Предупреждение: в рассказе присутствует нецензурная лексика.
II
Kiss me on the mouth
and set me free.
Troye Sivan*
У моей соседки по комнате сегодня был день рождения.
Насиме в этом году исполнился 21 год, и она третьекурсница филфака. Как и в прошлые годы, в этом году она также праздновала свой день рождения в общаге, и как это принято в общаге – в ночь с двадцатого на двадцать первое мая.
Насима была две трети ингушка, на одну – русская. Примерно в такой же пропорции было приглашено гостей, то есть большинство гостей были представителями кавказских национальностей. Всего нас было десять: сама именинница, четыре девушки (включая меня) и пятеро парней (только один из них был русским – он встречался с одной из присутствующих русской девушкой).
Недаром же говорят: каков человек, таковы у него и друзья. У Насимы все приглашённые друзья были весёлые, общительные, большинство – не дураки выпить, некоторые – во главе с самой Насимой – выходили в туалет покурить.
Мы ели щедро заправленные майонезом салаты – оливье и рисовый с крабовыми палочками, ели свиные котлеты и сильно пережаренное мясо нутрии, ели пюре со сливочным маслом, запивали всё это дешёвым вином и дешёвым коньяком с колой (правда, мне колу было нельзя из-за брекетов и приходилось обходиться соком), болтали всякую чепуху, что придёт в голову (чаще всего это был скучно-примитивный бред выпивших студентов-прогульщиков, которыми, по сути, и являлось большинство из гостей).
Мне становилось всё скучнее и скучнее, а от этого портилось настроение. Однако я торжественно обещала Насиме, что не буду портить ей праздник своей кислой физиономией, и поэтому я продолжала изображать веселье, и в этом мне был помощником коньяк.
Но потом, к счастью, наступило без пяти двенадцать ночи, и я пошла к подруге, у которой оставила торт со свечами и зажигалку. На обратном пути я встретила Марата (одного из Насиминых гостей (он вышел поговорить по телефону)). Марат открыл дверь и выключил свет. Мы вместе вошли в комнату, и я скомандовала:
- Раз, два, три!
Все встали и дружно закричали:
- С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ! С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ! С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ! УУУУУУУ! – и захлопали в ладоши.
Я протянула Насиме торт, и она в несколько секунд задула двадцать одну свечу.
Когда Марат включил свет, я увидела в глубине комнаты, у окна, ещё одного человека, и сразу поняла кто это. Его звали Ислам, он ингуш, и Насима говорила, что он просто преследует её. Она говорила, что ненавидит его и хочет, чтоб он навсегда от неё отстал, но было очевидно, что на самом деле всё обстоит с точностью до наоборот. Насиме нравился Ислам, потому что он был высокого роста, накаченный, постоянно её преследовал и говорил, какая она красивая.
Я отдала Насиме торт, а та – Марату, чтоб он его порезал.
Насколько мне известно, Насима не приглашала Ислама, но она определённо рада, что он пришёл.
Насима стала раздавать торт, а я – разливать чай. Ислам сидел через стол напротив меня, около Насимы, и, не скрываясь, с интересом рассматривал меня. Наверняка, он наслышан обо мне никак не меньше, чем я о нём (Насима страсть как любит рассказывать всем и обо всех), хотя до сегодняшнего дня мы ни разу не виделись.
Я тоже не без интереса изучала его, однако старалась делать это незаметно.
Он был и, правда, хорошо сложен, высокого роста, черноволосый и с выразительными ястребиными чертами лица. По кавказским меркам можно смело назвать его красивым.
Меня немного раздражало, что он так нагло рассматривает меня, но с другой стороны это льстило мне, хотя мне было немного неловко от мысли, что внимание Ислама поглощено мной, а не именинницей, которая, к тому же, неравнодушна к нему.
Когда я передала Исламу чашку с чаем, он случайно или нарочно коснулся моей руки. При этом прикосновении я испытала странное чувство, проанализировать которое мне не удалось. Я даже не могла понять, приятно ли мне, неприятно или всё равно. Ислам не сказал даже простого «спасибо», и лишь в чёрных глазах меж тёмными ресницами блеснул огонёк.
- Всегда пожалуйста, - произнесла, иронично поджав губы в улыбке.
Ислам посмотрел на меня в упор и бросил:
- Дерзкая такая, что ли?
- Отнюдь, - холодно ответила я, передавая чашку с чаем Ване на другой конец стола.
