«Спасение в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг.
С него-то все и начинается заново».
А. де Сент-Экзюпери «Планета людей»
«Мужчины боролись со страданием, а женщины, исполненные
силой своей любви, сами того не понимая, чутьем своего
сердца, выбрали дорогу в обход страдания, дорогу к счастью».
Анхель де Куатье «Золотое сечение»
« Если нет точки отсчета, то все теряет смысл».
С.Лукьяненко «Лабиринт отражений»
ИЗ ДНЕВНИКА .
«Я поняла, что такое одиночество. Это когда сидишь за столом, а тебя окружают не живые люди, а тени ушедших от тебя, тех, с кем когда-то была счастлива. И нет возврата назад. Когда душат слезы жалости к себе, а ты говоришь: «Я сильная, я выдержу». Когда не веришь, что счастье еще возможно, и лишь окунаешься в воспоминания о прошлом. Но прошлым нельзя жить. Оно должно быть с тобой, хорошее и плохое, чтобы ты могла идти вперед и продолжать просто жить. Одна. Теперь уже одна…»
Ее не покидало ощущение «дежа вю». Та же комната, тот же стол, даже настольная лампа горит так же, ярким пятном выделяя лежащую перед ней видавшую виды тетрадь. Только цвет обложки изменился, загустел до черноты, да стихи в тетради иные, «не обычные», как сказал он. Ровно год отделяет одно событие от другого, кажется – вечность. И они теперь другие, совсем другие, навсегда другие. Лишь листы у тетради те же – в клеточку.
«Да, я чудак, и как бы между прочим
Говорю иногда, что ты слышать не хочешь,
Говорю только то, что и сам ты знаешь,
Но чтобы проще жилось, не вникаешь.
Да, я дерзкий, себя утверждаю,
Только этим и тебе помогаю.
Если хочешь, смотри с осужденьем,
Ты не знаешь, быть может, я – твое отраженье.
Да, я всюду на что-то кидаюсь,
Вызываю порой и презренье, и зависть.
Я могу показаться злой тенью,
Но могу для тебя оказаться ступенью…»*
М-да, ступень. Скорей уж трамплин. Трамплин, с которого она однажды, переступив через собственную осторожность и рассудительность, решилась прыгнуть. То ли вниз, то ли вверх. Как цела осталась – не понятно. Да и осталась ли? Состояние физического тела еще не показатель душевного здоровья. Но не стоит о наболевшем. Только что-то стихи все попадаются «в тему»:
«Пленительный мираж не должен явью стать,
К нему желательно не приближаться.
Смотри издалека и научись мечтать:
Вблизи у миражей есть свойство рассыпаться».*
Ее замки, по крайней мере, обратились в прах. А вот четверостишием ниже уже видна позиция:
«И если говорят, что мир пропитан злом,
Добро творить возможно лишь из злого.
Пусть будет так. Я вновь свяжу узлом
Надежды нить и в сотый раз все снова».*
* А. Ветер – здесь и далее использовано с согласия автора
Неужели из того запустения в душе, тех руин, что, кажется, навечно погребли под собой ее надежду на счастье и любовь, способны пробиться ростки чего-то доброго?! Слабо верится.
Ее внимание надолго задержалось на следующем листе: стихотворение ей определенно понравилось. Читая его, ей показалось, будто кто-то большой, сильный и мудрый спустился «оттуда» поговорить с ней:
«Подожди, я усну,
Не спеши, я проснусь
И тебе принесу
То, чем сам не спасусь.
Моим грешным глазам
Это будет как яд,
А тебе как бальзам,
Прочищающий взгляд.
Для себя раздобуду
Нечто черной порой
И тебе как причуду
Дам, украсив собой.
Сам себе сожалея,
Разгребу прежний ад
И, устроив аллеи,
Приглашу тебя в сад,
Где деревья растут
И зреют плоды.
Где коварный хитрец,
Соблазнивший на грех, -
Суть Господь наш-отец,
Испытующий всех.
Предложивший нам то,
Что так трудно познать,
Без чего мы – никто,
Только стоит понять:
И одеждой из кожи,
И потом лица
Все мы очень похожи
На Святого Творца».*
Почему бы ей не переписать некоторые стихи в отдельную тетрадь? Неизвестно, что и как будет потом. А так она сохранит у себя частичку его души. И пусть ей сейчас мало что понятно в этих строчках, возможно, со временем…
А вот и старые знакомые, четверостишия из цикла «Житейская анатомия», которыми он поднимал ей настроение, когда они расстались в первый раз. Расстались ли? Может, и теперь все происходящее с ними – временная мера, и назавтра он запросто скажет, что много передумал и решил, что они все же смогут быть вместе?! Нет, не стоит надеяться на мечты. Проза жизни куда как убедительнее.
Последнее стихотворение. «Чугунный герой». Интересно, это он о себе или как?
«Чугунный боец,
Охранник надежд,
По колено в дерьме
Без щита и одежд.
Закатное солнце
Всеобщей любви,
Печальная мудрость
Отравой в крови.
В примятой траве –
Тела радужных грез,
Их былое величие
Не стоит слез.
Боли нет, страх молчит:
Это Армагеддон.
Пали святости полк
И тьмы легион.
Лишь стоит истуканом,
Смотрит, словно слепой,
Среди смолкнувшей битвы
Чугунный герой».*
И чуть дальше – приписка: «Когда кто-то перестает писать стихи, одним человеком на земле становится больше. Это грустное зрелище (из журнала «Огонек»)».
Елена отодвинула тетрадь, прикрыла глаза. Вероятно, чтобы перестать писать, нужно не меньшее мужество, чем начать. Но пока она не понимала этого, и ее лицо отражало лишь сожаление. Однако мысль переписать некоторые из стихов Александра на память осталась. Вчера она так же, на память, поставила на полку его книги. Те, что он привез ей пару дней назад при переезде с квартиры на квартиру. Конечно, предварительно она их полистала, пытаясь понять, чем многие годы жил любимый человек, но ни имена авторов, ни короткие выдержки из книг, которые она успела пробежать глазами, ни о чем ей не сказали. Из всей коробки она оставила на тумбочке «просмотреть» лишь Зигмунда Фрейда, и то лишь оттого, что последние полгода интересовалась психологией.
И все же, передавая Елене свои книги, Александр точно знал, что делал. Они послужат своеобразным мостом между прошлым и будущим. Долгих два года потребуется, чтобы они прижились в новом доме и обрели новую хозяйку, но его ожидание не будет напрасным, более того, оно окупится сторицей, превратив их со временем из разрозненных книг в небольшую библиотеку.
Время неумолимо приближалось к восьми вечера, и Елена с каждой минутой все сильнее нервничала. И зачем только ей взбрело в голову просить Алину пригласить в гости обоих летчиков? Встречалась бы та и дальше со своим Женькой. Нет, ей вчера после танцев приспичило заявиться к подруге, чтобы поплакаться в жилетку. А та, конечно, была не одна. Впрочем, надо отдать должное Женьке, он с ходу почувствовал ситуацию. От него не укрылось, что Елена весь вечер флиртовала по очереди с двумя его сослуживцами, и один из них пошел ее провожать, поэтому появление ее без кавалера несколько его озадачило.
- А куда Андрей делся?
- Ушел, - зябко повела плечами Елена: рассказывать, что на самом деле сама не смогла пригласить мужчину к себе, как-то не хотелось, и она соврала. – Ему нужно готовиться к завтрашнему зачету.
