Было это давно - аж в апреле 1985 года. Работал я тогда инженером-электроником в вычислительном центре молочного завода, что когда-то находился на углу Обводного канала и Московского проспекта. То, что сейчас можно сделать на паре компьютеров и двух принтерах, в то время требовало значительно больше места, времени и людей. В нашем ВЦ, например, работало полторы сотни сотрудников, кои делились на несколько отделов: администрация, хозяйственники, подготовка данных, операторы ЭВМ (электронно-вычислительных машин), программисты и ремонтники. К последним относился и я.
Одним из самых замечательных помещений центра являлась курилка. В какой-то степени она выполняла функции Гайд-парка, то есть рассадника народной демократии в противовес чопорным открытым партийным собраниям. Что примечательно, сюда приходили не только курящие, но и любители почесать языком или послушать последние политические анекдоты. Надо сказать, данное творчество являлось истинно народным, ибо ни один "вражеский голос" не мог бы так точно и актуально отозваться на наши внутренние события. В утверждении последнего тезиса приведу достаточно рядовой пример.
Буквально на следующий день после апрельского пленума ЦК КПСС, избравшего генсеком Горбачёва, несмотря на раннее утро, в курилке ВЦ царило столпотворение. Все ждали свежего анекдота, с интересом оглядывая соседей. Когда же в помещении появился программист Миша Перельман, заядлый шутник и пошляк, публика навострила уши.
Михаил неторопливыми уверенными движениями набил пахучим табаком свою, видавшую виды, трубку и обвёл взглядом остальных. Ему моментально дали прикурить и превратились в одно сплошное ухо. И Перельман не обманул ожиданий.
- Ну, и что такое "перестройка"? - загадочно вопросил он и пристально взглянул на секретаря партийной организации Сашу Морозова.
Александр смешался, отвёл глаза и недовольно буркнул:
- А ты вот Колю Тимофеева спроси - он у нас политинформации читает.
Внимание присутствующих переключилось на заместителя секретаря партии вычислительного центра...
...Николай являлся достаточно неординарной личностью. Жил он в области, в посёлке Вырица, и каждый день ездил на работу на электричке по часу в каждый конец. Тимофеев был из тех людей, которых злобные американцы называют "сделал себя сам". Он и армию отслужил, и заочно институт окончил, и специалистом был от Бога, и партийную карьеру начал делать, параллельно со строительством молодой семьи. Главным общественным занятием Николая в центре было чтение еженедельных политических информаций. Причём, делал он это фундаментально. Не просто приседал перед присутствующими с газеткой в руках, а ставил стол, покрытый кумачовой скатертью, с графином воды и гранёным стаканом. На стене, за спиной лектора, Тимофеев вешал две большие карты - мира и СССР. Зачем он это делал - для меня было загадкой, ибо карты, в отличии от ружья в пьесе, участия в лекции никогда не принимали. В конце концов, данная обстоятельность вывела меня из себя. Когда Николай закончил очередную политинформацию и дежурно поинтересовался наличием вопросов, меня прорвало:
- Коля, а на кой ляд ты каждый раз карты развешиваешь, но ничего на них не показываешь?
- Надо будет - покажу, - уклончиво ответил лектор.
- Надо! - заявил я. - Всё покажешь, что спрошу?
- А то! - принял вызов Тимофеев.
Я попросил показать мыс Нордкап. Коля показал. Потом мне захотелось увидеть на карте мира место, где находится гора Эверест. Тимофеев был безупречен. И, наконец, как в старых русских сказках, я бросился третьим, заранее запасённым, вопросом с подвохом:
- А реку Оккервиль покажешь?
В зале заметно заволновались, ибо многие жили в Невском районе. Николай нервно поморщился, повернулся к карте и стал "шариться" по Северной Америке. Потом перешёл к Южной. Когда же он углубился в Африку, публика, доселе тихо хихикавшая, перешла на неприличный хохот. Возврат Тимофеева к Северной Америке вызвал в зале цунами гогота. Одна из женщин-операторов, знавшая, что незадачливый лектор живёт далеко за городом, сжалилась над ним:
- Коля, на этих картах такой речки нет. Она в Ленинграде течёт, в Весёлом посёлке.
