Рука
Рука
Лестничная клетка. По ней растерянно мечется женщина лет тридцати.
Женщина. Ой, да что ж это такое... Куда же мне бежать? Мне бежать куда-то надо... А как же тогда здесь? Здесь-то что? Коля?..
Только сейчас зритель видит, что женщина мечется вдоль стены, которая неоднородна - в ней, в этой стене торчит рука. А так как клетка освещена всего лишь на 25 ватт, то нет ничего удивительного в том, что зритель не сразу различит и почти сомкнутые двери грузового лифта. Сомкнуться им мешает запястье.
Женщина. А если я уйду... Коля?
Мужской голос. Что?
Женщина. Я уйду - а он поедет!
Мужской голос. Но он же не из-за тебя стоит.
Женщина. Это ужас какой-то! Какой-то ужас! Что мне делать, Коля? Что конкретно?
Мужской голос. Позови кого-нибудь. У меня уже рука онемела. Позови, слышишь?!
Женщина. Зачем ты ее туда сунул?
Мужской голос. Для того, чтобы создать тебе неудобства! Все? Или еще что-то?
Женщина. Коля, ну зачем ты!.. Я не хотела тебя обидеть!
Мужской голос. Уйди. (Рыдает.)
Женщина. Коля?! О, ужас! Тебе больно?.. Я сейчас... Я кого-нибудь... найду... Но если он поедет, Коля?
Мужской голос. Тогда ты полностью насладишься моими мучениями! Уйди!
Женщина. Зачем ты так? Коля?.. (Пауза.) Коля?! Коля, что с тобой?.. Почему ты молчишь? Коля?!
Глухие рыдания. Женщина совершенно теряется. Она уже даже не бегает вдоль стены, а лишь всплескивает руками.
Снизу, по лестнице поднимается мужик.
Мужик. Это вы лифт держите?
Женщина. Ой! Ой, слава богу! Помогите нам!
Мужик. А я, бляха муха, минут десять на кнопку давлю. А здесь, значит... (Замечает руку.) О! Шо это за...
Женщина. Прошу вас! Умоляю!
Мужик. А я там жму кнопку. А вы тут балуетесь.
Женщина. Но как же мы балуемся? Вы ведь видите...
Мужик. А я пешком по черной лестнице. А вы тут поддали и балуетесь.
Женщина. Но как же мы балуемся? Нам совсем не до...
Мужик. А я иду, весь злой, не знаю как. Там темно и вонь стоит!.. Что, застрял, что ли?
Женщина (обрадованно). Ну, конечно!
Мужик. Ага. Значит, ни вперед, ни назад. Ни вправо, ни влево. Ни вбок. Ни вверх. Ага. Надо выручать.
Женщина. Ради бога! Я вам так буду...
Мужик. Ладно, хорош. Что время терять. Пошли.
Женщина. Куда?
Мужик. Куда! Она меня спрашивает. Это твой мужик?
Женщина. Мой.
Мужик. Ну? Реверс надо исправлять?
Женщина. Что?
Мужик. Реверс?
Женщина. Я н-не...
Мужик. Да тебе и понимать ничего не надо. Посветишь только. (Гремит спичками в кармане.) Пошли.
Женщина (нерешительно). Ну, что ж... Коля?.. Коля, я пойду ему... спичкой... Ну, это?.. Сейчас мы тебя освободим!
Уходят. Через некоторое время слышатся возмущенные женские восклицания. Стихают.
Мужской голос (четкий). Разве я когда-нибудь давал повод для решительных действий со стороны Сатаны и его кодла? Сатана! Я не боюсь тебя! Тварь!
Пауза. Медленно входит женщина. Она настолько унижена сегодня, настолько изнасилована, настолько растоптана обстоятельствами, что вид у нее геройский. Она не замечает небрежностей в одежде, прическе. В ней совершился поворот головы назад, на сто восемьдесят градусов, и это оказалось не смертельно.
Женщина (развязно). Ты не защитил меня!.. Ты!.. Ничтожество... Так тебе и надо! Слышишь?..
Молчание.
Женщина. Гады... какие гады...
Садится в угол, опускает голову на колени. Застывает.
Тихо. Мучительно тихо.
Входит старик, еще очень крепкий на вид. Он со складным стульчиком, в руках - полуметровая линейка, какие лежат на столах в кабинетах физики.
Старик раскладывает стул. Затем линейкой ожесточенно чешет спину. Садится.
Старик. Кто позволил нарушать инструкцию? Там же на стенке русским языком сказано - запрещается совать руки, ноги и другие предметы в дверь до полного ее закрытия. Запрещается! (Поднимает линейку, затем хлопает ею по икре.) А они суют. А потом для них аварийную службу вызывай. И технику гробят. (Пауза.) Что молчишь? (Пауза.) Жалко, что не голову ты сюда сунул. Тогда б я тебя эту инструкцию заставил выучить. А то пишут, понимаешь, для них, стараются для их же безопасности, а они вместо благодарности, руки суют. А если война? (Пауза.) И ты свою паршивую руку сунул в боевой механизм? И ракета ушла с опозданием? (Пауза.) Сукин ты сын.
Встает, прохаживается.
Старик. Твой род и твою мать в такую-то степень... Что молчишь? Я тебя научу, как свободу любить! Пока ты не осознаешь, я тебя оттуда не выпущу!.. (Пауза. Останавливается напротив двери лифта.) Ну? Долго там еще геройствовать будешь? Глина ты подзаборная! (Сует линейку, чтобы ткнуть человека в лифте, но слишком низко наклоняется и рука из лифта прочно берет в горсть немалый нос старика.) А! А... А-а!..
Старик кричит от боли, кривясь то одним, то другим боком.
Старик. А-а!.. Больно! Пусти!.. А-а... а-а... Азазел!.. Азазел!
Вбегает мужик. Оценив ситуацию, молча, деловито кивает. Он что-то жует, глотает. Хватает женщину подмышки, выволакивает ее.
Мужик (вполголоса). Давай, давай... Нельзя здесь... Не положено...
Скрывается. Старик кричит.
Крик стихает, как только двери лифта начинают расходиться.
Расходятся, впрочем, не только двери, но и вся стена.
Вся стена уходит на две стороны, открывая прямо-таки зимнее ночное небо с острыми звездами.
А старика за нос держит рука.
И эта рука начинает гонять его из конца в конец площадки перед бездной, как бы раскачивая, а затем вышвыривает вниз.