- Что это за слово? Оскорбляешь меня? – в тоне голоса Ислама, скрываясь за насмешливостью, послышалась угроза.
Насима засмеялась. Она привыкла, что мою речь время от времени не понимают её друзья.
- Это значит «нет», - спокойно ответила я.
- Ты смотри мне, - расслабившись, шутливо пригрозил мне Ислам.
Я улыбнулась.
Мы все стали пить чай и разговаривать. Я разговаривала с Маратом о периоде монголо-татарского ига на Руси. Марат – историк с моего курса, и он тут едва ли не единственный, с кем можно интересно поговорить. Мы обсуждали правомерность названия «монголо-татары», как в наш разговор вклинился Ислам.
- А ты на кого учишься? – спросил он у меня.
- На филолога, - ответила я.
- А в истории типа соображаешь?
- Немного, - пожала плечом я.
- Да она историю лучше многих моих одногрупников знает! – заявил Марат.
- Спасибо, Марат, - улыбнулась я. – Хотя это и не так. А ты на кого учишься? – из вежливости спросила я у Ислама. Мне было не очень интересно, на кого он учится, так как я знала, что он третьекурсник-заочник, и из нашего короткого разговора я поняла, что он не из тех людей, которые любят учиться, и хоть сколько-нибудь стремятся к знаниям.
- На психолога, - ответил Ислам.
- Ну да, Фрейд и всё такое, - со смехом сказала одна из девушек. – Мы изучали.
- Я считаю, - начал Ислам, - что Фрейд – это полная х**ня. Все эти его теории неправильные.
- И почему это они неправильные? – спросила я, про себя удивляясь столь «нестандартной» критике Отца психоанализа. – То есть ты можешь предложить более подходящую структуру личности или кардинально иной способ толкования сновидений?
- Структура личности? – переспросил Ислам.
- Да. Ид, эго, сверх-эго. Мне кажется, что этими тремя составляющими можно наиболее полно описать устройство личности человека.
Ислам в упор посмотрел на меня, а потом улыбнулся и сказал:
- Я люблю умных женщин.
- Но чтобы чувствовать себя радом с ними комфортно, нужно и самому не отставать, - возразила я. – Да и женщине будет скучно с мужчиной, который не так умён, как она.
- Ты что, пытаешься меня оскорбить? – вспыхнул Ислам (ох, уж эти кавказские парни! Вспыльчивые как порох. Надо мне быть поосторожнее). – Ты сейчас назвала меня глупым?
- Нет, - ответила я спокойно. – Я просто говорю о том, что умные обычно любят умных, богатые – богатых, красивые – красивых. А что противоположности притягиваются – по-моему, полная чушь. Они, может, поначалу и притягиваются. Но потом быстро отталкиваются.
- Насчёт этого не знаю, - успокоился Ислам и налил Насиме, мне и себе коньяка.
Постепенно весь заготовленный Насимой алкоголь перекочевал в наши желудки. После четырёх ночи две девочки и русская пара покинули застолье, а Ислам ушёл к себе в комнату и вернулся с початой бутылкой портвейна.
Пока его не было, я сходила в туалет и поняла, что с меня на сегодня достаточно алкоголя: голова порядочно кружилась, и меня даже слегка шатало. Плюс ко всему мне уже надо было следить за дикцией – язык стал хуже слушаться.
Когда Ислам налил мне портвейна, я сказала, что не хочу. Он ответил, что тоже не хочет, но предложил выпить по последней – за знакомство.
Мы выпили. А потом как-то незаметно ещё по одной, и ещё…
Дальше – какой-то провал, туман, темнота…
Я очнулась посередине кухни. Из распахнутого настежь окна веял свежий летний ветер, и он-то как раз и привёл меня в чувство.
Ислам подвёл меня к окну, прислонил к стене…
Я чувствовала жар его тела, его сильные руки. Я безумно хотела его. Его чёрные глаза блестели, его губы… Боже! его губы...
Он склонился надо мной, и сначала медленно прикоснулся к моим губам, освобождая их, размыкая; затем его язык скользнул по моему нёбу, коснулся моего языка… И потом – я уже больше не контролировала себя.
Ислам подхватил меня обеими руками за талию и с лёгкостью посадил на подоконник, не переставая целовать. Я обхватила его босыми ногами за спину, он руками ещё крепче прижал меня к себе. Он целовал мне шею, открытые ключицы, руки; грудь сквозь тонкую ткань платья. И я целовала его.
