Россия
Таня
Франсуа
Таня. Это все сказки. Никогда ее не было. Были грязные, вонючие парадные, злобные обыватели, загаженные церкви. Был еще какой-то другой народ, да... Он пытался их исправить, помочь им стать людьми... А потом улетел, весь... Понял, что это невозможно. И - улетел. На небеса. А сейчас смотрит вниз - и у него даже жалости нет к ним. Ко всем.
Франсуа. Ваши странности еще и сами по себе странны. Приходится защищать ваш родину от вас самих.
Таня. Нашей родины нет, Франсуа. Ее нет. И не будет. Так что вам лучше подумать о своей стране. И защищать ее, пока не поздно.
Франсуа. От кого защищать?
Таня. А вот об этом говорить нельзя. Нет! Тсс... Они могут услышать... Они могут понять, что мы тут... Нет, не надо об этом! Как у вас с погодой?
Франсуа. Что?
Таня. Какой-то мрачный, холодный июнь. У вас тоже холодно?
Франсуа. Возможно. Хотя, - я не помню. Я не запоминаю погоду... Почему вы испугались, Таня? От кого надо защищать Францию?
Таня. Не надо об этом! Прошу!
Франсуа. У вас невроз.
Таня. Невроз?.. Хорошо. Тогда слушайте. Да. Слушайте. У нас тоже было тихо. Так тихо! Вы не знаете наших тропинок, в полях. Когда идешь и идешь, а потом забываешь, что идешь просто на речку, и невиданное счастье начинает поднимать тебя над травами, тебя обвевает ласковый июльский ветер, березы качают своими тяжкими ветвями - Франсуа, в России жил Бог! В полях России, в ее тихих облачных вечерах, в ее домах, избах... Он странствовал по этой стране, он слушал наши сказки, наших детей... И мы возгордились, Франсуа! Мы решили, что это навсегда, и что надо потребовать от Бога власти над миром, и через эту власть сделать всех такими же счастливыми. Наши писатели начали учить Бога, наши недоросли стали ему угрожать... И он истаял, исчез... Его нигде не стало... И тогда пришли ТЕ люди. Нет! Не надо об этом! Они сильнее Франции, сильнее всего мира! Они самые сильные из людей, но держать их в ничтожестве может только Бог. Не будем об этом говорить! Они услышат, придут и убьют нас...
Франсуа. Что вы! Что вы,Таня!.. Ну? Хотите, я позвоню вашему врачу?
Таня. Все, Франсуа. Все. Я успокоилась. С врачом вы меня развеселили.
Давайте поговорим о какой-нибудь ерунде.
Франсуа. Хорошо. Хотя мне казалось, что мы говорили на общие темы. Давайте говорить о ерунде. Например?
Таня.Для вас ерунда - общие темы. А для нас - личные. Поговорим об искусстве.
Франсуа. Вы считаете, что искусство для нас - ерунда?
Таня. Конечно.
Франсуа. Это не так. Искусство нам помогает...
Таня. Вот! Оно помогает вам или мешает. А у нас оно убивает. И за него убивают. Вы поражаетесь судьбой Ван-Гога, а у нас это рядовое явление. У нас все настоящие писатели ходят с вырванными ноздрями. А композиторы - с выколотыми глазами. Художники у нас без ушей, и без пальцев, без рук по самые локти! Они держат кисти культяпками... зубами!
Плачет. Растерянный Франсуа бежит за водой. Когда он возвращается, Таня уже позевывает.
Пауза.
Франсуа. Я вынужден попросить у вас объяснения...
Таня. Ну извините меня. Ну?.. Или вы хотите, чтобы я застегнулась на все пуговицы и следила за произношением?.. Но это же скучно, Франсуа. К тому же я только представила себе их лень... Да, для вас это дико. Конечно. Человек тратит десятилетия своей единственной жизни на написание стихов, например, но не может отличить дактиля от амфибрахия! Честное слово! Ему лень заглянуть в учебник грамматики. Он ничего не читает. Его кругозор формируется к двенадцати годам. Все наши гении, Франсуа, все эти искалеченные люди, о которых я говорила - дилетанты, не профессионалы. И если среди них появляются двое-трое известных в мире людей, так ведь какой это ничтожный процент по отношению к сотням, тысячам графоманов, изуродовавших свои жизни!.. Не-ет, Франсуа, не относитесь к России всерьез. Здесь этого не поймут. Начнут наглеть... Ну, и так далее... Вы это наблюдаете уже лет пятьсот.
Франсуа. Да ведь никто всерьез и не относится, Таня. У нас много своих дел. У нас хороший, уютный дом. В Европе. Но с одним дефектом: восточное окно в доме постоянно выбивают. Мы не успеваем стеклить. Только застеклим - его выбьют. А то и целый угол разворотят.
Таня. А как южное окно? Не беспокоит?
Франсуа. Не понимаю?
Таня. С юга вам не дует?.. Ну да, конечно... На юге вы хорошо поработали на местности.
Франсуа. Мы осуждаем колониализм.
Таня. Ну а что, удобно. Вас оттуда вышибли, вы тут же начали осуждать.
