в его смышленую голову капитан. К пятнадцати Ал уже мог составить маршрут, проложить курс, определить положение корабля по инструментам и звездам, читал карты. И учил языки. Французский, латынь, испанский.
— Латынь тебе особенно пригодится, — хмыкал капитан. — Травы, лекарства, алхимия всякая. Богатые идиоты млеют просто, если при них на латыни что-нибудь пробормотать. Так что учи, и учи получше.
      В шестнадцать Ал с ужасом понял, что безнадежно влюблен. Словно с глаз сорвали повязку, и он рассмотрел Ная во всех подробностях. Как для капитана тот был молод — всего только тридцать пять. Красив, кровь аристократов — это вам не водица, породу выдавало и лицо, и руки, и осанка. Ал млел и таял, терял голову, сходил с ума и тащил капитана в постель уже сам.
— Вот же неугомонный, — посмеивался Най.
      А потом закончилось короткое счастье Алистера. Най объявил, что ссадит его в порту Лондона.
— Напишу письмо к другу отца, он поможет тебе устроиться на первое время.
      Капитан словно предчувствовал что-то, не хотел брать Ала в плавание, ласкал, как в последний раз. И описывал ему город, улицы, все заведения: куда лучше не заходить, а куда стоит заглянуть, если хочется сытного недорогого ужина.
— Не отправляй, — молил юноша, презрев гордость, валялся в ногах, обнимая колени, за что впервые за два года получил гневный окрик и тяжелый шлепок по обнаженной ягодице.
— Прекрати! Ты должен учиться и развиваться, а не провести всю жизнь на борту старушки «Ведьмы». К тому же, через три месяца я вернусь и строго спрошу, что ты выучил, — капитан поднял своего юного любовника, бережно огладил ладонью алый след на коже, прижал к себе, жадно целуя. До крови из лопнувших губ, до багровых следов на сильной, красивой шее.
— Ты, правда, вернешься?
— Обещаю, — Най увлек его на постель. — Вернусь. Но ты должен будешь хорошо учиться, очень хорошо.
— Клянусь! — это Ал выдохнул, насаживаясь на его член, оседлав бедра. — Клянусь, Найджел… Люблю тебя!
      Найджел был в выражениях более сдержан, он показывал чувства не простыми словоизлияниями, но, прощаясь, все-таки шепнул на ухо Алистеру:
— И я тебя люблю. Береги себя.

      Как выяснилось позже, Найджел МакТэйл был человеком обстоятельным, и письма написал не одному человеку. Чтобы его юный любовник наверняка не остался без крова над головой, знаний и средств к существованию. Алистера взял жить к себе кузен Найджела, Гарольд. На жизнь он зарабатывал тем, что рассказывал в высшем свете… сказки. Разумеется, не о прекрасных принцессах и феях. Нет, Гарольд был профессиональным лгуном. Его угощали за то, что он рассказывал, к примеру, байки о том, как брат одного его приятеля видел в море настоящего морского змея. Разумеется, когда Гарольд, вздыхая, говорил, что поиздержался, молодежь несла ему родительские деньги, чтобы их приятель продолжал приходить и развлекать их, не волнуясь о хлебе насущном.
— Побольше сокровищ, голых девиц, поющих при луне — и готово, — говорил он Алистеру, подбрасывая на ладони кошелек с монетами. — Все боятся отправляться в путешествия, а вот послушать о них всегда любят. И готовы платить за то, что им на уши навешивается лапша. Для них такие суммы просто какой-то пшик, безделица. А для нас это безбедное житье.
      За постой и еду с Алистера денег не требовали, более того, Гарольд шепнул одному из своих приятелей пару слов, тот другому, другой оказался чьим-то внуком, не успевшим помотать нервы дедушке, так что тот в просьбах не отказывал. И Алистера приняли на обучение в одну из частных школ для богатой молодежи, но на благотворительных началах. Вот когда он порадовался тому, что прошел весьма неплохую школу жизни на корабле. Пожалуй, он был единственным учеником, кто ни разу не получил розог за нарушение дисциплины. За неверные ответы, впрочем, он получал не меньше прочих. Но учился так, словно от этого зависела его жизнь.
      Он ждал, отсчитывая дни. В море бывает всякое, и указанный Наем срок вполне мог растянуться вдвое, а если подвернется выгодное дельце, то и втрое против оговоренного. Но прошел год, за ним второй, о «Ведьме Шанс» никто не слышал, хотя ходили слухи, что многие пиратские корабли были захвачены и потоплены в водах Ист-Марин посланной королем эскадрой под командованием адмирала Френсиса Маршема. Алистер надеялся, молился о здравии Найджела, проливая ночами слезы в тощую подушку в школьном дортуаре.
      Молитвы были напрасны — корабль словно растаял вместе с туманом, поднимающимся утрами над морем. Алистер даже не знал, чего он хочет больше — узнать, что корабль был потоплен, а команда погибла, чтобы отрыдаться по Наю; или не узнавать ничего о судьбе «Ведьмы», ведь тогда у него оставалась призрачная надежда, что однажды Най вернется.
      Свое обучение он окончил, как и все его сверстники, в двадцать один год. И тогда же Гарольд МакТэйл, пряча глаза, вручил ему письмо и тщательно упакованный в провощенную кожу сверток. Сердце оборвалось, и руки Ала дрожали, когда он ломал сургучную печать с оттиском знакомого перстня.
«Мой дорогой Ал, если ты держишь это послание в руках, значит, предчувствия меня не обманули, и встретимся вновь мы, возможно, только в Аду, — начиналось письмо, и продолжить читать он сумел лишь после доброго глотка крепкого бурбона, влитого в него Гарольдом. — Я не стану просить прощения, что не взял тебя с собой. Живи, Вороненок. Гарри передаст тебе одну вещь, думаю, ты сам разберешься, что это и для чего. И сможешь стать счастлив.
Должен стать, иначе все труды были напрасны, а нет ничего хуже такого исхода, Ал. Не будет моей душе покоя ни в Аду, ни на дне морском, если так случится. Стань тем, кем пожелаешь, Вороненок. Благослови тебя Бог.
Искренне любящий тебя,
Найджел МакТэйл».
      В свертке была карта. Одна из тех морских карт, которые в изобилии лежали когда-то на столе в каюте капитана. Было и еще кое-что… Как в одной из тех сказок Гарольда: карта с указанием клада и ключ.
— Значит, Най погиб?
      Гарольд посмотрел в глаза Алистеру.
— Ты знаешь, что я тебя люблю, как сына, ну или, скорее, как племянника, всегда готов рассказать, что знаю, научить. Но есть одна вещь, о которой я никогда не стану тебе говорить — судьба моего брата. И ты никогда не спрашивай. Най оставил тебе то, что пригодится, займись этим.
      Ни «да», ни «нет», и надежда Ала осталась жить. К тому же, и сам Найджел не написал в письме «если ты читаешь это, значит, я мертв».

      На то, чтобы вычислить место и координаты клада, ушло несколько месяцев. Пришлось перерыть массу карт в библиотеке Адмиралтейства, куда его допустили по протекции одного из бывших однокашников Кроу. За четыре года учебы он и сам обзавелся нужными связями, выстроив неплохие товарищеские отношения с сокурсниками. Вот и пригодились ниточки. То, что спрятал Найджел, лежало на одном из островов в океане, не сказать даже, что слишком далеко от обычных морских путей. Просто скалистый остров, который ни у кого интереса не вызывал — источников воды нет, лежит слишком близко к большой земле, чтобы на него высаживаться для отдыха, корабль на ремонт там загонять тоже смысла нет, проще уж до порта дойти.
      Еще два года Ал потратил на подготовку к экспедиции. Ему совершенно не нужна была огласка. И вот пришло время отыскать последний дар Найджела. Островок оказался невелик, причудливо изрезанные берега изобиловали гротами и приютили целую колонию морских птиц. Алу пришлось потрудиться, чтобы отыскать указанный в карте проход в скалах, который привел его в крохотную долину. А там был замаскированный травой грот, в котором он обнаружил искусно вмурованную в стены дверь. К замку в которой подошел тот самый ключик.
      Короткий темный коридор привел его в пещеру, посреди которой на небольшом возвышении стояла шкатулка. Или, скорей уж, морской сундук, такие были на «Ведьме» у каждого матроса. Позеленевшая медь оковывала уголки, дерево потемнело от времени и влаги. Ал с замирающим сердцем подошел и коснулся крышки сундука, что-то тихо щелкнуло, и она откинулась вверх, словно на пружинах. Внутри лежал толстенный рукописный том, переплетенный в странную кожу, и небольшая шкатулка из какого-то ароматного дерева — этот аромат наполнил всю пещерку, стоило открыть сундук.
      Алистер потрогал шкатулку, гадая, что же такое ему мог оставить Найджел. Открывать ее он немного побаивался, казалось, что этим поступком он перевернет в своей жизни страницу, а что там за ней, неизвестно. Возможно, стоило сначала прочесть, что там написано в этой книге? Он бережно вынул фолиант, подумал и отправился наружу — читать при свете факела, когда на дворе еще белый день, казалось глупым. И лишь вынеся книгу под солнечный свет, он понял: переплет у нее был сделан из человеческой кожи. Внутри была латынь, та самая, на которую его натаскивал Найджел. А за переплетом был спрятан листок бумаги, явно отношения к самой книге не имевший.
«Ты будешь счастлив, Вороненок. Береги книгу и то, что в шкатулке. Никому не рассказывай о них. Если нам суждено будет встретиться снова, так и случится. Н.»

      Алистер разбирал первые главы до заката. И чем дальше читал, тем больше понимал, что шаг сделан, и возврата нет и быть не может. Потому что ради Ная он пошел бы и в Ад. И, похоже, ему придется туда заглянуть не раз и не два. Книга была о наичернейшей магии. Нет, продавать душу кому-то в обмен было не нужно. Тот, кто решился бы не просто прочитать, а воспользоваться этой самой книгой, и так без лишних разговоров отправился бы в Ад. Если б к ней не прилагалась шкатулка. Он вернулся в пещеру и вынул шкатулку. В книге была подробная иллюстрация, но он хотел видеть своими глазами это… это детище неизвестного мага-гения, родившегося тысячи лет назад где-то на болотистых берегах дельты Нила. Амулет… Он даровал обладателю бессмертие и вечную молодость, если не солгал его создатель. А это для чернокнижника означало очень многое: Ад не грозит бессмертному, отнять у которого душу можно лишь за порогом жизни. Платой же была вовсе не она, эта эфемерная субстанция, о которой твердят с кафедр святые отцы всех мастей. Платой становилась совесть самого чернокнижника и жизни тех, кого он выберет в жертву. Была, впрочем, и оговорка: амулет требовал крови, но заряжать его можно было не за один раз. Это тот, первый маг мог себе позволить гекатомбу из пяти тысяч рабов.
      Сперва Алистер хотел было оставить это «наследство», но затем задумался. Найджел просто так ничего не делал и не дарил, все его подарки оказывались внезапно нужны. На что он мог намекать этим амулетом? Сердце забилось быстрее. Най никогда бы не обрек любимого человека на вечность в одиночестве и тоске. И эти странные выражения в письме… И «если нам суждено встретиться». Алистер прижал книгу к груди.
— Что ж, я сделаю все, чтобы найти тебя, — прошептал он, и ветер подхватил его слова. — Клянусь, Найджел МакТэйл, клянусь!

      Он вернулся в Лондон. Долго колебался, стоит ли брать с собой столь опасные в чужих руках вещи, и все же забрал сундук. Кто знает, что может случиться с островком, пока он будет готовиться к началу своей чернокнижной карьеры. Гарольд ничего не спрашивал, только покачал головой и протянул Алистеру какие-то бумаги.
— Дед проиграл все, что имел, но, по счастью, его супруга сберегла от мужа небольшое поместье в Шотландии. Теперь оно твое. Это все, что я могу сделать для тебя, Ал. Больше мне дать нечего.
      Алистер кинулся ему на шею, промочив слезами и камзол, и сорочку. К Гарольду он относился… Ну, вероятно, как к отцу, только не тому пропойце, что остался давным-давно в бедной рыбацкой деревушке на побережье Ист-Марин, а как к тому, кто был достоин этого звания. В конце концов, за шесть лет он в этом убедился.
— Спасибо, спасибо!
— Ну, полно, — добродушно усмехнулся мужчина. — Полно лить слезы, даже если это благодарность. Думаю, мы еще не раз пересечемся, и я услышу от тебя и о тебе множество занимательных историй.
      До подаренного Алистеру замка добираться оказалось сложно, но вид нового дома, пусть небольшого, но очень величественного, порадовал. Хотя бы потому, что это оказался замок, самый настоящий, возвышавшийся на скале над морем. Настоящее гнездо чернокнижника. Запущенный, конечно, но Ал еще не забыл, как держать в руке щетку и драить палубу. В замке обитал старый-престарый привратник-сторож-садовник и его такая же древняя супруга, исполнявшая роль кухарки-прачки-горничной. Несмотря на возраст, управлялись они с вверенным им хозяйством на удивление неплохо, а молодой хозяин не погнушался грязной работы.
      Кроме людей, в замке, как водится, обитали крысы, летучие мыши и… вороны. Небольшая стая крупных, угольно-черных птиц.
— Они, сэр, здесь чуть ли не со дня основания Кроу-Пика. И наши-то повернее Тауэрских будут*, никогда не покидали этих мест, — гордо сказал старик Форест.
      Один из воронов, молодой, оттого любопытный, слетел вниз, устроился неподалеку от Алистера и стал за ним наблюдать, словно интересуясь, что это двуногое забыло в царстве тишины и покоя. Ал усмехнулся: попробовать приручить? Говорят, вороны символизируют мудрость, а черному магу такой спутник будет как раз под стать. Он попросил у миссис Форест мясных обрезков и получил блюдце с нарезанным мелкими кусками мясом.
Ворон заинтересовался, подошел поближе, вытягивая шею.
— Крррух? — почти вопросительно проскрипел он.
      Ал выбрал кусок поаппетитнее — на его взгляд, конечно, — и протянул ему на ладони. Старик-привратник смотрел, опираясь на клюку, и усмехался, но этой усмешки молодой человек не видел, все его внимание было сосредоточено на вороне. Тот же сделал еще пару осторожных шагов, боком, глядя на человека то одним глазом, то вторым, убедился, что мясо предназначено ему, что вторую руку человек не скрывает и не прячет там сеть или камень, примерился и взял мясо, слегка стукнув человека по ладони клювом, но так, что выступила кровь. Алистер даже не поморщился — бывало и хуже, а ладони, хоть и сошли с них за время его жизни на берегу жесткие мозоли, нежными так и не стали. И следующие куски были в его крови. Ворон склевал все, убедился, что больше нет, но улетать почему-то не торопился.
— Дайте ему имя, господин, — проскрипел старик.
— Най. Найджел.
      Чем-то напоминал ворон исчезнувшего капитана. То ли внимательным умным взглядом, то ли тем, как поглядывал на Алистера, будто уже взял на себя ответственность за него. Он каркнул, встряхнулся и взлетел куда-то на башню. Но в душе Алистера поселилась уверенность — вернется. Так и вышло, когда он выбрал себе комнату, с трудом распахнув выходившее на море окно, на подоконник опустился Найджел, деловито простучал когтями по каменному подоконнику, заглядывая внутрь, и остался сидеть, чуть нахохлившись, наблюдая, как Ал распаковывает свои вещи и раскладывает одежду, книги, письменные принадлежности и свое главное богатство, свою надежду на встречу с возлюбленным — завернутую в полотно книгу и шкатулку. Ворона заинтересовала постель, он перебрался на нее, прошелся, издал одобрительное «крррух» и перелетел на шкаф.
      Старик Форест принес откуда-то прочную стойку, вероятно, кто-то из прежних владельцев замка когда-то тоже приручил себе ворона, от него и осталась. На бронзовых львиных лапах устойчиво покоился полированный столбик из красного дерева, к которому сверху была прикреплена чуть изогнутая перекладина, исцарапанная внушительными когтями. Найджел прекрасно понял, для кого этот насест, покинул шкаф и устроился на перекладине, вертя головой. Алистер про себя усмехнулся: вот и питомец, фамилиар колдуна. Осталось разобраться с самой книгой, придумать, где брать кровь для амулета. Ну и осмотреть замок.
       Пора было начинать новую жизнь — в четвертый раз.