- Ну, и козел! – смачно прокомментировал летчик. – Зря ты с Сашкой не пошла: он тебе больше подходит. Впрочем, дело твое.
И тут у Елены непроизвольно вырвалось:
- Пригласи завтра от моего имени Андрея или Сашу в гости. Мне все равно.
Женька едва не поперхнулся:
- Да на кой они сдались тебе?
Елена растерялась, не зная, как объяснить случайному собеседнику, что за последние месяцы ей было так плохо, так жалко себя, так хотелось просто прижаться к кому-то, чтобы пожалел, утешил. Но тут, чтобы поддержать подругу, в разговор вмешалась Алина:
- А ты по кой мне нужен? Вот и ей так же.
Елена слегка смутилась.
- Ладно, уговорили. Попробую. Обещать не буду. Созвонимся.
На том и порешили: встретиться все вместе на следующий вечер у Алины (подруга великодушно предоставила свою площадь, оговорив, что угощение по случаю с Елены).
Поболтав о разном еще с полчаса и найдя нового знакомого занимательным собеседником, Елена удалилась. Дома она проверила, улеглась ли спать детвора, погасила везде свет и нырнула под одеяло. Представив, что следующую ночь, возможно, проведет не одна, она зябко поежилась и вздохнула. Что ж, когда-то все равно пришлось бы переступить эту черту, не вечно же лить слезы по прошлому. И лучше раньше, чем позже. Позже будет гораздо труднее перешагнуть через себя.
А на завтра все пошло не так, как планировалось. Днем подскочила температура у младшего, и Елена собралась уж было отменить посиделки, но в последний момент ей стало не удобно перед Женькой с Алиной: заварила кашу, а теперь в кусты. Послала со старшим продукты подруге с извинениями, что не сможет помочь накрыть на стол, но та великодушно махнула рукой: «Сами управимся. Только приходи сразу, как гости пожалуют, а то что я с двумя мужиками делать буду?»
Она еще надеялась, что ребята по какой-то причине не появятся, но тут прибежала дочка Алины и запыхавшимся голосом доложила, что пришли гости и мама зовет тетю Лену. Нужно было идти, держать марку. Проверив напоследок больного, она наказала братьям поглядывать за ним и, если что, бежать за ней.
Дорога от подъезда до подъезда занимает меньше минуты, ей показалось много больше. Поздняя осень проявляла себя нудным мелким дождичком. Хорошо еще, ветра не было. Не лучшая погода для знакомства. И кто пришел с Женькой? Лучше бы Андрей. С ним, по крайней мере, у нее уже сложились приятельские отношения. Может, они просто посидят, поговорят по душам, да и разбредутся по домам? Что ни говори, а она боялась. Себя, мужчину, возможного развития событий. Она хотела и не была внутренне готова к подобного рода отношениям.
- А вот и Елена. Проходи. Что задержалась? – как-то очень по-хозяйски встретил ее с порога Женька.
Она машинально отдала ему пальто, сослалась на приболевшего ребенка, а сама внутренне замерла: которого из мужчин сейчас увидит? Шаг из прихожей в кухню, и ей уже виден стол. Увы, прямо напротив двери, откинувшись на спинку стула, в не менее напряженном, чем ее, ожидании сидел Саша. Елена встретилась с ним взглядом и вспыхнула: только бы Женька не сказал ему, что она просила пригласить любого из них!
Ее посадили по правую руку от мужчины, Женька разместился напротив, Алина присела слева.
- Ну, что, первую пьем за знакомство, - подмигнул ей Женька. – Саш, разливай. Мне как обычно, полную.
- Мне немного, - Елена так и не научилась пить водку.
- Налью полную, а там уж как хочешь, - он заглянул ей в глаза, и Елена растерялась, заметалась внутри.
Они выпили, и Женька тут же обратился к ней с вопросом, продолжая прерванный накануне разговор. Елена благодарно подхватила, к тому же затронутая тема живо интересовала ее саму. Алина по ходу вставляла реплики, Саша большей частью отмалчивался, видимо, чувствуя себя не в своей тарелке. Елена лишний раз боялась посмотреть в его сторону. К тому же она настолько увлеклась беседой, что невольно сосредоточила внимание не на том мужчине, на что Алина отреагировала недвусмысленной фразой, что долго нынче они сидеть не могут: ей завтра на работу.
- Извини, мы несколько увлеклись с твоей подругой. Приятно встретить умного собеседника. Ты не обижаешься? – Женька был явно в ударе. – Еще полчасика посидим, и на боковую. Ты Сашку на ночь пристроишь?
Вопрос адресовался Елене, и она, вспыхнув, кивнула. Ох, как ей хотелось пойти на попятную! Но выпроводить гостя, которого сама же просила пригласить…
Она запила замешательство водкой, но это не помогло. Ей казались странными собственные ощущения: ведь они уже были знакомы с Сашей, более того, он ухаживал за ней и, кажется, даже поцеловал, а вот сейчас они сидят рядом, будто в рот воды набрали, и не могут посмотреть друг другу в глаза.
Пол часа истекли. Алина стала недвусмысленно поглядывать на часы. Саша поднялся:
- Ну, что, идем? Пора и честь знать. Хозяйке рано вставать, а тебе больного надо проведать.
Елена, не поднимая глаз, кивнула.
В прихожей он подал ей пальто, помог одеться. Про себя она отметила это небольшим плюсом в его только открытом «послужном списке». Что и как будет происходить дальше, Елена старалась не загадывать.
В полном молчании они дошли до ее подъезда и поднялись на этаж. Переступив порог, Елена поняла: дети не спят. Это окончательно выбило ее из себя. Скинув на ходу сапоги и оставив гостя в прихожей, она пролетела на детскую половину:
- Почему до сих пор за компьютером? Марш спать! Обещали ведь в одиннадцать лечь!
Пока старший выключал компьютер, второй нехотя выполз из-за стола и побрел в свою спальную. В коридоре он натолкнулся на позднего гостя и машинально поздоровался.
- Ну, ты и командир, однако, - шутливо прокомментировал ее поведение Саша, когда она вернулась.
- А чего ты хочешь, если трое пацанов в доме? – пожала она плечами, провожая его до комнаты, служившей ей одновременно и спальной, и рабочим кабинетом. – Ты проходи, я еще к младшему загляну.
Температура к ночи сошла, и ребенок крепко спал, свернувшись калачиком на подушках. Она опустила его пониже, укрыла скинутым одеялом. Одежда была сухой, значит, не потел. Мелькнула мысль остаться в детской, не возвращаться, но она одернула себя: как можно бросить гостя. И все же задержалась в комнате дольше обычного, пытаясь морально подготовиться.
Когда она вернулась, летчик стоял спиной к двери у стола и листал какой-то журнал.
- Что интересного откопал?
Саша оглянулся через плечо.
- Как ты тихо вошла. «Дизайн интерьера». Ты тоже перепланировками интересуешься? Прилипчивая зараза. Увлекся, пока ремонт у себя делал.
Елена улыбнулась:
- У нас второй год ремонт идет.
Они замолчали, не зная, о чем говорить, не представляя, как разрулить создавшуюся ситуацию. Елена чувствовала, что в мужчине происходит внутренняя борьба. Сама она словно оцепенела, не в силах ни пошевелиться, ни проронить звука.
Саша положил журнал.
