Этюды обнажённой любви, или почти правдивая история.
Глава 2. Франция без украшений.
Семья Бордо никогда не бедствовала, хотя по местным меркам жила «так себе».
Когда-то их было троё. Глава семьи, Серж, вначале работал в порту; потом ему предложили попробовать себя в роли матроса на корабле. Командировки затягивались на долгие месяцы, и Элен (или просто Эл, как предпочитали называть её все, от друзей до властей) вынуждена была коротать время с единственным и любимым мужчиной в доме: сыном Жозе.
Сынишке исполнилось шесть, когда его отец ушёл в очередное плавание и больше в семью не возвращался. Нет, с ним ничего не случилось; причина исчезновения оказалась до боли обидной: Серж нашёл другую женщину и переехал к ней в Париж.
Соврав Жю, что отец погиб, спасая друга, Эл уже не могла принимать от «бывшего» и без того скупые денежные переводы.
Так они и жили. Мать работала дизайнером в мелкой фирме; кроме того, сдавала комнату внаём заезжим - в основном русским туристам; вырученные деньги позволяли по окончании пляжного сезона купить что-то существенное или съездить подальше от надоедливого пейзажа с унылым видом на серое морское пространство. Но если в чём ей и повезло, так это с подругами, Сабриной и Николь, двумя одинокими душами, такими же, как она сама. Только без детей.
У одной муж давно сидел в тюрьме; вторая, хотя и имела свидетельство о браке, но со своим очередным фаворитом предпочитала жить раздельно.
Какая неведомая сила смогла сблизить этих женщин?
Если бы кто-то пытался предсказать, что произойдёт, когда компания соберётся в полном составе, его прогноз можно было бы считать обречённым. Они могли бросить всё и укатить на ночное путешествие по морю, за пять минут собраться в поход по столичным магазинам; а однажды на одной памятной дискотеке в Лионе устроили провокацию, закончившуюся массовым стриптизом.
Сабрина слыла шутницей и хохотушкой. Любила поесть, хотя знала, что потом целый месяц ей придётся сидеть на диете. Курила, загадочно водя сигаретой, вставленной в мундштук; потом торжественно его выбрасывала, обещая бросить привычку пускать дым на окружающих. Испытание всегда заканчивалось покупкой в магазине нового мундштука, и сигаретная история продолжалось до тех пор, пока безделушка не начинала раздражать, после чего вновь топилась в море. Примерно так же, как и с мундштуками, Сабрина поступала со всеми мужчинами; правда, без «утопления».
Но если вы думаете, что постоянно общаясь с экстравагантной Сабриной, Элен могла хотя бы чуть-чуть походить на неё, то вы глубоко ошибаетесь. Элен слыла спокойной, рассудительной. И по мнению большинства, всерьёз мечтала о новом муже. Все знали: какое-то время за ней ухаживал один местный клерк; ждали свадьбы. Но неожиданно для окружающих «невеста» сменила партнёра. Среди коллег по работе сразу же поползли слухи, будто её видели в обнимку с мужчиной то в полутёмном переулке, то безлюдном отделе магазина. И в обоих случаях новенький якобы страстно целовал её обнажённую грудь. Соседка божилась: однажды она проснулась оттого, что ночью неизвестный мужчина пытался попасть в дом Эл не через дверь, а через окно. Действительно, зачем грабителю забираться в окно, если в комнате горел свет, а двери в доме никогда не запирались на замок?
Николь по праву считалась душой компании. Всегда энергичная, чуть нервная; но когда требовалась, смелая до отчаяния. Хотя, как ни странно, люди нередко обзывали её меланхоличкой. За что? За внезапную беспричинную печаль. Настроение выдавали красные припухшие женские глаза.
О чём плакала эта сильная женщина, оставаясь одна, неизвестно; знали одно: в течение пары дней к ней подходить не стоит. Тем не менее, взглянуть одним глазком на мир, куда Николь не подпускала никого, даже своих подруг, однажды всё-таки пришлось…
…Они всегда вместе отмечали праздники, которые расписывали на год вперёд, заранее предвкушая веселье. Первым в этом ряду стояло 2 февраля - день рождения Николь. Как и положено у настоящих друзей, праздник делился на две части: в первом акте правом на поздравление обладали все, во втором - только близкие подруги.
В тот день веселье кипело - именинница веселилась и смеялась, словно ребёнок. Несколько месяцев выдержки со времени последнего сбора урожая винограда придавали тёмному Божоле новый аромат, от которого никто не мог остаться равнодушным. Все пьянели и радовались.
Проводив родственников, Николь прикрыла окна шторами, слегка притушила свет, сняла платье, а заодно и всё остальное, что имелось на ней. Обычный поступок, ничего странного: в особо знаменательные дни в традиции трёх подруг было дарить предметы нижнего белья, которое новая обладательница обязательно примеряла «во втором акте» праздника под бурные аплодисменты дарителей. Никто не учил приятельниц подобной традиции, просто всякая нормальная женщина никогда не упустит шанс лишний раз получить высшую оценку своей привлекательности - если и не от мужчин, так хоть от «своих».
Подарков с бельём в этот раз набралось несколько, и именинница предложила гостьям, чтобы не терять времени, примерить каждому что-нибудь. Нетрезвая троица быстро облачилась в «подарки»; потом, давясь от смеха, стала вынимать из шкафчика новые наряды, озорно выхватывая друг у друга из рук то юбку, то бюстгальтер. Когда уже вся одежда, находившаяся в доме, валялась на полу в полном беспорядке, обнажённая, вспотевшая от этой кутерьмы Николь, устало облокотилась на плечи подружек и вдруг шумно вздохнула, откинув голову и прикрыв глаза. Состояние, в котором она находилась, продолжалось несколько секунд и сменилось пробежавшей по всему телу дрожью. Потом рука Николь стала гладить волосы, шею, грудь, прошлась по животу, опустилась ещё ниже - к тёмным вьющимся завиткам.
