Глава первая. Координатор
Семь месяцев назад
Для выполнения поставленной задачи я должен использовать старое прикрытие. Чтобы войти в образ обычно мне нужно пару недель, но эту легенду я использую часто, надеюсь, справлюсь за день.
Срываю пломбу с присланного куратором спец-пакета. В нем: паспорт, водительские права, военный билет, медальон-полумесяц и обручальное кольцо. Распечатываю новенькую пачку визиток. На них жирным шрифтом выведена должность — консультант по безопасности. В портмоне отправляется фотография невзрачной брюнетки лет тридцати и кареглазого мальчугана.
Байкерский рюкзак с клепками, в котором лежат оставшиеся с последнего задания документы и пожитки, запаковываю в целлофановый пакет. Из этих вещей мне ничего не пригодится. Отрываю ценник от новой спортивной сумки, забиваю ее только что купленными вещами. Вынимаю из сейфа пистолет и коробку патронов. Вспоминаю излюбленную фразу своей легенды: «Глок-17» занесен в книгу Гиннесса за то, что способен стрелять в любых условиях: воде, грязи и песке». Заряжаю магазин патронами, отправляю пистолет в кобуру.
Основные изменения во внешности мне предстоит сделать перед вылетом. Сейчас же, глядя в зеркало, я произношу набор триггер-фраз, которые помогают мне вспомнить мимику, манеру речи и жестикуляцию легенды.
Утром я прошел последний инструктаж, дотошно вник в материалы предстоящей операции. Задание масштабное, рассчитанное на двенадцать месяцев. Мне дали доступ к солидному банковскому счету на создание системы безопасности и карт-бланш в наборе исполнителей.
Мой объект — координатор группы — не имеет профессиональных навыков. Сомневаюсь, что она сможет выполнить возложенные на нее функции. Но пусть об этом болит голова у конторских боссов, моя задача — безопасность объекта. Ее прошлое, подобно моему, как засвеченная фотопленка. В досье отсутствует психологическая оценка, а такое впервые. Непонятно как выстраивать доверительные отношения и планировать безопасность личного пространства. Психологический профиль — ключ к успеху операции.
На двух фотографиях вижу ничем не примечательное женское лицо. Тяжелый взгляд серо-голубых глаз. Длинные каштановые волосы. У женщины правильные черты лица, но привлекательной ее не назовешь. Я точно знаю, что она находилась не один месяц под наблюдением, а значит, снимки делали регулярно. Тогда почему в деле нет фото и видео оперативной съемки?
Весь предыдущий месяц я занимался подготовительной работой: установил в необходимых зонах камеры наблюдения, внедрил агентов в службы безопасности оппонентов, собрал группу из проверенных спецов. Вчера из штаб-квартиры с разными интервалами после инструктажа вышли двадцать человек. Пока я доставляю координатора в Москву каждый из них пройдет собеседование в службы безопасности девяти акционеров холдинга.
Тишину разрывает звонок мобилы, этот номер я использую только для связи с куратором. Отзываюсь кодовым именем и получаю приказ:
— «Протокол-17» задействован. Приступай.
Смотрю в зеркало на удачу, так всегда делал мой отец. Выключаю свет и выхожу из служебной квартиры. Оставляю ключ в тайнике, его заберет группа зачистки — сюда я больше не вернусь.
***
Тянусь к нагретому от палящего солнца телефону, обнаруживаю, что он разряжен. Выклянчивая у шефа незапланированный отпуск, я клялась, что в рабочие часы буду доступна. Со злостью откидываю телефон и прикрываю голову широкополой шляпой. Найти зарядное устройство нет сил. Голова раскалывается — ночью мы с подругой бурно отмечали приезд на Барбадос.
Из бунгало послышалась музыка — проснулась Яфа, а значит, дело к обеду, раньше двенадцати эта пташка не поднимается. Вчера она на меня разозлилась, я не дала ей привести к нам красавчика испанца. Он утверждал, что его имя означает святой, но святостью парень явно не отличался. Они с Яфой так стреляли друг в друга глазами, что было понятно, чем все закончится, но в дело вмешалась я — угрюм-река. Помню, что испанец грозился нанести ей визит. Видимо, Яфа разложила инструменты по соблазнению и наносит боевую раскраску.
