Март пришел в захолустье –
уставшие снежные
кочки, птицы
в
пролежнях наста – крапины
оспы в гречишной
муке. А над
ними
деревья колышут и спорятся
на спор – каменеют
бумажной
корой.
Шагренью в руке – метроном
водосточной трубы
отбивает на
память
остывшие взгляды, а декабрь
по-прежнему стянут
прозрачной
фольгой.
И, хотелось бы, эхо сдержать,
но трехстопные ямбы
арифметикой
нот
надрывают свинцовый покой.
Небо падает градиной
вниз, увязает
в
ключицах прохожих – иногда
по фонарным столбам
замирающим
па-де-де.
Распадаясь осколками сна, на
тысячи звёзд обречённо
ничтожных –
как
стекло, разменявших янтарь,
на оскомины
---
в талой
воде.