- Не стой, как вкопанная, - послышался шёпот Сабрины, - помоги.
Элен, как завороженная, робко провела рукой по груди подруги и вдруг чуть не подскочила от того, что в ответ сама ощутила между бёдер прикосновение ладони Николь. И эта ласка оказалась безумно приятна.
Ещё несколько минут спустя в едва освещённой комнате компания из трёх тесно прижавшихся женщин издавала только частые волнующие вздохи и всхлипы.
Вскоре Николь совсем «утратила тормоза»: она то хватала руками себя за волосы, то вырывалась из чьих-то видимых только ей объятий. В какой-то момент её пальцы сплелись вокруг шеи Сабрины, словно собирались душить. Не пытаясь отнять руки Николь от шеи, Сабрина вдруг закричала и, упав на кровать, буквально зашлась в судорогах.
Николь крепко обняла оставшуюся подругу - сырое разгорячённое тело заскользило по груди Элен. Ещё с минуту женщины беспорядочно водили ладонями по влажной коже друг друга, как вдруг Эл почувствовала сзади боль: Николь своими ногтями буквально впилась ей в спину, и от этой неожиданной боли, казавшейся настоящим блаженством, ей хотелось взлететь в небо.
Воздуха не хватало, сердце рвалось наружу, пот, казалось, лил ручьём, перед глазами всё поплыло. В какой-то момент Эл вновь услышала сдавленный стон Николь, доносящийся будто издалека. А потом взрыв, крик, безумие…
=
- Это моя вина, - произнесла Николь и, опустив голову, вдруг заплакала.
Сабрина подсела рядом:
- Вот это да! Если приходится слышать рыдания после такого чудного вечера, представляю, каких же слёз можно ожидать в этом доме от не самых приятных минут! Перестань. Если не остановишься, завтра на работу выйдешь с припухшими глазами… Ты всегда пускаешь слезу, когда получаешь удовольствие?
- Да. Понимаешь, если у меня неважное настроение, я беру роман одного русского писателя и перевоплощаюсь то в служанку, то в королеву, то в бедную пастушку. Все они в романе страстные пожиратели сердец, и представив себя этим вечером - буквально на минутку - в роли главной героини, одержимой любовью, я не сдержалась… Вы презираете меня?
- Лично я нет, - пожала плечами Сабрина. - С какой стати? Глупо страдать оттого, что даришь свои чувства тому, кто как раз и способен это оценить. Не с мужиками же говорить о возвышенном: в настоящей любви они абсолютные тупицы.
- Но наши действия, наверное, можно считать предосудительными?
- Чепуха. Мы никому не принесли вреда. И никто не осудит тебя до тех пор, пока о сегодняшнем вечере знают только три человека.
- Всё так, Сабрина, но мне неловко перед самим собой.
- О, бедная, бедная Николь! А ты посмотри на это с других позиций. Мы знакомы многие годы; у нас случались весёлые пирушки, приключения… Нам не хватало одного: тайны. С этим новым приобретением нам больше ничего не нужно. Она сцепила нас вместе; она станет жить с нами; она умрёт в тот же день, когда отправится на небеса последний из нас троих. А чтобы закончить этот дурацкий разговор, раскрою свою тайну. Мне неоднократно приходилось делать подобное и в одиночку, и даже с женщиной. Твоя проблема в том, что ты переживаешь от своих сексуальных предрассудков. А ведь выход из подобных ситуаций не такой уж драматический. Например, я давно заметила в тебе, Николь, зачатки мазохизма. Не подумай, что плохо о тебе думаю; наоборот, ты идёшь в ногу со временем - сейчас это самая модная забава. Помните зелёный дом на улице Бальзака? Так вот, месяц назад меня заманил туда один знакомый парень. Когда мы пришли, нам дали что-то вроде меню и попросили выбрать вид сексуального развлечения. Видит бог, как я тогда испугалась: одних только мазохистских услуг имелось более тридцати видов?
- Постой, Сабрина, - перебила Николь, - но если служащие подобного учреждения знают тебя, то потом могут растрезвонить о тебе бог знает что по всему городу!
- Не беспокойся: клиент имеет право надеть маску. Да и сами служащие свои лица не показывают. Тебя видит только администратор, а он неразговорчивый малый.
- Всё равно мазохизм - ведь это больно.
- Ну они ведь не взаправду тебя бьют… Эл, ты помнишь рассказ туриста из России про русскую парилку? Как это у них называется? Вот-вот, баня. В банях - что мужчины, что женщины - избивают друг друга берёзовыми вениками, пока кожа не покраснеет. Так вот, судя по этим рассказам, нам до русских ещё далеко.
- Вот и иди в баню. Зачем в зелёный дом-то ходить? - упорствовала Николь.