2. Перстень МакТэйлов

            Посыльный снова принес Гарольду чек, скромно подписанный одними лишь инициалами: «А.К.». Но ему не нужно было иметь недюжинный ум, чтобы понимать, кто присылает ему ежемесячно неплохие суммы в последние два года.
— Лучше бы приехал сам навестить старика, — усмехнувшись, Гарольд МакТейл спрятал чек в папку. Пока он еще мог содержать себя сам, да и, называясь стариком, лукавил: сорок семь лет — это пока еще зрелость, не старость. Однако внимание воспитанника грело.
            Алистер Кроу — известнейший медиум, устроитель спиритических сеансов, на которые валом валили все, от аристократов до более-менее богатых горожан, которые могли себе позволить такое. Общение с духом умершего, ответы на все вопросы. Алистер был богат, известен и знаменит. Его возраст приближался к тридцати, и из смазливого юноши он превратился в несколько надменного, сурового мужчину с тяжеловатой челюстью, высоким лбом, который не скрывали ложащиеся густой волной на плечи иссиня-черные локоны. Глаза же у медиума были пронзительно-серые, недобрые, зачастую обведенные кругами — сеансы связи с мертвыми не проходили для него даром.
            А еще он был не в меру таинственен. Взять хотя бы его прошлое. Известно было, что он обучался в частной школе «Честертон», но откуда он вообще взялся? Чей-то бастард? Внешность медиума говорила о возможности подобного происхождения, но сам он ловко избегал любых вопросов. Гарольда пытались расспрашивать, он с охотой рассказывал, правда, каждый раз версия звучала совершенно иначе. То Алистер был незаконнорожденным сыном одной очень знатной фамилии, то талантливейшим простолюдином с даром к обучению, то его принесло морем, то Гарольд понятия не имеет, откуда у него в доме взялся этот паренек.
— Сэр, к вам посетитель, — сообщил единственный слуга Гарольда, совмещавший должности дворецкого, лакея, повара, да и вообще все, что можно.
— Да, Джошуа, проводи.
— Меня не надо провожать, я еще не забыл, где в этом доме может окопаться мой дражайший дядюшка, — прозвучал от дверей глубокий, бархатный голос, и Алистер шагнул через порог, на ходу скидывая на руки Джошуа промокший плащ.
— Алистер, — Гарольд поспешил навстречу с распростертыми объятиями. — Наконец-то ты выбрался ко мне. Ну, рассказывай, как ты живешь, что у тебя интересного происходит?
            Ал сердечно обнял единственного «родственника». Отцом называть себя Гарольд не позволил, но на дядю согласился с легкостью.
— Будто тебе неизвестно, — чуть ворчливо заметил он, устраиваясь в кресле у камина. — Столица полнится пересудами и слухами.
            Джошуа без единого напоминания принес им чай, разлил.
— Вам следует прогреться, — непререкаемым тоном заявил он Алистеру.
— Благодарю, Джошуа, — маска надменного затворника потихоньку таяла, стекала с его лица, оставляя только усталость и упрямство на дне глаз. — Непременно следует. В Лондоне, как всегда, мерзейшая погода. Я мерзну здесь больше, нежели в самые суровые зимы в Кроу-Пике.
— Тяжелый выдался сезон? — посочувствовал Гарольд. — Выглядишь очень уж измученным, мальчик мой.
— Не то слово, дядя, все словно помешались на спиритических сеансах. Хотя, не скрою, это мне весьма на руку. Но, пожалуй, я все же ограничу прием жаждущих общения с душами мертвецов. Я остановился в «Белл-Тауэр», но, если позволишь, переберусь к тебе. Гостиничный уют не идет ни в какое сравнение с твоим домом.
— О чем ты? — возмутился Гарольд. — Какие еще гостиницы, это же и твой дом тоже.
— Спасибо, — Алистер улыбнулся. — Но! Я ведь не один. Если позволишь… — он поднялся, подошел к окну и приподнял створку.
— Кррра, — Найджел сразу же забрался в комнату и пошел по ковру к камину.
— О, мой Бог! Да он огромен! — восхитился с толикой опасения Гарольд. — Я, конечно, слышал о твоей птице, но не думал, что он будет настолько крупным.
— Крррух, — Найджел залез в кресло и принялся греться.
— Най, не наглей, — Алистер поднял его под бока и пересадил на спинку кресла. — Почисти перья сначала.
— Най? — с улыбкой переспросил Гарольд.
— Гр-рейся! Гр-рейся, пр-ростынешь! — сразу возмутился ворон в сторону Алистера.
— Греюсь, успокойся, умник, — фыркнул Ал и весело посмотрел на старательно прячущего изумление Гарольда. — Да, дядя, он разговаривает. И его имя Найджел.
— Гор-ряченького! — захлопал крыльями ворон. — Пей гор-рячее!
            Чернокнижник, маг и медиум в одном лице послушно, словно ребенок, принялся поглощать еще горячий чай с ромом. О, Джошуа знал, как следует отогревать вернувшихся с промозглых столичных улиц людей.
— Мне тоже его не хватает, — с тоской произнес Гарольд. — Но что теперь поделать… Ничего.
            Найджел склонил голову набок, потом принялся чистить перья клювом.
— И ты не скажешь ни слова о его судьбе? — в который раз спросил Алистер.
            Гарольд покачал головой:
— Я и хотел бы. Да ты меня сочтешь сумасшедшим.
— Дядя, я общаюсь с духами умерших, и это не только красивые слова и игра на публику, — сузив глаза, проговорил Ал. — И понимаю, что Найджел был не простым человеком.
— Дед проиграл его в кости самому дьяволу. Найджел потому и отправился в море, что над морем у дьявола власти нет, а найти там можно много чего. Он, понятное дело, не распространялся, только ему удалось разыскать что-то такое, что должно его уберечь. Вот только уберегло ли, этого я не знаю. Знаю только, что в мире живых его нет, но и до мира мертвых он тоже не дошел.
            Глаза у Кроу вспыхнули, он замер на мгновение, словно подавлял порыв немедленно вскочить и бежать куда-то.
— Ты просто не представляешь, как меня это радует, дядя. Пока я еще не настолько силен и умен, чтобы отыскать его, но придет время… Придет время, и мы снова встретимся. Даже если мне придется обойти и объехать весь свет, я его найду.
— Говорю же, нет его в мире живых, хоть три раза все кругом обойди, не найдешь Найджела, — Гарольд тихо вздохнул.
— Значит, я последую за ним в тот мир, где он сейчас, — тихо сказал Алистер. — Ты знаешь мое упорство, Гарольд.
— Знаю. Ничего, я верю в ваше упрямство, вы друг друга точно разыщете.
— Обязательно, дядя, обязательно, — почти прошептал Алистер и сменил тему: — Я планирую остаться в Лондоне на месяц или полтора. Затем вернулся в Кроу-Пик.
— Хорошо, — обрадовался Гарольд. — У нас будет время пообщаться, а то вижу вместо тебя только чеки, а с ними не больно-то погуляешь.
— Ну почему? С ними можно очень хорошо погулять, — усмехнулся Ал. — Однако я намерен развлечь и себя, и тебя, посещая самые знаменитые салоны столицы и гостиные аристократии.
— Я же только за, — Гарольд потер руки.
            Появление в компании таинственного медиума подогреет интерес и к нему самому. Это понимали оба, и Ал явно намеревался еще и таким образом поправить дела своего «родственника».
— Джошуа приберется в твоей комнате, она нетронута, но пыли скопилось, должно быть, изрядно. А так все по-прежнему, твоя старая кровать и шкаф на месте. И место для твоего друга найдем.
— Спасибо, Гарольд, — улыбнулся Ал. — Дом, милый дом.
            И пусть Кроу-Пик стал ему прекрасным пристанищем, вдохновляющим приютом одинокого мага и чернокнижника, но только этот дом казался родным.
            Найджелу здесь тоже понравилось, он облетел комнату, после чего сел на шкаф.
— Хор-рошо!
— Конечно, мой пернатый друг, здесь и не может быть плохо, — согласился Ал. — Устраивайся, прохиндей. Я перевезу вещи из гостиницы.
            Принимали их так, словно бы Алистер и не уезжал — неизменный чай, булочки из булочной на углу, мясо из лавки с соседней улицы для Найджела. Снова две чашки на столике, снова свежие простыни. Время в этом доме словно не сдвинулось с места, разве что волосы у Гарольда стали несколько светлее. Да еще пара тонких морщинок появилась в углах глаз. Он был похож на Ная, но Ал никогда не рассматривал даже намека на возможность прыгнуть в его постель. Хотя после Найджела у него не было любовников-мужчин, а иметь любовницу было запрещено согласно тексту книги. Опять же, неизвестно, что сказал бы ему на это Гарольд. А язык у него был подвешен, да и за словом он в карман не лез. Проверять, насколько остро отточена эта бритва, Ал не хотел. Его вполне устраивали родственные отношения с МакТэйлом. А к одиночеству он привык быстро, научившись справляться со своими потребностями и смирять их.
— Ал, куда сперва отправимся? Сегодня собирается общество сразу в трех салонах, кого почтим вниманием?
— Графиню Колшир, — усмехнулся Ал. — Она прислала мне персональное приглашение. Готов насладиться атмосферой тайны и мистических переживаний? — он понизил голос, добавляя в него мрачных обертонов, от которых у его жертв по коже пробегали мурашки, а на висках выступала испарина.
— Готов-готов, — хмыкнул Гарольд. — Впечатляюще выглядишь. Думаю, самой большой тайной вечера у всех будет — как бы так тебя завлечь в спальню.
— Увы, это останется тайной, — усмехнулся Ал, поправляя кружева сорочки, скрывающие кисти. — Пора, дядя, Джошуа уже поймал кэб, я вижу его у дверей.

            В салоне их встретили с немалым воодушевлением, медиума сразу же окружили дамы, защебетали, расспрашивая обо всем на свете. Гарольд смотрел на то, как он очаровывает дам, не подавая им ни единого намека ни на что, и расточает авансы кавалерам, побуждая их еще более заинтересованно следить за затянутой в черное фигурой, сменяя скепсис во взглядах на любопытство. Самого Гарольда вниманием тоже не обошли, но сегодня он предпочел понаблюдать за племянником, не отвлекаясь на попытки дам соблазнить его.
            Ах, эта гибкая грация хищника! Ах, эта сталь во взгляде, способная вспороть сердце одним ударом. Ах, холодная усмешка на плотно сжатых губах, ранящая не хуже! И только он знал, что под маской таинственного мага, познавшего Грань и заглядывающего за нее ежедневно, все еще прячется горячо и преданно любящий юноша, готовый не просто заглянуть за Грань, но и шагнуть на нее, словно на лезвие, и пройти, оставляя багряные следы, в поисках своей любви.
— А вы покажете нам свое искусство? — с придыханием спрашивали дамы.
— И кого же вы жаждете услышать? Чей дух я потревожу?
— Моей дражайшей супруги, — неожиданно в щебет дам вклинился мужской голос, словно бы немного надтреснутый недавним горем.
            Виконт Эрлеф овдовел совсем недавно, все никак не мог успокоиться и перестать оплакивать умершую. И упустить шанс еще раз поговорить с ней он не смог. Алистер окинул его изучающим взглядом. Полнокровный, здоровый мужчина, в самом расцвете сил, возможно, лет на пять-шесть старше него. Именно то, что ему нужно.
— Нет, виконт, здесь, — он четко выделил это слово, — я этого делать не стану.
— Хорошо, где вам будет удобно провести сеанс? — сразу же спросил он.
— Через месяц или чуть более я возвращаюсь в свой замок, — отведя виконта в сторону, сказал маг. — Это в Шотландии. Я приглашаю вас погостить там. Но учтите, за возможность общения с супругой придется заплатить.
— Я богат, мистер Кроу, это не проблема, — сразу кивнул Эрлеф.
— Речь не о деньгах, — презрительно отмел этот вариант Алистер. — Вам придется заплатить частью своей жизненной силы. После сеансов вы можете ощущать слабость и головокружение, сухость во рту и тремор конечностей. Это обычное дело для новичка.
— Конечно, я готов рискнуть всем ради встречи с Элен.
— Учтите так же и то, что эта встреча станет последней. Я проведу для вас не более пяти сеансов, и эти пять свиданий… подумайте, чего вы от них хотите и ждете.
            Виконт кивнул.
— Я подумаю, за месяц я решу, что именно хочу сказать моей возлюбленной. Спасибо вам, мистер Кроу.
— Не стоит благодарности. А сейчас я настоятельно советовал бы вам покинуть салон и не наблюдать обычный спиритический сеанс. Во время оного все присутствующие касаются Грани, в вашем случае этого делать не стоит.
            Эрлеф поклонился и поспешно вышел.
            Виконт был не первым, кто посещал замок Кроу-Пик. И не последним. Возможно, он в этом путешествии будет и не единственным гостем мрачного логова чернокнижника. Хорошо бы, ведь работа с амулетом продвигается слишком медленно. Его кристалл, вместилище витальной энергии, добытой из живой крови, еще не наполнен и наполовину, хотя Алистер работал над этим уже долгие четыре года, с момента, как разобрал все записи в книге и понял механизм работы амулета.
            Дамы щебетали и посмеивались, немного обмирая от сладкого ужаса перед мистикой, кокетливо спрашивали, не опасны ли эти спиритические сеансы. Кроу, улыбаясь своей острой усмешкой, заверял, что несомненно опасны, но ведь с ними настоящий медиум, не шарлатан, и ничего непоправимого не случится.
— Покажите же нам что-нибудь из вашего искусства.
— Что ж, охотно.
            Слуга принес саквояж, в котором Алистер бережно хранил свои инструменты. Небольшой круглый стол накрыли черным бархатом с вышитыми на нем серебряной нитью символами. Он обнаружил эту скатерть в замке, видимо, кто-то из рода МакТэйлов увлекался черной магией. Пришлось потрудиться, чтобы отреставрировать тяжелую ткань, подновить вышивку. Он научился шить и вышивать ради этой цели, изведя отрезы ткани и бобины ниток. Но труд того стоил.
            Посреди стола на подставке черного дерева замер накрытый белым шелком хрустальный шар. Его он заказывал у лучшего ювелира столицы, оплатив гигантский кристалл горного хрусталя и работу, потратив на это последние на тот момент деньги.
            Все затаили дыхание. Было любопытно, страшно и весело разом. Гарольд хранил на лице выражение полного спокойствия, хотя его коробило — как будто дети на ярмарке смотрят на ручную обезьянку. Ал бросил на него взгляд, полный затаенной усмешки. «Да, дядя, я для них ярмарочный фокусник, шут. Но такова жизнь», — словно говорил он.
— Погасите свечи, — приказал маг. — Положите руки на стол. Нет, не нужно браться за руки, это лишь помешает.
            По его виску скатилась первая капля пота: активировать шар, как ключ к Грани, всегда было труднее всего. Хрусталь под шелком засветился призрачным голубоватым огнем, и он сорвал платок, отбрасывая его на пол, протянул ладони к шару и заговорил нараспев длинную формулу на языке, что не был ни латынью, ни иным знакомым присутствующим языком. В шаре заклубился белый туман, вызвав у дам сдержанные вздохи, вскрикнуть не посмела ни одна.
— Взываю, ответь мне! — низко приказал Алистер.
            В ответ раздалось шипение и прищелкивание, стихло, и голос, похожий на шуршание песка, произнес, звуча везде и словно бы ниоткуда конкретно:
— Слуш-шаю, гос-сподин.
— Кто-нибудь из присутствующих желает задать вопрос? — обратился Алистер к собравшимся.
            Все замотали головами.
— Куда мой дед закопал фамильный перстень? — поинтересовался Гарольд.
— Ты слышал вопрос, — тем же низким голосом и приказным тоном сказал маг.
— Слуш-шаюсь, гос-сподин, — прошипело нечто, и в комнате словно сгустился воздух, а шар засверкал вспышками коротких молний в хрустале. — Тринадц-с-сатый вяз-с-с на с-северной аллее, три ш-шага от тройного корня на вос-сток. Ищ-щи там!
            Общество в салоне сегодня было не слишком смелым, потому больше вопросов не последовало. Алистер пропел приказ, и шар погас, вместо него вспыхнули свечи, осветив покрытые легкой изморозью стены и все поверхности. Маг ловко укутал шар в платок, сложил в саквояж его и подставку, скатерть, и поклонился:
— Позвольте засим откланяться, дамы и господа.
— Ты был просто великолепен, — улыбнулся Гарольд, когда они покинули особняк.
— Ярмарочные фокусы. Однако, действенные. Поедем искать перстень? — Ал устало прикрыл глаза, но на губах мелькнула усмешка.
— Который дорогой дедушка проиграл в первую очередь? Поедем домой, посидим, выпьем. Тебе надо отдохнуть.
— А все же, дядя, на твоем месте я бы поискал. Вдруг дедуля был не настолько скотиной? — еще больше развеселился Ал. — Ну же, не откажи мне в этой крохотной прихоти!
— Ладно, поищем перстень. Как только найдем северную аллею с вязами.
— Я знаю только одно поместье в округе, где есть аллеи на четыре стороны света, и все четыре обсажены вязами, — задумчиво промурлыкал маг. — Беккер-манор.
— Предлагаешь туда нагрянуть с лопатами, а на вопросы хозяев отвечать: «Дух дедушки велел поискать перстень»? — развеселился Гарольд.
— Ну, мы потихоньку. Возьмем садовую лопатку и «руку славы», меня принимали в поместье, и не всякий раз официально, так что я знаю потайную калитку как раз неподалеку от северной аллеи.
— Хорошо, Ал, если ты этого так хочешь. Все для тебя.
— Почему, Гарольд? — Ал остановился, придержал его за руку. — Почему ты так со мной… добр, почему заботишься все эти годы?
— Потому что Найджел попросил об этом. Как я могу отказать собственному кузену?
            Алистер хмыкнул, вспоминая почти размытые уже впечатления детства.
— Ты просто чудо, Гарольд. Редкостное. Почему до сих пор одинок?
— Даже и не знаю. Потому что мне хватает и своей собственной компании, наверное. А отношения — это лишняя суета, шум. И все ради чего?
— Ради продолжения рода?
— Да как-то никогда не рвался, если честно. Да и что я оставлю в продолжение рода? Пару медных монет? — хмыкнул Гарольд.
— Кроу-Пик и мое состояние. Сам ведь понимаешь, я в любом случае не оставлю наследников, им просто неоткуда взяться, а уйду непременно.
— Разве что так, — кивнул мужчина. — Если ты просишь, непременно постараюсь завести семью.
— Я не хочу, чтобы ты остался один, когда пропаду и я в поисках, — Алистер заглянул ему в глаза. — Они могут затянуться… на неопределенный срок.
            Взгляд у Гарольда был печальным и понимающим.
— Я в ближайшее время подыщу себе супругу. А что… ты нашел какие-то следы?
— Я… пока не могу сказать, прости. Не хотелось бы даже намеком касаться этой темы, ведь и у ветра есть уши.
            Гарольд снова кивнул и предпочел беседовать о том, как выкопать перстень.
— А может быть там и копать не придется? Например, перстень твой дед проиграл лорду Беккеру, тот вышел в парк на прогулку с новой безделушкой на руке, а та возьми и потеряйся?
— Но тогда бы ее искали, — возразил Гарольд.
— Значит, не нашли, — с губ Ала не сходила усмешка. — Идем, я и «руку славы» не стану брать, просто проверим мои догадки!
            Гарольд заинтригованно посмотрел на него, но безропотно последовал в Беккер-манор, не спрашивая ничего больше. Тайная калитка оказалась не заперта, что было объяснимо — кому в голове придет запирать то, о чем никто не знает? От калитки до аллеи было недалеко, и он порадовался, что это классический английский парк, а не что-то иное, как сейчас в моде.
— Вот вопрос: тринадцатый вяз с какой стороны? — пробормотал Алистер, окидывая взглядом стройную двойную шеренгу деревьев.
— Попробуем осмотреть все сочетания?
            Они сосчитали деревья. Вышло, что тринадцатым будет одно и то же дерево, с какой стороны ни начни.
— Отлично, осталось найти тройной корень. Ты осмотри правый вяз, а я левый.
            Гарольд принялся внимательно осматривать корни, пошарил рукой, разгребая опавшую листву.
— Что-то ничего не нахожу.
— Я нашел, иди сюда.
            Тройной корень казался изогнутыми шеями многоглавой гидры, зарывшейся в землю головами, он изгибался аркой.
— Теперь от него на восток. Черт, а где восток-то?
            Восток они тоже нашли, постепенно сориентировавшись.
— Если мы разыщем перстень, это будет просто чудом, — бормотал Гарольд.
— Три шага, ну! Давай, не так уж и велико расстояние, чтобы не обыскать здесь все, — Ал преисполнился радостного возбуждения.
            Если все получится… Если дух не ошибся и не солгал…
— Один… Два… а насколько широких? Три…
— Будем искать от второго шага до… Что?
            Гарольд, случайно сунувший руку в чью-то нору, почувствовал, как его палец скользнул во что-то холодное.
— Я что-то нащупал, — растерянно произнес он.
— Тащи! — возбужденно привздохнул Алистер.
            Гарольд выдернул руку. С перстнем, плотно охватившим палец.
— Этого не может быть… — слабо сказал он. — Откуда ты…
— Ты же сам все видел, дядя. Идем, мы нашли все, что хотели, — Ал потянул его обратно к калитке.
            Гарольд шел за ним, рассматривая перстень и часто моргая. Этого не могло быть, но это было.
— Ты даже не представляешь, что только что случилось, — тихо сказал он.
— Эй, не забывай, что все мое великосветское воспитание — заслуга только Ная и твоя, — рассмеялся маг. — Объясни, чтобы я понял.
— Я не могу, — загадочно сказал Гарольд. — Просто случилось кое-что очень-очень хорошее.
— Что ж, я рад! Рад даже этому! Теперь мы вернемся домой и обязательно отпразднуем это хорошее бокалом вина.
            Никто, взглянув сейчас в лицо этого счастливого молодого человека, раскрасневшегося, слегка растрепанного, не узнал бы в нем того загадочного мага-медиума, что наводил ужас на дам в салонах, а на джентльменов — в своем мрачном замке на скале.
— Думаю, что сегодня я тебе позволю даже два бокала, — разрешил Гарольд, усмехнувшись.
            Ал просто рассмеялся:
— Дядюшка, ну какой же ты у меня иногда зануда! Но я тебя очень, очень люблю, даже несмотря на это занудство.
— А я люблю тебя, мой мальчик, — Гарольд поцеловал его в лоб.
            Было так непривычно ощущать чьи-то руки на плечах. Ал отвыкал от этого в своем затворничестве, потом ластился к Гарольду, снова отвыкал. Ничего большего, кроме объятий и вот такого целомудренного поцелуя, но тем не менее непривычно.
— Откроем лучшую бутылку, — пообещал Гарольд.
            И свое слово сдержал, вино было коллекционным, бутылка не одно десятилетие провела в погребе. Ал сдержанно сверкал горящими от любопытства глазами, но не расспрашивал — расскажет и сам, если будет нужно. От вина его слегка повело — он не пил в одиночестве, разве что миссис Форест варила глинтвейн.
— Выпьем за Найджела, — Гарольд поднял очередной бокал.
— За Ная, — согласился Алистер, в пьяном воодушевлении едва не уронив свой. — За моего гулящего возлюбленного, чтоб ему икалось! Пусть дождется меня! И н-не см-меет целовать русалок!
— Каких русалок? — Гарольд вынужден был отставить бокал, подхватить Алистера за плечи. — Тебе пора спать.
— Ни… никаких русалок! — Ал залпом выпил вино и почти тут же обмяк, привалился к груди мужчины и засопел.
            Гарольду пришлось отнести его в комнату, раздеть и уложить спать. Русалки… будь в компании у Найджела сейчас русалки, как все было бы просто. Дед, будь он трижды неладен, проиграл не только поместье и все свои сбережения. Он умудрился продать душу дьяволу в обмен на то, что ему будет везти. И после решил сыграть с самим дьяволом, решив, что сделка его сбережет. И продулся подчистую, отдав в уплату себя, жену и старшего сына с семьей. Найджел потому и сбежал в море… Море древнее Ада, оно было сотворено раньше. И его хозяину даже сам дьявол не указ. Младшему сыну, можно сказать, «повезло» — он остался нищим, но живым и с незаложенной душой. Как и его единственный сын — Гарольд. Обозленный тем, что глава рода ценой своей жизни сумел все же остановиться, дьявол проклял род МакТэйлов, ведь он рассчитывал на всех. Ключом к проклятью стал перстень главы рода, проигранный самым первым. Где он и как его искать, не знали ни Дерек МакТэйл, ни его сын, ни Найджел. Но семейное предание гласило, что тот, кто разыщет перстень, вернет роду былое величие. Теперь перстень был у Гарольда. Оставалось решить, как именно возвращать все это.
            Еще сто лет назад МакТэйлы были самым богатым кланом Шотландии, владели тремя замками, обширнейшими пастбищами и стадами знаменитых тонкорунных овец. Он просто не представлял, как возможно в течение оставшихся ему лет жизни добиться хотя бы частичного возврата силы МакТэйлов. Но в первую очередь — и здесь Алистер прав, как никогда, — следовало жениться и зачать минимум двоих детей.
            Гарольд еще раз покрутил перстень, вздохнул и отправился спать. Снилась ему Моргейн МакТэйл, легендарная старуха, по слухам, некогда принявшая бразды правления кланом после смерти мужа и не выпускавшая их почти сотню лет. Семейные предания гласили, что она плевала в свое время и на дьявола, и на христианского бога, поклоняясь древним богам и в особенности Данну. Она смотрела на Гарольда и одобрительно кивала, потом проговорила:
— Все получится, — и захохотала.
            Проснулся он с колотящимся сердцем, но в полной уверенности, что необходимо присмотреться к девицам, что уже именуются перестарками, заступив за грань двадцатилетия. За такую дадут приданого побольше, да и они уже не такие вертихвостки, как молодежь. А в возрасте Гарольда молодая жена с любовью к нарядам ни к чему.
— Решено, — умываясь прохладной водой, сказал он сам себе. — Так я и сделаю.