Сейчас подруга вольет в меня солидную порцию алкоголя, а вечером потащит на очередную вечеринку, где она будет королевой бала, а я от монотонных дерганий на танцполе заскучаю уже через десять минут. Вскакиваю, чтобы успокоить взбунтовавшийся желудок, кидаюсь с разбегу в воду и плыву, сколько хватает сил. Переворачиваюсь на спину, смотрю на чистое без единой тучки небо. Вода забирает скопившийся негатив, страхи и тревоги.
Вернувшись на берег, я бегу по раскаленному песку к шезлонгу за полотенцем. Мое внимание привлекает мужчина, идущий в мою сторону. Одет во все белое, но не как работники отеля: спортивные брюки с множеством карманов и молний, футболка с круглым вырезом и белоснежные мокасины. Лицо скрыто за очками с голубыми отражающими стеклами и козырьком бейсболки. Походка пружинистая, осанка военного. Интуиция подсказала, что этот брюнет несет мне нерадостные вести.
Схватив нагретое на солнце полотенце, я начала быстро обтираться. Взгляд неотрывно следил за приближающейся внушительной фигурой. Когда между нами осталось несколько метров, я быстро обернулась махрой, скрывая грудь и бедра.
— Могу я вам чем-то помочь? — спросила я по-английски.
— Вы Александра Гордеева? — услышала я русскую речь без акцента. В его приятном с хрипотцой голосе чувствовалась невероятная глубина.
От этого вопроса сердце ушло в пятки.
— Да, — проблеяла я. — А в чем, собственно, дело?
Он снимает солнцезащитные очки, дужкой крепит за ворот футболки и впяливает в меня бесцеремонно-изучающий взгляд. Я определенно вызвала у незнакомца фрустрацию. У него проницательные синие глаза, которые на фоне загара кажутся неестественно яркими.
— Меня зовут Руслан Закиров. Я глава службы безопасности.
— Чьей безопасности? — все еще не понимаю я.
Взгляд зацепился за рисунок в виде двух крыльев над козырьком его бейсболки. Это единственный символизм в безликой и стерильной, никак не выражающей его внутренний мир, одежде.
— Вашей, — отчеканил он. — «Протокол-17» вступил в силу.
Он принимает позу защитника-футболиста в ожидании удара, будто боится, что я прямо сейчас врежу по интимной части его атлетического тела.
— Вы сказали... протокол... — я пошатнулась, но брюнет подхватил меня и помог сесть на шезлонг.
В памяти всплыл разговор годичной давности, который я уже считала чем-то мифическим и нереальным. По произнесенному кодовому слову я поняла, что единственный мужчина, который холил и лелеял меня, как собственную дочь, умер.
Слезы застилали глаза, из груди вырвался хрип, похожий на предсмертный рык раненого зверя. Я действительно сейчас ранена.
— Когда это произошло?
Он вскинул руку, посмотрел на часы.
— В три часа ночи по местному времени.
— О-о-о! Макс! — воскликнула я и заскулила тоненьким голоском — теперь я жаловалась: — Он так и не позволил с ним попрощаться.
— Не хотел, чтобы вы видели его на смертном одре.
— Он так сказал?
Ответа не последовало.
От осознания того, что Макс умирал, когда я танцевала в пьяном угаре, желудок затянуло узлом. Я глубоко задышала. Промелькнула догадка: а вдруг он прислал мне сообщение? Это в его духе! Мелькнувшая мысль придала мне сил. Схватив телефон, я побежала в бунгало и чуть не сбила с ног подругу, наблюдавшую за происходящим у двери.
— Ты что, еще не протрезвела? — проворчала Яфа, перевела взгляд на Руслана и вспыхнула как утренняя заря. Голос стал слащаво-приторным. — Привет, таинственный незнакомец, — подруга встряхнула волосами и обдала его обжигающим взглядом. — На вечеринке тебя не было, я бы запомнила такого.
Руслан хранил молчание.
Включаю телефон на подзарядку и, переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении ожидаю, когда оживет экран.
— Кофе? — Яфа не теряла надежды разговорить незнакомца.
— Спасибо, нет, — он застыл в проеме, словно изваяние. Лицо каменное, не выражающее никаких эмоций. Глаза придирчиво исследовали тонну косметики на туалетном столике, обувь, сваленную на диванчике, раскиданную одежду — это Яфа вчера перемерила весь отпускной гардероб, прежде чем выбрала наряд для вечеринки.