- Потому что, когда я выхожу оттуда, чувствую себя моложе лет на десять, как если бы получила хороший массаж. А уж как морально преображаешься! Представляешь, ты переодеваешься в специальной комнате, надеваешь маску на лицо и входишь в полутёмный коридор. На тебя набрасываются несколько крепких мужчин и, несмотря на попытки вырваться или твои душераздирающие крики, волокут тебя в подвал, где привязывают большому металлическому обручу и начинают «допрос». Например, они могут спросить, почему ты не подчиняешься своему господину; и что бы ты ни мямлила, никогда не удовлетворятся ответом. И при этом покрывают тебя отборнейшими ругательствами, обещают оставить здесь на съедение крысам. Во время «допроса» тебя могут «продать» кому-нибудь - и новый хозяин примется осматривать вновь приобретённого «раба», словно ты не человек вовсе… Чем больше «твои мучители» входят в роль, тем более распаляются; и вот они уже рвут на тебе одежду, потом берутся за хлысты, плётки, бутафорские палки. А какие у них услуги - просто песня. Вот послушай. Связывание по рукам и ногам. Вытягивание волос на голове, предварительно собранных в пучок. Отшлёпывание по ягодицам. Заковывание в цепи… Мне лично нравится, когда меня вначале «топят» в ванне, а потом заставляют изображать «стол», на который ставят кое-что из съестного - ну, то есть на спину еду кладут. Но если я уроню блюдо, меня «наказывают» огромной чёрной плёткой…
- Прекрати, Сабрина! - схватилась за голову Николь. - Какой ужас! Как от такого можно испытывать удовольствие!
- Тебе ничего не понять, пока ты сама не попробуешь.
- Да ты в своём уме? Там, наверное, работают только уголовники или сумасшедшие.
- Ничего подобного. Хотя «мучители» надевают маски, но, по крайней мере, один из них мне известен - узнала по голосу. Он работает мотористом на пляже; за свою карьеру спас около двадцати человек. Очень вежливый… А почему молчит наша Эл? Ты всегда разрешала наши споры с Николь.
- Даже не знаю, что и сказать. У нас нет мужей, и возможно, за это мы заслужили маленькое снисхождение у Бога. Мне надо время, чтобы всё осмыслить.
- Вот видишь, Николь, - радостно воскликнула Сабрина, - даже осторожная Эл не осуждает меня. Поэтому вытри слёзы и принеси нам что-нибудь попить, иначе мы умрём от жажды, прежде чем ты перестанешь всхлипывать.
=
…Когда Элен вошла в комнату, Жозе сидел в кресле с журналом в руках. Как он повзрослел за прошедшие годы! Подумать только, когда-то она носила этого великана девять месяцев с собой повсюду; и даже (смех да и только!) не знала его будущего имени, самого подходящего из тех, что можно было бы себе представить! И отказалась от УЗИ из-за суеверного страха за ребёнка!
А что Эл чувствовала во время беременности… Её тошнило; она не могла лечь на живот, старалась ходить медленно, чтобы не упасть; не садилась в автобусы; стыдилась ходить по улицам с огромным животом, особенно перед глазеющими на неё детьми. Периодически ей приходилось раздеваться у гинеколога, мужчины, и тогда краска стыда буквально жгла лицо. Врач, молодой элегантный шатен с мягкими манерами, тоже чувствовал неловкость, пытаясь успокоить нервную пациентку, но, в конце концов, тоже смущался и с трудом заканчивал осмотр. Однако главное, её постоянно сковывал ужас перед будущими родами: все эти консультации, специальные брошюры, советы подруг не только не успокаивали, но ещё больше разжигали страх перед предстоящей болью.
Роддом, в который поместили Элен, удивил её разнообразием женского контингента: от видавших жизнь солидных дам до совсем ещё молоденьких школьниц. Последние вызывали жалость: из-за их худобы и невысокого роста большой живот придавал девушкам совершенно немыслимые пропорции.
Наверное, большую часть страхов можно было бы избежать: Серж обладал прекрасной способностью успокаивать жену. Но к началу родов он не успел возвратиться из плавания и при всём желании не мог приободрить свою Элен.
Между тем рожениц периодически увозили на каталке из палаты. Обратно они возвращались уже другими, свершено не похожими на себя: не только без гигантского живота, но бледными, совершенно обессилевшими. Иногда, когда в родильной забывали плотно прикрыть дверь, оттуда доносились душераздирающие крики рожающих, и тогда Эл в отчаянии сжималась в комок.
Ночью следующего дня очередь дошла и до неё самой, когда ребёнок нетерпеливо, больно забился в животе. Помимо медперсонала, в страшном кабинете почему-то ощущался шёпот других, молодых, людей. Неожиданно сильный луч света неприятно ударил в лицо и совершенно ослепил. Какие-то люди переложили её безжизненное тело на жёсткую кушетку, приподняли ноги. Врач, мужчина, всё лицо которого, кроме строгих глаз, скрывала белая марлевая повязка, тут же сделал укол, от которого задрожали пальцы и зашумело в голове. Потом прикрикнул на кого-то, чтобы тот не отвлекался, добавив недовольно: «студент»… Эл уже не интересовали разговоры персонала, она вдруг осознала, что совершенно беззащитна перед этими людьми; и ей уже всё равно, что произойдёт дальше, лишь бы ночной кошмар быстрее закончился.
Кажется, она кричала от боли, давала себе слово больше не иметь детей, пока ей, наконец, не показали маленький сморщенный комочек, назвав новорожденным сыном…
=
- Ну, как прошёл вечер? - поинтересовался Жю, оторвав взгляд от журнала.
- Николь прекрасно готовит. Не то что я. Есть будешь?
- Конечно. Ведь меня не приглашали к мадам Николь.
Эл зашла на кухню. На плите красовался пирог с ананасами, испеченный неумелой рукой. По-видимому, сын что-то недосмотрел, поэтому кулинарное изделие с одного бока выглядело подозрительно тёмным.