- Наверно, я выйду…
Он сделал несколько шагов к двери, потом, передумав, резко повернулся, подошел к Елене сзади, обнял за талию, поцеловал изгиб шеи. Она ощутила жар его тела, инстинктивно прильнула, ища защиты. Ободренный ее реакцией, мужчина развернул ее лицом к себе, заглянул в глаза, осторожно коснулся губами губ. Не сразу, но она ответила, отозвалась на его ласку. В глубине души он был симпатичен ей, иначе вряд ли могло произойти то, что произошло потом.
Его поцелуи становились все более страстными и откровенными по мере того, как мужчина чувствовал, как один за другим уходят барьеры. Продолжая обнимать женщину одной рукой, другой он принялся расстегивать пуговицы ее блузки. Она не помогала, но и не мешала, только повела плечами, когда он освобождал их от одежды. За блузкой последовала юбка. Ее голова кружилась то ли от выпитого, то ли от его поцелуев, руки дрожали, когда она попыталась расстегнуть горловину его рубашки.
- Боюсь оторвать пуговицы…
- Не страшно. Я сам.
Она не смела поднять на него глаза и только гладила по плечам, пока он раздевался.
- Свет выключим?
- Подожди, я поставлю лампу. Не люблю темноту.
Она хотела, чтобы он видел ее.
Он опять привлек ее к себе, стоя, поцеловал. Ногой она обвилась вокруг его ног, и тогда он поднял ее. Крепко сжимая ногами его бедра, она откинулась назад, прогнулась, подставляя грудь для поцелуев. Так продолжалось несколько мгновений, потом она соскользнула на кровать, увлекая мужчину за собой.
Тут он отстранился и достал из-под подушки презерватив. Ее глаза, по началу расширившиеся, сжались в узкие щелочки:
- У меня спираль.
- Спираль только от одного предохраняет.
Она была готова сорваться на крик, но сдержалась и холодно произнесла:
- Не думаю, что ты от меня что-то подцепишь. Терпеть не могу эти штуки.
- Я тоже не люблю, но так спокойнее и мне, и тебе.
Она не стала спорить и, хотя понимала в душе его правоту, обиделась и потому просто предоставила свое тело в распоряжение мужчины. Его ласки становились все более агрессивными, и эта агрессия пугала и привлекала ее одновременно. Что-то еще в его поведении неуловимо напомнило ей о другом, и то, что она старательно стирала из памяти, вдруг вырвалось неудержимым потоком так, что на мгновение она даже представила себя с ним. Но неуловимое отличие все же было, и она вернулась к реальности.
- У тебя горячая вода есть? – она утвердительно кивнула. – Я пойду в ванную.
Когда он вышел, она обнаружила валявшийся под боком не использованный презерватив. Подцепив его двумя пальцами, она демонстративно проследовала мимо, едва он вернулся.
- Почему ты его снял? – после водных процедур Елена слегка смягчилась, в ней пробудилось любопытство.
- Психанул. Потому что дурак. А зря.
Слова растопили болезненно острые льдинки в ее душе, и она удовлетворенно прижалась, обвив его за шею руками.
Они долго молча лежали. Елена расслабилась, благодарно поглаживая его плечи и время от времени касаясь их губами. Время осталось где-то за пределами комнаты. Потом мужчина снова принялся покрывать поцелуями ее тело. Но теперь все было не так, как раньше. Целуясь, он запустил руку в ее волосы и крепко сжал ее на затылке. Еще один до боли знакомый жест. Пока она раздумывала, стоит ли опускаться ниже, тело само последовало привычке. В конце концов, почему бы и не доставить человеку удовольствие? Ее поступок, видимо, пробил брешь в его защите, потому что потом она почувствовала буквально низвергнувшийся на нее водопад его нежности и чувственности. Он отключился ото всего, слился своими ощущениями с ее. Он шептал ей на ухо страстно-нежные слова, и уже не тело, а сама душа ее откликалась на вибрацию этих звуков.
Перевалило за три ночи, когда они оба, обессилевшие, уснули в объятиях друг друга. Потом Елене с непривычки стало жарко, и она попыталась тихонько отползти на край кровати, но Саша нежно и в то же время твердо подгреб ее под бок, и она не стала сопротивляться.
В шесть прозвонил будильник.
- Мне пора. Проводишь до двери?
- Даже кофе на дорогу напою. Бутерброды сделать?
- Не стоит, по утрам есть не хочется.
Они сидели на кухне напротив друг друга, и Елена физически ощущала, как начинает отдаляться от нее ночной гость. Мысленно он уже был где-то далеко. Наступал новый день, в который он шел без нее.
Ей вспомнилась оброненная им ночью фраза: «Я боюсь встреч, которые происходят раз в жизни». Она поняла, что он торопится уйти, забыть, чтобы эта короткая ночь не успела пустить ростки в его сердце. Ей стало больно и горько, но она сдержала готовые навернуться на глаза слезы. Кто он в ее судьбе? Случайный прохожий, не более. Как и она в его. Ни один из них не спросил другого о следующей встрече, ни один не попытался удержать другого хоть на несколько минут дольше. И все же когда за ним закрылась дверь, она мысленно послала ему вслед поцелуй и волну нежности, и еще тихое желание увидеться вновь.
- Как прошли танцы? Успела кому мозги запудрить?
Елена смутилась: мысли он что ли ее читает? И какое ему вообще дело?
- А что?
- Выражение лица у тебя нынче интересное. Вот я и предположил, что что-то произошло.
Александр говорил, стоя к ней спиной и продолжая подгонять дверную коробку между кухней и комнатой. В его интонации не было ни напряжения, ни любопытства. Он словно видел ее насквозь: ее смятение, боль, зарождавшуюся надежду. Видел, но никак не проявлял своего отношения к происходившим в ней переменам.
- Произошло. Тебя волнует?
Она произнесла слова с вызовом, провоцируя мужчину на ответный выпад, но он спокойно ответил:
- Волнует. Я ведь работаю у тебя и, принимая во внимание сложившиеся между нами в последнее время отношения, не хотел бы оказаться без работы, если тебе вдруг что-то взбредет в голову.
За кого он ее принимает? Елена едва не задохнулась от возмущения, но все же заставила себя сдержаться.
- Можешь не волноваться, - чего больше было в ее словах: колкости или сарказма?
- Прости, забыл: ты ведь дела и чувства не путаешь.
Казалось, он забавлялся, исподволь наблюдая ее реакцию. Почувствовав, что Елена близка к точке кипения, Александр оторвался от работы, подвинул табурет, уселся и примирительно произнес:
- Извини, больше не буду. Не дуйся. Мир? – он заглянул ей в глаза, и не успевшая поставить барьер Елена почувствовала, как этот взгляд проникает в ее душу. – Итак, как его зовут?
- Зачем тебе? – теперь она защищалась.
Александр продолжал сидеть, всем видом показывая, что ждет ответа. И она уступила. Не потому, что подчинилась его воле, а потому, что ей нужно было перед кем-то раскрыться. И лучшего слушателя, чем Александр, на тот момент в ее окружении не было.
- Саша.
- Саша? – его брови удивленно приподнялись. – Значит, еще один.
Она промолчала.
- И как обстоят дела?
- Никак.
- То есть?
- Мы не договорились о следующей встрече. Мне кажется, я в чем-то виновата перед ним. Мне нужно попросить у него прощения, - сказанное вырвалось на одном вздохе, и лишь закончив фразу, Елена сообразила, что и перед кем говорит.