С тех пор политинформации проходили без официозных карт, а наши отношения с Николаем стали натянутыми. А любые вопросы в свой адрес он принимал настороженно...
...Как и только что прозвучавший.
- На ближайшей политинформации отвечу на все вопросы, - попытался уклониться лектор.
Но в курилке уже объявился Серёга Малютин, механик и балагур по совместительству. Он деланно возмутился:
- А ещё член партии называется! Ты чего, вчера речь Горбачёва по "ящику" не смотрел? Ведь по всем трём каналам показывали.
Тимофеев не на шутку озадачился. Публика замерла в ожидании интриги. Подлил масла в огонь Перельман:
- Так слабо тебе, Мыкола, сформулировать главную идею речи Горбачёва?
- Не слабо! - привычно взвился Тимофеев. И, как по писанному, затараторил: - Генеральный секретарь сказал активу партии, что наше общество оказалось в глубоком застое и его надо реформировать. Необходимы новые мысли, новые инициативы. Пора перестраивать сложившиеся негативные стереотипы и строить настоящий, истинный социализм - социализм с человеческим лицом. Вот это и будет ближайшая задача партии и всего общества. Так я понял термин "перестройка", - браво закончил Николай.
Обитатели курилки перевели взгляды с лектора на Перельмана. Но балагур Малютин успел вставить и своё веское словечко:
- Во даёт член! У нас ещё и лицо вместо морды будет!
Но данное замечание осталось невостребованным. Убедившись в этом, Перельман глубоко затянулся дымом от капитанского табака, затем молвил:
- Вот-вот. Где-то так, как Коля сказал. И мне тут одна сволочь байку на этот счёт рассказала...
Михаил сделал театральную паузу, попыхивая трубкой. Он владел аудиторией безраздельно.
- В общем, собрались утром в курилке вычислительного центра несколько неравнодушных человек и принялись спорить на тему "Что такое "перестройка"?". - Перельман обвёл загадочным взглядом всех присутствующих. Эффект оказался потрясающий - киплинговский удав Каа в сравнении с ним был заурядным червячком. И он правил балом: - Особенно усердствовали двое - механик..., - Михаил посмотрел на Малютина, - ...Сергей и инженер..., - рассказчик манерно кивнул на Тимофеева, - Николай. Вот Коля и орёт: "Перестройка - это главное достижение человечества!"...
Перельман намеренно осёкся и уставился на Тимофеева. Тот слегка "завис", вычисляя подвох, после чего умеренно возразил-согласился:
- Ну, может, не всего человечества. А нашей страны - точно.
- Во-о-от, - плотоядно протянул Перельман. - А ему встречно возражает механик..., - Михаил посмотрел на Малютина, - ...Сергей...
Сам рассказчик, видимо, не ожидал такой реакции на свою байку. Малютин зло посмотрел на Тимофеева и с вызовом заявил:
- Сами обгадились, а теперь, собираясь убирать своё дерьмо, хвастают перед всем миром своей чистоплотностью!
- Не тебе судить! - принял вызов Тимофеев.
- Брэк, ребятки! - по-боксёрски скомандовал чрезвычайно довольный дискуссией Перельман. - Мне продолжать байку или...?
- Продолжать!!! - взорвалась благодарная аудитория.
Для солидности Михаил попыхтел трубкой и действительно продолжил:
- А Сергей говорит, что в нашей весёлой стране, в отличии от скучной Швейцарии, каждые двадцать-тридцать лет "перестройки" - как говорится, то понос, то золотуха...
- Точно! - молодцевато выкрикнул Малютин и стыдливо замолчал под тяжёлыми взглядами присутствующих.
Дождавшись абсолютной тишины, Перельман возобновил действо:
- Вот как и здесь, - Михаил кивнул на соседей, - инженер утверждает: "Перестройка - это супер! Это главное достижение человечества!", а механик возражает: "Да эта глупость в нашей стране происходит каждые двадцать-тридцать лет!"
- Точно! - тупо повторился Малютин.
На данное заявление не отреагировал никто. Всё внимание приковывал Перельман. И он продолжил оправдывать возложенные на него надежды:
- В общем, мужики спорили бы до второго пришествия, если бы рядом не находился мудрый программист...
