В тот год моему дяде Рафису Миннегалеевичу стукнуло 75 лет. По такому случаю руководство объединения, где дядя проработал всю свою сознательную жизнь, арендовало кафе на сто посадочных мест. Гостей ожидалось столько же. Это - родственники, друзья юбиляра, коллеги по работе. Ожидали приезд самого генерального директора объединения, по-простому - генерала.
Дядя в строгом костюме, увешанный орденами и медалями, и необычайно серьезный от происходящего, лично встречал каждого гостя и провожал до места за праздничным столом. Тетя в свою очередь сопровождала его и дипломатично следила за тем, чтобы дядя не «наклюкался» раньше времени. А то, что он «наклюкается», сомнений не было – событие располагало!
Генерал, как и положено, задерживался. В ожидании начала торжества, гости тихо переговаривались между собой; мимо сновали приглашенные артисты, готовясь к выступлению. В общем, в кафе стоял характерный праздничный гул.
В этом гуле, чтобы скоротать время, я взял в руки кем-то оставленный бесхозный баян и решил вспомнить свою музыкальную юность. Вспомнил простенькую, популярную лет 30- 40 назад песенку про маленькую птичку, поющую в палисаднике родного дома. И тут краем глаза заметил, как сразу напрягся и побледнел мой дядя – крепкий еще мужик для своих лет, начальник по жизни, человек-скала, которому всегда были чужды эмоции и сентиментальность.
Я уже хотел было прекратить свои музыкальные эксперименты и оставить баян, но тут откуда-то появился дядя Марс – свояк дяди, уже успевший «принять» в честь юбиляра и подхватил припев:
- …Даже цветки картофеля
Милы мне в родном краю!..
Когда мы допели, дядя сидел, склонив голову, а на его щеках блестели слезы.
…И, конечно же, тетя не смогла удержать его от досрочного начала праздника с законными сто граммами.
Праздник прошел чинно и благородно. Юбиляра поздравил генерал и вручил ценный подарок. Затем его тепло поздравили коллеги, родственники, друзья. Выступили приглашенные артисты.
После вечера возвращались домой втроем: я, дядя и его свояк Марс. Дядя благодушно отказался от предложенного генералом лимузина, посадив туда наших жен.
- Племяш, ты что мне подарил?- спрашивал он у меня пятый или шестой раз, пока мы шли по ночной улице.
- Серебряный медальон с камешками,- отвечал я,- если носить не будешь, повесишь в своем «Жигуленке», как оберег.
- Ладно!- говорил дядя, пытаясь что-то вспомнить. - Все это ерунда, блажь!.. Ты молодец, племяш! Я тебя уважаю!.. Ты знал мою историю с песней про птичку и цветки картофеля? Свояк, я тебе тоже не рассказывал? Как?! Ну, слушайте тогда.
Вы ведь знаете, в 70-е годы я работал по контракту в Египте: пустыня, жара, пески и не услышишь ни одного родного слова на тысячу километров вокруг, даже матерного! Я там пробыл три года и так и не привык нисколько! До сих пор не понимаю, как там люди живут?! Через полгода сестра по почте прислала мне пластинку с той песней. Я слушал ее… и плакал каждый раз. И так все три года, пока контракт не закончился. Вот так, парни!..
А, давай, споем! Эх, жалко, баян не взяли!
И по ночной улице раздается нестройная, но задушевная песня в три горла:
- Даже цветки картофеля
Милы мне в родном краю-у-у!..