Белые стены, белое постельное белье. Мы проснулись в отеле и не могли заставить себя подняться. Утро было не радо нас встретить – ни один луч солнца не пробивался сквозь тяжелое серое небо. Говорить не хотелось. Он молча меня обнял и тяжело дыша, уткнулся носом в мою ключицу. Не знаю о чем он думал. Я перестала угадывать его мысли. Меня саму захлестнули воспоминания. Я вернулась в тот день, когда мы познакомились.
- Идем пить кофе.
Фоновый шум торгового центра на несколько секунд смолк. Меня больше не интересовали ни покупки, ни все, что было до этой фразы, ни все, что будет после. Он больше ничего не сказал – развернулся на каблуке своих грубых кожаных ботинок и пошел в обратную сторону. Я просто пошла за ним.
Я тогда и помыслить не могла, насколько далеко мы уйдем. Но до сих пор не жалею.
Возник из ниоткуда – я до сих пор не знаю, что он там делал, зачем приехал и что планировал в этот день. Мы об этом так до сих пор не поговорили. Хотя, наверное, нам обоим это неважно. Просто судьба решила, что так должно быть. Что он нужен именно сейчас – вернуть меня.
В нем была жизнь. Агрессия к миру, спутанная с нежностью ко мне, хотя и такая неявная. Страсть к жизни, азарт, постоянные вызовы всем и себе. Он показал, как нужно жить, что нужно делать, чтобы быть счастливым. Желать, брать свое, рисковать и не довольствоваться меньшим. Жить сегодня и в данную минуту. Проживать ее, а не прятаться в скорлупе своих страхов. Каждый его день был пропитан страстью. Потому что мир для нас, жизнь для нас! Для каждого свое, свое во всем. Его наполняет весь тот спектр качеств, которые я с жадностью присвоила бы себе. Но не могу. Моя природа мне не позволяет. Я другая. Но только с ним можно быть другой, не такой, какой все хотят меня видеть. С ним я красивая, ранимая, слабая. С ним я – женщина. С ним я – ребенок.
Наверное, люди никогда не будут счастливы полностью. Отрезанный нам участок времени весь напичкан болью, переживаниями и пьянящими разочарованиями. Постоянные проблемы, беды, сменяющиеся горем. Нам посылают островки счастья, длящиеся до нескольких дней, чтобы мы знали, как это – хорошо. Так некая неведомая сила (Бог, судьба, природа – кому что подходит) поддерживает в нас желание жить. Иначе человечество уже давно закончило свое пребывание на Земле коллективным самоубийством. Отсюда и страх причинить себе боль. Счастье дает нам надежду, людей, новый день.
Он стал для меня теми самыми мгновениями счастья. Яркими, осязаемыми, но такими зыбкими, что я с самой первой встречи жду, что они вот-вот закончатся. Как сухой песок сквозь пальцы – все быстрее и меньше. Он дарил мне любовь, заставлял меня быть счастливой. И я с радостью ему поддавалась. Он как стихия ворвался в мою жизнь, огнем выжег все, что было до него. С ним у меня другая жизнь. Не такая. Новая. Каждый день на пределе, на срыве, по лезвию - по краю. Лавировать на грани, срываться вниз и быть подхваченной за ногу в последнюю секунду. Вниз головой над обрывом. Сердце замолкает, перестает частить. С ним опасно, но я впервые не боюсь. Я ему доверяю.
Безмятежность – вот наше время. Мы любим смотреть странные фильмы. Не про любовь. Про жизнь. Читать голыми друг другу стихи. Танцевать без музыки, слушая ее внутри друг друга. Курить на окне и говорить о Боге. С бутылкой красного встречать рассвет на крыше или в парке. А для кофе у нас особые минуты. Только с черным крепким мы говорим о нас. Как тогда впервые. Без сахара и молока – как вся наша жизнь.
Но, главное, чему он меня научил – выражать боль, которую нельзя держать в себе. Наматывать эти лишние клубки горечи, хранить их и давать гнить, разлагая себя изнутри. Впервые я поняла, что боль физическая способна освободить от душевной. Намеренно причиняя себе телесные страдания – становится легче. Руки, иглы, ножи – все это разрывало, разрезало отчаяние. Давало покой и свободу. Опустошало.
Человек безжалостное ненасытное животное. Всегда мало. Всегда ищешь ускорений. Больше, выше, сильнее, быстрее. Мы настолько сильно раскручиваем свою планету, что оси начинают смещаться. Мы меняемся, наш мир меняется. Сама планета. Зло становится добром, счастье перетекает в непереносимое рвотное отвращение, чувства становятся прочным сплавом из любви и ненависти. Он разрушил все мои центры удовольствий. Я смотрела на него и ощущала все. Все как раньше, но теперь еще больше.
Я видела его руки. Я их любила. Я целовала их каждый раз, как мы уходили от мира. Я им доверяла. Впервые встречая человека, я всегда обращаю внимание на 2 вещи – это зубы и руки. Руки, конечно, важнее. Повстречав эти, я поняла, что они мои! Родные.
Его широкая спина, мужественные плечи. Я водила пальцем вдоль его позвоночника, касалась лопаток и поясницы. Я знала, что ему это нравится. Всю его спину покрывали редкие, но такие толстые рыжие волосы. Я видела много разных тел, но таковой природа предстала передо мной впервые. Только у него. Я лежала и думала, как выдираю это с корнем – один за одним, волос за волосом. Мне хотелось, чтобы ему было больно, но при этом хорошо.
Не знаю от чего больше меня тошнило – от количества выпитого вина, от его запаха или от себя самой. Мерзость и отвращение пронизывало все это утро. Гадкая погода, гадкие стены, гадкий город. Я не выдала ни одной эмоции, а внутри мне хотелось кричать. Чтобы он услышал! Чтобы не уходил. Каждое утро прежнее состояние возвращалось – боль, потерянность, бессилие. Одиночество и я изо дня в день сростались в одно. Ты среди людей, но никому нет до тебя дела. Идя по улице, заглядываешь в глаза другим, в эти маски безразличия, чтобы кто-нибудь остановился, спросил – что с тобой? Кричишь изнутри, но идешь в один конец. Одна. Потому что никто не остановит. Никто не поможет справиться. Он один меня слышал и понимал. Без слов.
Я его хотела познакомить с мамой. Его первого. Ни одного мужчину я не хотела привести в дом, потому что это святое. Дом – мой храм. А все, кто были до него – мимо прохожие. Мама бы его приняла. Потому что он делал меня счастливой.
Жаль, что они до сих пор не знакомы.
Он всегда слишком занят. Поэтому он пропадает днем. Успевает исчезнуть раньше, чем приходит с утра медсестра. Но днем и у меня хватает забот – лекарства, затем процедуры. Каждый день приходит врач. Я могу часами рассказывать о нем. Но доктор глупый, как будто пластиковый – без души.
Все, как зомбированные, твердят, что его нет.
Что я его выдумала.
Но я знаю – он рядом.
И каждую ночь эти белые стены наполняются звездами.