Наконец-то включился экран смартфона, оповещения выскакивали одно за другим. Так и есть! От Макса пришло голосовое сообщение. Одним ухом я прильнула к телефону, в другое воткнула палец, чтобы не слышать щебетание подруги, и вся обратилась в слух. Это был его голос, но тихий, вкрадчивый, проникновенный. Говорил не так напористо, как раньше, чувствовалась слабость.
«—Алекс, если ты слушаешь это сообщение, значит, я уже покинул бренный мир. Знаю, я на тебя многое возложил, но ты в любой момент можешь выйти из игры, отказавшись от наследства.
Я пришлю к тебе человека, он позаботится о тебе. Парень надежный, проверенный, посвятит тебя в детали плана.
Если обидел чем — не держи зла.
Алекс! Двигайся дальше. Жизнь быстротечна и хрупка. Я бы отдал все свое состояние, чтобы кто-то донес до меня эту мысль, когда я был в твоем возрасте.
Будь счастлива! Прощай!»
Я бросилась в ванную, закрыла дверь на щеколду и беззвучно зарыдала. Боль беспощадно рвала сердце. Смертельный холод сковал тело, будто его душа, освобожденная от времени и плоти, прильнула ко мне в прощальном объятии. Мне страшно. Как я буду жить без него? Он был мне путеводной звездой, моим щитом и якорем. С ним было спокойно и тепло.
— Александра, вы в порядке? — послышался стук в дверь.
Ненавижу, когда меня так называют!
— Да! — выдавила я из себя.
Дураку понятно, что я не в порядке. Зачем о таком спрашивать?
— Соберите вещи. Нас ждет самолет. Мы летим в Москву.
— Что?! — послышался возмущенный вопль моей подруги. — Вы с ума сошли? Мы только вчера прилетели!
Почему мы летим в Москву? Я ожидала, что похороны будут в Израиле.
Умылась, осушила полотенцем лицо. Мне нельзя раскисать. Еще будет время погоревать.
Выйдя из ванной, я натолкнулась на Руслана. Он оценил мое состояние, развернулся и пошел к двери.
— Когда похороны? — я распахнула дверцу шкафа и выкатила чемодан.
— Не похороны — кремация, — краем глаза я заметила, что он возвращается. — Тело доставят завтра утром. В понедельник будет церемония прощания.
— Кто умер, Алекс? — подскочила ко мне Яфа.
— Мой дедушка, — соврала я, она ничего не знала о моей семье. — Мне нужно ехать. Ты оставайся.
— На кой бубен мне тут без тебя оставаться?! — взорвалась подруга.
Я могла привести ей дюжину причин, но не при Руслане.
— Разумеется, я лечу с тобой! — через минуту Яфа смягчилась, подошла ко мне с распростертыми объятиями. — Прими мои соболезнования, зайка, не грусти. Сколько ему было лет?
Вопрос сбил меня с толку. Располагая информацией обо всех счетах, сделках и партнерах Макса, я не знала ответа на такой простой вопрос.
— За семьдесят, — нашлась я и продолжила скидывать вещи в чемодан.
***
По бортовому номеру я поняла, что за мной прислали личный самолет Макса. В салоне этого воздушного судна десять месяцев назад я узнала, что мы больше не увидимся. Решение было окончательным и бесповоротным. Таким он был, иногда бессердечным и холодным, а иногда от него струилась такая теплота, что дух захватывало.
У трапа нас встретил стюард и хотел поддержать меня за руку, но я не позволила. От чего он сконфузился и метнул осторожный взгляд на Руслана. Я не видела, как отреагировал глава безопасности, он был за моей спиной так близко, что я чувствовала его сиплое дыхание на своей шее. С трагической ночи, что поделила мою жизнь на «до» и «после», я не допускаю тактильного контакта с мужчинами, обслуга не исключение.
Салон немного обновили: теперь обивка сидений была бежевой, а столики отреставрированы и покрыты лаком вишневого оттенка. На диване новое стеганое покрывало. Яфа метнулась к трем дверям в конце салона. Я знала, что раньше там был кабинет Макса, санузел с душем и спальня. Осматривая воздушное судно, подруга визжала от восторга.
— Кто твой дедушка? Признавайся! — с заговорщическим видом она плюхнулась в кресло напротив. — Вот как чувствовала, что ты не простой человечек! Какая же ты скрытная!
— Взлетаем через пятнадцать минут, — оповестил нас стюард.
Я перевела взгляд на подругу. Скорее рак на горе свистнет, чем Яфа отстанет и, чтобы закрыть эту тему, вполголоса говорю:
— Не сейчас. Поговорим в Москве.