Светлое небо порозовело на востоке, на цветущих рядом акациях пели птицы. А мы целовали друг друга, словно изголодавшись по ласкам, по теплу.
Ислам медленно развязал мой синий пояс и снял его. Медленно расстегнул молнию на спине.
Потом застегнул обратно:
- Пойдём ко мне?.. – полувопросительно, но скорее утвердительно произнёс он.
Я кивнула, он подхватил меня и поставил на пол. Я обулась, и мы собирались уходить, как вдруг откуда ни возьмись появился охранник.
- Бессо-овестные!– возмутился при видя нас он. - А ну марш по своим комнатам!
Мы переглянулись, потом я вновь посмотрела на охранника и подумала, что как же хорошо, что он пришёл. Ведь он просто спас меня.
- Ника! – обратился охранник ко мне. – Я думал, ты порядочная девушка! А ты..? как не стыдно!
Я смиренно опустила взгляд и тихонько проскользнула в свою комнату. И лишь оказавшись в комнате, я полностью осознала сложившееся положение: я едва не переспала с парнем, которого видела впервые в жизни, и с которым у меня общего не больше, чем у ворона с кукушкой; и, во-вторых, я поступила просто ужасно по отношению к Насиме. Ведь я знала, как она относится к Исламу… Впрочем, я об этом тогда забыла (что, конечно, не оправдывает моего поведения). А вдруг если Насима узнает? Или лучше самой ей всё сказать?
Этого всего бы не было, если бы я не напилась. Я в первый раз так много выпила и перестала себя контролировать. Это может очень плохо кончится. Так что я должна не допускать этого впредь.
Я хотела сходить в умывальную умыться, но потом решила не рисковать – вдруг Ислам там меня ждёт, и неизвестно…
Я умылась водой из бутылки, переоделась в пижаму и легла спать.
На следующий день я встретилась с Исламом в коридоре нашего этажа, когда возвращалась с пар.
Никогда не знаешь, как вести себя с по сути совершенно незнакомым человеком, с которым, однако, накануне вы были довольно близки (хоть и по пьяни). Я решила, что лучше всего просто пройти мимо, как будто ничего не было или я не придаю случившемуся ночью особого значения.
Для Ислама, как почти для любого симпатичного и уверенного в себе кавказского парня, переспать с незнакомой девушкой – обычная практика, и через пару дней он забудет об этом эпизоде.
А я была рада, что этого не произошло, и теперь постараюсь больше никогда не повторять подобных ошибок.
Я прошла мимо, и Ислам тоже ничего не сказал, только пристально смотрел на меня долгим оценивающим взглядом.
Весь оставшийся день я мучилась мыслью: рассказать ли всё Насиме, или не стоит, ведь всё уже закончилось, что зря её расстраивать? Когда я наконец, пришла к выводу, что я её подруга, и что обманывать – это совсем не по-дружески, я набралась храбрости и позвала:
- Насим…
Та оглянулась и как обычно приветливо мне улыбнулась. И в этот момент раздался стук в дверь. Насима слезла с кровати и пошла открывать дверь.
- Приве-ет, - открыв дверь, кокетливо пропела она. За шторой, отделявшей нашу комнату от входной двери, я не видела, кто пришёл, но могла догадаться. Потом тон Насимы резко поменялся: - Что тебе нужно? – недоброжелательно спросила она.
- Твоя соседка дома? – спросил голос, который, как я и думала, принадлежал Исламу.
- Что тебе от неё нужно? – спросила Насима.
- Позови её.
- Она ещё не вернулась, - ответила Насима.
«Насимочка! Ты супер!» - с благодарностью подумала я. У меня не было никакого желания разговаривать с Исламом ни сегодня, ни вообще.
Потом наступила тишина, но длилась она недолго.
- Пропусти, - сказал Ислам и, судя по звуку, отодвинул со своего пути Насиму, открыл штору и вошёл в комнату.
- А ты какого х*я молчишь? – увидев меня, грубо поинтересовался Ислам.
- У меня болит голова и я не испытываю абсолютно никакого желания общаться с тобой, - холодно ответила я, слегка поморщившись, словно от головной боли.
- А вчера ты была ещё как не против! – заметил Ислам.
