Глафира, как пантера, безошибочно определяющая в стаде парнокопытных ослабленную особь, с которой ей будет легче справиться, своей всепроникающей женской интуицией выбрала Митяя, как самую перспективную цель для стрельбы своими лукавыми глазками.
Она громко смеялась, когда он острил, и внимательно слушала, когда он рассказывал какую-нибудь историю. А в конце, ахая, обязательно восклицала: «Ах, Дмитрий, какой вы интересный мужчина!» Они вдвоём с Мякишевым ещё раз искупались. Бубнов поначалу тоже решил приударить за новой знакомой, но видя, что она на него реагирует вяло, отнёс это на счёт своих синяков и успокоился, предоставив Митяю, развивать наступление.
Бодриков только улыбался, глядя, как воркуют Митяй и Галина Евгеньевна, лёжа на речном песочке. Внутренний голос молчал, молчал и Геннадий.
Вечером, когда Гена вновь принялся за приготовление пищи, на его участке появилась Глафира. На этот раз она была одета в синий спортивный костюм и в руках у ней была корзинка, накрытая белой тряпицей. Она подошла к Геннадию, колдовавшему у костра.
- Вот, Геннадий Иваныч, принесла вам перекусить кой-чего, а то замрёте тут у дачи, вдали от жён, - плотоядно улыбаясь, промурлыкала гостья.
Она стала вынимать из корзинки «перекус»: варёные яйца, добрый шмат сала, вяленую рыбу и даже две поллитровых ёмкости – одна с самогоном, другая с малиновым вареньем.
- Спасибо, конечно, Галина Евгеньевна. Мы не откажемся. – Отвечал Геннадий, помешивая кипящий суп.- Но у нас, вообще-то, есть продукты.
- На одних консервах вы долго не протянете! Так что угощайтесь. А где Дмитрий Васильевич? – спросила она, оглядываясь по сторонам.
Бодриков, улыбаясь, ответил:
- В лес пошёл. Сейчас придёт с дровами. Вечер-то длинный, вот и решили запасти.
- Ага. Тогда давайте я вам помогу. – Она решительно забрала ложку из рук Бодрикова и возглавила процесс приготовления супа.
Геннадий подошёл к Олегу, сказал негромко:
- Ты понял, Бубен, какие инвестиции в нашего Митяя вкладываются? Дело-то, оказывается, серьёзное!
Бубнов ухмыльнулся:
- Совет да любовь!
Ужин вскоре был готов, но есть не садились – решили подождать Карацупу. Издалека услышали тарахтенье его мотора. Семён привёз две удочки и гитару. Мякишев гитаре обрадовался даже больше, чем удочкам. Он тоже играл на этом инструменте – был повод блеснуть перед новой знакомой.
Благодаря присутствию Глафиры и её подаркам, ужин прошёл весело. Потом подбросили в костёр дровишек, Карацупа принёс гитару, Бодриков – портвейн. Сели вокруг костра.
Разлив по кружкам розовую жидкость, Бодриков сказал:
- Господа, гусары! Первый тост – за присутствующих здесь дам. То есть за Галину Евгеньевну. Своим присутствием она украсила наш суровый мужской быт, своим салом она украсила наш скудный походный рацион. В общем, выпьем за женщин, которые всё вокруг украшают, а красота, как известно, спасёт мир! Ура, товарищи!
Кружки звякнули в знак поддержки пламенного тоста. Вечер продолжался. Карацупа настроил гитару, запел песню известного барда:
Ну, поедем со мной, ну, поехали!
В край забытого детского сна –
Белка ждёт с золотыми орехами,
Белоснежка глядит из окна…
Поскольку дама в коллективе была одна, то Семён, перебирая струны, поглядывал на неё.
…Где роса улыбается с листьев,
Солнцу свой распевая мотив,
Где стареют мужчины без писем
И подолгу молчат, получив…
Последние куплеты мужчины, перемигнувшись, подхватили:
Не удержат нас за руки площади,
Не вернут нас вокзалы назад,
Только память ручонкою дочкиной
Осторожно погладит глаза.
Мы уйдём на зелёные просеки
По дорогам, заросшим травой.
Мы уйдём. Вы напрасно нас просите
Мы вернёмся, клянусь головой!