Александр продолжал сохранять спокойное внимание.
- А ты уверена, что ему нужны твои извинения?
Елена вздрогнула: с этой точки зрения она не смотрела на ситуацию.
- Пожалуй, нет.
Только сейчас она осознала, что ее порыв был продиктован лишь желанием вновь увидеть Сашу, а вовсе не стремлением оправдаться в его глазах.
- Хочешь совет? – она кивнула. – Не стремись как-то сразу определиться в новых отношениях. Для начала отдай мужчине свое тело. Больше ничего не надо.
- Это почему? – его слова смутили ее до глубины души. Она почувствовала за ними правду, но все в ней: ее воспитание, сформированное социумом мировоззрение, прежний взгляд на отношения между мужчиной и женщиной – восстало против новой трактовки.
- Почему? – Александр открыто улыбнулся. – Потому что я сам – мужчина. И потому что я немного знаю тебя.
Он продолжал со спокойной улыбкой наблюдать происходившую в ней борьбу.
- Хорошо. Я попробую… А если я его больше не увижу?
- Увидишь. Вы ведь были вместе? – он не спрашивал, он констатировал факт, и Елена вспыхнула под его взглядом. – Поверь мне на слово: забыть тебя трудно. Еще трудней – отказаться.
- Но ведь ты отказался… - не удержалась она.
Его взгляд на миг стал суровым.
- Не меряй всех по мне. Я – это я. Вряд ли еще один такой ненормальный тебе встретится, - он резко сменил тему. – Слушай, с утра хотел спросить: ты с домом что-то делать собираешься?
- Пока не решала. Надо бы ремонтом заняться, но боюсь не справиться со всем.
- Возможно, я помогу тебе найти людей, которые все возьмут на себя. Тебе достанутся лишь финансовые вопросы.
- Было бы неплохо.
- Тогда на днях я поставлю тебя в известность. Ты финансово готова будешь прямо сейчас начать?
- Зимой?
- Для начала тебе надо переделать погреб и перестелить полы. А там видно будет.
- Готова.
- Давай так: я сейчас закончу, ты пока сделаешь нам по кофе, и мы спокойно сядем и все обсудим. Идет?
- Хорошо.
Поздним вечером, когда Александр ушел, а дети улеглись спать, Елена сидела за столом и прокручивала в уме события минувшего вечера. Сегодня они впервые за две недели после его переезда к матери говорили о чем-то, кроме текущих дел. Все это время Александр словно держал ее на расстоянии вытянутой руки, словно опасаясь излишнего вмешательства в собственную жизнь. Возможно, его решение было верным, она не стремилась дать ему какую-то оценку, и все же подчеркнуто деловые отношения больно ранили, заставляя кровоточить еще не затянувшиеся раны. Впрочем, у нее не оставалось выбора, и ей поневоле приходилось довольствоваться тем, что есть. Но то, с чем смирилась она сама, не приняло ее сердце. Все, что ей осталось – ее чувство, и душа наперекор всем доводам разума не захотела забывать. Она знала, что будет больно, что придется ходить по острию ножа, но отказ от любви был для нее страшнее боли, страшнее смерти. Она не могла предать любовь, ПРЕДАТЬ СЕБЯ. В тот период обращение к творчеству стало своеобразной отдушиной. В него она бежала от, казалось, тупиковой жизненной ситуации.
И рожденный тем вечером стих подводил итог пережитому за день.
Уж слишком поздно что-то нам решать:
Связующая нить сплелася в узел.
Уйти б, бежать, да только не отпустит
Другую душу грешная душа.
Я не могу с тобою больше быть,
А без тебя меня не существует.
В чужих объятьях по твоим тоскую,
Но ничего в судьбе не изменить.
Зато могу в глаза твои глядеть,
В них видеть пониманье и терпенье,
Надеяться на времени прощенье,
Лишь до тебя дотронуться не сметь…
Она отчаянно ждала и боялась новой встречи с Сашей. Ведомая надеждой, что летчики придут на танцы, Елена уже с час напряженно сканировала взглядом зал в поисках знакомой фигуры, но его все не было. От подруг не укрылась ее нервозность, и они старались всячески отвлечь внимание Елены танцами или разговорами. Для себя она решила, что ждет еще полчаса, а потом идет домой: сил пережить разочарование на виду у толпы у нее не хватит.
- Привет. Компанию можно составить? – он подошел со спины, заставив вздрогнуть ее от неожиданности.
- Конечно. Садись, - видя замешательство подруги, откликнулась Алина. – Женька с тобой пришел? Вот он, вижу. Ну, я пошла к нему, а вы тут развлекайтесь сами.
- Пойду-ка я покурить, - поднялась вслед за ней Галка.
- Какие тактичные у тебя подруги, - проводил их взглядом летчик и повернулся к Елене. – Что сегодня делать собираешься?
- Не знаю. Не думала, - растерялась она. – Если хочешь, можем пойти ко мне…
Он усмехнулся.
- Уж так сразу и откровенно. А как насчет ночной прогулки? Или тебе хочется потанцевать? Скажи, я не стану мешать.
- Ты не мешаешь.
- Хорошо, давай решим так: пол десятого встречаемся в вестибюле. Пока танцуй, а я посижу немного с ребятами.
- Только если медленный будет, потанцуешь со мной?
- Договорились, - рассмеялся он.
С появлением Саши Елена заметно повеселела и с удовольствием провела следующий час, время от времени бросая взгляды в сторону компании летчиков. Потом Галка с Алиной опять ушли курить, а к ней подсел Женька. Он был слегка на взводе и явно рассчитывал, что его выслушают.
- Скажи, я плохой?
- Почему ты так решил?
- Женщин люблю. Жене изменяю.
- По-моему, ты не один такой. Для мужчин это в порядке вещей.
- Хочешь, покажу тебе фото моего любимого человечка?
Елена улыбнулась.
- Покажи. Думаю, я догадываюсь, о ком речь, - накануне Алина обмолвилась, что у Женьки есть маленькая дочка.
- Нет, ты неправильно думаешь, - насупился Женька, но фото достал.
- Можно? – Елена протянула руку, и летчик вложил в нее фотографию. – Хорошенькая. Сколько ей?
- Шесть будет.
Он ушел в себя, замолчал. Потом резко поднял голову:
- Я ведь не знаю, как смогу проститься с Алиной. Может, лучше уйти сейчас и больше не появляться? Пусть лучше считает меня сволочью. Ей так легче будет.
- Ей или тебе? И какой смысл отказываться от того, что само скоро закончится?
- Наверно, ты права, - он убрал фотографию в нагрудный карман. – А ты очень уверена в себе.
- Ты считаешь?
- И вообще тебе здесь не место, - от кого она уже слышала эту фразу? – Извини, я пойду к нашим. Не скучай.
Как только летчик отошел, Елена глянула на часы: девять сорок. Кажется, ее заговорили. В тревоге она обвела глазами зал в поисках Саши. Его нигде не было видно. Досадуя на свою оплошность, женщина поспешила в вестибюль и по пути едва не проскочила мимо него.
- Ты не меня ищешь?
- Извини за опоздание: Женька заболтал.
- Видел. Идем?
- Конечно.
В большом залитом светом вестибюле он помог ей одеться, потом накинул куртку сам. Елена исподволь наблюдала за ним. Ей нравились его размеренные движения, спокойная речь, искренний взгляд. Вот только не выдерживал он контакта с ее глазами, все норовил отвести в сторону, словно чувствуя за собой какую вину или не допуская до своей души.