- Жю, подойди сюда, пожалуйста! Ты пытался приготовить моё любимое блюдо? Спасибо.
- Я подумал: почему Николь должна радоваться сегодня одна? Разве мы не можем устроить званый ужин в любой день?
- Как вкусно! Ты делаешь успехи. Ещё немного - и перегонишь в поварском мастерстве меня. К сожалению, видя подобные вкусности, женщинам нельзя забывать о своей талии. Но ты мог бы предложить своё фирменное блюдо Флоретте. Она худая - ей можно есть всё.
- Я предлагал. Отказалась.
- Жю, расскажи мне о своей подруге.
- А рассказывать, собственно, нечего: наш роман, кажется, подходит к финалу. Флоретта рассердилась на меня из-за мелочи, я вспылил… Но по большому счёту она права: уже проверено, стоит мне сказать девушке хотя бы два слова, как она теряет ко мне интерес.
- Просто ты ещё не знаешь женщин. Тебе четырнадцать - не всё потеряно.
- А мне не хочется думать ни о Флоретте, ни о девушках вообще. Они ужасно высокомерны и рассуждают о любви так, будто знают всё. Хотя кое в чём они разбираются больше, чем мы с тобой.
- Мне очень не нравится такая категоричность с твоей стороны…
- Не надо, мама. Извини, я не могу быть откровенным с тобой, когда рискую получить выговор за необдуманные поступки. Наш директор говорит: к сожалению, родители и их дети находятся в разных возрастных категориях, поэтому они не могут найти общего языка. Вот ты часто вспоминаешь о том, как хорошо тебе жилось с отцом. Скажи, ты мне правду говорила? Молчишь? Что ж, красноречивый ответ. Извини, пойду-ка я лучше спать. Спокойной ночи.
…Эл расправила кровать. Легла. Сон не шёл. В таких случаях обычно она пользовалась испытанным средством: брала книгу и читала, не пропуская ни единого слова. Но временами, в минуты смятения, зная, что из закрытой спальни не пробивается ни один звук, ей отчего-то приходило на ум говорить вслух с собой.
«Сколько ощущений за день, а радости нет. Зато стыдно, очень стыдно. Я приобрела опыт сексуального общения с женщинами, а собственный ребёнок страдает от одиночества. Николь и Сабрине легко: у них нет ни мужей, ни детей. А у меня сын. Им не понять, что от этого маленького мужчины уже не откупишься шоколадкой. Ему невозможно лгать. Я предпочла бы вновь родить его, чем рассказывать о том, как он должен вести себя с одноклассницами.
А ведь Жозе прав: с Сержем у нас всё было по-другому. На свиданиях, за исключением первого, от него пахло машинным маслом, рыбой и потом; а месяц спустя, когда он пытался целоваться, его жёсткая щетина больно колола мне лицо. Тем не менее, я заставила себя терпеть все неудобства в надежде, что после свадьбы обязательно наступят приятные минуты любовного упоения. Если бы! Порой муж буквально давил меня в постели, а если обнимал, так сжимал своими ручищами до синяков. Через два года между нами началось настоящее противоборство. Как иногда язвила Сабрина, «холодная война».
Разборки с мужем надоели настолько, что его уход воспринимался как огромное облегчение. Но спокойствие длилось недолго: едва я осталась одна, ко мне потянулись приятели Сержа с грубыми намёками на секс. И в конце концов, они добились бы того, что я навсегда прокляла бы мужчин с их маниакальной страстью завладеть всеми женщинами, если бы не один иностранец из России. Он так нежно перебирал мои волосы, целовал колени…
Новенький был ничуть не слабее Сержа - такой же высокий, широкоплечий. Но в отличие от «бывшего», кожа на его ладонях совсем не напоминала выдолбленную шкуру буйвола. Почему мы нашли друг друга, не знаю. Ведь нас никто не знакомил - всё произошло само собой… Боже, мне не забыть эти две короткие недели длиной в вечность…»
=
История моей самой яркой любви началась в обычном кафе, куда приходили сотрудники фирмы, чтобы во время перерыва на обед выпить чашечку кофе и перехватиться парой бутербродов. Когда я подошла к бармену, на меня обратил внимание красивый молодой человек, до того стоявший в гордом одиночестве, облокотившись на барную стойку. Светлые, широко раскрытые глаза незнакомца, в чём-то напоминающие глаза сына, буквально гипнотизировали.
- Ярослав. Россия, - представился мужчина на французском, хотя и с лёгким акцентом.
- Элен. Франция, - в тон ему пошутила я.
В ответ лучезарная улыбка озарила лицо мужчины, отчего около глаз появились задорные морщинки.
- Простите, но, кажется, вы тот самый художник, картины которого нам показывали в местной галерее.
- Вы не ошиблись. Хотя живопись - просто моё хобби. Я дизайнер.
- Тем не менее всё на картинах такое … такое свежее. К сожалению, мне трудно выразить свои чувства на неродном языке. Но ваши этюды под названием «Обнажённая любовь» меня потрясли. Поздравляю.
- Благодарю. Если лень не отлучит меня от рисования, приезжайте через год на новую выставку. Я вам ещё нужна?
- Пожалуй, да. Дело в том, что перед поездкой в эти места я поспорил с товарищами, что в первый же день познакомлюсь с красивой знаменитой француженкой. Конечно, деньги на кону небольшие, но спор есть спор… Позвольте завтра в шесть вечера пригласить вас в ночной клуб «Русский дух»; это в двух кварталах отсюда. Мы поедим, потанцуем, а потом доставим вас домой. Кстати, приходите с подругами - места хватит всем. Если сомневаетесь, можете взглянуть на мой заграничный паспорт.
