- Я совершенно не согласен. – Пухловатый юноша миловидной внешности распластался по крепко скроенному забору за своей спиной, будто бы по-приятельски обнимая его. Небо, как обычно, застилала густая облачность. Молодой человек был ровно настолько весел, насколько это бывает свойственно всем людям подобного склада характера – то есть, практически безмерно – и это прямо-таки резко выбивалось из упрямого коллективного невроза, в той или иной степени присущего большинству жителей Моргбурга. По улице мерно шествовала небольшая колонна похоронных кортежей. Прямо через дорогу, в Роще Покоя, если всего капельку поднапрячь глаза, можно было увидеть свежее тело, мерно шатающееся на ветке зеленеющего древа. Словом, моргбуржская жизнь, с позволения сказать, кипела, а очередной заезжий гость имел наглость высказывать своему собеседнику всё, что вздумается.
- Это прекрасно, просто прекрасно. Сегодня они подписывают бумажку, а через пару дней уже отдают концы, причём счастливые – добровольно!
Мягко улыбаясь, он проводил глазами очередной похоронный кортеж, поправил свою кудрявую шевелюру и тихонько присвистнул.
- Не устану приводить положительные примеры! Ты помнишь Гретель? Ту самую Гретель, Владислав, твой первый контракт! После того, как она покинула наш мир, всем зажилось намного спокойнее! Отмучилась, бедняжка, земля ей пухом!
Молодой человек игриво осмотрел лица прохожих, странновато жмущихся к стенам зданий, и, удивившись, озадачился.
- Я что-то пропустил? Мне кажется, у вас тут как-то помрачнело.
- Пожалуй, да. Наверное. Здесь многое изменилось с момента твоего последнего визита.
В отличие от своего презабавного собеседника, Владислав не разделял праздничных настроений и, вообще говоря, был слишком погружён в свои мысли, чтобы хотя бы даже пытаться на него повлиять.
Мимо них прошествовала последняя процессия, сопровождаемая собственным оркестром и специально обученными плакальщицами – воительницами слезы и тряпичной салфетки.
- Почему все жмутся к стенам? Эти прекрасные улицы созданы для того, чтобы по ним ходить, не так ли?
Юноша оторвался от забора и ловко выпорхнул на середину улицы, прямо в центр всеобщего внимания. Едва он успел остановиться, на него тут же уставилось две дюжины болезненно-мутных зрачков. Подворотни, дверные проёмы, закоулки и комнаты, тени за шторами на запотевших окнах, случайно пробегающие и намеренно проходящие – остановились все, и все, как один, укоризненно впивались в него глазами.
- Не советую. – Слова Владислава эхом отдавались от брусчатки и поросшим мхом стен, резонируя в остекленевших от напряжения лицах прохожих.
- Да брось, ну! Да что вообще может…
Он не успел и договорить, как прямо перед его носом стремительно пролетело сверху вниз и плюхнулось на брусчатку кричащее тело. К сожалению, упав, оно продолжило стонать и дрыгаться, причём с ещё большим усердием. Юноша опешил и замер на том самом месте, где стоял. Его удивлённые брови крепко приклеились к верхней кромке кучерявых волос и не собирались сползать назад.
Все прочие очевидцы происшедшего, мельком осмотрев подрыгивающийся кусок человечины, начали расходиться, вновь запуская ход песочных часов коллективного невроза, с каждой последней песчинкой выливавшегося в очередной нелепый суицид.
- Ещё один – невнятно бормотала толпа, толкаясь в подворотнях.
«Ну сколько можно…» - мелькнуло у кого-то в голове.
(2016г)