Они вышли на улицу.
- Куда идем?
- Предлагай. Или ты хочешь, чтобы я задал направление?
- Пожалуй, да, - ей хотелось, чтобы он все решил за нее.
- Тогда просто пойдем прямо. Я ведь не очень знаю город.
- Пойдем, - согласилась она.
После духоты зала Елена с удовольствием вдыхала сырую свежесть воздуха. Поздняя осень не спешила уступать свои права зиме, и погода стояла не по сезону теплая. Подстроившись под размеренный шаг спутника, женщина всем существом прислушивалась через себя к нему, пытаясь понять, что в этот вечер ждет от нее мужчина. Они шли по сверкавшему феерическими огнями ночному городу. Слепящий свет фар бил в глаза, призывно мигали и переливались витражи магазинов и баров. Свет лился сверху от ночных фонарей, образуя светлые круги на асфальте, отражался мириадами мигающих искр в многочисленных лужах. Свет всюду, куда ни кинь взгляд: по сторонам, над головой и под ногами. Он увлекал и завораживал, придавал позднему вечеру неповторимое очарование.
Саша взял ее ладонь в свою, и они шагали, увлеченно болтая ни о чем и обо всем, мимо причесанных в духе времени фасадов купеческих особняков, прятавшихся от любопытных глаз за высокими коваными оградами.
- Еще в прошлый приезд обратил внимание, какая в вашем городе интересная архитектура. Это ведь центр?
- Один из исторических центров. Иваново образовалось в результате слияния двух поселений: Ивановского и Вознесенского посадов.
- Дома вокруг в основном дореволюционной постройки?
- В основном. Некоторые возводились в 30-х годах.
- Мы прошли недавно интересное здание необычной формы…
- Дом-корабль?
- Точно, похож на корабль. А еще что-то в этом роде есть?
- Немного в стороне от нас – дом-подкова. Дальше по пути ступенчатое здание. Слушай, да тебе не летчиком, а архитектором надо было становиться.
- Нет, небо – это святое. Говорят, когда мать в роддом ехала, ее машина забарахлила у хутора, на котором жил контуженный в войну старый летчик, которого местные жители считали блаженным. Пока отец ковырялся в моторе, этот дядька подошел к матушке и говорит: «Сына родишь благополучно, не бойся. Летчиком станет». И что-то еще добавил, но что, мать от меня до сих пор в тайне держит. Знаешь, как они не хотели, чтобы я в летное поступал? Так я и поехал в Ярославль в экономический институт. Сдал экзамены, был уже зачислен, и в последний момент забрал документы и махнул в летное за тридевять земель. Дома все в шоке были.
- Удивительно. Выходит, он тебе судьбу предсказал.
- Выходит. Да в моей жизни много всего странного было. По молодости я и сам интересовался всякой ерундой типа осознанных сновидений и выхода из физического тела.
- И выходил?
- Несколько раз. Летал над городом. Здорово. Только прекратить пришлось после того, как напугал ребят по казарме. Говорили, как мертвый лежал, руки на груди скрестил и не дышал, - он вдруг резко остановился. - Слушай, тут какой-нибудь бар поблизости есть?
- Мы прошли. Сразу за памятником три бара.
- Ты так хорошо знаешь местонахождение баров города?
- Рассказывали. Если тебе важно, я за всю жизнь раза три в ресторане была.
- Извини. Не хотел обидеть. Идем?
Минут через пятнадцать они остановились перед двумя лестницами, ведущими вверх и вниз.
- Куда пойдем?
Мгновение она размышляла, потом шагнула вниз:
- Сюда.
Он открыл перед ней дверь, и они оказались в небольшом уютном зале с ярко освещенной стойкой и зеркальными стенами. Елена тут же оценила это маленькое удобство, кинув придирчивый взгляд на себя, и осталась довольна результатом осмотра. В углу словно их поджидал маленький столик.
- Нам повезло.
Мужчина помог ей снять куртку и повесил одежду на стоявшую тут же вешалку. Принесли меню.
- Что будешь?
С непривычки она растерялась, да и проголодаться еще не успела.
- Мороженое есть?
- Тебе какое?
- С шоколадом. И кофе, - она догадывалась, что Саша, не моргнув глазом, исполнит сейчас любой ее каприз, только чтобы не ударить лицом в грязь, но ей казалось неправильным требовать с него много. В конце концов, кто она ему?
Пока исполняли заказ, они продолжили разговор, время от времени умолкая и прислушиваясь к звучавшей музыке. Но само молчание уже не тяготило Елену, наоборот, в молчании она словно начинала по-другому слышать Сашу. Крутили дискотеку восьмидесятых.
- Молодость вспоминается, - то ли спросил, то ли констатировал летчик. – Потанцуем?
Они несколько раз выходили на медленные танцы. Особую ностальгию у него вызвала песня «Вояж». Он даже рискнул подпевать. Елена не помнила слов. Мороженое уже было съедено, Саша позволил себе пропустить пару рюмок водки, а разговор не заканчивался. Елена украдкой пару раз кинула взгляд на часы.
- Тебе пора домой? – тут же отреагировал ее спутник.
- В общем, да. Дети…
- Ты не возражаешь, если я загляну к тебе?
Сердце глухо отдалось в груди: неужели? Почему она должна возражать, если перед этим сама приглашала?
- Конечно, не возражаю.
Они вышли. На крыльце мужчина притянул ее к себе за талию и, не обращая внимания на куривших в стороне ребят, принялся целовать. Она сразу задохнулась от смеси обрушившихся на нее ощущений и желания. Ей казалось, что она растворяется, тает в его руках.
- Может, мы все-таки пойдем? - прошептала она, переводя между поцелуями дыхание.
- Пожалуй, а то я рискую не сдержаться.
По дороге в ночном магазине Саша купил ее любимый «Мускат» и шоколадку.
- Пригодится, - ответил он на ее немой вопрос.
Дети еще не спали. Елена попросила Сашу подождать на лестнице, а сама быстро разогнала полуночников по кроватям. Когда она спустилась за ним, он опять привлек ее и коснулся губами губ. Чувствуя, что сейчас потеряет контроль над собой, Елена прошептала:
- Давай поднимемся. Дорога свободна.
Они тихо разделись в прихожей и пробрались на кухню. Елена закрыла на ключ дверь, ведущую на ее половину, достала и поставила на стол рюмки. Саша открыл «Мускат».
- Давай выпьем за хозяйку дома. За тебя.
Она пригубила.
- Так не пойдет. Всю.
- Ты собираешься споить меня?
- А такое возможно? Ну, с бутылки ты явно не сопьешься.
- Вспомнила: ты хотел посмотреть мой школьный альбом. Сейчас принесу. И переоденусь, а то вся одежда дымом пропахла.
- У тебя никто не курит?
- Муж не курил. Детям пока даже думать об этом рано.
- А куда муж делся? Извини, если я бесцеремонен.
- Мы разошлись год назад. Я сейчас вернусь, - и она выпорхнула из кухни.
- Не понимаю, как можно уйти от троих детей? Сколько сейчас младшему? – встретил ее вопросом Саша, едва Елена возникла в дверях.
- Шесть. Все очень не просто. Не пытайся судить. Давай лучше покажу школьные фото, - не дожидаясь ответа, она разложила альбомы на столе. – Здесь снимки с первого класса и до выпускного вечера.