- Вчера, если ты заметил, я была очень сильно пьяна, - произнесла я, стараясь держать себя в руках, но тут же не выдержала и вспылила: - Конечно, ты заметил! Ведь надо быть последним поддонком, чтобы пытаться воспользоваться девушкой в таком состоянии! Я надеюсь, что больше никогда в жизни со мной не повториться ничего подобного. Дверь у тебя за спиной! – бросила я напоследок, взяла книжку с прикроватной тумбочки и демонстративно стала читать.
- Ты что, совсем ох*ела, так со мной разговаривать? – взбеленился Ислам и подошёл к моей кровати. – А ну быстро положь книжку!
- Я не буду с тобой разговаривать, пока ты употребляешь маты и неправильные формы глаголов, - спокойно ответила я. – Пошёл вон.
Ислам вырвал у меня из рук книжку, швырнул её в стенку и потом вышел, хлопнув дверью.
Я уже думала, что он меня побьёт.
И тут из-за занавески выскочила Насима. Я совсем забыла о её присутствии в комнате.
Она была в гневе:
- Какого х*я, Ника?? Ты трахалась с Исламом?? Ты, бл*ть, вообще, хоть..?
- Нет, нет! – поспешно ответила я, и тут меня охватило чувство раскаяния, и я, чувствуя как к горлу подступают слёзы, сказала: – Прости меня, пожалуйста, Насим… Я, правда, хотела тебе всё рассказать. А вчера я совсем не соображала.
- Так значит, ничего не было? – немного успокоилась Насима.
- Мы только целовались, - ответила я, хоть мне и не хотелось признаваться в этом.
- Взасос?
- Да, - признала я и это.
Мы несколько минут помолчали.
- Никуль, - сказала потом Насима, - ты ведь понимаешь, что он теперь от тебя не отстанет, пока не переспит с тобой.
- Типа гештальт не закрытый? – невесело пошутила я.
- Типа теперь его мужская гордость пострадала, что какая-то там тёлочка ему не дала.
- Постараюсь не попадаться ему на глаза, - подумав, сказала я. – Он и забудет.
- Тебе надо продержаться недели три, от силы – месяц, пока он тут на сессии. Потом он уедет.
«Вот я влипла!» - подумала я.
Пару раз словив на себе долгий оценивающий взгляд Ислама, я решила больше не носить коротких платьев и юбок, шортов, обтягивающих джинсов и маек – то есть отложила до лучших времён большую часть своей одежды. Я с ужасом осознала, что одевалась всё это время, почти как проститутка.
Ислама я видела каждый день как минимум по два раза: когда шла на пары и когда с них возвращалась. Он пристально следил за мной взглядом и никогда ничего не говорил.
На третий день я задумалась: почему я вижу его около университета каждый день как раз в то время, когда у меня учёба? В первый день я шла к третьей паре, во второй – к пятой, а на третий – к первой.
На пятый день я увидела, что его левое запястье обмотано синей лентой от моего платья…
Через несколько дней я шла с учёбы, слушая музыку в наушниках. Небо было в тучах, собирался дождь. Ислам как обычно стоял напротив университета. Увидев меня, он направился ко мне.
- Вероника, - позвал он, делая ударение на втором слоге, что мне, откровенно говоря, очень понравилось. – Может, сходим вечером куда-нибудь? Куда захочешь?
- Я никуда не хочу с тобой идти, - отрезала я. – И хватит меня преследовать.
И я ускорила шаг.
Вечером я ходила помогать подружке делать лингвистический анализ текста к зачёту, а когда вернулась, случайно услышала разговор Насимы с Исламом. Я не удержалась и подслушала. К тому же, они говорили обо мне.
- …нравится? – спросил о чём-то Ислам, но я услышала лишь конец его вопроса.
- Что, что, - сказала Носима раздражённо. – Сам же говорил, что тебя не привлекают русские девушки, а теперь…
- Какая тебе, нах*й, разница, что я говорил? – вспылил Ислам. – И мне вообще пох*й, ингушка она, русская или кабардинка. Не хочешь помогать – сам разберусь.
- Да она просто цену себе набивает, идиот! – крикнула Насима. – Она уже пол-общаге дала, а перед тобой недотрогу строит. Но ты давай, бегай за ней дальше как собачка!
- Ты совсем е**нулась!?– возмутился Ислам. – Я ни за кем никогда не бегал как собачка!
- Сам ты е**нулся, - огрызнулась Насима.
- Да ты просто ревнуешь, - догадался Ислам, и теперь его голос звучал насмешливо.
