Марварэд Тэтчер Соседушки часть VI
ЖЕЛЕЗНАЯ ТЁТЯ
На втором этаже над квартирой Зебо поселилась семья тихого и скромного преподавателя университета Карима Хайдаровича. Жена его была деловой дамой и работала секретарём райкома партии. Звали её Марворид что в переводе с таджикского значит жемчуг. Но Григорий Семёнович через некоторое время стал называть её Марварэд Тэтчер - с ударением на первую «а». Ей очень понравилось такое сравнение, и она даже гордилась новым «именем».
Мы-соседки видели Марворид нечасто: партийная работа, как известно, не нормированная. Утром за ней приезжала машина, вечером привозила назад. Случались и многодневные командировки, но усталой Марворид никто не видел. Она была всегда подчеркнуто вежлива, а на лице - дежурная улыбка. Мы скоро к этому привыкли.
Её маленькая дочка Нигина гуляла на улице только с папой, одной ей выходить за дверь не разрешалось. C подружками во дворе девочка водилась, и приглашала их домой, а сама - никуда. Карим Хайдарович был хозяйственным человеком, всё по дому делал сам и никогда мы не видели недовольства на его лице.
Странной была эта пара: родились в одном городе и жили по соседству, но будто с разных планет. Он гостеприимный и открытый, она же общалась с людьми только выборочно и по долгу службы - с руководителями, шефами и коллегами.
Когда приезжали в гости родственники мужа, Марворид, ссылаясь на свою занятость, уходила, оставив их дома. Приезжала поздно, когда все уже ложились спать. Она считала, что главное для неё работа, а всё другое может помешать карьере. Иногда родственники выходили к нам и, сидя на топчане, сетовали, что так и уедут, не пообщавшись. А свекровь и обижалась, и переживала за неё, но боялась даже слово сказать.
Как-то наш правдолюбец и наставник Григорий Семёнович не выдержал и спросил Марворид:
- Что же ты так непочтительно относишься к родственникам?
- Извините, но мне кажется, нельзя вмешиваться в чужую жизнь, - вежливо ответила она. Но было видно, что разговор ей не по душе.
Свекровь гостить у них перестала, а Марворид на наши расспросы отвечала, что часто ездит в командировку в родные места и заодно навещает её. Не забывала передавать нам приветы от свекрови. С тех пор Карим Хайдарович каждое лето в отпуск уезжал с дочкой к матери и родственникам. А жена, как всегда, улетала по путёвке на элитный курорт.
В те годы легковой автомобиль «Волга» был самый лучший в Советском Союзе и предназначался для чиновников высокого ранга. А наша Марворид и была из таких. Когда она выходила из «Волги», и величественно скрывалась в подъезде дома, дворовые ребятишки буквально прилипали к машине. Разглядывали каждую деталь, спорили, хлопали по капоту, упрашивали шофёра разрешить посидеть за рулем, или просто в салоне.
Но однажды Марворид увидела, как её водитель катал ребят по двору - до ворот и обратно. На ней лица не было! Скандалить мадам ни с кем не стала, а водителя тотчас заменила на строгого, неразговорчивого дядю. Тот не только не разрешал детям трогать машину, но и близко к ней не допускал.
С этого дня соседка наша с подачи детей стала железной тётей, а взрослые именовали её, как и дядя Гриша - Марварэд Тэтчер.
ПОЛЧИЩА ЖЕЛЕЗНОЙ ТЁТИ
Пока Зебо жила на первом этаже, она часто жаловалась, что не может отделаться от тараканов.
- Ты бы посмотрела в подвале, может кто-нибудь держит там продукты, - посоветовала я.
- А я думаю, Зульфия, проблема не в этом, надо все квартиры в подъезде почистить. Давайте вызовем работников санэпидстанции да и решим вопрос, - сказал Григорий Семёнович. - Марворид, у нас партийный руководитель, вот пусть и займётся делом.
Решили вечером попросить Марворид посодействовать в решении тараканьей проблемы. Но, почему-то, никто не хотел с ней говорить. Тогда Григорий Семёнович сел на скамейку напротив подъезда и стал ждать её возвращения с работы. Когда Марворид подъехала, он сразу окликнул её и передал просьбу соседей.
- Конечно, Григорий Семёнович, я это организую. Мне тоже так надоели эти тараканы, - вежливо ответила она. Но всем соседям после химической обработки придётся на пару дней куда-нибудь уйти. Согласятся ли все на это?
То ли Марворид не могла договориться с жильцами, то ли забыла про санэпидстанцию, но тараканы продолжали царствовать. Тогда соседи в один из выходных обработали Дихлофосом свои квартиры и, закрыв их, ушли на целый день.