- Для меня паспорт - тёмный лес: я не работаю в турагентстве… Позвольте, а когда это я, по-вашему, успела стать знаменитой? Вы шутник. Запомните: чтобы испить хоть каплю настоящей славы, надо выставляться в Лувре. Впрочем, данное замечание не играет большой роли: ваши шансы в споре с товарищами невелики - скажем так, один к ста. А вдруг я замужем?
- Жаль. Но один шанс всё же имеется?
- Вы всегда так настойчивы с женщинами?
- Настойчив во всём, кроме женщин.
- Тогда в дальнейшем не советую спорить на предмет слабого пола: проиграете. Извините, мне пора на работу. Скажите напоследок, Ярослав-Россия, почему из всех знаменитых француженок вы выбрали именно меня? За крайним столиком, к примеру, сидит очень известная в городе правозащитница. Правда, у неё красивая мордашка?
- Мне подсказала выбрать вас одна особа…
- Всё ясно. В зале полно знакомых словоохотливых девиц. Пожалуй, смогу за пару попыток определить, кто она. Хотя к чему эти сложности? Назовите сами. Её имя?..
- Интуиция.
…Часы показывали уже пять минут седьмого, когда мы с подругами вырулили на такси к ночному клубу. Ярослав поначалу немного растерялся, но, быстро взяв себя в руки, представил нашу команду своей. Русские посетители тут же разобрали нас на пары. Поскольку в итоге мужское начало всё равно превалировало над женским, ребята быстро переманили недостающих девушек с соседних столиков.
Сервировка впечатляла, особенно выделялась водка, с которой мне не приходилось иметь дело лет десять. Правда, вскоре официант - естественно, по просьбе приглашённых дам - принёс отличный портвейн. Что же касается самих приглашающих, то они упорно предпочитали «белую». Данная не слишком полезная привычка, выражающаяся в пристрастии к крепким алкогольным напиткам, позволяла судить об их национальной принадлежности, даже не заглядывая в паспорта. Кроме того, некоторые русские почему-то предпочитали закусывать дешёвыми селёдочными бутербродами с чёрным хлебом (и где они его только раздобыли?), с упоением нюхая его после каждой выпитой рюмки и совершенно не обращая внимания на великолепные поджаристые кусочки куриного филе с чипсами почти под собственным носом.
Когда зазвучали забойные музыкальные ритмы, вся компания в полном составе, кроме меня и Ярослава, пошла танцевать, и вместо них с дальнего столика тут же подсели два незнакомца. Поздоровались. Потом мужчины - уже втроём - налили себе водки прямо в стаканы для сока и, не чокаясь, буквально опрокинули содержимое себе в рот. С минуту двое странных мужчин и Ярослав сидели, опустив головы и совершенно не замечая меня. Особенно посерьёзнел мой недавний знакомый: на его лбу выступила жёсткая складка, лицо побледнело, вены на сжатых кулаках вздулись. Затем, перекинувшись парой трудно переводимых фраз, те двое ушли к «своим». Вечер продолжался.
Уже через два часа застолья невозможно было различить, кто тут русский, а кто француз - царило веселье и жара. Чтобы не уподобиться филе жареной курицы в тарелке, я нашла какую-то картонку на столе и обмахивалась ей от зноя.
- Между прочим, ваши подруги стали называть меня Яро, - поведал Ярослав в моё ухо, пытаясь перекричать громкую музыку. - Здесь всегда принято менять имена?
- Вам не нравится?
- Нет-нет, это замечательно. Мне бы до такого нипочём не догадаться. Но, кажется вы устали. Предлагаю ненадолго покинуть стены данного учреждения, чтобы охладиться и отдышаться.
Мы вышли из клуба и, не сговариваясь, молча направились по тихой улице.
- Вы неплохо танцуете, Яро, - нарушила я тишину.
- Неужели? Благодарю. Но вы первый, от кого мне приходится это слышать.
- Хороший танцор - не всегда тот, кто правильно переставляет ноги; важно, что он делает руками, а точнее, чего не делает. Терпеть не могу, когда мужики начинают «лапать». Либо вы невероятно проницательны, либо действительно никогда не проявляли настойчивости в отношении женщин. Если верно второе, то в этом вы очень напоминаете одного очень дорогого мне человека: сына.
- А вы - комиссара Мегрэ.
- Ого, никогда бы не подумала, что встречу русского, который читал Жоржа Сименона. Значит, Мегрэ, говорите? Проверим. Есть такая игра «Узнай незнакомца». Вначале один игрок на основе первых впечатлений пытается угадать всё о втором участнике, едва ему знакомом; затем они меняются ролями. Выигрывает тот, кто в концовке угадал больше. Правда, для этого обычно должен присутствовать третий человек, который хорошо знает обоих игроков. Но поскольку такого человека нет, истинное положение вещей нам обоим потом придётся принимать на веру. Идёт?
- Согласен.
- Тогда начнём с вас. Вы, Яро, крупный бизнесмен, так как успели прекрасно освоить французский язык во время частых заграничных поездок, которые для подобной категории граждан естественны. Не бабник. Почему? Сужу по вашему робкому отношению ко мне как к женщине. Жены и детей нет по той же причине. В отличие от своих друзей, пьёте мало, я бы даже сказала, не по-русски, к тому же почему-то всё время оглядываетесь. Значит, осторожны, опасаетесь открытых схваток и никогда не вступали в открытую борьбу за жизнь. Крупный бизнес, который, как я уже сказала, входит в круг ваших интересов, не мог быть нажит вами лично в силу молодого возраста. Значит, имеются богатые родители. Молодые люди, вроде вас, имеющие подобное отеческое покровительство, обычно изнеженны, порой капризны. Я закончила, теперь ваша очередь.