Перелистывая страницы, она давала пояснения, а сама вспоминала, как в пятом классе сыграла свою первую роль дочки мачехи в «Двенадцати месяцах», как танцевала в ансамбле народного танца. Были потом серьезные постановки вроде «Любовь Яровая», ставшей ее первой пробой в качестве не только актера, но и режиссера, ставила она в старших классах сама и танцы.
- «Драмкружок, кружок по фото. Мне еще и петь охота…» - с улыбкой процитировала она. - Наверно, это про меня.
- Наверно, это про многих ребят нашего поколения. Не так давно заметил за собой: совсем не могу общаться с молодыми девчонками. Детсад какой-то, не знаешь, о чем поговорить. И если старше более, чем на пять лет. Словно граница какая-то прочерчена. А тебя очень интересно слушать. И самому рассказать многое хочется. И молчать легко…
- Хочешь, дам почитать свои стихи, - неожиданно для себя самой предложила Елена.
- Ты еще и стихи пишешь? Слушай, и что я тут делаю? Хочу. Неси. Только давай с начала выпьем, а то негоже полным рюмкам стоять. За твои таланты, красоту и ум. Будь я на месте твоего мужа, ни за что не отказался бы от такой женщины!
- А может, он меня такую не знал или не хотел знать…- она залпом выпила полную рюмку. – Сейчас принесу.
Елена положила перед Сашей большую наполовину исписанную тетрадь.
- Ты пока читай, а я выйду ненадолго.
Она не представляла, как сможет сидеть рядом с ним, пока он будет читать ее стихи. Ведь в них – ее боль и счастье, разочарование и любовь. И за ними – Александр.
Ее отсутствие длилось минут пятнадцать, но когда она вернулась, летчика за столом уже не было. Лишь сиротливо соседствовала с пустыми рюмками закрытая тетрадь со стихами. «Не стал читать, - грустно подумала Елена, прибирая посуду. – Кому охота лезть в чужие проблемы? У каждого своих хватает».
- Вот ты где. Я тебя потеряла, - когда она вошла в комнату, Саша заканчивал раздеваться.
Прошлый раз она не успела рассмотреть его, да и стеснение тогда мешало, и сейчас ей отчего-то сразу бросилась в глаза странная схожесть мужчины с умершим пару лет назад отцом. Те же движения, фигура, только вот повыше папы.
- Пришла, - он привлек ее, бережно заключил в объятия, легко коснулся губами губ.
Она отозвалась всем сердцем, растворилась в его руках, самозабвенно погружаясь в свои и его ощущения. Поцелуй затянулся. В какое-то мгновение мужчина не выдержал, поднял ее на руки, чтобы в следующее мгновение положить на кровать. Халат полетел в сторону, а он принялся покрывать все ее тело страстными поцелуями. Он перестал контролировать себя. С его губ слетали жаркие, как его дыхание, чуть слышные слова, и Елена вдруг ощутила, как ее тело завибрировало, откликаясь на тихий звук его голоса. На мгновение это поразило ее, но уже следующее прикосновение смыло оставшиеся мысли.
Время исчезло, а она продолжала умирать и воскресать в его руках. У нее уже не осталось сил, пару раз она умоляла отпустить ее. Он шептал: «Бедненькая моя, как ты устала». Делал короткую передышку, а потом брал с новой силой. Она безраздельно принадлежала ему, а он – ей. Сейчас, в это мгновение. Другого мгновения у них могло не быть.
Они так и уснули: не размыкая объятий, не желая расставаться ни на миг. А в шесть прозвонил будильник. Елена открыла глаза. Саша даже не пошевелился. Ей было жаль будить его, но скоро должны были встать дети, и Елена осторожно стала целовать и гладить его плечи. Просыпаясь, он сжал ее в объятиях, и она остро ощутила нарастающее в нем желание. Не успев ничего сказать, она вновь оказалась захваченной водоворотом чувств. И лишь когда мужчина освободился, она смогла прошептать:
- Я ведь только хотела сказать, что пора вставать…
- Приятное пробуждение. Мне понравилось. А тебе?
Она с улыбкой посмотрела в его глаза:
- Конечно.
- Тогда давай вставать. И сделай мне, пожалуйста, кофе покрепче, а то я на занятиях могу уснуть.
Они сидели за столом напротив друг друга и молча уминали бутерброды. Слова были излишни: они говорили глазами.
- Через неделю мы уезжаем.
- Я в курсе. Андрей говорил, - пояснила Елена.
- И как ты только решилась пригласить меня. Или Андрея? – он лукаво посмотрел на нее.
Елена стала пунцовой.
- Ты знаешь…
- Ну-ну, не переживай. В жизни всякое бывает. Я рад, что Андрей тогда отказался. Иначе не видать мне тебя. И до отъезда я тебя никуда не отпущу.
Он вышел из-за стола, сгреб ее в объятия и стал целовать. И опять не смог сдержаться.
Когда Елена вторично провожала его и потянулась поцеловать на прощание, Саша полушутливо, полусерьезно взмолился:
- Только не заводись, пожалуйста, а то я так не уйду.
Про себя она удовлетворенно улыбнулась. Еще ей хотелось спросить, когда в следующий раз они увидятся, ведь осталось так мало, но она промолчала.
- Пока. Я позвоню. Жди.
Дверь за ним закрылась. Елена осталась одна. Нет, не одна: вместе с ней осталась надежда. И еще ощущение защищенности и единения. Здесь и сейчас она была счастлива. А что будет после, она успеет подумать потом.
«Она умерла оттого, что хотела
Любви без меры и без предела.
Она упала оттого, что летела,
И тело ее уже не тело.
Она сделала шаг…»
Неужели Арефьева? Как давно он не ставил этот диск. Елена толкнула незапертую дверь и тихонько прошла в квартиру, где шел ремонт. На мгновение песню перекрыл визг дрели: Александр крепил к стене стеллаж. Погруженный в работу, он не заметил ее прихода. А она замерла, наблюдая за ним и слушая песню.
«…Она не искала запретного края,
Она была там, где никто раньше не был.
Она сделала шаг…»
Почему-то она всегда отождествляла себя с героиней песни. Сколько таких вот шагов она уже сделала в жизни? И не разбилась. Только душа ноет…
- Ты уже пришла? А время сколько? – ее присутствие наконец заметили.
- Семь. Кофе ставить?
- Пожалуй. Ты пока командуй на кухне, а я тут приберусь, а то Володька мне вчера нагоняй устроил за бардак.
- Он заходил?
- Угу. С проверкой, что я ему тут надеял.
- И как? – помня характер бывшего, Елена насмешливо прищурила глаз.
- Смейся, смейся. Получил кучу замечаний, нагоняй за мусор на стройке, но в целом работа была одобрена как на низшем, так и на высшем уровне.
- На низшем – это он с Ириной заходил?
- Какая ты догадливая. Куда ж он без своей Санчо Пансо денется? Все, иди на кухню, займись делом.
- Узурпатор, - она вышла в соседнее помещение, которое напоминало кухню лишь наличием в нем раковины и плиты. Ремонт давно распространился на всю квартиру, и Елена посочувствовала бывшему супругу, представляя его реакцию на полную разруху. Она помнила, что ей приходилось отбивать у Александра буквально каждый метр порядка, жестко ограничивая ареал его распространения по своей квартире.