- ...Михаил, - забавно дополнил рассказчика Малютин.
Пыхнув трубкой, Перельман кивнул:
- Лэт ит би! Пусть будет так. Вот он..., Михаил то бишь, и говорит спорщикам: "Мужики! Чего вы спорите? В вашем распоряжении самая передовая техника - задайте ЭВМ вопрос: "Была ли перестройка?". И успокоимся. А механик с инженером растерялись: "А что нам толку от этой техники, если мы её только ремонтируем?". Программист тему понял: "Так я уже кое-что "надыбал". Можно проверить"...
- И пошли они в машинный зал, - поработал Вангой Малютин.
Перельман не обратил на замечание никакого внимания - скорее, принял в свой актив.
- Ну, запустил программист свою "фишку", - продолжил он. - ЭВМ помигала лампочками и выдала на пишущую машинку: "Была". Николай, естественно, - Михаил боковым зрением отыскал Тимофеева, - возражал: "Это - туфта! Некорректно. Измени вопрос. И получи ссылку хоть на какие-то документы". "Ладно", - согласился программист и переделал запрос. Ввели в ЭВМ необходимые данные. Она немного поморгала и выдала на печать: "Была!". Именно с восклицательным знаком! Но и это не убедило инженера - он настаивал на "конкретизации запроса"...
- Придурок! - коротко вклинился в сеть рассказа Малютин.
Но его уже никто не слушал. А Перельмана понесло:
- В третий раз закинул программист..., - запнулся он, - ...пардон, запустил свою программу. И, после традиционного мигания лампочек на главном пульте, получил на пишмашке развёрнутый ответ: "Была! Смотри книгу "Золотой ключик", страница семь, третий абзац сверху".
Михаил сделал намеренную паузу и обвёл взглядом всех присутствующих. Никто, даже Малютин, не посмели помешать его триумфальному окончанию байки.
- В общем, если мы посмотрим "Буратино" по указанному адресу, то легко прочитаем: "Солнце ещё не успело встать, а в Стране Дураков все вспотели".
Пауза после завершающих слов Перельмана - а вдруг он ещё чего-нибудь "слепит" выдающегося? - длилась приличное количество времени - от пяти до семи секунд.
Веселились все. Кроме Лёвы Верховского, механика. Кстати, некурящего. Он всегда во всём ожидал неких происков против себя: как против еврея, как против человека, не получившего высшего образования, как против "кадра", дОлжного играть на скрипке или, хотя бы, на гитаре, как против порядочного человека, не слишком хорошо выполняющего свои профессиональные обязанности. Кстати, насчёт последнего. Лёва очень щадил своё здоровье, не курил, но в курилке находился всегда - чтобы во время перекура его, не дай Бог, не "доставали" операторы.
Наконец, после десятисекундной паузы и Лёва показал клыки:
- Гы!
В этом рассказе, по идее, не должно быть продолжения. Анекдот - он и в Африке анекдот. Но благодаря Верховскому мы имеем ещё более забавную концовку.
Лёва никогда не искал лёгких путей. Он действительно, пусть фольклорно, но вписал и свою страницу в коллекцию советских (это - история!) анекдотов. Вот она, эта страница:
Утро следующего дня (после рассказа Перельмана). Народу в курилке много меньше, но основные действующие лица присутствуют: Перельман с трубкой, Малютин с "беломориной", Тимофеев с импортной сигаретой и прочие, включая меня. В самый разгар общей расслабленности (это состояние может ощутить только тот, кто побывал в советской курилке) появляется Он.
Он - это Лёва Верховский с большой книгой в руках. Поскольку Лёва не курящий, он всегда обращал на себя некоторое внимание. Но сейчас - с книгой в курилке! - он поимел абсолютное. Дождавшись всеобщей тишины, Верховский демонстративно выставил перед нами книгу с названием "Золотой ключик", внимательно вслух отсчитал страницы и абзац, после чего безапелляционно заявил:
- А вот нет здесь насчёт того, что все вспотели!..
P.S. Сто раз был прав Серёга Малютин!