- Да нах*й ты мне сдался! – зло бросила Насима. – Катитесь, бл*ть, нах*й оба. Сам же первый пожалеешь, что связался с этой шлюхой.
- Пошла нах*й, бл*дь, - довольно спокойно сказал Ислам и открыл дверь, а я метнулась в кухню, которая была рядом с нашей комнатой.
«Шлюха»?? «пол-общаге дала»?? «цену себе набиваю»?!! – в негодовании думала я, нервно расхаживая по кухне и ожидая, когда Ислам пройдёт по коридору и вернётся к себе на этаж. – И это слова моей подруги? Да какая она после этого подруга?! Уж кому-кому, а ей-то известно, что я никогда…»
Первым моим желанием было пойти в комнату и устроить Насиме разборки. Но потом я решила, что гораздо лучше будет, если Ислам мне предложит сходить с ним куда-то (а он точно предложит), – согласиться.
Я с милой улыбкой вошла в комнату и сказала:
- Привет, Насим.
- Привет, - мрачно и недоброжелательно буркнула та.
На следующий же день, а точнее вечер, когда я шла с пар, меня встретил Ислам с огромным букетом красных роз.
- Это тебе, - сказал он и вручил букет мне.
Букет был шикарен, но я не смогла удержаться от фразочки Констанс из «Американской истории ужасов», которую до сегодняшнего дня мне не представлялось случая озвучить:
- Красные розы – что может быть вульгарнее этого избитого клише?
На удивление Ислам не обиделся. Хотя, может, он не понял смысла моей фразы?
- Надо было лилии дарить, - заметил он как бы про себя.
- Нет, розы лучше, - возразила я, опустив голову и вдохнув тонкий аромат роз, - от запаха лилий голова болит.
- Вот и я так подумал, - оживился Ислам. – Пойдёшь со мной сегодня гулять в Центральный парк? – очень вежливо поинтересовался он.
Памятуя о своём желании отомстить Насиме, а так же впечатлившись вежливой постановкой фразы, я ответила, мило улыбнувшись:
- Хорошо.
- Я за тобой зайду в полдевятого, - сказал Ислам.
- Ладно, - кивнула я.
В восемь я стала одеваться и краситься.
- Куда это ты намылилась? – с лицом, будто ей пофиг, поинтересовалась Насима.
- Ислам пригласил гулять, - ответила я и, глядя на себя в зеркало, помазала губы персиковым блеском.
- Ты совсем дура или да?
- Наверное, - ответила я и стала надевать серёжки.
В полдевятого в дверь постучал Ислам. Я взяла клатч, обула босоножки, и мы с ним вместе пошли по общажному коридору под ручку.
…Всё-таки, как приятно идти рядом с красивым, высоким и сильным парнем! Сразу же чувствуешь себя такой милой девушкой.
Мы гуляли по ярко освещённому Центральному парку, выпили по стаканчику уличного кофе, покатались на аттракционах, потом Ислам купил мне и себе по мороженому, и мы пошли на Колесо обозрения.
Мы стояли в вагончике и любовались огнями ночного города. Я осторожно слизывала подтаявшую верхушку мороженого.
- Я попробую? – спросил Ислам, кивнув на моё мороженое.
- Конечно, - ответила я и протянула ему рожок с мороженым.
Но вместо того, чтобы откусить мороженого, он вдруг отвёл мою руку с рожком в сторону, наклонился и, крепко обняв меня одной рукой за плечи, поцеловал в губы. Поцелуй длился долго, и холод мороженого быстро уступил жару его губ и языка.
Моя голова сладко кружилась, пол из-под ног как будто исчез, а где-то внизу плыл, мигая жёлто-оранжевыми огнями город, который в эту секунду я любила бесконечно.
Когда мы уже выходили из вагончика, Ислам спросил:
- Скажи, а когда тебе эти х*ёвины с зуб уберут?
- Ислам, - укоризненно сказала я, взглянув на него, - не матерись.
- Всё, всё! – он слегка похлопал себя по губам. Потом повторил свой вопрос: - Так когда?
- Зимой, наверное, - ответила я, равнодушно пожав плечом.
- Тебе они, что, совсем не мешают? – удивился он.
- Да я как-то привыкла.
- А на время хоть можно снять?
- Зачем? Да что ты прицепился к ним?
- Они мне мешают. Вообще тупая ху… фиговина. Зачем они тебе нужны?
- Зубы исправлять.
- Они у тебя и так ровные.
