перевод с белорусского
Алеся Рязанова
И вот, бутылки с вином и водкой, которые я смог добыть в магазине на вокзале, куда-то исчезли.
Только в самом углу кладовки среди изорванных бумажных оберток нахожу одну из узловатого белого стекла бутылку и длинный, с чёрным деревянным черенком, нож.
Меня охватывают злость и отчаяние: «Ну, я ж ему покажу! Он и сюда добрался, старый мой пьяница-батька...» И по горячим следам бросаюсь его искать.
Он лежит в комнате, на своей кровати, на которой потом умрёт, и когда я замахиваюсь на него ножом, замечаю его спокойный и усмешливый взгляд, в котором тлеет какой-то иной, непонятный мне смысл.
Он не боится ножа, его, кажется, даже тешит, что я пробую помешать ему умереть своей смертью и как бы беру её на себя...
Я спохватываюсь: Боже, что я делаю, с кем сражаюсь, кого караю?! Мы опоили жизнь вином и водкой своих чувств и сами опьянели, пьяные, властвуем, отстаиваем свою правду, выносим приговоры...
Я опускаю медленно руку, занесённую над отцом, и оставляю ему всё, что принёс с собой: с деревянным чёрным черенком нож и не тронутую им из узловатого белого стекла бутылку.
И оставляю отцу его смерть.