Марворид же не захотела у себя этого делать, и уехала на выходные с семьёй на ведомственную дачу в живописном Варзобском ущелье. На время тараканы исчезли, но вскоре Зебо пришлось опять воевать с ними.
Потом в её жизни начались семейные проблемы, она переехала, а в квартиру вселились Фархад и Ширин. Первым делом чистюля жена проверила, откуда же берутся эти тараканы и обнаружила, что они бегут к ней сверху от соседей. Тогда она попросила Фархада поговорить с Каримом Хайдаровичем, а сама решила объясниться с хозяйкой квартиры.
- Надо дождаться отъезда жены в командировку, - сказал Фархаду сосед. - Она боится за дочь, чтобы у неё не было аллергии на химикаты. Через неделю Марворид поедет в областной город Курган-Тюбе. Мы обработаем квартиру, и я с дочкой погощу у родственников.
- А можно мне в этом поучаствовать? - попросила Ширин. - Всё-таки я женщина, лучше знаю, где они прячутся. Обязательно надену респиратор, Вы не бойтесь, Нигиночка перед отъездом побудет с бибиджон на топчане.
- Договорились, - согласился Карим Хайдарович.
Так и сделали. Что было потом, не описать словами. Ширин даже не ожидала, что целые полчища тараканов ринутся к ней в квартиру. Дети на улице хором считали ряды и сбивались со счёта.
- Карим Хайдарович, да как же Вы жили в таком кошмаре? – спросила Ширин. – Наверное, поэтому и в гости никто не приходил?
- У жены времени нет, а ещё боится за нашу доченьку. Я потихоньку боролся, да видимо, до конца дело не довёл, - ответил сосед. - Думаю, теперь и у тебя необходимо провести дезинфекцию. Ты уж извини, милая.
- Вы не переживайте, вместе мы победим эту армию, должны же они исчезнуть, хотя самые живучие на свете оказались, - весело сказала раскрасневшаяся от работы Ширин, в душе искренне пожалевшая соседа.
Мальчишки во дворе хохотали и показывали всем на рассыпавшихся по двору насекомых. Бибиджон, сидевшая на топчане, позвала их и по-тихому разъяснила, что нехорошо смеяться над чужими неприятностями. А чистоту и опрятность надо каждому соблюдать, тогда и порядок будет во всем. Пацаны, понурившись, обещали бибиджон подумать о её советах и вести себя примерно.
Ширин потом, каждые полгода проводила с Каримом Хайдаровичем такие чистки, и тараканы стали исчезать. Мне кажется, они вообще поменяли свою среду обитания.
Марворид, конечно, знала обо всем этом, детей ведь не заставишь молчать. Но делала вид, будто она ни при чём. Как-то хвалилась, что тараканы сами ушли и теперь в доме чисто. Ширин, смеясь, отвечала:
-Они, наверное, испугались вашего железного руководства.
Соседка не обижалась на Ширин и переводила разговор в шутку. Дети же долго вспоминали полчища железной тёти и втихомолку хихикали с оглядкой на бибиджон. Сказочница укоризненно покачивала головой, спрятав в морщинах улыбку.
ЖЕЛЕЗНЫЙ КОНЬ
По моим наблюдениям, самой большой гордостью Марворид была её ведомственная «Волга». Позже у соседей стали появляться «Москвичи» и «Жигули», а Григорию Семёновичу каждые семь лет выделяли новый «Запорожец». Он в машину даже не садился, не любил автотехнику. Весь двор использовал «Запорожец» на свои нужды и на всех общих мероприятиях появлялась эта «рабочая лошадка».
Но белоснежная красавица «Волга» была во дворе нашем одна! И та государственная. Ребятишкам невозможно было объяснить, что трогать её нельзя. Они без конца допытывались:
- А почему на вашей машине можно покататься?
- А почему у вас в кабине можно порулить?
- А почему мы с вами вместе меняли колёса?
Иногда они задавали эти вопросы при Марворид. Она отвечала гордо и сдержанно:
- Это государственная машина, которую надо беречь. Я за неё отвечаю!
- Если я для вас железная тётя, то это мой железный конь, - как-то даже пошутила она.
А когда, машина по каким-то причинам не появлялась во дворе и Марворид приходилось пользоваться дежурным транспортом, дети спрашивали:
- Где же Ваш железный конь? Заржавел? Или на металлолом сдали? А может он обиделся, что Вы нас не подпускаете к нему, и сбежал?
- Нет, его доктора осматривают, чтобы не заболел, - в ответ шутила она.
Когда появлялись новые марки «Волги», машина у Марворид менялась, но была непременно белого цвета.
- У нашей железной тёти новый железный конь, - ребята первыми разносили новость во дворе.
