Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество!
Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны-братья, по миру дружбу ища,
чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища.
И те и другие нам товарищи; меньше их или больше, всех встретили на жизненной дороге –
всё равно, все товарищи, все нам дороги.
Так вот какая моя речь:
те, которым милы захваченные татарами, пусть за татарами отправляются,
а которым милы полонённые ляхами и не хочется оставлять правого дела, пусть остаются.
Кошевой по долгу пойдёт с одной половиною за татарами,
а другая половина выберет себе наказного атамана, знаете это сами.
А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, верящей лучшей судьбе,
не пригоне быть никому другому, как только одному Тарасу Бульбе.
Нет из нас никого в такой чести,
равного ему в доблести.
Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество.
Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша – безценное богатство:
и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы и ведь не зря,
и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья.
Всё взяли бусурманы, всё пропало. Только остались мы, сирые, у которых теперь ни гроша,
да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша!
Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство!
Вот на чём стоит наше товарищество!
Нет уз святее товарищества!
Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать.
Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Нам ли это не знать?
Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. И только среди наших людей.
Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей.
Знаю, подло завелось теперь на земле нашей, век больно лих:
думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их,
да были бы целы в погребах запечатанные мёды их и всё больше, и всё – при них.
Перенимают чёрт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой со своим не хочет говорить;
свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Доколе это будут творить?
Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость чужого магната,
который жёлтым чеботом своим бьёт их в морду,
дороже для них всякого братства, дороже родного брата!
Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество!
Уж если на то пошло, чтобы умирать, так никому ж из них не доведется так умирать! Никому, никому им чести потом не видать!
Не хватит у них на то мышиной натуры их! Кому, как не вам это знать?!
–––––
Н.В. Гоголь. Тарас Бульба. (Отрывок).
Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны-братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища. И те и другие нам товарищи; меньше их или больше – все равно, все товарищи, все нам дороги. Так вот какая моя речь: те, которым милы захваченные татарами, пусть отправляются за татарами, а которым милы полоненные ляхами и не хочется оставлять правого дела, пусть остаются. Кошевой по долгу пойдет с одной половиною за татарами, а другая половина выберет себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, не пригоне быть никому другому, как только одному Тарасу Бульбе. Нет из нас никого, равного ему в доблести. И все стали переходить, кто на правую, кто на левую сторону. Которого куреня бо'льшая часть переходила, туда и куренной атаман переходил; которого малая часть, та приставала к другим куреням; и вышло без малого не поровну на всякой стороне.
-- Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царь-града брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья...
Все взяли бусурманы, все пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек.
Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей.
Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства.
Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, -- так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!