- Спасибо. Раз вы начали с моего языка, попробую ту же тактику… Хотя вы, Элен, тщательно скрываете знание русского (это удобно, когда идёшь веселиться в компанию к неизвестным русским), вас выдаёт реакция на наши нецензурные выражения, которые, к моему стыду, нет-нет да и вылетают из уст друзей. Для таких знаний нужна практика. Но откуда вы знаете русский досконально, если сами говорили, что не работаете в турагенстве? Ответ следующий: ваша семья пускает на постой русских туристов. В этом я не вижу ничего зазорного, просто зарплата явно не удовлетворяет вас. Но ваши материальные затруднения подсказывают мне, что бывший муж тоже не спешит с помощью. Более того, наблюдая за Николь и Сабриной, я вдруг осознал: вы полностью растворились в своих подругах и не испытываете особой потребности в мужчинах…
- Постойте, Яро. Ни слова больше, иначе скоро вы докажете, какой бритвой мне приходится пользоваться для надлежащей чистоты под мышками. Признаю, вы превосходно разбираетесь в людях. Но наша игра не закончена. Надеюсь на ничью, раскройте же свои карты. Во всяком случае, могла бы поклясться, что вы не охотник до женских сердец.
- Не бабник - это вы точно подметили, Элен. Поэтому ничья была бы логичной при завершении нашей интересной игры.
- И всё-таки?
- Ну, раз вы настаиваете… Увы, никакой я не богач; в лучшем случае, мелкий бизнесмен, а фактически работяга-шофёр, занимающийся перегонкой местных автомобилей в Россию. Сами понимаете, не выучить французский да и другие языки при такой профессии - недопустимая роскошь. Пью я действительно не по-русски, потому что много пить шофёру нельзя: это профессиональное. Что касается семьи, то здесь вы тоже ошиблись: в Питере у меня дочь и жена. Правда, отношения с супругой, мягко говоря, непростые. Родители - коренные петербуржцы, не магнаты, обычные скромные интеллигенты. А в вопросе осторожности вы совсем не правы: порой весьма бесшабашен, нерационален и в такие минуты полностью соответствую представлениям французов о нас, русских Ваньках.
- Тогда почему вы всё время оглядывались? Даже когда мы шли вдоль дороги, не упустили случая несколько раз посмотреть назад.
- А вы знаете, что такое Чечня?
- Кажется, это мятежная провинция в России.
- Для меня это слово означает неожиданный взрыв мины в десяти метрах, пуля снайпера из развалин соседнего дома… Привычка быть осторожным, от которой зависит твоя жизнь и жизнь товарищей, вырабатывается мгновенно, а утрачивается долго, с годами. Кстати, приехав сюда по делам, я совершенно случайно встретил в ночном клубе своих бывших однополчан, ныне тоже занимающихся каким-то бизнесом; собравшись вместе, мы не могли не помянуть погибшего друга.
- Простите. Роль дознавателя, кажется, мне не по силам.
Мы шли ещё какое-то время, наслаждаясь тишиной. Прохладная рука Яро лежала у меня на плече. Его спокойная мужественная фигура внушала уверенность, и я, к своему стыду, в душе даже пожалела, что рядом нет каких-нибудь уличных хулиганов.
…Вот сыпля бранными словами, люди в масках пытаются больно ухватить меня за руки, порвав при этом платье. Потом тащат в тёмный переулок, где стоит чёрный, похожий на танк, автомобиль с затемнёнными стёклами. Я кричу на всю улицу, изворачиваюсь, теряя силы, и молю о чуде. И тут появляется Яро. Двумя - тремя лёгкими движениями он отбрасывает злоумышленников и с улыбкой наблюдает, как те, кто вприпрыжку, кто прихрамывая, с ужасом улепётывают от нас, забыв про собственный автомобиль. Я подхожу к своему спасителю сзади, прижимаюсь к его спине, обхватывая мощный торс…
Наверное, я замечталась, поэтому не заметила, что мы не идём, а просто стоим, глядя друг на друга.
- Мне очень жаль, что нам предстоит расставание, - вздохнула я.
- Вы считаете мою миссию исчерпанной?
- Но, познакомившись с француженкой, вы тем самым выиграли спор с друзьями.
- Не совсем… Мы поспорили, что я должен её ещё и поцеловать.
Я взглянула в широко раскрытые, почти детские, глаза Яро и прошептала:
- Так в чём же дело?
…На полу широкая надувная кровать-матрас. Плотные шторы не позволяют чужому взгляду проникать через оконное стекло.
Вначале его мягкие ладони медленно скользят по волосам, полузакрытым глазам, шее, плечам; и всё, к чему он прикасается, трепещет и оживает. В голове рождаются, исчезают и вновь вспыхивают смутные полузабытые воспоминания, которые кружат голову и пьянят. Одежда уже мешает и стесняет; она падает вниз как-то сама собой, отчего в тот же миг тело становится свободным и невесомым. Яро встает на колени, припадает головой к моему животу. В тот миг он напоминает ребёнка, дороже которого нет никого на свете.