Как-то одна из соседок, которую звали тётя-золотошвейка, готовясь к свадьбе сына, поделилась своими планами с соседками. Мы сидели на топчане, пили чай и она вдруг вздохнула:
- Так хочется, чтобы сын мой поехал за невестой на белой «Волге»! Как бы уговорить Марворид, чтобы она дала машину, хотя бы на половину дня?
- Ой! У неё зимой снега не выпросишь, - ответила ей Ширин. А уж она-то никогда не злословила, знала, о чём толковала.
- Надо дяде Грише сказать, она его послушает, -сказала я. – Он, ведь, всегда рад всем помочь.
- Вряд ли Марворид даст машину, - усомнилась Лола. – Вдруг это помешает её карьере? Она же никогда в наших дворовых праздниках и буднях не участвует. Хорошо, хоть, Карима Хайдаровича отпускает.
- А может быть и, правда, напрячь Григория Семёновича? Тётя Матрёна, он дома? – спросила мама жениха.
- Да, дома, только что пришёл из магазина для ветеранов, - ответила Матрёна Ивановна, - сейчас позову.
Григорий Семёнович выслушал нас, и согласился поговорить с Марворид. Он ушел, а мы ждали, чем это кончится. Когда он вернулся, было понятно, что разговор не получился.
- Странно, но она меня даже в квартиру не пригласила, пришлось объясняться на лестнице. Говорю про машину и свадьбу, а она так глаза выпучила, что я аж испугался, – растерянно развёл руками сосед. - Как будто я её оскорбил простой просьбой. Вот это да…
- Не переживайте, Григорий Семёнович, - стала я успокаивать его. Поэт Мирзо Турсунзаде про таких сказал:
Нет мысли в речах у иных ни крупицы,
Как силы в крылах у подстреленной птицы.
Тётя-золотошвейка загрустила, но Григорий Семёнович решил сходить в райком и поговорит с первым секретарём.
На следующее утро он надел свой парадный костюм с фронтовыми наградами и пошёл «на штурм». Вернулся довольным и весёлым. Партийный секретарь обещал ветерану машину аж на целый день, чтобы и в ЗАГС, и на свадьбу жених с невестой приехали на белой «Волге». Все обрадовались, а про Марворид никто и не вспоминал. Только ребятишки наши по привычке перешучивались, что железный конь железной тёти заболел, захромал и не может напрягаться. Не до свадьбы ему, бедному…
Сейчас я вспоминаю те годы с улыбкой. В настоящее время можно хоть десять мерседесов арендовать любого цвета, а тогда всё было по-другому. Молодому поколению 21-го века трудно поверить в подобное. А мои современники подтвердят: так всё и было!
НУЖНО УМЕТЬ И ПРОИГРЫВАТЬ
Прошли годы, началась перестройка. Жизнь менялась, вроде, к лучшему. На прилавках появились импортные товары. Расплодились разные общественные организации, комитеты и партии. Разрешили свободу слова, и многие лидеры поняли это как свободу действий. Верили новым лозунгам почти все, а к чему это привело, станет ясно позже. Наша страна – могучая держава Советский Союз распалась, союзные республики стали утверждать право на самоопределение. И в Таджикистане вспыхнула гражданская война.
В райкомах и горкомах всё чаще стали задумываться, как же быть с новыми веяниями. Многие коммунисты отказывались от своих партийных билетов, другие вышли вдруг в демократы. Мне это было не интересно: политика дело грязное! А у докторов при любых государственных переменах работы всегда по горло. Тем более в нашей многодетной республике.
Для моей партийной соседки Марворид настали не лучшие времена. Видно было, как она в растерянности металась. Григорий Семёнович после случая с отказом машины на свадьбу, только из вежливости отвечал на её приветствия, но близко не общался.
Как-то я возвращалась из поликлиники после работы. Смотрю, наша Марворид тоже идёт пешком. Увидела меня, поприветствовала, дежурно улыбнувшись. Но скрыть грусть и обиду ей не удалось.
- Вот, всё отбирают, сокращают. Столько лет работала, а теперь и не нужна стала, - неожиданно поделилась со мной Марворид.
- Ты же политехнический заканчивала, диплом инженера получила. С такой специальностью не пропадёшь, - ответила я.
- Нет работы по моей профессии, я уже узнавала, - удивила меня Марворид.
- Не может быть! С твоими-то связями? Ведь столько объектов ты курировала. Может хочешь на высокую должность? - спросила я. – За столько-то лет привыкла быть руководителем. А заново начинать сложно, по ступенечкам на самый наверх подниматься надо.