3. Зелье болтливости

            Алистер проснулся с трудом, с головной болью и совершенно разбитым. Отругал сам себя за то, что выпил не один, а три бокала вина, выслушал ворчание Ная, заботливо разбирающего спутанные волосы клювом, и решил, что пора подниматься.
— Доброе утро, Ал, — Гарольд сам принес ему стакан свежей воды.
— О-о-о, оно точно доброе? — страдальчески скривился Ал, приподнимаясь и принимая живительную влагу.
— Точно-точно. Пей. А как придешь в себя — выпьешь чаю, взбодришься. И поможешь мне выбрать супругу.
— Я? — изумился маг. — Но я же даже ничего не понимаю в женщинах, дядя!
            Тем не менее, он выбрался из постели и отправился умываться и одеваться к завтраку.
— Будешь сторонним наблюдателем, только и всего, — продолжал за завтраком Гарольд. — От тебя только и требуется, что сказать потом, понравилась тебе дама или не очень.
— А, это я с радостью, — согласно закивал маг, — только дайте пару часов подготовиться.
            Были в его арсенале, вычитанные в том же фолианте, заклятья правдивости и эликсиры болтливости. Отдавать Гарольда в чужие руки без всесторонней проверки он не жаждал вовсе.
— Визиты наносить будем вечером, отправимся в пару салонов, именуемых в узких кругах «кошачьим домом». Считается, что удел старых дев — вязание и разведение пушистых любимцев.
            Кошек Ал не любил. Они, если и забредали на территорию Кроу-Пика, норовили разорить гнезда воронов или прибиться к кухне и лентяйничать. Крыс и мышей истребляли четыре гадюки, невесть почему поселившиеся на территории поместья и не трогавшие людей, и вороны, так что кошки долго не выживали. Но под настроение, да чтобы произвести нужное впечатление, Алистер мог и потискать какой-то комок шерсти побезразличнее, чтобы не получить когтями по рукам или лицу.
— Надеюсь, что это не в буквальном смысле, — продолжал Гарольд. — Я, конечно, старый извращенец, но хотелось бы жену лет двадцати пяти, так сказать, пресыщенную балами и светской жизнью.
— Обязательно найдем тебе самую лучшую, дядя! — пообещал ему Ал. — Мне придется ненадолго отлучиться. Но я вернусь к четырем часам, чтобы мы успели к пятичасовому чаю в эти кошачьи салоны.
— Хорошо, только не опаздывай, — Гарольд пребывал в прекраснейшем настроении. Даже будущая свадьба не пугала.

            Алистер, выйдя из дверей дома, немедленно выругался: проклятый промозглый ветер тотчас забрался за ворот камзола и под плащ. Никак он не мог привыкнуть к тому, что в Кроу-Пике ходит в одной сорочке, а здесь вынужден натягивать массу одеяний, чтобы не дрожать. И все равно дрожит. Он поймал кэб и велел поспешить. На то, чтобы сварить зелье, требуется от часа до пары дней, если необходимо настаивать. А ведь ему еще следует раздобыть пару ингредиентов.
            Еще бы неплохо придумать, как это все дамам подливать так, чтобы они ничего не заподозрили… Но в этом ему должен был помочь один из низших духов, заключенный в кольцо, и ловкость собственных рук, конечно же. Последнее было не в избытке, но было.
            Для варки зелий здесь, в Лондоне, у него был присмотрен «уютный» склеп на кладбище, Иногда он посмеивался сам над собой: классический черный маг, извольте видеть! Но варить зелья в доме дяди он не решился бы никогда. Гарольд не должен был быть замешан ни в чем предосудительном. Свою семью, пусть она и состояла пока из одного-единственного человека, Ал берег, как зеницу ока.
            Раздобыв нужные травы, он пешком отправился на кладбище, по возможности избегая узких переулков в этой части Лондона. Слишком много было здесь сброда. Обжитый склеп встретил его привычной тишиной и ледяным холодом, но это вскоре прошло, едва только под небольшим котелком разгорелось пламя. За работой он всегда отрешался от внешнего мира. Алистер прислушался к собственным ощущениям. Почему-то после того, как они с Гарольдом нашли перстень, внутри поселилось чувство тоски по Найджелу. Но не той, что снедала его эти годы… Сейчас словно что-то в глубине души ныло: «Еще столько жда-а-ать, а я хочу уже завтра увидеться, а еще целых две неде-е-е-ели». Вряд ли именно столько придется ждать… Но это уже было хорошо. Это уже значило, что он близок к финалу. Что все получится, и Грань ляжет под ноги. Пусть и острейшим, бритвенным лезвием, готовым рассечь при неосторожном шаге.
            Зелье, долженствующее способствовать развязыванию языков дам, он изготовил, даже не успев понять, как все получилось, настолько глубоки были его мысли о том, как искать Ная. Придирчиво изучил результат, но за годы практики все движения были затвержены наизусть, а зелье было простейшее. Теперь следовало активировать кольцо, но это совсем просто — капля крови на темный сапфир, и вот он уже мягко сияет, тонкий писк на грани слышимости звучит в ушах: «Приказывайте, хозяин!»
— Дядя, я готов!
— Отлично, я тоже.
            Гарольд выглядел просто ослепительно в своем самом лучшем и новом наряде. И седина ничуть не портила облик, наоборот, добавляла изысканности.
— Прекрасно, — заметил Алистер, оглядывая его целиком. — Вы произведете фурор, дядюшка.
            Сам он был одет скромно, хотя знающий человек заметил бы и лионские кружева, коими была отделана его сорочка, и дорогой бархат камзола, но сегодня эта роскошь оставалась лишь фоном для Гарольда.
— Надеюсь. Признаться, я побаиваюсь… Все-таки, теперь я не просто буду рассказывать занятные истории дамам.
— Гарольд, соберись, — усмехнулся Ал. — Это ведь не первый твой выход в свет.

            «Кошачий дом», куда их привез наемный экипаж, выглядел ничуть не хуже прочих салонов, разве что было больше фарфора и кружевных накидок-скатертей-салфеточек. И кошка, слава богу, была только одна — она королевой развалилась на специальном пуфе, демонстрируя бархатный мех и чуть приплюснутую морду. Гарольд поклонился кошке, та мурлыкнула и посмотрела на него, на этом знакомство сочли законченным.
— Дорогой Гарольд, — хозяйка приема, симпатичная и глубоко незамужняя Оливия Каннингем протянула ему руку. — Вы нас посетили, я так рада. Еще и не в одиночестве?
— Мой племянник, Алистер Кроу, — представил Гарольд.
— Ах, тот самый Кроу? — Оливии вся мистическая чушь, судя по легкой насмешке в выражении глаз, была абсолютно безразлична. — Значит, вы все же родственники?
— Не совсем, миледи, — Ал припал поцелуем к ее руке, улыбнулся. — Я приемный, если так можно сказать. Скорее, воспитанник клана МакТэйлов.
— Нечто подобное я и предполагала по рассказам нашего милого Гарольда, который представил нам пять версий вашего происхождения. Чаю, джентльмены?
— О, мы не откажемся.
            Кроме самой хозяйки салона в гостях у нее были еще три дамы, самой младшей из которых, графине Кертис, было двадцать три, а самой старшей была сама Оливия. Ал быстро осмотрел «цветник», мысленно велел духу добавить три капли зелья в чашку одной из дам. Им с Гарольдом выбалтывать секреты было ни к чему, а слушать сразу троих — слишком тяжело.
            Графиня Кертис легкомысленно проболталась о том, что замуж не спешит, поскольку любовник у нее уже есть, а вот приданого не имеется. Затем была слезная истерика на тему «неужели я это сказала». Успокоительное у предусмотрительной хозяйки было под рукой, бедняжке сунули в руки кошку, платок, еще чашку чаю — уже без добавок. И всем налили еще по одной: нервы следовало успокоить. Очередная порция зелья канула в чашечку леди Бёртон, которой было двадцать пять, и чей брат-близнец был известен своим богатством. Как оказалось, замуж отдавать он ее не спешил, поскольку сам предавался любовным утехам с сестрицей, разумеется, с принятием проверенных эликсиров, предотвращающих беременность. Эта истерика была еще более бурной и завершилась обмороком.
            С трудом сдерживая смех, правда, не совсем веселый, Алистер предложил покинуть это чудесное общество. И кто же виноват, что леди Оливия уговорила их остаться еще на одну чашечку чая? Зелья все равно было еще достаточно, так что оно попало и в чашку хозяйки салона, и в чашку последней гостьи, баронессы Катарины Бейл. Гарольд, то краснея, то бледнея от таких внезапных откровений, пытался найти тему для разговора, желательно такую, чтобы после этого на него не выплеснулся ворох сведений, которые ему знать не хотелось.
— Как жаль, что наши милые гостьи нас покинули… — Катарина сделала еще глоток чая. — Впрочем, они обе довольно милы, но очень уж глупы. Спать с мужчинами… пфе!
            Гарольд кое-как проглотил чай, после чего сам едва не ударился в истерику. Спасла его Оливия, мигом налившая ему в чай кое-чего покрепче, изрядно благородный напиток разбавив.
— Не переживу, если с вами что-то случится. Сегодня у всех словно язык с привязи сорвался.
— А вы, дорогая Оливия? Вы что поведаете?
            Она с печальной улыбкой покачала головой.
— Мне нечего, боюсь, я слишком скучна для вас, милый Гарольд. Просто до неприличия богатая и сверх неприличия старая дева, в вас влюбленная по молодости лет, но так и не дождавшаяся предложения.
— Хм, я, пожалуй, немного прогуляюсь, — пробормотал Алистер, незаметно ретируясь из-за стола.
            Он прихватил с собой кошку и угнездился в дальнем углу салона, тиская флегматичное животное.
— Что, плюшевая тварь, кажется, мы нашли дяде невесту, а твоей хозяйке — жениха? Найджел обязан похвалить меня.
— Мря, — лениво согласилась кошка, подставляя под почесывание бок.
            Гарольд и Оливия, совершенно одинаково смутившись, как-то незаметно придвинулись друг к другу поближе. Наконец, Оливия с некоторым вызовом взглянула ему в глаза.
— Да, мне двадцать девять лет, но я могу искупить этот недостаток своим банковским счетом.
— Право слово… — впервые за свою карьеру профессионального лгуна Гарольд не находился с ответом. Лгать не было желания, говорить правду? Отчего бы и нет?
— Всего одна капелька, киса, — заговорщически прошептал на ухо кошке Ал, подмигивая своему отражению в полированном боку рояля. — Чтобы дорогому Гарри было проще признаться в своих чувствах.
— Ваш банковский счет, конечно, прекрасен, не скрою. Но вы затмеваете все его достоинства, дорогая Оливия. Идя сюда, я даже не рассчитывал, что вы обратите внимание на скромного отпрыска захиревшего рода.
— Неужели вы считаете, что пара десятков лет погрузили клан МакТэйл в полное забвение? Полноте, стоит потрудиться и вернуть ему былую славу. Хотя бы ради того, чтобы утереть нос Беккерам и Мейсонам, не находите?
— Нахожу, но для этого нужны…
— Деньги? У меня их много. А у вас есть связи.
— Что ж, вы позволите мне…
— Нет-нет-нет! Позвольте мне, дорогая леди Каннингем, просить вашей руки от имени моего дорогого дяди, Гарольда Моура, лорда МакТэйла? — вклинился Алистер, намереваясь полностью соблюсти все приличия.
— Я согласна, — сразу же ответила Оливия.
— Вот и чудесно. А теперь мы откланяемся. Позвольте мне озаботиться подготовкой к торжеству. Я нанесу вам визит в любое удобное для вас время, чтобы оговорить все нюансы и обсудить все ваши желания в устроении празднества, — умудрился произнести на одном дыхании Ал, склоняясь над ее ручкой.
            И поспешно уволок весьма озадаченного, растерянного и откровенно пришибленного свалившимися на голову откровениями — и чужими, и своими, — Гарольда, пока тот не сглупил и не ляпнул что-то лишнее. Оливия улыбнулась ему вослед и отправилась делиться переживаниями с кошкой.

— А что это вообще было? — озадачился Гарольд, уже сидя в своем кресле у камина дома.
— Приступ внезапной откровенности? — невинно заметил Ал, с отвращением поглядывая на чай.
— Джошуа, принеси нам чего-нибудь выпить. Покрепче, — потребовал Гарольд.
— Только не вино. С вином у меня что-то не складываются отношения. Так что же, дядя, все счастливо разрешилось ко всеобщей… кхам… почти всеобщей радости.
— Да. Не иначе как чудом… Но уши я хочу вымыть.
— Лучше мозг, и, если так уж хочется, могу помочь забыть дамские откровения, — подумав, тряхнул головой Ал. — Вернее, немного приглушить воспоминания, словно этот разговор состоялся не сегодня, а годы назад.
— Нет, Ал, спасибо, я справлюсь. Просто… Не ожидал, что узнаю такое.
— Это и к лучшему, что узнал сейчас, а не после свадьбы, — хмыкнул маг. — Хотя я, даже рискуя навлечь на себя твой гнев, не позволил бы свершиться ошибке.
— Но спать… со своим братом… Как вообще такое в голову может прийти?
— Они ведь близнецы? Он не женат, она не замужем. Слишком сильна связь двух душ. Боюсь представить, что было бы, родись они и вовсе с одной душой на двоих и одного полу, — пожал плечами Алистер. — С тех пор, как я занялся тем, чем занимаюсь, все поступки и движения душ людских стали яснее. Словно кто-то протер закопченное стекло, за которым я их теперь вижу.
— Что ж, видимо, надо порадоваться за них, так? И за себя заодно — у меня будет прекрасная и умная жена.
— Я очень, очень за тебя рад! — искренне воскликнул Алистер.
— А я благодарен тебе. Не знаю, что ты сделал… Но ведь без тебя там точно не обошлось?
— Уверен, дядя, даже и без моей помощи такой умный человек, как ты, разобрался бы, может, лишь чуть больше времени пришлось бы потратить на это. Прости, я, наверное, поднимусь к себе. Завтра нас ждет много, много забот, — Ал улыбнулся, вставая с кресла.
            Гарольд пожелал ему спокойной ночи и остался сидеть в кресле и переживать внезапное обретение Оливии. Вот так живешь-живешь, и даже не подозреваешь… А ведь Оливия отказалась выходить замуж за кого-то, кого ей там прочили в супруги родители. А в салонах на их счет еще наверняка не раз пройдутся. Как же, пара стариков решила под занавес жизни песком тряхнуть.
— Ничего, пусть пошипят, гадины, — сам себе промурлыкал он под нос. — Мы еще дадим им всем утереться.