- Я смотрю, настроение у тебя нынче что-то очень хорошее, - закончив уборку, Александр пристроился за рабочим столиком, на котором дымились две чашки горячего кофе. – Что бы это значило?
- Может, что-то и значит. Я сегодня не надолго.
- Куда-то спешишь?
- На свидание, - Саша неожиданно позвонил около шести вечера и назначил встречу у магазина.
- Вот как? И с кем? – Александр насмешливо приподнял бровь.
- С тем же. С Сашей.
- Надо же. Даже имя одно. Не оговоришься. «Любите, девочки, простых романтиков, отважных летчиков и моряков. Бросайте, девочки, домашних мальчиков…»
- А тебе не кажется, что в нашем случае мальчик бросил девочку?! – голос Елены напрягся, зазвенел.
- Значит, любовь у него была не настоящей. Как в песне.
- Ну, знаешь! – Елену настолько задели слова и тон его речи, что она буквально выскочила из-за стола и прямиком направилась к двери. – Закупку стройматериалов обсудим завтра. Пока.
Александр проводил ее задумчивым взглядом.
Она опоздала минут на пять. К вечеру стало примораживать, подул холодный порывистый ветер. Елена, еще подходя к магазину, увидела Сашу: он стоял, подняв воротник не по сезону легкой курточки, обхватив себя за плечи руками, и время от времени постукивал ногой о ногу.
- Замерз?
- Погода не балует. Задерживаетесь, барышня. Я тут минут пятнадцать уже дежурю.
- Извини. Пойдем куда-нибудь греться.
- Есть предложения?
- Нет. Веди сам. Только поближе, а то вместо тебя придет большая сосулька.
- Ближайший к нам – бар «Авокадо», но смотри, ты рискуешь нарваться на кого-нибудь из знакомых, - она беспечно махнула рукой. – Ты идешь по беспределу. Так нельзя. И на танцах тебе не место.
- Знаешь, ты третий, от кого я слышу эти слова. Где ж оно тогда, мое место? И где еще я могу свободно и много танцевать? Я ведь действительно хожу туда танцевать. Случай с тобой – исключение.
- Ну, и растерянный вид у тебя был на утро тогда! – рассмеялся летчик.
- По-моему, ты тоже был не в своей тарелке, - парировала она.
- Пожалуй. Со мной такого еще не случалось. Знаешь, у меня с женщинами определенный комплекс. Знакомлюсь быстро, но в результате все сводится к дружеской беседе, и ничего не остается, как вежливо откланяться. Вот и приходится в основном облизываться. А с тобой… Я, когда только шел знакомиться, догадывался, а потом ты спросила, до которого часа нас пускают в общежитие. И еще на тебе было новое белье, а это о многом говорит. Да ты не смущайся. Ну, бывает: жизнь приперла. Я понимаю, что ты не такая. Только мне тогда ужасно неловко было…
- И мне…
Саша остановился, привлек ее к себе, заглянул в глаза:
- Что со мной творится? Чем дальше, тем сильнее тянет к тебе.
Она не ответила, лишь откинула голову, и он припал губами к ее губам. Через мгновение она отстранилась и с дразнящей улыбкой произнесла:
- Не увлекайся, а то мы так не дойдем.
- Тогда идем. Тут уже рядом, - он подхватил ее под руку и потянул за собой по оголенной по-осеннему аллее военного городка.
В баре он усадил ее спиной к залу, и она было решила, что это на случай, чтобы ее не увидели его сослуживцы, но позднее поняла, что так он оберегал ЕЕ от случайных встреч. Это не ему, а ЕЙ они могли повредить. Пока ждали заказ, Саша увлеченно принялся рассказывать, как недавно делал дома ремонт, как под конец разругался с рабочими и заканчивал его уже сам.
- Представляешь, они ушли, а паркет не достелили. Вот нам и пришлось с Настей самим с ним мучиться.
- С кем? – переспросила она, не поверив ушам.
- С дочкой, Настей.
- Вот и не верь потом в совпадения, - Елена тут же спохватилась. – Не обращай на меня внимания.
- Я что-то не то сказал?
- Нет, просто у Сашки дочь тоже Настей зовут.
- А кто такой Сашка?
- Человек, который делает у бывшего мужа ремонт. Мы девять месяцев были любовниками и недавно расстались…
- Почему?
- Из-за меня распалась его семья.
- Вы продолжаете видеться?
- По делам. Мы просто друзья. А сегодня мы с ним поругались. Из-за тебя…
Саша недоуменно поднял бровь.
- Вернее, не совсем из-за тебя, - поправилась Елена. – Должны были обсудить закупку материалов, но я сказала, что тороплюсь к тебе на свидание, а Сашка по обыкновению прокомментировал. Ну, я и хлопнула дверью. Зря, наверно.
- Он тебя ревнует ко мне?
- Ревнует? – ей показалось абсурдной сама мысль. – Нет, конечно. Я не уверена даже, что он меня любил. Возможно, какой-то своей, странной любовью.
- А ты его любила?
Она грустно улыбнулась.
- А я продолжаю любить его и сейчас. И вряд ли когда забуду, - Елена виновато глянула на Сашу. - Ты извини, мы с тобой слишком мало знакомы, чтобы говорить о любви.
- Не извиняйся, я понимаю. И что ты намерена делать?
- Встречаться с тобой, пока ты не уедешь.
- Это понятно, - усмехнулся летчик. – Только ведь совсем немного, меньше недели осталось.
- Когда уедешь, тогда и буду думать. Зачем заранее себя расстраивать и отказываться от того, что само падает в руки?
- Тоже верно. Уж не я ли в твои руки упал? А если серьезно, то будь осторожней. И пользуйся резинками. Если не веришь мне, сходи в ваш диспансер на экскурсию: там столько красивых лиц и глаз, а ведь ни за что не подумаешь… В жизни всяко бывает. Побереги себя.
- Хорошо, - Елена зябко повела плечами.
- И еще. Конечно, секс – важная вещь в жизни человека, и тебе он нужен, но ведь в жизни столько разных и интересных вещей кроме секса. Нужно их только видеть.
- Ты тоже мне лекции теперь читать будешь как Сашка?
- Уже закончил. Что, часто мозги тебе промывает? Может, есть за что? Молчу-молчу, только не заводись.
Саша примирительно накрыл ее ладонь своей рукой. Елена сделала глубокий вдох и выдох, освобождаясь от негативных мыслей и эмоций.
- Знаешь, меня не покидает последние дни ощущение, будто я воскресла заново. Спасибо тебе. Подожди, выслушай. Когда больше двух месяцев назад Сашка сказал, что уходит, я умерла. Не физически. Умерла моя душа. Эти два месяца я напоминала себе ходячую оболочку. С твоим появлением все изменилось. Я поняла, что жизнь еще не кончилась, что я еще могу любить и быть любима. Хотя чувство к Сашке будет продолжать тянуть меня, я уже сделала первый шаг в свое будущее и заявляю, что оно будет лучше прошлого. Я стала совсем другим человеком. Будто горизонты расширились, а я получила комплект новеньких крыльев. Только вот пока пользоваться ими не научилась.
- Еще научишься. Поздно уже. Тебе, наверно, домой пора. Да и у меня утром экзамен. Пойдем, я провожу тебя.
Они быстро добрались до ее дома. Уже поднимаясь по лестнице, Елена неожиданно для себя самой предложила:
- Хочешь взглянуть на стройку?