- Стали, - сказала я. – А были кривые и ещё как.
- Но раз ровные стали, пора снимать!
- Отстань! Это не твоё дело!
- Моё!
- Никто тебя не заставляет лезть ко мне целоваться.
- Тебе же понравилось! – самодовольно произнёс Ислам.
- Я бы обошлась, поверь, - сказала я и остановилась.
- Я тем более обошёлся бы!
- Ну и всё, - я повернулась к нему. – Не подходи ко мне больше никогда, ясно? - и я быстро пошла к выходу из Парка.
- Эй, ты чё! – крикнул мне вдогонку Ислам.
Я ускорила шаг, но он всё равно быстро нагнал меня и преградил дорогу.
Я попыталась обойти его, но он не давал.
- Пропусти, - процедила я, наконец.
- Нет.
- Пропусти немедленно!
- Нет.
- Пропусти!
- Пропуск – один поцелуй, - сообщил Ислам.
- Ты сам только что говорил..! – начала я.
Он схватил меня за руку (довольно грубо):
- Иди сюда… - резким движением привлёк к себе и, крепко обняв, снова поцеловал.
Я хотела вырваться, но практически не могла пошевелиться. Максимум, что я могла сделать – это наступить ему на ногу. Не уверена, что он после этого сразу отпустит меня. Так что я решила последовать совету мудрых – расслабиться и получать удовольствие.
…А целовался он и, правда, хорошо.
Вот так мы начали встречаться. Хотя по-хорошему, он мне так встречаться и не предложил. Всё шло как будто само собой, и это меня порядком бесило. По-хорошему, мне бы бросить его, послать куда подальше, навсегда избавиться. Но проблема в том, что это было невозможно. Всё равно он повсюду был рядом и всем своим видом показывал, что у него есть все права на меня.
Раз десять – двенадцать я делала попытки избавится от него, но что бы я не говорила, что бы не делала, - он продолжал приходить, дарить цветы и считать меня своей собственностью. Он мог прийти к моей подруге, у которой я сидела в гостях, поднять меня со стула и унести к себе в комнату. Всех это ужасно умиляло, а меня после третьего раза начало жутко бесить. Кроме того, он заставлял меня готовить. Есть разные девушки, и многие из них любят готовить. Но я не из них. И вдобавок я ненавижу, когда меня заставляют.
А ещё он любил показушность. Кому он что доказывал, целуя меня при людях, нося на руках и даря огромные букеты цветов – непонятно. Многие девушки мне завидовали, а я бы с радостью отдала бы Ислама со всеми его ухаживаниями любой из них.
Я уже молчу про музыку – меня начинало тошнить всякий раз при звуках очередной лезгинки и очередного попсового хита – настолько он заслушивал одни и те же песни, к тому же не отличающиеся особой музыкальностью.
А сколько он матерился! Я его одёргивала, и он старался больше не ругаться. Но мат, кажется, крепко врос в его сознание.
- А это что за х*ета? – говорил, например, он, бурно жестикулируя. – Ведь всё так пи**ато начиналось!
- Ислам, - останавливала его я. – Теперь даже не жди, что я соглашусь хоть на один маленький поцелуй.
- Солнце, луна, небо, звёзды, - медленно говорил он, глядя на меня, повторяя придуманное мною заклятие «очищения уст от скверны мата» и потом наклонялся и долго целовал меня, удовлетворённо и радостно сверкая своими чёрными кавказскими глазами.
Я не могла поговорить с ним ни на одну из интересующих меня тем по литературе, психологии, философии или истории, потому что он ничего из этого и близко не знал и ничем подобным абсолютно не интересовался. А стоило мне углубиться в чтение какой-нибудь статьи или художественного произведения, так ему становилось скучно, и он лез ко мне обниматься и целоваться. Он никак не мог понять, что отношений на одних объятьях, поцелуях и даже сексе не построишь. Должны быть какие-нибудь ещё точки соприкосновения. И причём не телесные.
Чтение стихов вслух в его присутствии было равносильно Виагре. Как-то раз я на свою голову прочла при нём – нет, не из любовной лирики Маяковского или Есенина, и вообще не из любовной лирики, а стихотворение Пушкина «Из Пиндемонти», которое я учила к годовщине дня рождения поэта.