            Утром все завертелось словно мельничное колесо, попавшее в горную реку. Требовалось сделать столько всего, что у Гарольда руки так и норовили опуститься: наряды, украшения, гости, обеды. Сдаваться не позволял Алистер, готовил все, успевал повсюду, следил за нанятыми слугами и поварами, составлял список гостей, вытаскивал Гарольда на встречу с портным и цирюльником.
— Что я бы делал без тебя, Ал… Я так тебе благодарен…
— Глупости, дядя. В первую очередь, я лишь возвращаю тебе свои долги, насколько могу. И все равно я останусь должен.
— Что ты…
            Банковский счет Оливии и ее управляющий уже вступили в игру, вкладываясь в наиболее прибыльные предприятия, пусть и мелкие. Алистер от своего имени так же вложился в некоторые предприятия, зафиксировав вклад доверенностью на имя Гарольда МакТэйла.
— Мне не нужно много денег для существования. Для поисков я уже отложил сумму, достаточную, чтобы ни в чем не нуждаться в своем путешествии. Остальное я устроил на депозитном счету. Думаю, я вполне могу положиться на тебя, дядя, как на разумного человека, так что вот бумаги, — Ал протянул ему папку в черном кожаном переплете. — Здесь же мое завещание. Ни в чем невозможно быть уверенным, правда?
— Это уж точно. Сегодня бы богат и знатен, а завтра беден, как мышь в кузнице.
            Свадьба приближалась. Весь свет, как и предполагал Гарольд, обсуждал их с Оливией, но приглашение приняли все. Сразу после свадьбы Алистер планировал отбыть в Кроу-Пик вместе с виконтом Александром Эрлеф. Кроме него, посетить логово черного мага и медиума вызвались три дамы и четыре джентльмена. У каждого был свой вопрос к тем, кто ушел за Грань. А еще это означало, что амулет получит немного крови, на шаг подойдя к тому, чтобы сделать Алистера бессмертным. Но до конца еще было далеко. Он не знал — сколько, но подозревал, что потребуется еще около сотни жертв. Или десяток, если бы он согласился убить их.
            А время шло, утекало неумолимо. Пока что он был остаточно молод, чтобы ждать. Но амулет остановит его старение, а вовсе не сделает цветущим юнцом. Следовало торопиться. Года три у него еще было. Становиться старше Найджела ему не хотелось, а ведь Най выглядел тридцатипятилетним. Убивать он тоже не хотел. Пойдут слухи… Да и марать руки чужой кровью не хотелось. Пока он не взял жизнь, его душа не была слишком уж запачкана. А кровь… Да на дуэлях люди и больше теряют. Правда, в фолианте говорилось, что полный заряд амулет получит только в том случае, если выпьет всю кровь жертвы и энергию ее смерти. Но то касательно последней жертвы. Время подобрать смертника еще было.
— О чем ты так задумался, Ал? — потормошил его Гарольд. — Я тебя уже три раза окликнул.
— О, прости. Планы, планы. Никак не могу сообразить, как распределить время.
— Понимаю. Его постоянно не хватает… Уже решил, как будешь вызволять Ная?
— Сначала подготовка. Без этого меня сожрет первая же тварь, даже не самая опасная, на Грани, — качнул головой Ал. — Года три.
— А ты… нашел какие-нибудь его следы? — с замиранием сердца спросил Гарольд.
— Только намеки. Никакой конкретики.
            Гарольд тихо вздохнул. Он рассчитывал, что Найджел хотя б нашелся, а там можно уже и набраться терпения.
— Главное, верить. А остальное приложится. Точнее, я приложу, — уверил его Алистер. — Ну, теперь тебе стоит выспаться. Завтра уже церемония венчания. И я буду ждать от вас вестей о процессе обзаведения наследниками, — рассмеялся он.
— Как только что-нибудь получится, ты первый узнаешь, — уверил его Гарольд.
— Вот и отлично.
            Знал бы только кто, как он устал изображать и мрачного колдуна-медиума, и жизнерадостного идиота! Вопросы Гарольда только травили рану, заставляли думать, а все ли он учел, все ли сделал?
— Кррух, — встретил его в комнате ворон. — Кррух. Ал дур-р-рак.
— Дурак, — согласился Ал. — Почему на сей раз?
— Книги, — непонятно объяснил ворон. — Книги. Дур-р-рак. Мор-р-ре.
— Най, я сегодня не слишком хорошо соображаю. Какие книги? Искать капитана в море? Это логично, в конце концов…
— Р-р-рундук Дэви Джонса! — насмешливо прокаркал ворон. — Где пр-р-рятаться, если не на дне мор-р-ря?
— Если Найджел прошел преображение, то погружение на дно ему не страшно?
— Крррух, — ворон полез клювом в перья, показывая, что говорить не хочет.
— Ну хоть кивни, если я близок к истине?
            Найджел закивал, потом принялся вычищать что-то под крылом.
— Итак, мне нужно попасть в Рундук Дэви Джонса. Проще говоря, утонуть в море. Причем, с тем, чтобы после суметь выбраться самому и забрать Ная.
— Тр-р-рудно, — заявил ворон, потом добавил. — Най будет скучать.
— Ничего, дождешься. Я постараюсь недолго отсутствовать. Но до этого еще далеко. Нужна кровь, нужна последняя жертва, а где я ее отыщу?
— Бр-р-родяга?
— Это в наших-то краях? Впрочем, ты прав. Вероятно, это будет какой-нибудь бродяга.
            Ворон захлопал крыльями, потом изрек:
— Най? Жер-р-ртва?
— Что? — не понял Алистер. — Ты предлагаешь найти жертву или принести в жертву тебя? На последнее я не согласен категорически.
— Жер-р-ртва! Кр-р-ровь!
— Най, но ты слишком мал, чтобы я мог безболезненно взять у тебя кровь для амулета, — Ал погладил ворона по голове, мягко пригладил перья на его спинке.
— Пр-р-ринести Ная в жер-р-ртву. Кр-р-ровь. Сила.
— Но я не могу, Най!
— Можешь. Жер-р-ртва. Кр-р-ровь.
— Поговорим об этом дома, — наконец, оборвал бесполезный спор Алистер.
            Ворон хрипло каркнул и затих, решив заснуть. На свадьбу Гарольд его пригласил отдельно, чему Най долго радовался.
            А вот Алу было не до сна: пернатый засранец заставил его обдумывать возможность использования добровольной жертвы, которая, как говорили все найденные им источники, выдавала всплеск силы больше недобровольной едва ли не в сотню раз. И если это так, то подготовку можно будет завершить уже осенью, отправив по домам доноров. Только вот где найти такую? Не ворона же, в самом деле, пустить под нож.

            Отгремела свадьба. Ну, нет, отгремела — это немного не об этом скромном торжестве. Гарольд был непреклонен: устраивать пышные празднества не стоит. Впрочем, у невесты был безупречный вкус и чувство меры.
— В нашем возрасте, дорогой Гарольд, ни к чему устраивать торжества сродни королевским, — кротко согласилась Оливия.
            Позлословили и на свадьбе о них вдоволь, но с оглядкой. Не нравился счастливый вид Гарольда — а его ведь просто купила леди Каннингем. Не нравился вид Оливии, ее поцелуй с мужем, улыбки… Но молодоженов охранял очень серьезный и собранный Алистер Кроу, улыбавшийся с толикой тепла только новобрачным, на остальных смотревший так, как, должно быть, любой чернокнижник смотрит на приготовленный к расчленению труп.
            Постепенно пересуды увяли, да и новобрачные удалились в приготовленные для них покои, а обсуждать кого-то в его отсутствие не так интересно. А утром, пожелав им счастья, Ал отбыл в Кроу-Пик, прихватив всех, кто изъявил желание отправиться с ним.


4. Свидание с призраком

В замке Кроу-Пик прибывших с хозяином аристократов разместили в гостевых покоях. Сеансы были личными для каждого — Алистер приносил клятву о неразглашении услышанной информации и предоставлял своим клиентам некое подобие конфиденциальных свиданий с духами умерших родичей.
— Завтра мы встретимся с вами, виконт Эрлеф, — любезно предупредил он через сутки после приезда.
— Мне нужно как-то… подготовиться? — запинаясь, выговорил мужчина. Он не смог бы сказать, какие чувства его обуревают, но их было столько, что он дрожал и не находил покоя.
— Плотный обед и легкий ужин, и хорошо выспаться, более ничего не потребуется. Если не сможете уснуть, я дам вам немного снотворного настоя. Сон очень важен.
— Думаю, что воспользуюсь вашим предложением. Не уверен, что смогу уснуть…
— Вы всем довольны, милорд? В моем доме только двое слуг, и они уже слишком стары, чтобы все успевать и делать безупречно, — с легкой извиняющейся улыбкой, странно выглядевшей в сочетании с холодным и бесстрастным взглядом, произнес хозяин замка.
— Да-да, — пробормотал виконт. — Все просто превосходно, не волнуйтесь.
— Тогда располагайтесь. Обед будет готов к трем пополудни, — Алистер отправился узнавать у прочих гостей их пожелания и претензии, если таковые были.
Претензий не было ни у кого — все были слишком горды полученным от чернокнижника приглашением. Побывать в его замке и поговорить с духом умершего родственника — какие могут быть жалобы? Най выполнил его поручение, заблаговременно доставив письмо чете Форест, и те расстарались. Алистер знал, что обычными людьми они не были, в их крови текла некоторая часть народа, в седой древности населявшего здешние места, что позволяло прожить долго, намного дольше привычного человеческого века. Старику Форесту было уже немногим менее двухсот, как и его супруге. И они явно не собирались покидать земной предел.
— Завтр-р-ра? Завтр-р-ра? — волновался ворон.
— Терпение, мой пернатый друг. Терпение. Еще не завтра.
— А потом жер-р-ртва? — ворон с надеждой посмотрел на Алистера.
— И я даже знаю, кто ею будет, — вздохнул маг. — Отнеси письмо нотариусу в Келханн. Он доберется как раз вовремя.
— Кррух, — Най протянул ему лапу для привязывания письма.
Алистер быстро написал несколько слов на тонком пергаменте, закрепил свернутое в трубочку послание на лапе ворона ленточкой и подсунул ему миску с парной ягнятиной:
— Поешь перед дорогой, мой друг.
Ворон тут же принялся насыщаться, с довольным видом поедая лакомые куски. Потом, убедившись, что миска пуста, с сожалением оторвался от нее, взмахнул крыльями и тяжело поднялся в небеса.

Обед с гостями прошел в торжественной и несколько мрачной обстановке. Сам замок не располагал к веселью, его атмосфера заставляла отрешиться от мирских забот, да и повод для собрания был не радостным. Каждый из присутствовавших здесь потерял кого-то, и особенно остро это вспоминалось сейчас.
Вспоминал и сам Алистер. Снова и снова перебирал в уме обстановку каюты Найджела, его любимые украшения, пытаясь понять, что он мог использовать, что он нашел, чтобы выжить и избегнуть проклятия? Сейчас это было очень важно. Почему-то вспоминались только руки капитана, огрубевшие, сильные, но все равно очень красивые той красотой, или, скорее, той выверенной правильностью, что отличает аристократа от простолюдина. Поколения предков чистой благородной крови, даже если это кровь шотландских горцев. Они были ласковыми, эти руки. И их прикосновений очень не хватало.
После обеда гости разошлись по своим комнатам, размышлять и готовиться к завтрашнему дню. Алистер отправился в свой кабинет, взглянуть на амулет. Темно-багровый кристалл в нем сдержанно светился одной половиной. Острые иглы, полые изнутри, поблескивали, словно клыки голодного вампира. Собственно, именно после изобретения этого инструмента черного мага и появились легенды о вампирах. Можно было проследить историю путешествий амулета по всему миру, собирая и изучая эти легенды.
Еще половина. Или одна жертва, всего одна — амулет даст бессмертие, можно будет отправиться на поиски Найджела. Иглы отблескивали, словно призывая напоить их кровью досыта. Главной опасностью амулета было искушение. Кристалл, впитавший в себя боль и ужас предыдущих жертв, иногда, как казалось Алистеру, говорил с ним, шептал, требуя прекратить щепетильничать и просто убивать, иссушая, обескровливая жертвы до смерти. Сделать все так, как это делали до него сотни ищущих бессмертия. Кроме одного.
Найджел тоже воспользовался амулетом, оставив и свои записи в книге. Именно он выяснил, что жертву не обязательно убивать. И о добровольной жертве тоже писал именно он. Почерк своего капитана Ал узнал бы из тысячи. Вот только куда он подался потом? Не на морское же дно, на самом-то деле. Бессмертному ни к чему прятаться, Дьявол уже не имеет власти над ним и его душой. Но тогда где же? Как его искать? Куда ушла в свое последнее плавание «Ведьма Шанс»?
Он закрыл глаза и снова представил себе капитанскую каюту в свой последний день на борту. Они уже прошли Дуврский пролив и миновали Рамсгит, и были в прямой видимости устья Темзы. Найджел несколько часов провел за рабочим столом за написанием рекомендательных писем для Ала, потом рассматривал карты — незнакомые юноше, прежде никогда им не виденные. Капитан вынул их из небольшого сундучка, окованного металлом так плотно, что не видно было дерева. Обтрепанные края карт и почти выцветший рисунок говорили о их древности. На картах было отмечено место на побережье. Незнакомое место, острова без названия, море без единой отметки.
Алистер, не глядя, придвинул к себе лист бумаги и свинцовый карандаш, прикрыл глаза, снова и снова заставляя себя вспоминать очертания берегов на той карте. У него была отменная память, именно благодаря ей капитан некогда отметил его смышленым малым. На листе постепенно вырисовывалась извилистая береговая линия.
— И что это такое? — изумленно спросил он сам себя.
Ориентир был только один: тройное устье, даже, скорее, дельта реки, сразу же у побережья закручивающейся едва ли не в узел, хитро петляя, вероятно, среди гор. На равнине реки так не текут. И несколько островов, словно отколовшихся от основной суши. Или отрезанных от нее рукотворными каналами? Слишком ровными были берега, обращенные к большой земле.
Нужно свериться с текущими картами, вдруг они что-то подскажут? А для этого придется вернуться в Лондон, в архив Адмиралтейства. Только там было наиполнейшее собрание карт и лоций.
Значит, решено. После преображения он отправится на зиму в промозглые туманы и сырость столицы. Заодно и присмотрит за четой МакТэйлов. Сварит несколько зелий для обоих, чтобы укрепить здоровье и помочь в зачатии, а может, уже вынашивании ребенка далеко не юной леди Оливии. План был готов, оставалось только воплотить его в жизнь. Алистер сверился с часами, показывавшими, что пора бы уже и лечь, и отправился в постель.
Сны ему снились разные, но всегда наполненные только одним: тоской по любимым рукам и губам, по сильному телу, бережно, но неотвратимо вторгающемуся в него члену, взрывающемуся внутри каскаду наслаждения. Как же ему этого не хватало! И чем дальше, тем больше. Жажда тепла и ласки пока еще была терпима, но предел терпения был близок. Видимо, в этот раз Грань оказалась ближе, чем бывало обычно. Сквозь какой-то туман он увидел Найджела, неотрывно смотрящего на него. Затем тот улыбнулся, протянул руку. И сон оборвался от карканья воронов, полетевших искать утреннее пропитание.
С нечленораздельным рыком задавив в себе проклятья, Алистер поднялся с постели. На простыне снова расплылись влажные пятна, впрочем, это привычно. Даже миссис Форест перестала советовать ему завести любовницу или любовника, терпеливо стирая белье через две ночи на третью.
Амулет, словно предчувствуя, что сегодня он получит кровь, нагрелся, хищно заблестел. Умывшись и одевшись, Ал прихватил его с собой в лабораторию. Следовало подготовить все и к сеансу общения с мертвыми, и к последующему жертвоприношению. Он обещал лорду Эрлеф три свидания с супругой, и не сомневался, что последнее станет шагом к воссоединению любящих сердец. Как маг, он чувствовал тонкие, но неразорванные нити связи между леди Элен и ее супругом. Обычно это значило, что оставшийся в мире живых вскоре последует за умершим. А этим следовало воспользоваться. Просто предложить виконту зримый шанс встретиться с супругой на Грани, чтобы идти дальше вместе. И Эрлеф позволит провести ритуал, чтобы быть со своей супругой, а амулет получит кровь, отданную добровольно. И можно будет заниматься поисками таинственного побережья вплотную.
Для того и был вызван спешным письмом нотариус: следовало озаботиться законностью процесса, а так же завещанием бедолаги-виконта. Несомненно, какие-то средства от этой сделки перейдут во владение и самого Кроу, но на остальное, равно как и на титул, наверняка имеются законные претенденты. Поговорить с самим виконтом Алистер решил после второго свидания. Аккуратно намекнуть, точнее было бы сказать. Предлагать прямо он не имел права. Пока же…
Пока он ползал по полу ритуальной залы, вычерчивая мелом рунный круг. Здесь одной скатертью не обойтись, нужна полноценная защита от Грани и тварей, что обитают за ней. Им только дай шанс, сразу же накинутся и утащат к себе обоих, и чернокнижника, тревожащего Грань, и его клиента, по просьбе которого ее трогают. Это не входило ни в его планы, ни в планы виконта. А потому Алистер за пять лет умудрился вывести в ровных каменных плитах идеальный круг, выдолбить его и очертания основных защитных рун. Остальные писал по-прежнему мелом. И отсыпал солью, смешанной с серебряным песком.

Виконт Эрлеф, пришедший на сеанс, был бледен, но держался твердо и решительно.
— Сколько времени мне дано на встречу с моей возлюбленной?
— Немного. По минуте на каждый год, что вы были вместе.
— Шестнадцать минут видеть ее… Это больше, чем я мог вообразить себе, мистер Кроу.
— Соберитесь. Запомните правило: даже если вас неодолимо потянет к супруге, не двигайтесь с места. Или же я вынужден буду прервать сеанс гораздо раньше, что чревато не только слабостью и потерей сил, но и большими проблемами, — Алистер старался говорить весомо и серьезно. — Ни в коем случае не делайте даже шага из охранного круга. Кроме вашей супруги за Гранью обитает множество сущностей, и они далеко не безобидны.
— Я понял вас, — кивнул виконт.
— Здесь и сейчас вы обязаны подчиняться мне, что бы я ни сказал, невзирая на ранги. Это понятно?
— Да, мистер Кроу, более чем понятно.
— Отлично. Приступим.
Алистер снял с жаровни серебряный кувшин, в котором подогревалось загодя сваренное зелье освобождения сознания, бережно держа старинный сосуд суконными прихватками, налил густую зеленовато-желтую жидкость в топазовый кубок.
— Пейте залпом и встаньте точно на отмеченное звездой место в круге.
Сам он прошел вокруг, зажигая приготовленные синие и багровые свечи, расставленные в гнездах по кругу, затем сделал шаг внутрь, встав точно за спиной виконта. И запел Призыв. Грань раскрылась, выпуская наружу бледный туманный силуэт. Остальные твари сидели тихо, ждали, когда можно будет высунуться и ухватить добычу. Маг влил чуть больше сил в ту, что явилась из-за Грани, проявляя лицо и фигуру не расплывчатым силуэтом, а вполне узнаваемо.
— Говорите.
— Здравствуй, любовь моя, — голос у виконта враз сел.
— Александр, — она улыбнулась ему. — Я так скучаю, любимый. Как ты там без меня?
Дальше Алистер слушал лишь краем уха, чтобы иметь возможность вовремя прервать сеанс, если призрак начнет звать живого за Грань. Такое тоже бывало. Но она не тянула мужа за собой, только поговорила с ним и ушла, попрощавшись. Виконт так и стоял, опустив руки. Маг пропел нужные заклятья, запирая Грань и очищая воздух, пропитавшийся смертью.
— Виконт? Вы уже можете покинуть круг.
— Это было зря, теперь я еще больше тоскую по Элен.
— У вас еще будет два свидания, — Алистер налил уже другого зелья, теперь в два кубка, протянув один виконту, второй залпом выпил сам.
Эрлеф выпил предложенное.
— Да. Всего два… А потом целая вечность без нее.
— Рано или поздно она окончится, и вы сможете воссоединиться.
— Лучше уж рано, чем поздно. Я… думаю, что я встречусь с ней скорее, чем представляю.
Алистер кивнул.
— Вы венчанная пара, лорд Эрлеф, но, кроме того, такой брак, как у вас, иногда называют Вышним, когда супругов связывает не только обряд, но и глубокие искренние чувства. Вам осталось немного, буду откровенен. Не более… хм… пяти лет.
— Даже этого слишком много. А это правда, что после смерти на Грани трудно разыскать того, кого ты любишь?
— Почти невозможно, — честно ответил маг. — Даже таким парам, как вы. Есть только один шанс.
— Какой, умоляю, скажите же мне.
Алистер покачал головой:
— Сказав, я навсегда лишу вас и этого единственного шанса.
— Но как я должен догадаться, о чем речь?
— Это несложно. Подумайте. В крайнем случае, вы можете спросить у леди Элен на следующем свидании. Оно будет вдвое короче. Последнее же — вчетверо короче.
— Хорошо. Я спрошу у нее… Она всегда была умна. Она подскажет.
— Ваше право. Теперь выпейте вот это. Поможет быстро уснуть и восстановить силы.
В кубке было снотворное, кроветворное и обезболивающее, отказываться от подзарядки амулета Алистер счел нерациональным: виконт еще мог одуматься и отказаться, или же его могла уговорить отказаться от затеи добровольно уйти из жизни покойная супруга.
Эрлеф осушил кубок и сразу же зевнул.
— Ступайте отдыхать, милорд. Я провожу вас.
К моменту, как виконт и маг переступили порог гостевых покоев первого, тот уже спал на ходу. И не заметил, как его аккуратно раздели, уложив в постель на подложенное под бедра полотно. Алистер вынул из-за пазухи амулет, склонился над жертвой, разводя в стороны его ноги, отточенным годами тренировки движением вонзил иглы точно в паховую артерию. Он не удивился, если б амулет чавкал. Но тот спокойно поглощал кровь, постепенно наполняя кристалл. Алистер внимательно отслеживал состояние жертвы. И прервал «трапезу» неживого вампира вовремя. Виконт даже не поймет, что случилось. А Алистеру следовало торопиться, у него было еще семь свиданий на сегодня.
Ранки закрылись под его ладонью. Никакого желания, касаясь чужого тела, маг не испытывал — это было не то тело, которого он отчаянно жаждал. Так что он просто прикрыл спящего покрывалом и направился в гостиную, приглашать очередного клиента.