- Я понимаю, Зульфия, а смириться не могу. Уверенна была, что прежняя жизнь моя райкомовская – навсегда. Кто мог подумать, что такое случиться? - продолжала соседка. – Я всегда была строгой и принципиальной, меня не очень за это жаловали. Теперь чувствую, мне всё откликается.
- Не отчаивайся, у тебя прекрасный муж, славная дочь, теперь можешь полностью заняться своей семьёй. Вот эта работа для женщины - самая важная, - хотела я подбодрить Марворид.
- Ну уж нет! Никогда я не буду домохозяйкой, это не для меня. Я ни одного дня не была безработной, даже в декретном отпуске дома не сидела, - отрезала она и пошла вперёд.
Через несколько дней мы с соседями узнали, что наша железная леди, сдав свой парбилет, вступила в новую партию, и получила невысокую должность. Но ведомственной машины у неё уже не было.
В те годы весь город заполонили старые иномарки, и машины, выпускаемые в Узбекистане. И, если когда-то за «Волгу» отдавали большой дом, теперь подержанную покупали за бесценок. Менялись ценности не только идеологические, но и материальные.
Как-то в выходной день, тёплым вечерком мы сидели на топчане. Впервые Марворид подошла к нам и скромно присела с краю. Мы удивлённо переглянулись.
- Добрый вечер! - сказала она. - А с чего вы вдруг замолчали? Меня обсуждали?
- Ты считала, что мы от безделья на топчане сплетничаем? - ответила Лола.
- Здесь не партком, Марворид, чтобы кого-то обсуждать. Топчан для нас вместо клуба дворового. И мы собираемся здесь не зубоскалить, а поделиться семейными проблемами и помочь друг другу. Ты, похоже, и не заметила, что здесь бибиджон нашим детям рассказывала сказки, - добавила я.
- А я на топчане люблю вышивать при дневном свете. Глаза совсем не устают, потому что деревья дают тень и солнышко не так ярко слепит, - поддержала разговор тётя-золотошвейка.
- Ну невозможно, чтобы женщины и не судачили о ком-нибудь, - парировала Марворид. – Не могу поверить, чтобы здесь не перемывали косточки соседские. Поэтому я никогда и не сидела с вами. Извините, если это не так.
- Мы все работящие женщины, не бездельницы, и у нас никогда не было времени на праздные разговоры. Напротив, как могли помогали друг другу. Советы и поддержка бибиджон Марфоа и Григория Семёновича учили и учат нас жить, не бояться трудностей, - поддержала разговор Ширин.
- Так ведь говорят, когда встречаются две женщины, то обсуждают третью, три женщины - обсуждают четвертую, и так далее, - оправдывалась Марворид.
– А моя Матрёна и бибиджон Марфа не позволяли себе заниматься ерундой, - поддержал разговор подошедший Григорий Семёнович.
- Ты, Марворид, думала, что занималась самым важным делом в своём райкоме? А дело должно быть полезным. Вот Зульфия и Лола учат и лечат детей – за это их уважают и любят. Так и о других соседях можно сказать. А о тебе – нет! Мы только и видели, как ты утром уезжала, а вечером приезжала. У тебя было много возможностей для конкретной помощи близким, родным и соседям, но никто тебя добрым словом не вспомнит.
- Да, конечно, я многое упустила. Другие на моём месте и квартиры, и машины, и дачи приобрели. А я так и осталась без ничего в этом дворе, с соседками, которые меня ненавидят, - заплакала Марворид. – Я честно жила: ни себе, ни другим не позволяла хапать.
- А ты не убивайся, или у вас дома семеро по лавкам и бедность замучила? Барахла не накопила – не страшно. Ты душевной, человеческой искренности не приобрела, а это гораздо хуже, - тихо сказал Григорий Семёнович. - Я тебя прозвал Марварэд Тэтчер, дети - железной тётей, и тебе это нравилось. А хоть раз бы подумала, почему тебя не называют ласково тётушкой Марворид?
- Придётся переехать из этого дома, подальше от вашего топчана. Чувствую себя среди вас белой вороной, - соседка резко встала и пошла к своему подъезду.
Железная женщина так ничего и не поняла. Гордыня грызла её, а обида пеленой легла на глаза.
Мы теперь видели Марворид лишь мельком, когда по утрам она уходила на работу, а вечером возвращалась. Ни с кем из соседей во дворе она не разговаривала.
Потом в Душанбе начались волнения, перешедшие в боевые действия, и семья Карима Хайдаровича решила переехать к родным в областной город. Уезжая, он попрощался с Григорием Семёновичем. Чувствовалось, что ему было грустно. Сетовал, что жена не хочет больше оставаться в столице.
- Не переживай, Карим. Как приедешь – напиши. А Марворид передай слова Ремарка: "Нужно уметь и проигрывать. Иначе нельзя было бы жить".