Глафира зааплодировала: «Браво, мальчики! Вы настоящие артисты!» Бубнов толкнул в бок Геннадия:
- Ты понял? Мы уже «мальчики»…
Бодриков, хорошо зная Добронравову, отозвался:
- Нормально. Всё в пределах авиационных норм…
Мякишев взял у Карацупы гитару – тоже захотелось сорвать аплодисменты. Репертуар, однако, у Митяя был другой. Он захрипел, подражая Высоцкому:
Оторви да брось, позабудь меня!
От меня уж врозь вся моя родня.
Я как ворон стар, весь седой уже.
Лютым волком стал и мороз в душе.
Ждёт меня погост, где гниют кресты.
Оторви да брось! И за всё прости…
Митяю Глафира не аплодировала – она прослезилась:
- Какой вы право, Дмитрий Васильевич…Прямо до мурашек сердце довели!
Митяй таял и, чтобы ещё больше понравиться даме рассказывал всякие занимательные истории:
- А вот, когда я лежал в хирургии, у нас в соседней палате лежал один мужичок. У него вся филейная часть забинтована была. Он на унитазе взорвался …
Глафира прыснула. Бубнов усмехнулся:
- Мели Емеля, твоя неделя. Ты бы хоть какую-то меру знал!
- Ну, что вы на самом деле, Фомы неверующие! Истинная правда. А дело было так. Пришли к ним гости на именины. Там, понятно, застолье, все дела. И уронил он случайно салат себе на колени. А в новом костюме был. Жена его сразу же посылает – иди, мол, почисти брюки сразу же, а то потом пятно не отстирать будет. Взял он бутылку растворителя и пошёл в туалет. Там брюки растворителем почистил, а остатки из бутылки выплеснул в унитаз. Потом сел на него и закурил. И всё бы ничего. Только он по привычке, когда докурил, приподнялся и окурок в унитаз бросил. Растворитель, понятно, разом вспыхнул и обжёг ему всё хозяйство. Он подпрыгнул и башкой в сливной бачок врезался. Брюки, пропитанные растворителем, тоже загорелись. Короче, когда гости, услышав грохот и вопли пострадавшего, ворвались в туалет, то увидели, как он в спущенных обгорелых штанах с разбитой головой лежит на унитазе и стонет…
- Итак, конкурс вралей открыт, - объявил Бодриков, - кто следующий? Все начали по очереди рассказывать свои байки, одна невероятнее другой.
Когда кончились рассказы и портвейн, Митяй пошёл провожать Глафиру.
- Вот и разрешился сам собой вопрос, - сказал Бодриков, шевеля веткой угли в костре.
- Какой вопрос, Гена? – Спросил Олег.
- Как разместиться четверым на ночь. Палатка-то двухместная, а в сарае только один может разместиться – там всё стройматериалами и барахлом забито. А Митька до утра не покажется…
- Ой, Геша, волнуюся я! – Дурашливо запричитал Бубен. – А как да и утром он не покажется? Потеряем друга.
- Как бы мы тебя, Олежик, не потеряли – вот заявится твоя благоверная…
Все знали, что мадам Бубнова отличается строгостью, а тут так получилось, Олег не предупредил её, что останется на Бодриковской даче ночевать.
- Не напоминай мне о ней, только, понимаешь, настроение поднялось… Надоели эти скандалы.
- А ты не приходи домой каждую пятницу пьяным, меньше будет скандалов, - отозвался Семён, - лучше уж дома выпить. Всё бабе спокойней будет.
- Ты думаешь, Сэмэн, я не пробовал? Сколько раз! Находит бутылку и выливает в раковину.
- Всё равно какой-то компромисс надо искать.
- А я нашёл. У нас в большой комнате, где телевизор, там сервант стоит. А в нём фужеры, рюмочки чешского стекла. Ну, значит, я бутылку водки заранее разливаю по этим рюмочкам. Там же не видно ни хрена, с водкой рюмка или пустая. Смотрю футбол по телеку, Любка на кухню – я рюмку хлоп, и всё в порядке. Хороший был компромисс.
- А потом что?
- А что… Потом через пару недель вздумала там пыль протереть и вылила на себя целый фужер водки. Вот крику было! Хоть из дому беги…
- Пойдёмте –ка лучше спать, - Бодриков поднялся и отряхнул штаны, - завтра нам с тобой, Сэм, рано выезжать.