По итогам сегодняшнего дня амулет наполнился еще немного. Но этого было мало, все равно слишком мало. Со смешанными чувствами Алистер смотрел на проклятый кристалл. Чуть больше половины. Как же долго. Тихий шепот отравленной змеей вползал в уши: «Убей! Убей их всех, убей жителей деревни, убей слуг — они сильнее обычных людей!» Алистер потряс головой, сбрасывая подчиняющие чары амулета. И спрятал его в шкатулку, которая единственная могла сдержать этот ненасытный зов.
— Кр-рух. Гр-р-рустишь? — ворон, успевший вернуться, уселся на подоконник.
— Немного, — признал Алистер. — Нотариус ответил?
— Да, пр-р-рибудет. Ужин?
— Пойдем. В самом деле, стоит подкрепиться. Я устал за сегодня так, словно вручную построил пирамиду в Гизе.
Най насмешливо каркнул и полетел в столовую, стремясь первым проверить, нет ли там вкусного. Отоспавшиеся после сеансов темной магии гости медленно сползлись к позднему ужину, леди были подавлены, джентльмены — не лучше, только барон Гардерик Холмс казался возбужденным и едва ли не радостным. Он узнал все, что хотел, и собирался завтра же покинуть замок.
— Завтра мы ведь снова увидимся с нашими близкими? — уточнил Эрлеф.
— Через три дня, леди и джентльмены, — Алистер выразительно обвел взглядом обведенных темными кругами глаз притихших гостей. — Вашему покорному слуге требуется прийти в себя.
За три дня Алистер рассчитывал натолкнуть виконта на нужный путь.

Ему не пришлось изощряться в словоблудии и намеках. Виконт, поразмыслив о бренности бытия и своем категорическом нежелании влачить безрадостное существование без возлюбленной супруги, сам явился к нему в кабинет на третий день, как раз незадолго до приезда нотариуса.
— Мистер Кроу, вы должны мне помочь.
— Разве я уже не делаю этого? — спокойно спросил маг, жестом предложив гостю присесть в кресло у камина.
— Вы ведь чернокнижник, то есть, можете помочь мне встретить душу Элен после моей смерти?
— Я маг и медиум, виконт, — чуть улыбнулся Алистер. — Но вы правы, это в моих силах.
— И что вы потребуете взамен? — спросил виконт.
— Ничего. Вы сами должны предложить.
— А что вам нужно?
— Что вы имеете в виду? — Ал вскинул бровь.
Странный вопрос. У него было все, что требовалось, включая деньги. Подавать же намеки на то, что ему нужна кровь виконта, он не имел права. Разговор начинал раздражать.
— Но ведь что-то вы возьмете? Мою жизнь?
— Вы ее лишитесь в любом случае, уйти за Грань живым не удавалось никому, даже великим магам древности. Легенда об Орфее и Эвридике — не более чем овеществленная мечта.
— Тогда… Кровь? Душу? — растерялся виконт.
— Душа ваша уйдет за Грань к душе супруги.
— Кровь? Я… не знаю. Ведь чем-то я заплатить должен. Должна ведь быть плата, мистер Кроу.
— Плата, — раздраженно бросил маг. — Вы считаете, что можно заплатить за все? Нет, виконт, вы ошибаетесь.
— Что-то, отданное добровольно… Обмен, — поправился Эрлеф.
— Ужа лучше. Ступайте, милорд, скоро подадут обед. Вам понадобятся силы для завтрашней встречи с супругой.
Виконт удалился, погруженный в тяжкие раздумья.
— Кр-рух, — Най уселся на спинку кресла. — Пор-р-рядок?
— Посмотрим завтра, — уклончиво отозвался Алистер, протягивая руку и поглаживая его глянцевые перья. — Знал бы ты, Най, как бесят меня иногда замашки аристократов!
— Кр-р-репись, кр-р-репись. Я могу поговор-р-рить с ним.
— Нет, нельзя, нельзя, мой пернатый друг. Ни я, ни ты, никто из живых не может подсказать. Не должен, точнее. Магия — слишком тонкая наука, чтобы игнорировать даже малейшие нюансы.
— Но он умный, — ворон взмахнул крыльями. — Пор-р-ра ли есть? Свежее мясо, р-р-расклевать!
— Пора. Идем, посмотрим, чем сегодня решила нас порадовать миссис Форест, — Алистер протянул ворону руку в плотном кожаном наруче, который носил всегда, чтобы иметь возможность принять на руку своего фамилиара. Так же как и кожаный наплечник. Най отъелся, весил уже преизрядно, но посидеть на руке всегда любил, чтобы носили с собой.
— Р-р-ритуал… Най тоже хочет.
— Увы, Най, амулет на птиц не рассчитан. Но я что-нибудь придумаю.
— Жить с Алистер-р-ром… — ворон посмотрел на него.
— Думаешь, я оставлю тебя? Ни в коем случае. Даже если соберусь далеко-далеко, ты отправишься со мной.
— Поплывем в мор-р-ря. Р-р-русалки! Р-р-ракушки!
— Ну-ну, мой эстет, — рассмеялся маг.

— Доброго вечера, леди и джентьмены. И приятного вам аппетита.
Отобедали с не таким уж и большим аппетитом, все были молчаливы и погружены в себя. После обеда явился нотариус, Алистер принял его в кабинете, пригласив туда же и виконта.
— Итак, милорд, что вы решили? Я счел необходимым вызвать мистера Стеблера, дабы он нотариально заверил необходимые документы, в случае вашего согласия.
— Да, я решил последовать за моей дорогой супругой. Поэтому не будем мешкать и займемся делами. Бумаг будет немного, но оформить их следует так, как положено.
— Не тревожьтесь, мистер Стеблер — лучший нотариус, который мне известен. Прошу вас, — Алистер указал на стоящий у окна стол, подготовленный специально для работы, с чистыми перьями, песочницей и свечами. Чернила — так называемые «вечные» — и гербовые пергаменты мистер Стеблер, как и полагалось человеку его профессии, всегда носил с собой, пользоваться иными было запрещено законом.
Нотариус был человеком, ко всему привычным, поэтому быстро заверил завещание и все доверенности на распоряжение имуществом и откланялся. Виконт же медлил. За время трапезы он обдумал слова мага, но все еще не был уверен в том, что верно понял.
— Я слушаю вас, милорд, — поторопил его Алистер, которому следовало спуститься в лабораторию и приготовить зелья для ритуалов.
— Я добровольно отдам вам жизнь для любого ритуала, который вам нужен. В обмен на встречу с Элен за Гранью.
— Кр-р-рух!
— Най, молчи, — Алистер внимательно и цепко взглянул на своего визави. — Осознаете ли вы, милорд, все последствия вашего решения?
— Осознаю, — твердо ответил виконт.
Маг помедлил и кивнул.
— Но все же я проведу для вас второе свидание с супругой.
— Хорошо. Как вам будет угодно, мистер Кроу.


5. Ритуалы

Следующий день прошел ровно так же, как и первый для гостей замка. Плотный обед, ритуал, затем сон до ужина, после которого все собрались в гостиной. Бледный, но преисполненный решимости, виконт объявил о том, что с согласия хозяина замка он просит ныне присутствующих остаться еще на три дня.
— Я прошу вас быть теми, кто проводит меня в последний путь.
Все переглянулись, затем согласились. Удивляться чему-либо в замке чернокнижника было глупо.
Ритуал был назначен на полнолуние, Алистер лично спустился в деревню и уведомил тамошнего священника, что в замке в данный момент находится умирающий аристократ, и было бы неплохо произвести над ним все необходимые манипуляции, включая последнее причастие и соборование.
— Я поднимусь, — кротко промолвил священник. — Подождите меня, сборы займут немного времени.
— Конечно, святой отец, — Алистер опустился на холодную скамью, с равнодушием оглядывая скромное убранство церкви. В Бога он верил, но сюда приходил лишь по нужде, дважды за все время, что обитал в Кроу-Пике.
— Мистер Кроу, — окликнул его священник, — отчего вы никогда не приходите на исповедь и к причастию?
— Я бывший моряк, святой отец, мы не слишком религиозны.
— Скорее, суеверны, — кивнул отец Адриан. — Но вы не похожи на моряка, скорее, на аристократа.
— Жизнь на суше очень способствует, да и воспитатель у меня аристократ во всех поколениях.
— Идемте, мистер Кроу, я готов.
Отец Адриан даже не вздрогнул, когда на плечо его спутнику спикировала огромная черная птица.
— Знаменитый ворон Кроу-Пика, — с некоторым уважением кивнул он. — Говорят, предки этих птиц не раз предупреждали хозяев замка о готовящемся нападении, когда кланы воевали друг с другом.
— Кр-р-рух, — Най посмотрел на священника. — Кр-р-рух!
— Найджел — мой добрый друг, — усмехнулся маг. — И иногда соглашается послужить посыльным, если нужно что-то срочно доставить. Вороны — удивительно мудрые птицы.
«Удивительно мудрая птица» насмешливо заскрипела и умолкла. При посторонних Най не разговаривал.
Священник, идя следом за хозяином замка, пытался подобрать слова, чтобы уговорить мужчину хотя бы раз в месяц спускаться к мессе и подходить на исповедь. Уже ведь слухи ходят о том, что Алистер Кроу — черный колдун, а это не дело. Если слухи распространятся дальше их деревни, сюда вполне могут прислать представителя ордена иезуитов.

Умирающий аристократ возлежал на постели и отнюдь не выглядел таковым. Священник на первый взгляд признаков болезни не нашел. Однако виконт подтвердил слова Алистера:
— Мне недолго осталось. Может быть, завтра или послезавтра… Прошу вас, святой отец, не отказывайте в милости.
Священнику ничего иного не оставалось, как приступить к тому, что требовалось сделать. Хотя подозрений и вопросов возникло еще больше. Он внимательнейшим образом присматривался к шее виконта, но характерных следов от укуса не видел. Да и бледности на лице мужчины не было. Удалялся священник с полным осознанием того, что в замке что-то творится, но вот что, сказать нельзя. И не стоит ли все-таки вызвать братьев из ордена… С одной стороны, хозяин Кроу-Пика беспрекословно жертвовал на нужды храма, когда ему сообщали о такой необходимости. Исправно оплачивал счета у зеленщика, бакалейщика, молочника и мясника, заказывал дрова. Супруги Форест, посещавшие мессы и причастия, на исповеди не сказали о нем ни единого дурного слова за все годы, что Кроу владел замком. С другой стороны, эти странные слухи о чернокнижии… Нет, лучше уж помалкивать и не встревать ни во что.
Его проводил ворон, молча и словно бы лениво паривший над головой все время, что священник спускался от замка к деревне. Почему-то отец Адриан был уверен — тот самый, что сидел на плече Алистера Кроу, хотя никаких особенных отличий между ним и остальными воронами замка не было.
— Кр-р-рух, — веско сказала птица на прощание.

— Все готово, идемте, милорд, — Алистер явился за своей жертвой самолично.
Виконт кивнул и последовал за ним.
— Мне нужно будет еще что-то говорить?
— Ответите на вопрос, когда я его задам. И, как и всегда, исполняйте все, что я прикажу, беспрекословно.
В ритуальном зале на сей раз был вычерчен иной защитный круг, вернее, два круга — больший, заключающий в себя меньший и каменный алтарь, с огромным трудом и использованием заклятия облегчения веса передвинутый сюда из крохотной замковой часовни. Можно было бы использовать и простой стол, но Алистер не хотел рисковать. Освященный алтарный камень надежнее.
— Раздевайтесь, милорд, — он принялся зажигать свечи.
Эрлеф быстро избавился от одежды, сложил ее. Ему было немного страшно, но грядущая встреча с супругой согревала сердце.
— Ложитесь на алтарь.
Последняя свеча загорелась высоким ровным пламенем, воздух в подземелье был на изумление неподвижен, никакие сквозняки не могли поколебать пламя свечей. Алистер вынул шкатулку, поставил ее у изножия алтарного камня. Никаких зелий в этот раз он виконту не давал.
— В мир нагим пришел ты, нагим и покинешь его, — глубокий голос мага завораживал. — Кровь дала тебе жизнь, и кровь ее унесет. Доброволен ли дар твой, Александр Рэндолл Эрлеф?
— Доброволен, — кивнул виконт. — Целиком и полностью.
Кристалл в амулете вспыхнул в два раза ярче, как казалось Алистеру — жадно и предвкушающе. Алистер поднес амулет к тому месту, где ближе всего к поверхности тела проходит подвздошная артерия, медленно и торжественно, нараспев зачитывая катрены «Добровольной жертвы», заклятия, которое должно передать все силы и энергию человека артефакту, в том числе и энергию смерти. И острые иглы впились в тело. Виконт глухо вскрикнул, но с места не сдвинулся, только за кругом заметалась фигура Элен, что-то беззвучно крича.
— Уходя за Грань, помни: душа твоя чиста, помыслы чисты, любовь твоя крепка и да послужит она тебе опорой и защитой.
Дышать становилось все труднее, тело холодело, виконт уже не чувствовал рук и ног. Темнело перед глазами. Затем вдалеке появился слабый огонек, поманил за собой.
— Идем, милый…
Знакомый голос заставил встать, пройти несколько шагов, чтобы оказаться рядом с Элен, сразу же обнявшей и прильнувшей к плечу. Пару секунд он еще пытался сообразить, еще помнил, что Элен умерла. Потом забыл об этом, окунаясь в безграничное счастье: они снова рядом, теперь уже навсегда.
Алистер взглянул на кристалл амулета, пульсирующий, словно сияющее сердце. Светящееся целиком сердце. Бережно убрал в шкатулку и перевел взгляд на Врата в Грани, куда, не оглядываясь, только чуть приподняв руки в прощальном жесте, уходили два призрачных силуэта. Запер и запечатал Врата, читая все положенные заклинания. Погасил ритуальные свечи и зажег обычные, аккуратно одел еще теплое тело виконта, наложил на него заклятье облегчения веса и отнес в спальню, где и уложил на нерасправленную постель, сложив руки на груди и прикрыв простыней.
Будут вопросы по поводу неестественной бледности, придется погасить часть свечей при прощании. В полумраке никто не станет разбирать. Тело кремируют, маг был уверен — священник на этом настоит. Что ж, урну с прахом куда проще передать наследникам вместе с завещанием, чем везти гроб по жаре и горным дорогам до самой столицы.
— Тепер-р-рь ты бессмер-р-ртен? — уточнил Най.
— Пока еще нет, ведь я не провел ритуал, — Ал улыбнулся и погладил ворона по слегка взъерошенным перьям — тот летал в деревню, чтобы отнести священнику письмо. — Проведу его после похорон нашего дорогого виконта и отъезда гостей. Лишние глаза и уши нам ни к чему, так ведь?
— Пр-р-равильно! — решил Най. — Гр-р-рустно, будешь жить вечно.
— Почему же грустно?
— Най не будет.
— Не вешай клюв, мой друг. Может быть, я придумаю ритуал и для тебя. В конце концов, если я сумел за пять лет постичь некоторую часть магии, я не безнадежен?
— Умен, умен, — решил ворон. — Что тепер-р-рь?
— Ты любишь мышей, Най? — Алистер щелкнул пальцами, и пойманная заклятьем маленькая серая тень замерла у самой стены.
— Убивать люблю, — ворон нацелился на мышь.
— Конечно, мясо ты предпочитаешь без костей и шкуры, — рассмеялся маг, отпуская мышь, в мгновение ока растерзанную и сожранную вороном, вопреки его же уверениям.