А мы вот не осуждаем свой колониализм. Мы его любим. Мы бурятов любим. И узбеков. И татар. Мы их обнимаем. Мы и земли их захватывали только для того, чтобы обнять. Честное слово. Мы и японцев любим. И американцев. А французов - так просто обожаем. Если вы хотите иметь красивую жену, Франсуа, приезжайте в Москву и выбирайте, кого захотите. Не пожалеете.
Франсуа (усмехнувшись). Вы знаете, Таня, я все же думаю - пусть русские красавицы достаются своим кавалерам.
Таня. Боитесь?
Франсуа. Скажем так - опасаюсь.
Таня. Напрасно... А впрочем - правильно. Будет ходить нечесаная до обеда. Годам к двадцати пяти поплывет, обабится.К тридцати отупеет. К сорока возненавидит всех соседей. А к пятидесяти задушит вас подушкой во сне. И сама газом отравится.
Франсуа. Снова вы наговариваете на себя.
Таня. Вот!.. Вот, видите! Вы уже рассуждаете, как русский. Вы уже мыслите не меньше, чем классами, народами. На меня, на личность, вы переносите все видовые бабские признаки. Давайте. Еще немного и вы начнете стричь деревья и газоны. А потом людей. Это ведь была ваша, германская мечта о социализме! Вперлись в чужую страну... Заразили ее... неизлечимой болезнью...
Плачет.
Франсуа (в бешенстве). Прекратите издеваться надо мной! Я не германец!
Таня (прекращая плакать). Ой! А кто же вы? Римлянин?
Франсуа. В таком случае вы... вы... монголка!
Таня. Естественно.
Франсуа. И... и...
Таня. Ну-ну? Я это слышу часто у себя на родине. Давайте. Следом за монголкой идет... ну? Ду-ра. Правильно.
Франсуа. Я этого не говорил.
Таня. Напрасно. Я это заслужила.
Франсуа. Вы знаете, Таня, давайте чуть-чуть не так круто на поворотах?
А то мне трудно сохранять объективность.
Таня. Ну, конечно, Франсуа. Я сама с самого начала хотела это предложить. Но мне казалось, что вам как раз интересно почувствовать себя в России, как дома. То есть, в России почувствовать себя русским.
Франсуа. Я тоже этого хотел! Но, видимо, переоценил себя.
Таня. Бывает.
Франсуа. Да.
Пауза.
Франсуа. Хотя, - я бы не сказал, что я скучаю.
Таня. Я стараюсь.
Пауза.
Франсуа. Так вы все это... мм... сознательно делали?
Таня. Да нет, что вы. Как вы могли подумать такое!
Пауза.
Франсуа. А... как же?
Таня. Да так. Как обычно.
Франсуа. Таня, вы видите, что я спокоен?
Таня. Да.
Франсуа. "Как обычно" - это что такое?
Таня. Это значит, что я... Ну, вы представьте, что психика - это река, в которой человек плывет в нужном ему направлении. А я бросила весла.
Франсуа. И вы о б ы ч н о так делаете?
Таня. Вы знаете, Франсуа... Как бы это объяснить... У нас очень долгие вечера. Они тянутся, тянутся. И вдруг - бац - уже час ночи. Сегодня ничего не успела, завтра встаешь невыспавшейся, годы летят, болеют родители, надо искать какие-то концы у специалистов, а тут еще какая-нибудь чертова компартия все время висит, висит над головой, как небесное тело! Начинаешь читать Тютчева и ничего не понимаешь! А ведь такие глубины обнаруживала в шестнадцать лет!.. Русские женщины, Франсуа, поголовно читают газеты! Вот ведь ужас, а? Вот стыд какой!
Франсуа. Ну, это не самое стыдное из женских увлечений.
Пауза.
Таня (медленно). Как это пОшло.
Франсуа (как бы не понимая). Нет, вы мне объясните! Я хочу знать! В чем я на этот раз провинился?
Таня. В том, ч т о вы подумали. И ухмыльнулись про себя. Все. Все. Проехали.
Франсуа. Я ни о чем не думал! Вы слышите? Ни о чем!!
Таня. Вы подумали о лесбийской любви.
Пауза.
Франсуа. Ну... Ну, это была совершенно беглая мысль! Ничтожная! Совершенно... в стиле болтовни! А потом я подумал о феминистках, о... женщинах-политиках, о женском спорте, - да мало ли! И как-то странно, Таня! Странно! Я должен нести ответственность за б е г л у ю м ы с л ь! Вот из-за этого мы вас никогда не примем в Европу! Никогда! Пока вы не разучитесь предполагать и на основе предположений выносить приговоры! Вот где коренятся все ваши беды! Ваши беззакония!
Таня. Ой, Франсуа, как вы распушились.
Франсуа. Ну... вы сами виноваты. Зачем было раздувать случайную... мм... обмолвку? То есть... ну, вы понимаете.
Таня. Я ведь сказала: проехали. Вы захотели проверить мою реакцию, но обожглись. И начали на лжи громоздить новую ложь. Здесь вы проиграли. Ничего страшного.
