Просинец
в одном акте
На гвозде боком висит репродуктор. Тяжелый стул в глубине. Полусвет.
Фигура в шинели (майор), стоящая неподвижно, спиной к залу.
Репродуктор четко щелкает - включается. Долгое шипение. Треск.
Репродуктор. Указ!
Шипение. Треск. Свист. Вся возможная гамма звуков, обозначающих нарушенную связь с миром. Музыкальный винегрет. Окрошка из стихов. Новости. Плач: кто-то плачет, скулит безнадежно, долго. Он, плачущий, знает, что его никто и никогда не услышит, поэтому слушать это страшно.
Майор не выдерживает этой муки, подходит к репродуктору и выдирает из него шнур.
Входит баянист, садится на стул, играет. Затем поет. Входят женщина с грудью, длинный и маленькая кудрявая женщина, становятся полукругом перед баянистом, слушают. Затем садятся на землю. Облокачиваются. Ложатся.
Баянист тихо, на цыпочках, уходит. Майор подходит к спящим, трогает каждого за плечо, и каждого уводит со сцены. Возвращается.
Майор. Русская армия погибла.
Уходит. Снова появляется баянист. Он играет поппури на темы солдатских и армейских песен - от "Солдатушек" до "Вещего Олега" и "Соловьев" Соловьева-Седова. Во время игры по одному появляются первоначальные персонажи и становятся полукругом. Затем садятся на землю. Облокачиваются. Ложатся.
Баянист тихо, на цыпочках, уходит. Майор за ноги утаскивает со сцены длинного. Потом возвращается и долго смотрит на женщин. Возникает где-то за сценой, далеко, на улице мотив. Кто-то высвистывает марш, как оказывается при вслушивании - немецкий. Потом что-то испанское звучит, итальянское.
Майор. Мы воевали в Европе. Сильные армии били друг друга хвостами, как киты. Небо удивленно смотрело на русских богатырей. Альпы покрыли славой Ганнибала лукавого старика. Но неуклюже разгуливая в крохотной спальне Нибелунгов, мы ждали в ответ только одного - братства. Мы, заброшенные в тундру и тайгу, в степи Джунгарии и горы Тянь-Шаня, в байкальские хрустали, в седой Урал, в даурские сопки, в лишайники Сихотэ-Алиня, в глазурь Бухары и Самарканда, мы, покорившие потомков Чингиз¬хана, Тамерлана, Дария и Атиллы, мы, стальным обручем соединившие самую страшную и огромную сушу в мире, мы припадали к ногам Варшавы - и Варшава хлестала бичом, мы ставили германский каблук на темя - и Германия бросала на нас эскадрильи, мы забывали родную речь ради музыки Франции - и Наполеон жег Москву, мы боготворили Армстронга - и Бжезинский грозил стереть нас с карты мира. Мы устали любить, устали пугать, устали ждать. Русская армия погибла. Русская армия погибла! Русская армия погибла!!
Тишина.
Входит длинный в форме солдата 41 года, со скаткой и винтовкой Мосина. Женщины берут его под руки, гуляют. Баянист за сценой наигрывает "барыню".
Играет сбор военная труба. Длинный с трудом отрывает от себя женские руки. Уходит. Женщины повязывают черные платки. Вкатывается на тележке безногий баянист. Играет Баха.
Майор. Они добились своего: наши русые витязи с узкими и стальными запястьями, наши надменные княгини с глазами непокоренной сини ушли, растаяли в утрах Малоярославца и Перемышля. Пришли пучеглазые вожди и сломленные поколения. Вы этого добивались там, на Темзе? Вы ждали этих чудищ, чтобы трястись от страха? Вам нравится быть бессердечными? Тогда - гордитесь. Эстонец и мадьяр вам рукоплещут, бедные.
Выходит длинный, в костюме, в сапогах и кепке. Сбоку на него виснут двое в крепдешиновых платьях. Баянист играет "Ландыши", перемежаемые "Ванинским портом". Длинный лапает женщин. Те визжат. Баянист тихо играет похоронный марш.
Все уходят.
Майор. Но глубоко и незыблемо, как тот былинный град, как крейсер на рейде Чемульпо, как самокрутку по кругу перед смертным боем, мы храним наше спокойствие. Наше спокойствие властно останавливало бегущие в панике полки. Наше спокойствие вставало как утес и враг разбивал о него победоносную главу. Наше спокойствие - это единственное оружие, которое нельзя украсть. Потому что человек, допустивший его в свое сердце, уже никогда не станет нашим врагом.
Майор делает знак и баянист за сценой вступает. Майор поет "Прощайте, друзья", "Дороги" и другие песни. Потом баянист замолкает. Длинный и две женщины выходят, слушают одинокого майора.
Майор вдруг падает на полуслове. Тишина.
Вкатывается баянист. Играет "Прощание славянки". Длинный берет майора под плечи, женщины - за ноги. Уносят.
Баянист замолкает, плачет.
Ставит баян на пол.
Уезжает.