Не успела я дочитать стихотворение:
«…И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья –
Вот счастье! вот права...» -
как он уже был рядом, в несколько секунд расстегнул все пуговицы на моей рубашке и снял её, повалил меня на кровать и стал с радостной исступлённостью целовать моё лицо, грудь, руки, а я пыталась отбиваться, не давая ему снять с меня лифчик, и повторять, мол, ты неправильно понял это стихотворение, и что оно совсем о другом, а он отвечал, что его жутко возбуждает, когда я читаю стихи.
С тех пор я зареклась читать при нём стихи.
Что ещё меня особенно раздражало, так это его попытки играть в провидца и чтеца моих мыслей.
Например, он звонил мне по двадцать раз на дню, потому что, видите ли, чувствовал, что мне одиноко и грустно, и чтобы я всегда знала, что он обо мне помнит постоянно. Мне нафиг не сдались эти бесконечные звонки с переливанием из пустого в порожнее! К тому же, он постоянно звонил в самый неподходящий момент, когда я общалась с кем-нибудь действительно интересным, сидела на паре или ела после того, как полдня не ела ничего.
А на месяц нашего знакомства он ни с того ни с сего притащил огромного плюшевого медведя. Посадил его рядом со мной на кровать и, улыбаясь, стал ждать похвалы и благодарности.
- И зачем мне это гигантское лохматое существо? – недовольно спросила я.
Он был искренне удивлён:
- У нас же сегодня юбилей! И я сам видел, как ты лайкнула у подруги на стене фотку с таким же Тедди!
Я устало закатила глаза:
- И что? Да, я лайкаю фотографии своих подруг. Но это не значит, что я нуждаюсь в плюшевых медведях!
«Ну что за странная логика у человека!» - подумала я. Потом со вздохом добавила, взглянув на список книг, висящий на стене:
- Лучше бы ты подарил мне стопку книг из этого метрового списка, который уже давно висит у меня на стене, - и я кивнула в сторону списка.
Ислам сердито нахохлился и раздражённо заметил:
- Все девушки любят мягкие игрушки.
- Вообще не все, - возразила я.
- Короче, - твёрдо сказал Ислам, - я подарил тебе этого медведя, он твой и ты будешь с ним спать.
Я фыркнула.
- Или спи со мной, - сразу же добавил он. – Ты МОЯ девушка, и вообще, какого х*я я терплю, что ты…
- Да пошёл ты..! – рассердилась я. – Всё, мне надоело! Проваливай! – и я швырнула в него медведем. Он поймал его и вдруг, к моему удивлению, повернулся и ушёл.
Я изумлённо смотрела ему вслед и не верила своему счастью. Я только молила небо: «Вот бы он не вернулся! Вот бы он не вернулся!»
И в тот вечер он действительно не пришёл.
На следующий день, однако, когда я шла по аллейке на пары, он вывалился из-за липы и, заметно шатаясь, преградил мне дорогу.
- Ника, стой!
- Ты пьян, - я брезгливо поморщилась. – Отойди, я опаздываю.
Он не отошёл.
- Дай пройти, - повторила я.
- Я люблю тебя! – в каком-то отчаянии выкрикнул он.
Что-то в его голосе и в этом внезапном признании было такое, что заставило меня вспомнить, каким уверенным я его впервые встретила, и каким он стал сейчас. Мне стало его жалко.
- Ислам, давай вечером поговорим, - сказала я. – Я зайду к тебе. А сейчас я ужасно опаздываю.
- Заходи, - отходя в сторону, кивнул он. – А если не зайдёшь… - и он сжал кулаки так, что побелели косточки.
- Я зайду, - повторила я и прошла дальше.
Вечером я нашла его уже трезвым, но мрачным, как грозовая туча. Села напротив него на стуле. Я ничего не говорила. И он тоже. Он даже не смотрел на меня.
- Скажи, Ника… - глухо начал он.
Повисло молчание.
Потом я встала со стула и села ему на колени. Откинула волосы в сторону, обхватила его лицо ладонями и медленно поцеловала его в губы, мягко разомкнув его стиснутые зубы, сплетая его язык со своим. Я впервые целовала его первой, потому что он всегда и во всём опережал меня.
Он сидел с закрытыми глазами, доверчивый и послушный. Я целовала его, водила руками по волосам. Он не сопротивлялся и полностью отдался мне.
Я слегка прикусила его нижнюю губу, потом встала с его колен и вышла из комнаты, не оглядываясь.
Сентябрь 2015
*Поцелуй меня в губы
И освободи меня.
(цитата из песни Троя Сивана "Bite")