Франсуа (пауза). Так тяжело с вами... Честное слово.
Таня. Я, откровенно говоря, не понимаю, зачем вы приехали сюда из Франции. Сидите тут со мной. Психуете.
Франсуа. Сейчас я и сам этого не понимаю. Нас как будто лихорадка охватила. Миссионерство... акция спасения... Так примерно.
Таня. Ага. Вот оно что. А я и так, и этак. Все пытаюсь на равных, так сказать... Все пытаюсь соответствовать. А вы, оказывается, меня, дуру такую, учить приехали насчет нравственности. И денег, небось, привезли в твердой валюте. У соседей собирали, по подписке... Да как же вы не поймете, дети вы европейские, американские и японские, что нам не нужно ничего от вас! Ничего не надо! И отойдите вы в сторонку! Не путайтесь! Вас же задавит! Слышите? Разбегайтесь все! Нам не до вас! Мы, как крейсер "Варяг", коллективно идем под воду! Но не сдаемся!.. И это самое интересное, что происходило и происходит в этом веке. И никакой вы не миссионер. Вы прибежали посмотреть на катастрофу и сели в первый ряд. Как ваши отцы и деды. Тоже наблюдали с жадным любопытством, как мы друг друга закапывали. Россия - это театр для Запада. Вы нам должны оплачивать эти постановки. А вы нас пытаетесь добить.
Франсуа. Это у вас основная мысль или побочная?
Таня А я сама не знаю. Честное слово.
Франсуа. Ну так отдохните.
Таня. Мерси.
Франсуа. Вы есть хотите?
Таня. Есть?.. А что именно?
Франсуа. Я кое-что привез.
Таня. Давайте. Конечно. Что за вопрос.
Франсуа. И немножко вина?
Таня. Ну, Франсуа! Вне всякого сомнения!
Франсуа уходит. Когда он возвращается с подносом, Таня уже спит, свернувшись калачиком, прямо в кресле. Франсуа ходит, ходит... Затем начинает свои записи: скажет несколько фраз, запишет их в книжечку, снова ходит.
Франсуа. "Она спала в кресле, измученный ребенок... Но я не мог подступиться к ней... Она грациозно и безжалостно била меня лапой... И я был разодран... до кости... Но тут же она брызгала живой водой, глаза ее одевались слезами... Чуть заметная краснота носа, щек, костяшек пальцев были так трогательны! Я понимал, что такое сестра... Но кончались мои страдания - и снова она... распускала мою кожу... Но она не испытывала при этом наслаждения, клянусь! Она не могла иначе... Чертовы славяне."
Таня. Абзац.
Франсуа (захлопывая книжечку). Я предполагал на этот раз.
Таня.Значит, скоро вам можно будет выдавать русский паспорт.
Франсуа. Ну уж дудки!.. Так, кажется, звучит замечательная фраза о том, что здесь не обломится, дорогая?
Таня. Вы прогрессируете с такой скоростью, что вас скоро отсюда поленом не выгонишь.
Франсуа. Да?
Таня. Да.
Франсуа. Так вот - я уже уезжаю! Сейчас! Бай!
Идет к выходу.
Таня. А накормить даму?
Франсуа. Вас?
Таня. Конечно. Я так хочу есть. Я нормального мяса года три не ела. Это что, буженина?
Франсуа. Это жареный бегемот.
Таня. Ладно аппетит-то портить! (Отталкивает поднос, тот летит на пол.) Кто вас воспитывал... Варвары.
Франсуа (орет). Ты будешь моей женой!!! Или я тебя задушу!!
Таня. Неубедительно. Больше огня.
Франсуа. Позволь мне... поцеловать... твое колено...
Таня. Ни за что. До свадьбы - пальцем не дотронешься.
Франсуа (тяжело дыша). Это моя шутка... такая.
Таня (также тяжело дыша). На этот раз ты меня достал... негодяй...
Франсуа. Но эта попытка... забирает много... сил...
Таня. Ладно... Идите, Франсуа. Идите.
Закрывает глаза рукой.
Франсуа. Нет, я не шучу.
Таня. А я уже не могу вернуться.У меня нервная система... не вынесет... Иди, я сказала! Адье!
Франсуа, постояв, уходит. Таня плачет. Затем вытирает слезы платочком. Вздыхает.
Таня. Я ему сразу же написала. Сказала, что он может делать с мной все, что захочет. Он не ответил. Тогда я написала, что могу быть ему женщиной на всякий случай. Он снова не ответил. Тогда я написала, что мне не на что жить и я иду к "Националю". Он прислал пятьсот долларов с оказией. Я их спустила в унитаз. И через два дня вышла замуж за слависта, который привез доллары. Пусть теперь этот Франсуа попробует куда-нибудь от меня скрыться!.. Правда, мне этот славист нравится больше... Но я так люблю Франсуа!.. Кажется, я очень быстро становлюсь француженкой. Даже волосы потемнели. И глаза. Позеленели. Такие вот пироги, дорогие сограждане. Черт бы вас всех побрал.