Потом я делаю несколько шагов вокруг и прислоняюсь к его спине. Почувствовав сзади прикосновение жёстких волосков на своих плечах, Яро хрипло вздыхает. Я слегка толкаю его вперёд, и он послушно ложится на живот. Его огромное, изумительно правильно сложенное жаркое тело пропитано потом, и я, вдруг осознав себя маленькой девочкой, распластываюсь и скольжу по гладкой мужской спине, по сильным рукам, по упругим ягодицам.
Наигравшись мужской наготой, я поворачиваю Яро на спину и подношу свою грудь к его губам. Боже, что может быть приятнее этой ласки! Тело буквально сводит с ума от пронизывающего удовольствия, но я не тороплюсь перескочить к последнему рубежу нашей близости; и только когда мысли в голове начинают путаться, последним усилием воли разворачиваюсь головой к его ногам.
- Целуй! - командую я, ожидая, прикосновения его губ между моими ногами. Но, кажется, Яро смущён. Наверное, ему никогда не приходилось делать подобное.
- Целуй! Пожалуйста! - умоляю я.
И он решается! Сначала едва заметно, потом всё сильнее его волшебные губы и язык играют чудесную музыку блаженства.
Всё время, пока мы безумствуем, твёрдое мужское естество манит и дразнит, словно приманка, и только сейчас мне удаётся, наконец, рассмотреть его вблизи. О, оно не идёт ни в какое сравнение с Сержем: на первый взгляд незамысловато, по большей части лишено волос; но то, что я вижу, кажется просто чудом, достойным моих губ. Нет, это не может принадлежать только лишь Яро - это и моя собственность!
Его чувственный рот всё более накаляет моё и без того разгорячённое тело. В какой-то миг едва успеваю осознать, что пройдёт ещё несколько мгновений, и я, кажется, окончательно утрачу способность соображать, как вдруг чувствую, словно внутри меня что-то вибрирует, сводя судорогой пальцы. Дыхание прекращается, мысли беспорядочно устремляются в разные стороны и со стоном вырываются наружу…
=
…Элен повернулась на бок, и по лицу на подушку скатилась одинокая слеза. Когда прошло больше года, можно позволить себе даже сравнить всех мужчин, с которыми она была близка. Хотя к чему лукавить: кто мог бы сравниться Яро! Он добавил тысячи новых цветов в её поблекшую поляну жизни, тогда как все последующие ухаживания других мужчин напоминали неприятный холодный озноб от сквозняка.
Но каким образом этот молодой человек за две недели сумел сделать так, что всех своих поклонников она сравнивала только с ним? Каким он остался в памяти? Умным? Наверное, но это не главное. Красивым? Вежливым? Тоже не то. Странным? Да! Пожалуй, такое определение подходило к нему больше всего.
Все мужчины в её жизни вели себя примерно одинаково: знакомились, рассказывая всякие небылицы о почти монашеской холостяцкой жизни, настаивали на скором сексе. Быстро охладевали. А ещё ревновали.
Все, кроме Яро. Он не пытался скрыть правду о своей жене и дочке; спокойно, почти равнодушно относился к попыткам Эл проверить его на рефлекс ревнивца; радовался каждому её появлению, как ребёнок - разве только на шею не прыгал от восторга. Даже в знаменательный день их первой близости, по большому счёту, в постель его затащила сама Эл. Причём «затащила» в буквальном смысле, ибо она тянула его за рукав, словно бычка.
Но самое главное запало в душу за несколько часов до того, когда Яро предстояло уезжать. Они встретились как обычно: после захода солнца, у неё дома. Причём молодой человек появился не в двери, а в окне, чем вызвал у хозяйки настоящий восторг. В тот день, а вернее в ночь, они вдыхали аромат свежего букета любовных наслаждений и мечтали проделывать друг с другом такое, что даже прожжённые в сексе люди затруднились бы в выборе определений, ибо, кажется, не придумали ещё таких слов.
…Неумолимое утро подкралось незаметно. Они лежали молча, готовя себя к предстоящей разлуке.
- Говорят, если любовь рождается, она уже бессмертна, - произнесла Элен в тишине. - С завтрашнего дня все мужчины, кроме тебя, мне будут неинтересны до самой старости.
- Не хорони себя заживо. Найди, обязательно найди себе нового близкого друга, которому могла бы отдавать себя всю, без остатка.
Эл посмотрела на Яро, как на ненормального:
- И это говоришь мне ты? Представь, я лежу в постели с другим, он целует меня, говорит ласковые слова…
- Мне гораздо тяжелее представить тебя грустной, раздражительной, лишённой доброй половины удовольствий в жизни.
- Допустим, я послушаюсь твоего совета, но ведь в постели мне придётся сравнивать партнёра с тобой. Смешно, я буду заниматься сексом с одним мужчиной, а видеть тебя.
- Если бы я узнал, что твоё воображение сочло нужным заменить того, кто рядом, на меня, я был бы счастлив.
- Да не придавай ты моим дурацким рассуждениям смысла: нет у меня никаких близких друзей, кроме двух подруг. Да и вряд ли появятся.
- Кстати, о подругах. Если в тебе проснётся нестерпимое желание сблизиться с женщиной, не противься ему. Просто постарайся не делать это часто и никому об этом не говори.
- Ты просто бредишь. Впрочем, я тоже. Послушай, а может, нам не расставаться? Переезжай сюда. Работу найдём.
- Есть такая болезнь под названием «быт». Пройдет несколько месяцев, и мы надоедим друг другу настолько, что станем врагами. Разве не это произошло с нашими бывшими супругами?
- Но ведь разлука не лучше. Когда влюблённые спустя месяцы и годы встречаются вновь, может статься, у них уже нет ничего общего.