Похороны виконта Эрлефа прошли довольно скромно, без лишней пышности. С ним попрощались все присутствовавшие гости, сказав пару добрых слов, ничего, по сути, не значивших.
— Он был полон искренней любви, — сказал Алистер. — И ушел следом за той, которую любил больше жизни. Да хранит Бог их души.
Священник, не ожидавший таких слов, изумленно взглянул на него. Все-таки, хозяин замка неплохой человек, решил он.
— Я займусь всем остальным, — сказал отец Адриан.
— Я прошу вас передать урну с прахом нотариусу Стеблеру, он отвезет ее в Лондон, — кивнул хозяин Кроу-Пика.
На церемонию кремации он не остался, лишь проводил своих подавленных гостей к станции дилижансов и попрощался с ними. Най уже нарезал круги над его головой, ожидая ритуала.
— Мистер Форест, миссис Форест, — Алистер торжественно вручил старому слуге кошель с серебром, — у вас пять свободных дней. Я знаю, что вы хотели бы повидать родню в Келханн.
Старики с радостью приняли деньги на поездку и неожиданный отпуск. Повидаться с родными всегда приятно, особенно когда можно привезти им много подарков.
— За хозяйством я присмотрю, не беспокойтесь.
Всего хозяйства в замке было — курятник и небольшой огородик, где росла зелень и некоторые лекарственные и магические травы. Так что Алистер был уверен, что справится. К тому же, миссис Форест наготовила ему еды, которой при разумном использовании хватило бы и на неделю. Так что старики уехали на следующий же день.
— Ну вот и пришло время, Най.
— Пойдем, пойдем скор-р-ее! Интер-р-есно!
Алистер усмехнулся: нетерпеливый какой! Сперва очистительные ритуалы. Перерождающийся должен быть чист, как младенец, и снаружи, и изнутри. Для этого у него уже готовы не самые приятные зелья.
— Ох, Най, как же мне страшно, ты бы только знал!
— Не бойся, думай о Найджеле!
— Всегда, — выдохнул маг. — Я думаю о нем всегда.
Он выпил одно за другим несколько зелий, предусмотрительно приготовив таз и устроившись в уборной. Хвала всему сущему, что Найджел не поленился описать результаты приема этой гадости. И то, и другое ему пригодились едва ли не одновременно. Выполз оттуда Ал едва живой, дрожащий и мокрый. С трудом опрокинул все это время подогревавшийся на малом огне котел с водой в бадью, вылил туда же два ведра ледяной воды и забрался сам.
— Живой, живой! — возрадовался ворон, все это время волновавшийся около дверей.
— Ох, да, пока еще живой, — слабо улыбнулся Ал и принялся отмывать волосы и тело до скрипа. Потом тщательнейшим образом выбрился — причем, везде, оставив только волосы на голове и брови с ресницами. Закутался в кашемировый отрез, натянул легкие восточные туфли и отправился в ритуальный зал, где не было сейчас ни круга, ни свечей — только алтарь.
На алтаре ждал его амулет, сияя и пульсируя алым светом. Ворон уселся в углу, наблюдать за ходом ритуала. Алистер улыбнулся ему. Перед грядущим ритуалом было немного страшно и волнительно, словно смотришь вниз с мачты в шторм, который слишком далеко от корабля, чтоб ему навредить, но сердце так и замирает при виде бушующей стихии. Пришлось собраться, подышать медленно и размеренно перед тем, как начать читать заклятье. Он сел на алтарную плиту, постелив туда свою кашемировую хламиду, внимательно присмотрелся к венам на запястьях. «Пил» артефакт всегда из артерий, отдавал преобразованную энергию через вены, точнее, пропуская через себя и насыщая магией венозную кровь.
Алистер еще раз глубоко вдохнул и начал читать длинный и заковыристый стих заклинания. Иглы амулета впились в руку, на какой-то момент все тело мгновенно онемело, затем вокруг стало холодно, словно над Алистером уже сомкнулись воды моря. Он не чувствовал себя, своего тела, казалось, что душу замуровали в ледяной глыбе, которая вопреки всем законам, не плавает на поверхности, а погружается. А потом лед треснул, и в трещины плеснуло лавой. И он заорал, выгнувшись на алтаре, каким-то чудом не выронив артефакт и не прервав процесс перекачки крови. А о том, что он все еще идет, свидетельствовало сияние и пульсация кристалла.
Потом закончился и этот обжигающий поток, тело стало легким и словно бы невесомым. Показалось, что можно взлететь.
Кристалл погас, иглы амулета вышли из тела и спрятались под панцирь, превращая артефакт в подобие обычной золотой безделушки, скарабея, какие тысячами продавались на рынках Египта. Он с глухим звоном упал на алтарь, а к Алистеру, заполошно махая крыльями, подбежал Най.
— Живой? Живой?
— Живой, — Алистер поднял руку, погладил ворона по спине. — Все в порядке, Най.
Ворон закурлыкал, таких звуков от него прежде Ал не слышал никогда, и принялся тереться головой и клювом о его ладонь, потом и щеку, словно ласкающийся кот.
— Ну-ну, хватит этих кошачьих нежностей, — невольно усмехнулся маг. — Надо встать и… пожрать, вот что. Во мне пусто, как в момент до сотворения мира.
Пожрать Най никогда не отказывался, так что чуть ли не подталкивал Алистера к кухне, где точно было много вкусного.

Себе Ал рискнул разогреть немного пшенной каши с молоком, ворону нарезал мяса и налил воды, вскипятил чайник и побаловал себя травяным отваром собственного сочинения: ромашка, мята, цветы шалфея и липы.
— Что поменялось? — ворон с интересом смотрел на него.
Алистер прислушался к себе, но, кроме легкости в теле и слегка гудящей головы, не замечал никаких изменений, а потому развел руками:
— Ума не приложу, мой друг. Ничего не чувствую.
— А как узнать, что все получилось?
— Эм… — маг подумал и протянул ему ладонь: — Ударь меня клювом. Сильно.
Най примерился и клюнул. Клюв у него был крепким. Сил и любопытства тоже хватало. Ворон способен пробить череп собаке или даже человеку. Ладонь он продырявил едва не насквозь. Но рана затянулась в считанные мгновения, не оставив и следа.
— Получилось! Когда ты сделаешь Ная бессмер-р-ртным?
— Придется много, много работать. Надо разобраться, какие силы вложены в кристалл, и что это за камень. В книге есть перевод оригинальных записей того мага, что создал артефакт. Но в них много неточностей и непонятных мест.
— Тогда надо р-р-разыскать Найджела!
— А вот этим мы займемся, как только вернутся мистер и миссис Форест. Надо приготовить вещи, собрать все и спрятать в тайник, запереть ритуальный зал… — Алистер глубоко зевнул. — Но сначала — поспать.
— Отдыхай! Я полетаю.


6. Немного хитрости

Ночь принесла с собой еще один сон про Найджела, в этот раз сугубо эротического характера. Алистер метался по кровати, словно одержимый, стонал в голос. К утру постель была похожа на поле битвы. И вся мокрая от пота, семени и слез, которые он, взрослый, сильный, самостоятельный мужчина, не сумел сдержать, проснувшись после того, как выплеснулся на простыни. Мера терпения почти переполнилась, это было ясно. Дальше только будет хуже.
К завтраку прилетел Най, принялся носиться, суматошно хлопать крыльями и что-то орать в голос, так что разобрать ничего было нельзя. Пришлось поймать его, аккуратно прижимая крылья, что было нелегко: массивная и очень сильная птица в состоянии почти истерики — это не только угроза переломать перья или даже крылья, но и серьезно ранить самого владельца. Однако второе Алистера уже не пугало.
— Тише, мой пернатый друг, тише. Что ты? Что случилось? Тебя укусила гадюка? Подрался с патриархом?
— Я нашел стар-р-рые кар-р-рты! Кар-р-рты! Как ты р-р-рисовал! Крррух!
— О, мой Бог! Где?
Алистер наскоро умылся, натянул сорочку и наплечник, усадил ворона на плечо и поспешил туда, куда тот указал. Най вывел его на заросшую мхом каменную площадку.
— Кар-р-рта! Кар-р-рта! Смотр-р-ри! На плитах кар-р-рта!
Все утро, а потом и день после завтрака и до обеда Алистер, опасаясь магией навредить древним камням, вручную отчищал площадку. Да, карта была та самая, но какое место мира она изображала, понятнее не становилось. Пометок не было и здесь, кроме двух едва заметных значков: один, в виде четырехлучевой звезды, отмечал место на побережье, второй, в виде спирали, в море.
— Спр-р-роси стар-р-рших, — посоветовал Най, охотясь на луч солнца. — Патр-р-риар-р-рх мудр-р-р!
— Хорошая идея. Но к патриарху с несчастным кроликом не подойдешь, — усмехнулся Ал.
Он уже знал — старый ворон, огромный и словно присыпанный пеплом, когда-то был фамилиаром последнего владельца Кроу-Пика. Тот не был магом в полном смысле слова, скорее, именно медиумом — видел призраков и умел их изгонять. Это был дед супруги деда Найджела и Гарольда.
— Надо пр-р-ринести оленя, — придумал Най. — Патр-р-иар-р-рх будет р-р-рад вниманию.
— Оленя, говоришь? Что ж, тогда стоит отправиться на охоту.
— Я люблю охотиться, давай поймаем оленя, патр-р-риар-р-рх все р-р-авно их не ест, а отдает нам всем.
Алистер фыркнул: да, патриарх рода заботился о своей стае, как мог. Он тоже умел разговаривать, впрочем, как и любой кровно привязанный к человеку фамилиар. Алистеру он один раз сказал «Добрый день», после чего счел человека недостойным его особы. Впрочем, то, что один из стаи взял из рук человека обагренное кровью мясо и стал фамилиаром, он, кажется, одобрил. Видимо, чуял, что его дни сочтены: даже магически усиленные животные не могли прожить более полутора сотен лет, а возраст патриарха приближался к этой метке.
— А где взять оленя? А ты умеешь ловить оленей? — не утихал Най.
— Ловить — не умею, а вот поохотиться довелось несколько раз, вместе с Гарри.
За глаза дядю он привык называть именно так, это домашнее, мягкое имя словно делало их родичами в самом деле, вызывало улыбку на губах.
Най протестовать не стал, полетел выискивать добычу, которую потом Алистер убьет. А патриарх даст расклевать олений бок. Ал же вернулся переодеться в подходящую для охоты одежду и вооружиться. Увидеть у ворот замка священника он никак не ожидал.
— Святой отец? Добрый день, — учтиво и чуть настороженно поздоровался он первым.
— Добрый день, мистер Кроу. Мне нужно с вами поговорить.
— Что ж, прошу, — Алистер жестом предложил ему пройти в замок, а там — в гостиную. — Чаю, сэр?
— Нет, мы сразу же перейдем к делу, мистер Кроу.
Маг приподнял бровь, предлагая переходить, раз уж священник не поленился притащиться аж к замку, да еще и в неурочное время и без договоренности с хозяином.
— Это касается ваших… занятий, так их назовем.
— Моих занятий? — вторая бровь взлетела к первой. — Это каких же?
— Черной магии. Вам лучше прекратить этим заниматься, пока вас не обвинили в смерти виконта Эрлефа.
— Вы ошибаетесь, — мягко, но непреклонно заявил Ал. — Никакой черной магией я не занимаюсь, а с родичами виконта у меня не будет никаких проблем. Вам ли не знать, как сильна бывает в человеке любовь, когда не видишь ни света, ни жизни без любимого человека? Он просто устал жить и не желал продолжать влачить существование без супруги. Это его и убило.
— Братья из ордена Иисуса разберутся с этим, мистер Кроу.
— Вы мне угрожаете? — все еще улыбаясь, поинтересовался маг. — На каком же основании?
— Я никому не угрожаю, я лишь предупреждаю вас, мистер Кроу. Ваши игры с потусторонним не остались незамеченными.
— Чушь. То, что я не посещаю мессы и не подхожу к причастию — не повод обвинять меня в подобных… вещах, — улыбка сошла с губ Алистера. — А теперь простите, я немного занят.
— Свидетелей предостаточно, так что не отвертитесь. Всего вам доброго.
Прощаться с ним Алистер не стал. Слова священника разозлили его и встревожили. Вступать в конфронтацию с иезуитами было заранее гиблым делом, из застенков этого ордена мало кто выходил живым, и Ал не собирался проверять, как отреагируют их дознаватели на то, что раны на нем затягиваются мгновенно. Ясно же, что весьма нехорошо. Но и бежать — значило расписаться в собственном признании вины.
— Что же, святой отец, вы сами напросились, — сквозь зубы прошипел он, метнувшись в ритуальный зал.
— Что ты собир-р-раешься делать? — встревожился Най.
— Не убивать — точно. Но вот затереть в его памяти этот разговор и все подозрения… Да, это будет лучшим выходом. Пока он в самом деле не черканул письмецо иезуитам.
— Хор-р-рошо! Думаю, это хор-р-рошо!
Котел, травы, огонь. Вскоре в руках Ала в непрозрачном пузырьке побулькивало нужное зелье, помогающее магу облегчить проникновение в чужой разум и манипуляции с ним. И он отправился в деревню.

Священник предавался молитвам, полностью поглощенный беседами с Богом. Алистер постоял у входа, привыкая к полумраку храма, полюбовался на коленопреклоненную фигуру. Отец Адриан был еще далеко не стар, скорее, возмутительно молод. И столь же возмутительно упрям в своем желании залезть, куда не следовало. Вот он закончил молиться, поднялся.
— Знаете, я подумал, — Алистер двинулся к нему по проходу между скамей, — в чем-то вы правы, мне стоило уважать традиции веры и чаще посещать храм.
— Мистер Кроу, приятно видеть, что вы, пусть и с запозданием, но снизошли до этого решения, — возликовал священник.
— Так, может быть, примете мою исповедь в неурочный час?
Алистеру не нужны были даже случайные свидетели, а кабинка для исповеди подходила для его намерения. Через фигурную деревянную решетку брызнуть зельем в лицо священника труда не составило. Отец Адриан уставился перед собой пустыми глазами, забыв, что именно говорил. Алистер выскользнул из кабинки и вошел в его часть исповедальни. Места было впритык, но ему и нужен был тесный контакт с жертвой внушения.
— Смотри мне в глаза. Что ты знаешь об Алистере Кроу?
— Чернокнижник. Хозяин старого мистического замка.
— Откуда тебе известно о том, что он чернокнижник?
— Слухи расходятся, на исповедь пришла дама. Просила прощения у Господа нашего за то, что прибегла к помощи чернокнижника.
— Почему подумали именно на Алистера Кроу?
— Потому что дама назвала его имя. Он помог ей встретиться с душой умершего брата.
— Еще доказательства есть? Кто еще говорил тебе о хозяине Кроу-Пика?
— Я навел справки в Лондоне. Мне он кажется неплохим человеком, но если он чернокнижник, его душу следует спасать.
— Ты написал в Орден иезуитов?
— Еще нет. Но уже подумываю.
— А теперь забудь все, что ты слышал об Алистере Кроу, его занятиях и его отношении к чернокнижию, — приказал маг. — Алистер Кроу — обычный затворник, тяжело переживающий потерю близких, отчего он и выбрал Кроу-Пик своим домом. Это все, что ты знаешь и помнишь.
— Бедный мистер Кроу… Нужно будет вместе с ним помолиться за души его близких.
Ал прислушался, осторожно выскользнул из кабинки и вернулся в свою часть исповедальни, взмокший, как упавшая в пруд мышь. Щелкнул пальцами трижды, снимая внушение.
— Да, святой отец, вы правы, мне не следует вести столь уединенный образ жизни. Но… я просто не могу и не хочу никого видеть. И даже редкие гости вызывают только тоску. А еще смерть моего друга… — он очень натурально всхлипнул, или, скорее, прерывисто вздохнул. — Бедный, бедный Александр! Он так любил свою жену, что не смог пережить эту утрату…
— Господь посылает нам испытания, но щедро награждает за перенесенные невзгоды, — речь священника была обычной в подобных случаях.
— Спасибо, что выслушали, святой отец.
— Обращайтесь, если вам станет совсем невмоготу в одиночестве.
— Думаю, я скоро уеду отсюда. Дядя не раз говорил, что мне стоило бы отправиться в путешествие, чтобы развеяться… Я подумываю последовать его совету. Я ведь был моряком, давно. В море нет времени предаваться тоске.
— Будьте осторожны, мистер Кроу, пусть Господь хранит вас от Белых островов.
— Белые острова? — заинтересовался Алистер. — Никогда не слышал.
— Старая присказка, — слегка смутился священник. — Это что-то вроде земли, куда попадают души, которые не могут добраться до Господа, потому что море не отпускает их.
— Это что-то… местное? Там, где я родился, говорили о Рундуке Дэви Джонса, будь он проклят.
— Нет, это… Я не знаю, как вам объяснить. В Рундук проклятого Джонса попадают души погибших моряков, а на Белые острова корабли приплывают сами. Вы слышали легенду о призрачном корабле, капитан которого сошел с ума и запретил приставать к берегу в шторм? С тех пор корабль носит по волнам. Но наказание капитана было смягчено, раз в двадцать лет он может сойти на берег ровно на одну неделю. Говорят, что он нашел ту, что полюбила его всем сердцем, двадцать лет ждала на берегу, а затем взошла на его корабль. Но смертной женщине и проклятому капитану нельзя было долго быть вместе, тогда и появились Белые острова, откуда можно вернуться лишь на призрачном корабле. Говорят, жена того капитана так и живет там с мужем…
— Вот как. Нет, я не слышал о таком корабле. Но я благодарен вам за историю. Знать бы еще, чего именно опасаться, чтобы не попасть на эти острова. Особого течения? Скал? Ветра? Может, водоворота? — он вспомнил значок спирали на каменной карте.
— Водоворота. А возле вашего замка есть каменная карта, можете сами посмотреть.
— Да я видел какие-то странные линии, но не признал очертаний берега в них. Никогда таких не видел.
Священник усмехнулся:
— О, тут есть одна небольшая хитрость. Дело в том, что каменная карта показывает те самые Белые острова. Удивительно, если б вы видели их… Создал эту карту сын капитана, вернувшийся в мир людей. Мальчика усыновила бездетная семья владельцев одного замка, так и появился на свет Ангус МакИгнир.
— МакИгнир — это клан жены деда моего дяди, — уточнил Алистер, — кажется, так?
— Да, именно так. Поэтому и существует карта. Ангус высек ее в память о родителях и своем доме.
— Благодарю, святой отец, вы развеяли мою печаль, пусть и ненадолго, — Алистер улыбнулся и вышел из исповедальни.
Най встретил его требованием оленя.
— Друг мой, с твоими размерами ты мог бы и сам загнать и заклевать его, — наполовину возмущенно, наполовину весело сказал маг.
— Но тащить не мог бы, — возразил ворон.
— Ну, дотащить могу и я, — подал плечами Ал. — Сегодня охота явно отменяется, вечер уже, а я устал с этим внушением, как последняя собака.
— Можем и завтр-р-а поймать оленя, можешь и пр-р-осто поговор-р-ить с патр-р-риар-рхом.
— Думаю, бараний бок ему понравится не меньше, чем олений? Кстати, Най, наш не в меру ретивый слуга Господень поведал мне одну занятную историю. О неких Белых островах.
— Белые остр-р-рова? Сказка, — отрезал ворон.
— Однако Найджел не считал это сказкой, если рассматривал их карту и даже перерисовал ее себе.
— Нужен кор-р-рабль и команда, не боящиеся пр-р-роклятья!
— Или ничего о них не знающие. Нужно искать в Лондоне. В любом случае нам придется туда отправиться.
Най не возражал, даже обрадовался.
— Увидим Гар-р-ри?
Меркантильная птица рассчитывала ограбить кухню.
— Несомненно. Но не называй его Гарри, иначе лишишься хвоста, а он приобретет десяток новых красивых перьев для письма.
— Он меня не поймает. У него милая жена, а птенцы будут?
— Кстати, да. Спасибо, что напомнил!
Алистер сорвался с места и рванул инспектировать запасы трав для зелий, облегчающих зачатие и беременность. Сварить их можно было заранее, сохранить под особыми чарами, точнее, в сундучке, на который оные были наложены, объяснив, как пользоваться. Ведь он может никогда больше не увидеть Гарольда и его Оливию.
— Кррух, — озадачился Най и полетел в башню, проведать мудрого прадеда.