— Заметано, — вид хитрющий, уже мысленно готовит перечень вопросов.
Не успел самолет набрать высоту, как Яфа начала источать флюиды в сторону Руслана. Ни один из его помощников не произвел на нее впечатления. Яфу даже не спугнуло обручальное кольцо, которое Руслан покручивал с задумчивым видом. По ее прищуренным глазам я поняла, что она намерена взяться за него всерьез. От ее флирта на душе немного потеплело, присутствие подруги всегда меня отвлекало от мрачных мыслей.
— У него потрясающие губы.
Нехотя я взглянула на объект ее страсти и безразлично пожала плечами. Губы как губы. Чего она так завелась? Руслан не похож на типаж мужчин, на которых она обычно западала. Он явно был уроженцем Кавказа, судя по кулону в виде полумесяца — мусульманин, а их подруга-еврейка обходила за версту.
— А какие изумительные глаза! — продолжала полушепотом восторгаться Яфа. — Я поняла, кого он мне напоминает — Ганди!
— Ганди? — уставившись в иллюминатор, я погружалась в воспоминания, мне все труднее было отслеживать нить разговора. — Он не похож на индуса...
— Какого еще индуса! — фыркнула Яфа.
— Махатма Ганди был индусом.
— Я про Дэвида Ганди. Англичанин, модель. Снимался в рекламе «Dolce&Gabbana».
— Ты же знаешь, я не смотрю телевизор, тем более рекламу.
Мне вспомнились слова Макса: «Реклама — это манипулирование. Манипулирование — это власть. Я обладаю властью над всем миром!». Говорил он это с прищуром и лукавой ухмылкой. От воспоминаний по щекам потекли слезы. Яфа поняла, что меня снова захватила трагическая новость, и всю свою кипучую энергию направила на Руслана.
Позже стюард подал нам напитки и я, смакуя любимый сливовый ликер, с интересом наблюдала за кокетливым щебетанием подруги, которая безуспешно пыталась вывести Руслана на разговор. Подмечаю, как из-за излишнего внимания Яфы у него ходят ходуном желваки. Допив второй бокал вина, под благовидным предлогом она удалилась в спальню, но через мгновение высунула голову и позвала:
— Руслан, кажется, мне нужна ваша помощь! — ее коварные глазки наполнились поддельным страхом.
Я усмехнулась. Какая же она распутная!
Руслан прошел в конец салона и заглянул в спальню. Она втянула его внутрь, и, подмигнув мне, тут же закрыла дверь.
— Вот дает! — сорвалось у меня с языка.
Двое телохранителей переглянулись и подавили ухмылки.
Я представила, как она жеманно прижимается к его телу и, млея, приговаривает ласковые слова. Она всегда так делала, когда встречала брутальных мужчин.
К моему удивлению через пару минут дверь открылась, Руслан вышел из спальни. На губах виднелись следы от красной помады. Зачесывая назад волосы, он осмотрелся и понял, что внимание присутствующих обращено к нему. Стюард жестом показал на след от помады и Руслан, скривившись в брезгливой гримасе, вытер губы платком. Быстро заправил футболку в белые джинсы и вернулся в свое кресло. Вид мрачный, лицо серое. Когда он хмурился, так сильно сдвигал брови, что слиться в одну сплошную линию им мешали лишь две глубокие морщины.
С невозмутимым видом ГБ открыл книгу и углубился в чтение. Я поняла, что подруга потерпела фиаско, а такое было впервые. Прошло еще пять минут, она не возвращалась, это меня удивило. Она не могла быть смущена поражением, тем более передо мной. Я поднялась и качающейся походкой проследовала в спальню. Яфа лежала на кровати, укрытая одеялом, будто мирно спала. Вид у нее был такой блаженный, что особой тревоги я не испытала.
Нащупываю пульс: слабый, но ровный. Возвращаюсь в салон, нависаю над Русланом и требую объяснений.
— Она устала, ей нужно отдохнуть. Поспит пару часов и будет в порядке.
Я поняла, что это его рук дело, не могла Яфа уснуть в считанные минуты.
— Руслан, мы с вами незнакомы, но давайте сразу договоримся: я — босс и без моего разрешения вы такие фокусы проделывать не будете.