- Да, это не хорошо - это просто замечательно! Представь, я стану будить в тебе заснувшие чувства, вновь завоёвывать твоё сердце…
Расставшись с Яро, Элен ужасно страдала и всю неделю выглядела хуже, чем Николь во время своих депрессий. Но постепенно жизнь брала своё. Помня прощальное напутствие любимого, она время от времени допускала к себе мужчин. Когда в очередном избраннике мелькало что-нибудь неприятное, она тут же представляла себе обнажённого Яро - и проблемы уже не существовало.
=
…Устало вздохнув, Элен встала с кровати, зажгла ночник, подошла к окну и долго всматривалась в морской прибой. Она вновь заговорила вслух:
«Чёрт возьми, заботясь о своей личной жизни, я совершенно позабыла про сына. А ведь он не куст дикого винограда, чтоб расти без присмотра. Спасибо подруге: она раскрыла мне глаза.
Николь появилась вечером за неделю до собственного дня рождения. Обычно она таилась - не любила секретничать, но на этот раз поманила меня в другую комнату, и мы уединились там от любопытного Жю.
- Хочешь посмеяться? - подмигнула Николь. - На днях, когда я возвращалась в город, услышала в автобусе разговор двух женщин. И одна другой шепчет: «Мне все мужчины представляются ненормальными. Если уж сходить с ума по женщинам, нужна веская причина. А чего ради они жилы рвут? Я тут недавно душ принимала и задумалась над тем, что может быть привлекательного в женщине. Долго смотрела, вертелась перед зеркалом и пришла к выводу: ничего! Ну, грудь - ещё куда ни шло. Но что привлекательного в какой-то невзрачной складке кожи между ног, заросшей волосами? А ведь мужики на стенку лезут от этой пустяковины; стараются если не попользовать, так хотя бы поглазеть на неё».
- Действительно смешно. Ну и везёт тебе на всяких словоохотливых чудаков.
- Не скажи, чудаков хватает и в наших краях: слышала, в соседней школе старшеклассник соблазнил молодую учительницу?
- А может, наоборот: она его соблазнила?
- Скорее всего. Но услышав эту историю, я подумала о твоём Жю. Скажи откровенно, Эл, у него уже начались поллюции?
- Да. Но какая связь между взрослением моего сына и соблазнением какой-то дурочки в соседней школе?
- Твой сын вступает в такую фазу, когда у мужчин особенно ярко начинают проявляться мысли о женщинах, подчас некрасивые. Конечно, вульгарные замыслы возникают не только у подростков. Когда-то однажды я попросила своего Мишеля признаться, что бы он сделал со мной, если б я не ограничивала его в сексе. Его ответ меня потряс. Муж заявил, что достал бы большой искусственный фаллос и пригласил бы в нашу кампанию Сабрину. Ужас: и я верила этому человеку! Я и раньше относилась к мужчинам со скепсисом, а после такого разговора стала их вообще побаиваться.
- И по этой причине, Николь, у тебя до сих пор нет мужа.
- Что делать… Когда начинаешь подбирать будущего партнёра, большинство мужчин оказываются, извини, извращенцами. И не надо быть каким-нибудь Лавуазье, чтобы сделать простой вывод: мужчины более падки на женщин, чем женщины до мужчин. Мы скромно живем, сильный пол по пустякам не беспокоим, только позволяем за собой немного ухаживать. А мужчины? Создаётся впечатление, что им в штаны положили мешок с иголками. Что у них там зудит?
- А может, действительно зудит?
- Извини, Эл, я отвлеклась. Давай поговорим о твоём сыне. В школе, где он учится, с первого марта собираются ввести факультатив «Основы семейной жизни». Что ты думаешь по этому поводу?
- Я могу запретить ему многое, но не могу отучить его думать, чувствовать.
- А тебя не настораживает, что после каждого занятия молодёжь сразу же бросится проверять новые знания на практике?
- На то она и молодёжь.
- Слушай, похоже, я переживаю за Жозе больше, чем ты, его мать.
- Это тебе только кажется.
- Но Жю каждую минуту может влюбиться в девочку…
- Дай бог. Хорошо, что не в мальчика.
- Как ты спокойна, ты всегда спокойна, ты чересчур спокойна.
- Николь, милая, я никак не уловлю, к чему ты клонишь.
- Тогда ответь, только честно, на три элементарных вопроса. Обращался ли к тебе Жозе за помощью для решения сексуальных проблем? Пыталась ли ты сама подсказать ему, как надо вести себя с женщинами? Планировала ли ты в будущем просвещать сына в вопросах секса? Молчишь? Тогда можешь не говорить вслух, так как на самом уже произнесла про себя три раза «нет». Надеешься на преподавателя нового факультатива? Советы сверстников Жю? Сделай же что-нибудь, пока он ещё добрый и доверяет тебе. Не позволяй вступить ему в то ужасное мужское большинство, о котором я только что говорила.
…Николь права. Бедный ребёнок. У тебя, Эл, имеются две подруги, любовники, а у него нет никого, с кем можно поговорить о самом сокровенном.
Я уже потеряла мужа, на очереди сын. Наше отчуждение налицо, а мы, стоящие на одной дороге, бессильны сдвинуть разделяющий нас камень и обнять друг друга. Почему? Разве матери и сыну отрубили руки? Неужели всё дело в том, что мы родились с разницей в 18 лет?
Думай, Элен. Пожалуйста, думай. Если собственный сын никак не решается сделать шаг в сторону дружбы с тобой, ты обязана всё сделать сама».