Из своей зельеварни Алистер выбрался только через сутки. Знал за собой такую страсть — больше всего его манили алхимические тайны и преобразование элементов, нежели истинная магия. Та же Грань высасывала силы, словно вампир, сокращая годы жизни, впрочем, теперь она была ему не страшна, но все равно неприятна. Иногда он задумывался: кем был его прадед? Пират с именем, которое не дают простолюдинам, почему-то осевший в затерянной и никому не нужной деревушке? Беглый преступник благородной крови? О том, что деньги у прадеда были, говорил построенный им дом, большой и просторный. Но уже сын Алистера Кроу растранжирил и пропил все, что только мог, лишь чудом не лишившись дома. А внук довершил полное разорение семьи, настрогав кучу детей, но не заработав для их содержания ни монеты.
— Вер-р-рнулся, — обрадовался Най, сразу же усевшись ему на плечо всем своим немалым весом. — Пр-р-ропал совсем!
— Ох, ну и тяжел же ты, братец, — Ал пошатнулся. — Заработался я. Нужно согреть воды, принять ванну и поесть. И поспа-а-ать.
— Пр-р-р-редок сказал, что на Белые остр-рова ведет водовор-рот!
— Угу, вот только где его искать? Этого патриарх тебе не открыл?
Ал натаскал из колодца воды в котел и разжег печь, терпеливо дожидаясь, пока прогорят дрова, чтоб разогреть вынутые с ледника припасы.
— Вор-р-роны не летают в мор-ре.
— Значит, будем искать на картах местного побережья указания. Легенда-то здешняя, значит и водоворот где-то здесь.
Най принялся вместо ответа долбить клювом по куску мяса. Еда важнее всяких поисков.
— Вот нетерпеливый, — рассмеялся Ал и отобрал кусок, чтобы нарезать его для ворона.
— Не ел, волновался о тебе. Ты долго отсутствовал.
Алистер погладил его. Най стал для него добрым другом и помощником, это куда больше, чем просто фамилиар и символ магической силы колдуна.
— Сейчас поедим, спр-рошу у чаек, они могли видеть всякое в мор-ре.
— Вы же не в ладах с этими крикливыми пернатыми?
Най яростно долбанул кусок мяса, пробив вместе с ним и доску.
— Ну-ну, тихо, — Ал откровенно потешался, глядя на распушившегося, как шар, утыканный перьями, ворона.
Между стаей Кроу-Пика и чайками шла перманентная война. Вороны не терпели на своей территории морских хищниц, хотя замок нависал прямо над морем. Чайки же считали его своей территорией и нагло лезли в воздушное пространство. Иногда битвы кипели не на жизнь, а на смерть. Чайки проигрывали. Вороны не давали им спуску, нападая всей стаей. Хотя за то время, что Ал прожил в замке, несколько раз приходилось хоронить молоденьких воронят, заклеванных чайками до смерти. Чаек принимало море.
— Я бы спр-росил альбатр-роса, но они тупые!
— Спроси у поморника. Я видел пару, кажется, они поселились на Норт-Грейв.
— Хор-р-ошо. А ты спи спокойно.
Алистер кивнул, сунул в печь котелок с жарким и кашей, налил себе в бадью воды и быстро выкупался, поел как раз согревшееся к тому времени жаркое и убрел, задевая стены плечом, в свою комнату. Уснул он быстро, но от сновидений его усталость не спасла.
« — Я знаю, где ты, — шептал он, выгибаясь под капитаном. — Я знаю, я найду тебя.
— Я знаю, что найдешь, мы совсем рядом, — смеялся Найджел.
— Най… Мой проклятый капитан, как же я соскучился!
Во сне он видел себя все тем же мальчишкой, то вспоминая, что это сон, то забывая снова.
— Мы скоро будем вместе, я обещаю.
— Люблю тебя!»
С этим стоном на устах он и проснулся, лежа поперек постели, снова мокрой и сбившейся. За окном опять кипел бой, в море валились подбитые чайки. В комнату влетел жирный комок перьев, опять заметался, истошно вопя и сшибая со стен картины.
— Нашел!
Ал накинул на него простыню, чтобы успокоить.
— Тихо. Говори.
— Водовор-р-рот р-р-рядом, водовор-р-рот в мор-р-ре!
Сон еще не совсем покинул разум, иначе как объяснить то, что Ал пристально заглянул в его глаза:
— Покажи! — и нырнул в абсолютно чуждый человеку разум.
Сознание ворона напоминало обрывки сразу двадцати разных картинок, которые все время менялись. Однако глаза птицы смогли рассмотреть водоворот, возникающий как раз под скалами, где стоял замок. Вернее, призраки водоворота, то обозначающие его края, то снова пропадающие. Алистер едва вырвался из затягивающего безумия, твердо пообещав себе больше никогда так не делать. Потому что от этого было не слишком хорошо и Наю, он распластал крылья и часто дышал приоткрытым клювом.
— Прости, друг мой, — повинился маг.
— Дур-р-рак, — умирающим голосом обозвал его Най и накрылся крылом.
— Правда, дурак. Ну, прости, — Ал потормошил его, уже всерьез перепугавшись за здоровье фамилиара.
Най потребовал отнести его на руках на кухню, заявив, что только свежее мясо поможет ему вернуть силы.
— Пернатый вымогатель!
Най потребовал мясо еще и нарезать помельче. От сердца отлегло. Итак, теперь он знал, что ему делать. Корабль и команда не понадобятся: до водоворота можно доплыть и на обычной лодке, а там, главное, не потонуть и добраться до берегов.

За привычными хлопотами и варкой зелий пролетели дни, оставшиеся до приезда четы Форест. Алистер собрал все, что могло ему понадобиться, запер и запечатал все ритуальные помещения замка, лишив его даже намека на какие-либо потусторонние силы или занятие владельца черной магией, сходил к воскресной мессе, заставив шептаться все население деревушки.
Най переживал и не снимался с его плеча, словно боялся, что его оставят. Он и ночевал теперь, устраивая себе гнездо из волос мужчины, отчего тот наутро грязно ругался всеми, казалось бы, забытыми матросскими ругательствами.
— Кррух, — Най сносил всю ругань и продолжал всюду следовать за Алистером, даже во время купания сидел на краю бадьи и угрюмо каркал.
— Най, прекрати! Я тебя ни в коем случае не оставлю. Как же я буду без своего вернейшего друга? — Ал гладил его глянцевые перья, ерошил пух под крыльями и посмеивался над такими треволнениями ворона.
— А вдр-р-руг? Я должен быть р-р-рядом!
— Хорошо, но в храм со мной идти все равно не стоит. Боюсь, отец Адриан такого не потерпит.
— Я буду ждать около пор-р-рога!
— Договорились.
Так что в этот раз ворон остался на улице, а Кроу вошел в церковь, немного опоздав к началу мессы, чем тотчас обратил на себя внимание людей. Проходить вперед он не стал, скромно опустился на свободное место на последней скамье. После окончания мессы священник сам подошел к нему.
— Отрадно видеть, что вы все-таки стали больше посещать церковь, мистер Кроу.
— Не то, чтобы в самом деле, — чуть заметно усмехнулся тот. — Я уезжаю. Бог знает, вернусь ли вообще, море непредсказуемо.
— Буду надеяться, что вы все-таки вернетесь. Вы пришли лишь затем, чтобы попрощаться?
— Наверное, — Алистер кивнул. — С мистером и миссис Форест я попрощаюсь на станции дилижансов. Больше мне и не с кем здесь…
— Что ж, да хранит вас Господь в ваших странствиях, мистер Кроу.
— Благодарю, святой отец. Я хотел бы оставить это у вас. Не спешите сжигать или объявлять это наследием колдуна, просто прочтите, — маг протянул священнику рукописную книгу в самодельном переплете. — Прощайте.
Развернулся и быстро покинул церковь, не оглядываясь на замершего с книгой в руке отца Адриана. Он отдал ему копию книги рецептов, куда выписал только лекарственные зелья, с перечнем трав, что не считались черномагическими, и без пугающих ингредиентов.
— Тепер-р-рь все дела завер-р-ршены? — Най сел на плечо Алистеру. — И мы поплывем в мор-р-е?
— В Лондон, мой друг. А оттуда морем вернемся сюда, когда я куплю лодку.
— Тогда в Лондон! В Лондон! Там чай и Гар-р-ри!

Уехали они тем же днем. Когда Алистер прощался с Форестами на станции, уже готовый сесть в дилижанс, услышал крик отца Адриана:
— Постойте! Погодите же! Мистер Кроу!
— Что такое? — Алистер удивленно посмотрел на подбежавшего священника.
Тот, запыхавшись от быстрого бега, совсем не приличествующего священнослужителю, вложил ему в ладонь простенький серебряный крест, украшенный небесно-голубым камнем.
— Возьмите, вот… я… надеюсь, он защитит вас.
Крест этот Алистер не единожды видел на самом священнике, как, впрочем, и все жители деревушки.
— Это не совсем простой крест, — добавил отец Адриан. — А теперь вам и в самом деле пора.
Ал кивнул, сжал крест в ладони и забрался в дилижанс, устраиваясь на узкой и жесткой лавке. Дверь захлопнули, возница щелкнул бичом, и экипаж, подскакивая на ухабах, покатил по разбитой колее в сторону Лондона.
— Зачем он тебе? — Най сидел рядом на лавке и недовольно взмахивал крыльями.
— Кто? — задумавшись, Алистер не понял вопроса.
— Кр-р-рест, зачем тебе эта штука?
— В нем есть что-то… какая-то магия. Но я не могу ее распознать. Приедем к Гарольду, попробую изучить чуть внимательнее.
На шею крест он так и не повесил, завернул в платок и спрятал в саквояж.
— А в мор-р-ре мы будем есть р-р-рыбу? А Найджел будет кор-р-рмить меня мышами? А если он мне не понр-р-равится?
— Не дели неубитого кролика, мой пернатый друг, — усмехнулся Алистер. — Думаю, тот, чье имя ты носишь, тебе все же понравится. Он замечательный человек. Сильный, властный, строгий, но у него чуткое сердце.
— Мы будем гулять вместе по остр-р-ровам… Или поплывем в мор-р-ре. Будем убивать чаек!
Алистер рассмеялся, потрепал ворона по шее.
— Поспи, мой воинственный. Путь предстоит долгий, ты и сам знаешь.
Ворон спрятал голову под крыло и задремал. Его в жизни все радовало и устраивало. Впереди было путешествие по морю, Алистер должен был найти своего капитана и повеселеть.
Не просто так, для видимости, а по-настоящему. Най не мог подобрать слов ни в человеческом языке, на котором научился говорить ради друга-хозяина, ни в вороньем, который был весьма образным. Он просто чувствовал, что сейчас Алистер, даже растягивая свой рот в той гримасе, что люди звали улыбкой, не чувствует радости.
— Крррух, — Най выспался, запрыгнул на колени Алистеру. — Кррух, не гр-р-усти, мы его найдем. И почеши мне гр-р-рудь.
Маг усмехнулся и принялся ласкать ворона.


7. Долгожданная встреча

Путь до столицы был долог и утомителен, и к знакомому дому Ал подъезжал со смешанными чувствами, даже не зная, обитает ли там сейчас кто-нибудь или нет, или же Гарольд продал его. Но двери открыл неизменно вежливый и подтянутый Джошуа, искренне обрадовавшийся гостю.
— Алистер, вы нас все-таки решили навестить. Проходите, я принесу вам чай. И еды для вашей чудесной птицы.
— Я ненадолго. А где мой дорогой дядя и его супруга? — Алистер позволил лакею снять с себя плащ, снова тяжелый от влаги и забрызганный грязью. Он искренне ненавидел Лондон.
— В доме леди Оливии, разумеется, мастер Гарольд не отходит от супруги.
— Что ж, я нанесу им визит завтра. Сегодня у меня просто нет сил, и я готов на все ради моей кровати.
— Ваша комната уже готова. Прошу.
— Джошуа, будьте так любезны, накормите Ная и выпустите его с запиской для Гарольда. А потом впустите, когда вернется. Я, кажется, сейчас не способен даже принять ванну, — пробормотал Ал, падая на кровать, едва стянув сапоги.
Сквозь сон он еще успел услышать хлопание крыльев и каркание, а потом пришел сон.
«- Осталось совсем немного, да, Вороненок? — Найджел засмеялся, обнимая его. — Совсем чуть-чуть. Я ведь говорил, что мы рядом.
— Разве я теперь похож на птенца, — Ал, намертво вцепившись в его плечи, чтоб не смогли оторвать никакие вихри и силы, уткнулся лицом в рыжевато-русые волосы капитана, и ему казалось, он чувствует столь давно желанный запах моря, вишневого табака и лимонного мыла.
— Хорошо-хорошо, Ворон. Моя могучая сильная птица, — его крепко прижали. — Совсем скоро мы снова будем вместе. Скажи Гарольду, что я по нему скучаю.
— Я передам. Надеюсь, он уже зачал своей прекрасной Оливии наследника… Я привез для них целый сундук зелий на все случаи жизни, но все равно что-то придумаю, чтобы мы с тобой смогли хоть ненадолго вырваться в мир людей и повидать их.
— А кто нас остановит? А теперь иди, уже утро.
— О, нет… Нет, еще один поцелуй, Най!
Найджел подарил этот поцелуй с удовольствием, не желая отпускать Алистера».
Однако просыпаться пришлось — орал другой Най, требуя еды. Что удивительно, простыни на сей раз остались сухими, хотя он и переворошил всю кровать, вертясь с боку на бок, словно веретено. Подушка улетела на пол, одеяло сползло, и он покрылся гусиной кожей — никогда не надевал ночной сорочки. Джошуа знал это, потому и раздел его донага, прежде чем уйти. И это было хорошо: вряд ли в одежде он бы выспался.
— Крррух! Утр-р-ро! Завтр-р-рак! Пр-р-роснись!
— Най, ты безумец и палач, такой сон прервал, — простонал Алистер, подхватил подушку и лениво бросил ее в устроившегося на спинке кресла у камина ворона.
— Какой сон, пор-р-ра есть!
— Прекрасный сон, — улыбнулся Ал, поднимаясь с постели и идя умываться. — Что сказал Гарольд?
— Как ты р-р-разожр-р-ался!
Мужчина расхохотался.
— Он прав, ты растешь едва ли не на глазах. Не сказал бы, что разожрался, но стал крупнее точно. Интересно, как это связано с ритуалом?
— Не знаю, может, я тепер-р-рь бессмер-ртный?
— Позволь мне не проверять это. Но в последней великой битве с чайками ты не был ранен?
— Нет, я их всех заклевал!
Ал все равно разворошил его перья, обнаружив пару чуть заметных шрамиков. Но то были лишь старые следы от драк, и они, похоже, вскоре должны были исчезнуть. Возможно, мистическая связь фамилиара и его мага в самом деле сделала ворона если и не бессмертным, то уж всяко куда более живучим, нежели обычная птица.
Явился Джошуа, деликатно постучал:
— Сэр Алистер, завтрак готов. И для вас, и для вашего пернатого друга.
— Еда, — Най сразу же оживился, дождался, пока ему откроют дверь, и понесся на кухню.
Где их обоих уже ждал Гарольд, сразу же обнявший племянника.
— Дядя! Я так рад! — Алистер внимательно рассмотрел его несколько осунувшееся лицо, отстранив на вытянутых руках. — Что случилось?
— Оливия ждет ребенка, а я… А я волнуюсь. Все-таки возраст.
— О! Уже? Я как знал! Джошуа, помогите мне перенести сундук!
Сундучок на вид был невелик, но оказался весьма и весьма вместителен. И в нем практически не было места для сухой травы, которой Алистер из опасений переложил склянки и коробочки с зельями, мазями, порошками и микстурами.
— Вот, мой, так сказать, запоздалый свадебный подарок.
— И что из этого что, дорогой племянник?
— Я все надписал, вот здесь, — Ал вынул из кармашка на крышке толстую тетрадь, — указано, что и для чего, как принимать, что можно смешивать. Для поддержания здоровья беременной — в зеленом отделении. Там должно хватить не на один срок, я все же надеюсь, что у вас будет как минимум двое детей. Для ребенка и кормящей матери — в белом отделении. Просто лекарства от всех возможных болячек — в синем. Сильнодействующие, от моровых хворей — в красном.
— А ты сам? Ты… Уже знаешь, куда надо идти? — с замиранием сердца поинтересовался Гарольд.
— Да! Я нашел его. И скоро буду там. Только куплю лодку, припасы для морского пути — и немедленно выйду в море.
— И ты уверен, что найдешь его?
— Уверен. И еще… Он сказал, что страшно соскучился по тебе.
Глаза Гарольда увлажнились.
— Я… Я тоже скучаю, скажи ему об этом.
— Обязательно. Впрочем, я думаю, мы вернемся в Лондон к рождению твоего первенца. Вот тогда ты все ему скажешь сам.
Алистер говорил с легкой небрежностью, словно о чем-то само собой разумеющемся.
— Если бы вы вернулись… Тебе нужно что-нибудь? Деньги? Вещи?
— Мне нужна помощь в покупке надежного судна, чтобы выдержало малокаботажное плавание.
— Хорошо, я помогу тебе в поисках, думаю, таких связей у меня наберется.
Гарольд не знал, верить ли в это обещание, но после случая с перстнем уже не мог просто отмахнуться от слов Алистера. А что если они действительно вернутся? Вдруг Алистеру удастся сделать невозможное?
Корабль он нашел быстро, сам от себя не ожидал, что умеет быть настолько убедительным и так уговаривать. Наверное, мысль о брате подстегивала. Это был обычный рыбацкий шлюп, и команда там была небольшая. Алистер пообещал щедро оплатить им доставку его до определенной точки на карте, высадку в корабельную шлюпку и отплытие назад. Если кто-то что-то и подумал, то моряки держали свои мысли при себе, а языки — за зубами: предложенная оплата была более чем достойна. А если наниматель желает геройски погибнуть или что он там задумал, так это его дело. Да и птица у него больно уж странная, слишком умная для простого прирученного ворона.

Через пять дней шлюп вышел в море. И Алистер почувствовал себя так, словно ему вернули нечто отнятое очень давно. Он, не чинясь, работал на палубе вместе со всеми, в первую же ночь уразумев, что тело отвыкло от таких нагрузок. Ныла каждая связочка, каждый мускул, выворачивая суставы и кости. Пришлось даже воспользоваться мазью, чтобы растереть руки, ноги и кое-как — плечи.
— Най не любит мор-р-ре, — ворчал нахохлившийся ворон, которому не нравились брызги, но оставить Алистера без присмотра он никак не мог.
— Хм, а рыбу Най любит? — Ал подкупал его жирными тушками салаки.
Рыбу ворон любил, с удовольствием расклевывал ее и смирялся со всем.
Путь по морю занял в три раза больше времени, нежели прямой путь по суше. Но вот на рассвете Алистер, приложив руку ко лбу, рассмотрел на скале очертания Кроу-Пика и черные точки воронов в небе.
— Вот мы и на месте.
— Впер-р-ред, впер-р-ред, — заволновался Най, мечась над палубой.
Рыбаки сноровисто спустили на воду маленькую шлюпку с уложенной вдоль борта мачтой с косым парусом и парой весел, багаж и припасы своего странного пассажира. Ал попрощался с ними, отдав расписку о том, что его доставили в нужное место.
— Дядя рассчитается с вами до конца по прибытии в Лондон. Передайте ему это письмо и ложитесь на обратный курс.
Вскоре корабль скрылся за скалами. Най поднялся повыше.
— Вижу водовор-р-рот под водой.
— Веди прямо к нему!
Возиться с парусом было некогда, и Алистер сел на весла. Ворон некоторое время маячил впереди как черный пернатый флажок, потом перелетел в лодку.
— Мы над ним.
— Теперь ждем. Нам здесь дрейфовать до ночи, как я понимаю, водоворот поднимется только с восходом луны.
Ал быстро проверял, как принайтованы бочки с водой, закрыт ли рундук, надежно ли укутаны в промасленную парусину припасы и его вещи, запертые в рундуке. Убрал весла, принайтовав и их, чтобы не потерять, натянул зюйдвестку и плащ, похлопал себя по коленям:
— А ты иди сюда. Придется потерпеть, не хочу, чтоб ты наглотался воды, если что.
Най устроился у него на коленях.
— А сколько там до остр-р-ова? Кар-р-рту помнишь?
— Там же нет даже легенды, Най. Примерно могу себе представить — дня два на веслах, если грести без сна и отдыха. Или день под парусом, если поймаем ветер.
— Долго! Долго! — огорчился ворон.