— Мой наниматель — Макс. Я действую по его инструкции, — он впялил в меня колючий, как тысяча иголок, взгляд. Скулы и нос заострились, лицо приняло враждебное выражение. — Моя работа — принимать подобные решения, если они влияют на вашу безопасность.
Что-то мне подсказывало, что с женским полом он не в ладах, возможно, на дух не переносит.
— Как моя подруга могла повлиять на мою безопасность?
— Она меня отвлекала, — в его тоне сквозило раздражение. — Если я не могу исполнять свои обязанности — вы в опасности.
— Яфа не знает кто вы. Не знает Макса. Не знает о том, что мне предстоит. Но только что вы продемонстрировали ей свои навыки, — показываю в сторону спальни. — Теперь она мне проходу не даст, задавая вопросы, на которые у меня нет ответов. В следующий раз просто скажите женщине, что она не в вашем вкусе.
Мне не хотелось в первый же день обострять с ним отношения. К тому же наш разговор привлек внимание всего персонала, а подрывать его авторитет мне не следует, и я решила закрыть тему.
— Вы уверенны, что она будет в порядке?
— Абсолютно.
На этом конфликт был исчерпан, но для себя я сделала пометку, что Руслан принимает решения быстро, действует молниеносно, без суеты и сожаления. Учту на будущее!
Я последовала его примеру, погрузилась в чтение, правда, не книги, а новостей. Ознакомилась с официальным заявлением пресс-службы холдинга и с аналитическими статьями, которые подводили итог бурной жизнедеятельности Макса за последние полвека. Статьи оказались сдержанными на критику, но были пропитаны намеками на то, как Петровский сколотил капитал и сколько снес при этом голов. Упоминались громкие судебные процессы в Лондоне, на которых я присутствовала лично и знала информацию не понаслышке.
Пока я была погружена в чтение, мой «радар» то и дело улавливал скрыто-изучающие взгляды Руслана. Такой интерес был вполне объясним, перед ним стояла нелегкая задача: моя безопасность в период, когда я буду занята расследованием масштабного заговора. Пока я была для него далека, как туманность Андромеды, но нам необходимо научиться доверять друг другу. Иначе мы поставим под удар инвестиционную группу «Эпсилон» — детище, которое Петровский создавал последние двадцать лет и лакомый кусок для появившихся при странных обстоятельствах четыре года назад семнадцати акционеров. Кстати, поэтому Макс и назвал свой план «Протокол-17».
Поймав на себе очередной изучающий взгляд Руслана, я подняла голову и увидела, как он поспешно отвел глаза, делая вид, что читает самую интересную и захватывающую книгу в истории человечества. Я разглядела обложку и не удержалась от вопроса:
— Мемуары Жукова? Серьезно?
Меня пронзили ярко-синие глаза. С ответом ГБ не спешил. Казалось, он взвешивает, не нарушит ли свод инструкций, если озвучит то, что вертится у него на языке.
— Он был заместителем Верховного Главнокомандующего, министром обороны, человеком-легендой. Вам интересно читать философские трактаты Гурджиева и Ошо, а мне мемуары Жукова, — он потряс книгой, будто ожидал, что из нее выпадут доказательства его интереса к автору.
— Откуда вы знаете, что я читаю? — встрепенулась я.
Руслан проигнорировал мой вопрос, и я поняла, что он знает обо мне не только это. Интересно, когда Макс его нанял?
— О! Простите, я как-то не подумала, — и через минуту добавила: — Наверное, у вас терабайт информации о моей бесцветной и скучной жизни.
На этот раз он снизошел:
— Поверьте, мне попадались и более скучные биографии.
Я усмехнулась, что бы он ни прочитал в моем досье, там нет самого главного! Так что пусть этот самоуверенный и напыщенный индюк не корчит из себя всезнайку!
Он отвернулся, давая понять, что разговор исчерпан. Для него общение в целом нежелательно! Что ж, придется приспосабливаться, теперь от этого человека зависит моя жизнь.
Остаток полета я провела за созерцанием белых пушистых облаков, слушала в наушниках музыку в стиле Нью Эйдж и беззвучно плакала. Память навязчиво прокручивала в голове фразу Макса, которую он часто повторял в последние месяцы: «Как горько осознавать, что твое прошлое намного длиннее будущего».
Все книги на ЛитРесhttps://www.litres.ru/inessa-rafailovna-davydova/
http://idavydova.ru/
https://www.facebook.com/inessa.davydoff
https://twitter.com/Dinessa1
https://ok.ru/group53106623119470