Постепенно смеркалось, лунная дорожка пробежала по морю, раздробилась по верхушкам волн, затем стала странно закручиваться в спираль вокруг лодки. Успевший задремать Ал проснулся от ощущения, будто падает, вскинулся, моргая и тотчас принялся затягивать плащ поясом, прикрывая ворона. После чего накрепко привязался канатом к гребной банке и вцепился руками в борт.
— Началось!
Лодку подняло на гребне, стало кренить в сторону черной бездны, на дне которой виднелась клубящаяся пена. Под плащом что-то хрипел ворон.
— Не бойся, все будет хорошо. Найджел, мы идем!
Все это происходило в полной тишине, только внизу глухо рокотал гром. Алистер крепко закусил губу: молиться сейчас было не к месту и не ко времени. Зато у пояса что-то стало ощутимо припекать, словно туда сунули уголь. «Крест!» — вспомнил Ал и мысленно выругался. И что теперь делать с ним? Бросить за борт? У Морского Дьявола наверняка много счетов с Богом, может быть, это поможет? Вроде как подношение. Он наспех выдернул сверток, растеребил его и поднял руку с яростно сверкающим крестом:
— Прими и пропусти меня к Белым островам, Хозяин Морей!
Священный символ звездой мелькнул и канул в воду. Сквозь толщу воды сверкнуло голубым, затем лодка дельфином нырнула в водоворот… и плюхнулась уже на спокойную водную гладь с высоты нескольких футов. Сияло неяркое солнце, к горизонту уходил корабль. Второй корабль уже плавно шел наперерез лодке. Носовая фигура в виде девушки в короткой рубашке, устремившей вперед хищный взор, явно недавно была покрыта лаком.
— О, моя любимая «Ведьма Шанс»! — простонал Алистер, дернулся вскочить и едва не вывихнул себе руку, забыв, что привязывался. Пришлось воспользоваться ножом, и он чуть не порезался, так дрожали руки. Выпустил Ная из заточения под плащом и неловко осел на скамью снова: ноги не держали. Просто от нервного перенапряжения, вероятно.
Фигура девушки повернула голову в его сторону, улыбнулась еще более хищно, после чего замерла в прежнем положении.
— Эй, на лодке, вас на борт поднимать или вы тут так, прогуливаетесь на веслах? — с ухмылкой поинтересовался Найджел, перевешиваясь через борт.
— Что вы, мой капитан, как я могу просто прогуливаться, зная, что должен быть на борту! — бодро отрапортовал Ал, не отрывая взгляда от него, но не в силах двинуться с места, поверить, что все наяву, наконец.
Из-под плаща выбрался ворон, встряхнулся, укладывая перья, и сразу же взлетел, оглядел капитана МакТэйла.
— Ты мне не нр-р-равишься, — решил он.
Ал расхохотался, и так, хохоча, и забрался на палубу по сброшенному концу, чтобы накрепко обнять Найджела и замереть, давя рыдания.
— Десять лет, чертов сын!
Найджел в каюту его буквально отнес, предоставив ворону право летать и устраивать террор на палубе.
— Ал! Ты все-таки пришел… Дай я на тебя посмотрю… Нет, потом.
Больше они не разговаривали, просто молча срывали друг с друга одежду, не заботясь о рвущейся шнуровке сорочек и штанов, отлетающих пуговицах на камзолах и жилетах. Важнее было добраться, коснуться обнаженной кожи, ощутить жар тела, вжаться друг в друга, понимая, что Алистер все же несколько миниатюрнее, изящнее, несмотря на переросшее подростковую угловатость и худобу тело, раздавшиеся плечи и наросшие на костях мускулы.
— А мне нравится, как ты выглядишь, — лишь через час Найджел нарушил молчание.
— Надеюсь, я не стал слишком стар для тебя? — Ал распластался по его груди, все еще тяжело дыша и не в силах разжать руки. Должно быть, останутся синяки, но, если Най столь же живуч, как и он сам теперь, они быстро сойдут.
— О нет, ты в самом расцвете. А кому я там так не нравлюсь? Что за жирный ком перьев?
— Это… Най, — сдавленно фыркнул Алистер. — Мой фамилиар и даже более того — друг. Один из стаи Кроу-Пика.
— Най? Ты назвал его в честь меня?
В дверь кто-то энергично задолбил клювом, требуя впустить немедленно.
— Это было единственное имя, что я постоянно держал в мыслях, — Ал все же сполз на прохладные доски пола, чувствуя, насколько было неосмотрительно так накидываться на возлюбленного после десяти лет монашеского образа жизни, доковылял до двери. Впрочем, нет, до того вся боль ушла бесследно, и, открывая дверь каюты, он уже держался прямо и не морщась.
— Крррух! Ты в пор-р-рядке? В пор-р-рядке? — ворон едва его не опрокинул, налетев.
— Более чем. Най, успокойся, иначе я заверну тебя в простыню, — рассмеялся Алистер. — Вот видите, мой капитан, кто заботился обо мне все пять лет в Кроу-Пике?
— Он мне все р-р-равно не нр-р-равится. А ты счастлив тепер-р-рь? Мы будем ловить р-р-рыбу и убивать чаек?
Найджел сдавленно хрюкнул в ладонь. Он не нравится ворону, извольте видеть! Тот деловито обошел каюту, после чего запрыгнул на постель, прошелся лапами по мужчине.
— Если ты обидишь Ала, я тебя клюну, — проскрипел он.
— Что вы, уважаемый Най, я ни за что не обижу своего любимого Ала, — капитан даже не поморщился, хотя весил ворон изрядно, и когти имел весьма острые.
— Отлично. Можешь дать мне р-р-рыбы, — позволил ворон, клюнув подушку рядом с головой капитана. — Жир-р-рной.
— Обязательно.
А потом Найджел ловко поймал его, накрыв краем простыни, не позволяя ни клюнуть себя, ни вырваться.
— А теперь внимательно послушай и запомни правила, птица. Здесь я монарх и Бог, и не потерплю неповиновения. На палубе не гадить, команду не клевать. И будет тебе и рыбка, и мясо, и что пожелаешь. Веди себя прилично, ясно?
— Не дур-р-рак, — согласился ворон. — Кр-р-рысу! Свежую кр-р-рысу?
— Поохотишься сам в трюме. Вы, вороны, знатные охотники. А теперь марш отсюда, — капитан вытряхнул его из простыни на пол. — И не сметь нас тревожить.
Най каркнул и улетел, решив добыть себе еду. Ал все это время молча наблюдал, вспоминая, проникаясь каждой ноткой в голосе любимого, каждым его движением. И понимал, что снова хочет его, немедленно, прямо сейчас, потому что одного раза ему категорически не хватило.
— Иди ко мне, — Найджел распахнул объятия. — Я так скучал по тебе.
— Я тоже, — в этой короткой фразе уместились десять лет без столь необходимых ему ласк, без тепла любимого тела, без грубоватых, жестких поцелуев и жадных ладоней с мозолями от рукояток штурвала, весла и палаша.
Ворон подлетел к двери, прислушался к доносящимся оттуда звукам, потом насмешливо каркнул и понесся в небо, посмотреть на море, на корабли и на Белые острова.

Только спустя два дня, когда оба насытились друг другом, «Ведьма Шанс» взяла курс на главный, впрочем, и единственный порт Белых островов.
— Здесь довольно пустынно, корабли приходят и уходят, постоянно проживают только семьи моряков, а таких немного. Никто не хочет связать судьбу с проклятым, — объяснил Найджел.
— Ты больше не проклят, ведь так? — Ал любопытно осматривал берега, видимые в утреннем тумане.
— Да, — кивнул Найджел, обнимая его за плечи.
— Значит, мы, в самом деле, сможем выбираться туда… ну, в мир людей?
— Сможем, отчего бы и нет? Как только пройдет двадцать лет, вернее, уже гораздо меньше.
— А я надеялся, что успеем до рождения твоего троюродного племянника.
— Гарольд все-таки женился? Какая чудесная новость! — обрадовался Найджел. — Но, увы, лишь раз в двадцать лет.
— Женился, на Оливии Каннингем, — улыбнулся Алистер. — Оказывается, она была влюблена в него в юности и даже расторгла помолвку с тем, кого ей нашли родители. А Гарольд, слепой болван, даже не понял, что это из-за него. Но теперь справедливость восторжествовала, и Оливия ждет ребенка. Да, и мы нашли перстень главы клана МакТэйл.
— Вот теперь я счастлив целиком и полностью. И люблю даже твоего ворона.


8. Эпилог. Десять лет спустя

— Если я правильно высчитал время, то мы не слишком опоздаем с подарками, — Алистер окинул взглядом сделанный специально для ребенка морской сундучок, расписанный крабами, рыбками и морскими звездами. Ну, и защитными рунами, конечно же.
— Не волнуйся, празднества обычно идут пару дней специально для опаздывающих родственников, так что прибудем точно к сроку, — уверил его Найджел.
— Оливия была уже не молоденькой, так что могла родить и раньше срока, — пробормотал Ал. — Но это не так важно. Я волнуюсь за то, как у них все устроилось за эти годы. Гарольд ведь стал мне практически родным, он очень поддерживал меня.
— Он всегда был таким. Всех любил, всем помогал, за всех переживал. Поэтому я тебя к нему и отправил.
— Это был самый дорогой для меня подарок, Най.
Над морем поднималась луна, ее свет дробился в волнах, окрашивая их таинственным серебром. Ворон прилетел, угнездился на плече Алистера.
— Гар-р-ри и чай?
— Всенепременно. И сочная вырезка из лавки за углом для тебя, — усмехнулся Ал, взъерошив перья на его шее.
Под кораблем закручивалась огромная воронка, медленно, но неотвратимо. «Ведьма» канула в нее беззвучно, словно тень. А вынырнула с оглушительным плеском. Кроу-Пик, показавшийся наверху, был все так же величественен и немного мрачен, вороны кружили над ним, как верные стражи.
— Дом, — проскрипел Най.
— Думаю, чета Форест все еще хранит его, — улыбнулся Ал. — Не хочешь ли слетать, повидаться с патриархом? Или его преемником.
— Я быстр-р-ро, — Най устремился ввысь.
Вернулся он через полчаса, сытый и грустный.
— Пар-р-риар-рх умер-р-р.
— Этого следовало ожидать, — кивнул Ал, тоже испытав некоторую грусть. — Кто же теперь вожак стаи?
— Мелор-р-ри, его сын. Гр-р-рустно. Был хор-р-роший.
— Скажи, а тебе не хотелось вернуться в стаю? Ты стал бы патриархом, завел подругу и птенцов. Ведь на Островах нет воронов.
— Я же фамилиар-р-р-р. Я должен быть с чар-р-родеем!
— Тогда смани какую-нибудь красотку с собой, — усмехнулся Ал. — И мы заведем себе свою собственную стаю.
— Попр-р-робую, — Най огляделся. — Скор-р-ро к Гар-р-ри?
— У тебя есть два часа, ловелас, — хмыкнул капитан. — Поспеши.
Ворон сразу же умчался, чтобы вернуться крылом к крылу с симпатичной подругой.
— Тар-р-ра, — представил он ее.
Тару на запястье, обтянутое плотной перчаткой, принял Найджел. Почему дикая, в принципе, птица безропотно устроилась на руке человека? Возможно, потому, что капитан был тоже не прост. Не маг, но и не человек в полном смысле.
— Он ей нр-р-равится, — сообщил ворон.
Алистер метнулся на камбуз, приволок кусок баранины, еще свежей — от островов они отплыли буквально полдня назад, «Ведьма Шанс» всегда была удивительно быстроходна.
— Накормите ее, мой капитан.
Тара с благосклонностью приняла подношение. Отношения наладились, птица привязалась к Найджелу сразу же, так что на берег капитан и Алистер сходили с птицами оба.
Оба волновались, но если по Найджелу этого не было видно, то Ал искусал себе всю губу, хоть она и заживала немедленно, но все равно казалась припухшей. Най еще за полдня пути до порта вылетел вперед с письмом для четы МакТэйл, и капитан был уверен, что их встретят. Так и вышло — роскошный экипаж с Джошуа на козлах подкатил к ним.
— Алистер, Найджел! Вы вернулись!
Встреча была бурной. Гарольд ничуть не изменился, разве что в его рыжевато-русой, как и у капитана, гриве прибавилось вдвое серебра. Оливия немного потеряла девичью стройность, но приобрела дивную плавность движений, за ее юбки цеплялась чудесная малышка в небесно-синем капоре, а чуть впереди стоял мальчуган десяти лет, очень похожий на отца.
— Знакомься, малыш. Это — мой брат Найджел и мой племянник Алистер, — сказал Гарольд.
— Значит, это мой брат?
Ал присел перед ним на корточки, улыбнулся:
— Можно и так сказать. Как тебя зовут?
— Николас МакТэйл. А это моя сестра Элен.
— Очень приятно, — Ал выпрямился и подал ему руку. Ответное пожатие было весьма крепким.
— Ал, ты знаешь, он родился только благодаря тебе. Как и Элен. Тебе и твоему подарку.
— Я очень рад, дядя. Очень рад. Да что там, я просто безумно счастлив!
— А уж как я счастлив, — Гарольд снова обнял их обоих.
Вверху кружились счастливые вороны, высматривая себе добычу повкуснее.

Вечером, после ужина, когда детей увели спать, а взрослые мужчины перебрались в курительную комнату, Гарольд, таинственно усмехнувшись, вдруг сказал:
— А ведь я наводил справки. Почти пятнадцать лет понадобилось, чтобы отыскать следы Алистера Кроу, точнее, Кроуфорта, твоего прадеда.
— Что? Ты нашел его? И кто он? — сразу загорелся Ал.
— Ты, должно быть, удивишься, но он был младшим сыном графа Лоренса Кроуфорта, окончил духовную семинарию и отправился служить корабельным капелланом во флот. После, как утверждали слухи, во время бунта на корабле, стал капитаном и поднял черный флаг. Его корабль звался «Гарпия», и через шесть лет он уже имел собственную маленькую флотилию из пяти суден. А потом пропал, передав власть своему помощнику. Именно пропал — он был прекрасным капитаном и его головорезы чуть ли не молились на него, никто не роптал и не бунтовал.
— Странно… — Алистер вздохнул. — И что могло случиться…
— Влюбился он. В простую рыбачку, которую однажды подобрали в шторм в водах Ист-Марин, — усмехнулся Гарольд. — Влюбился и пожелал прожить с ней остаток жизни. Что и проделал, как я понимаю.
— Да… Значит, все, как и рассказывали. Он был пиратом.
— Благородным пиратом. Насколько я смог собрать о нем сведения, он в самом деле был весьма благороден по отношению к своим противникам. Его люди после получили амнистию, а три корабля из пяти вошли в королевский флот.
Алистер улыбнулся.
— Спасибо, дядя. Я очень рад, что хоть что-то теперь знаю о своем прадеде.
— Так значит, вы скоро снова уходите… туда? — погрустнел Гарольд.
— Да… Таков закон Белых островов, — Найджел похлопал его по плечу. — Зато у тебя есть повод протянуть еще двадцать лет.
— А если кто-то из живых согласится поменяться с тобой местами?
— И где же этот блаженный идиот?
— Откуда ты знаешь…
— Гарри, я знаю тебя. Ты нашел какого-то дурачка, рассказал ему тысячу сказок и запудрил голову?
Гарольд развел руками.
— Нет, он сам вызвался.
— Так кто же это? — Алистер честно не мог себе представить, кто согласится, да еще и соберет на борт команду, безропотно последующую за ним практически в небытие, в легенду?
— Ты его все равно не знаешь. Один капитан… лекари дают ему полгода жизни. А умереть на Белых островах нельзя.
— Команда и корабль?
— Команда набралась, как он сказал, а я не спрашивал. Корабль «Ветреная Мэй».
Найджел впервые растерянно обвел их глазами.
— Я даже не знаю, что сказать… Не думал, что такое возможно.
— Я изучил легенды. Морской Дьявол отпускает попавших к нему, если те приведут взамен себя кого-то еще.
А Алистеру почему-то вспомнилась синяя вспышка там, где канул в воду крест отца Адриана. Может быть, это и было как-то связано? А может и нет.
— Так что придется вам снова поселиться в Кроу-Пик, — усмехнулся Гарольд.
— А команду куда я дену? И «Ведьму»?
— Мы будем зимовать в Кроу-Пике, — сказал Алистер. — Команда сама разберется, кто и где осядет. А рядом с замком, ну, не совсем рядом, конечно, есть небольшой заливчик. Можем устроить «Ведьме» там пристань.
— И будем убивать чаек! — обрадовался Най.
Все трое мужчин рассмеялись, сбрасывая повисшее в воздухе напряжение.
— Знаешь, похоже, это будет моя пятая жизнь, — сказал Алистер, тихо пробравшись в комнату своего капитана ночью, когда все уснули.
— Ложись спать, мой кот. У тебя осталось еще три, как минимум, причем эта — бесконечная, — Найджел пригреб его под бок. — И я этому чертовски рад.
— Я тоже. Люблю тебя, Най, — Алистер уткнулся ему в плечо носом, обнимая и собственнически перекидывая ногу через бедра.
— И я тебя тоже люблю, Ал. Всем сердцем.

«Ветреная Мэй» вышла из порта спустя неделю, следом за «Ведьмой Шанс». И у самой подводной воронки корабли сделали торжественный разворот, обменялись матросами: кое-кто из команды «Ведьмы» решил уйти обратно на Белые острова, у кого-то там даже остались семьи, а кто-то из матросов «Мэй», поразмыслив, отказался от судьбы проклятого, решив дожить свой век по-людски.
— Вот у нас и началась нормальная жизнь, — сказал Найджел.
— Убивать чаек! Кр-р-рух! — проорали с реи.
— Наша совместная жизнь, — поправился капитан.
Алистер рассмеялся, кивнул и посмотрел вверх. Над Кроу-Пиком поднималась луна, уже наполовину обгрызенная темнотой, словно кусок желтого сыра, постепенно светлея. «Ветреная Мэй» пошла по внешнему кругу воронки, стоящий у штурвала капитан Картрайт поднял руку в прощальном жесте, напомнив этим уходивших за Грань виконта Эрлеф и его жену.
— Удачи вам, капитан, и семь футов под килем во веки веков, — прошептал Алистер.
Корабль канул в темноту воронки, сразу же сомкнувшейся над ним. Кое-что не кончится никогда, — подумал маг. Вечные, как само море, легенды… И их с Найджелом жизнь.