- Конечно, хочу. Если ты не возражаешь. Я ведь говорил, что увлекся всякими дизайнами после ремонта.
- Тогда пошли.
Открывая дверь, Елена немного нервничала, хотя еще с улицы глянула на окна: Александр уже ушел. В коридоре она щелкнула выключателем.
- Смотри.
Она прошла немного вперед и стала пояснять гостю, что и как здесь будет после ремонта.
- В общем, все понятно, - заявил Саша, когда она закончила импровизированную экскурсию.
- Тогда идем?
- Подожди.
Он обнял ее и коснулся губами губ. Ее тело подалось навстречу, слилось с его.
- Ты не представляешь, как я хочу тебя, - жарко выдохнул ей в лицо мужчина.
- Представляю. Я и сама тебя хочу, - лукаво улыбнулась она.
- Только мы ведь здесь не будем?
Вопрос прозвучал как утверждение, да и ее отнюдь не прельщало заниматься сексом здесь, и она поддакнула:
- Не будем.
Он перевел дыхание и расслабился. Но ненадолго. Через пару минут все повторилось, и вновь прозвучало:
- Ведь мы здесь не будем?
Елена снова поддакнула, но теперь вопрос поставил ее в тупик. И лишь на третий раз она уловила смысл его игры и облегченно рассмеялась.
- Пойдем, провокатор, у тебя завтра экзамен.
Они поднялись этажом выше. У самой двери Саша опять притянул ее к себе, словно не желал отпускать.
- Знаешь, а у меня очень развито воображение.
- Не у тебя одного.
- И фантазия богатая. Я с тобой пока не осуществил и части того, что мы когда-то творили с женой.
Ее неприятно задела последняя фраза.
- Так у нас и времени почти не было.
- Пожалуй. Впереди еще выходные, чтобы наверстать упущенное. А сейчас иди спать.
- Соскучишься, звони.
Она дождалась, когда за ним хлопнула дверь подъезда, и вошла в квартиру. Дети спали. Она разделась, прошла к себе. Младший мирно посапывал в ее постели. Болезнь несколько затянулась, и Елена второй день клала ребенка с собой.
Спать не хотелось. Она включила настольную лампу и села за стол. Ее души коснулось почти забытое чувство, рука сама потянулась к листку, чтобы в следующий миг начать выводить на нем слова:
Легкое касание руки,
Долгий взгляд, как вечность Мирозданья,
И с оков души уже замки
Падают в несмелые желанья.
Душ сплетенье и сплетенье тел,
Страсти жар и нежное лобзанье.
Я отдам тебе, что ты хотел,
А взамен возьму твое желанье.
Поставив точку и оставшись довольна тем, что сотворила, она тихонько легла рядом с ребенком и в следующее мгновение провалилась.
А на следующий день у нее состоялся трудный разговор с Александром.
Едва вечером она переступила порог квартиры, где шел ремонт, он оторвался от работы:
- Кажется, вчера я тебя обидел. Извини, пожалуйста. Подожди пару минут, я закончу, и мы поговорим.
Она кивнула и пошла делать кофе. Александр не заставил себя долго ждать.
- Ну, вот я и все. Я в полном твоем распоряжении. На чем мы остановились?
- Ты попросил прощение за вчерашнее.
- Да, я не хотел тебя обидеть.
Глядя ему прямо в глаза, Елена решилась:
- И все же я кое-что позволю себе напоследок.
Она протянула руку, взяла его ладонь в свою. Как давно она не прикасалась к нему! Как боялась, что любое случайное прикосновение может вызвать непроизвольную волну агрессии с его стороны! Вот и сейчас она на мгновение затаила дыхание, ожидая чего угодно, только не того, что произошло потом. Александр, повинуясь внутреннему порыву, привлек ее к себе, обнял, крепко прижал к груди. А она вместо того, чтобы почувствовать себя счастливой, лишь растерялась, не зная, как себя вести, чтобы не спровоцировать его ненароком.
- Я прощаюсь с тобой, как со своей женщиной.
Его слова поразили ее. Неужели только теперь? Ведь прошло столько времени. Сама она постаралась вычеркнуть все воспоминания о физической близости, когда он сказал, что возненавидит ее, если опять к ней прикоснется. Тогда она почувствовала, что ненавидеть ее он будет столь же страстно, как и обладать. К тому же сейчас, в его объятиях, она поняла, что не хочет больше его. Ее душа по-прежнему стремилась к его душе, а вот тело успело забыть и сориентировалось на другого мужчину. Она сама не понимала, что творится с ней.
Осторожно высвободившись из объятий, Елена тихо произнесла:
- Вообще-то, я только собиралась сделать вот так, - она вновь взяла его руку и приложила к своей щеке. – И хотелось бы, чтобы могла позволить подобное всегда.
Он странно взглянул на нее:
- Ну, это мы еще посмотрим.
- Провокация ты ходячая. Давай перейдем к делу. Что закупать будешь и сколько денег надо? – ей не хотелось, чтобы он видел ее замешательство.
Все оставшееся время они посвятили делам насущным, и ни один не обмолвился о случайном инциденте. Оба понимали, что почему-то должны оставаться рядом, но как и в качестве кого, никак не могли притереться понятиями.
В субботу Саша как всегда был точен: раз обещал позвонить в пять вечера, в пять и позвонил. Ребята отмечали успешную сдачу очередного экзамена, и летчик уже был навеселе.
- Слышу, вы хорошо гуляете. Может, тебе лучше с ребятами остаться? – с одной стороны, ей не хотелось навязывать свое общество, с другой неприятно общение с пьяным человеком.
- Нет, я обещал тебе, что приду. Когда встретимся?
- Ну, не знаю, - желание видеть мужчину еще боролось в ней с негативным отношением трезвого человека к выпившему, но первое все же победило. – К половине восьмого успеешь?
- Вполне. Там же.
Она дала отбой и глянула на часы. Оставался еще час на сборы и на то, чтобы заглянуть к Александру узнать, как продвигается ремонт и не нужно ли чего закупать.
На стройке на удивление было тихо. Александр возился у стеллажей.
- На танцы собралась? – оглянулся он через плечо, не прекращая работы.
- Нет, их сегодня нет. На свидание.
- С Сашей?
- С Сашей. По ремонту вопросы есть?
- Ближайшие дни объемов хватит. Ну, удачи тебе.
Елена пожала плечами и молча вышла.
Саша уже ждал ее в магазине. Видимо, на этот раз он решил, что мерзнуть на улице не стоит.
- Привет. Вы как всегда точны. Постоянные опоздания – это уже стиль. В бизнесе не мешает? – она удивленно отметила, что он почти трезв.
- Мешает. Но раньше я не опаздывала, поэтому мне пока прощают.
- На авторитете, значит, держишься? Кстати, куда едем?
- На Ленина, - она подхватила его под руку и увлекла на улицу.
Но сегодня им не повезло: во всех трех барах не оказалось свободных мест.
- Едем дальше?
Они сели в троллейбус. Саша заплатил за нее подошедшему кондуктору.
- А у меня волчий билет. Я военный.
Елене стало любопытно:
- Можно посмотреть?
Уже раскрыв удостоверение, Елена вдруг поняла, что ее поступок мог быть истолкован несколько иначе, чем простой интерес, но отступать было поздно. Она прочла фамилию, удивилась ее необычности, постаралась запомнить. Обратила внимание на звание.
- Я не карьерист, - отреагировал Саша. – Конечно, ребята в моем возрасте уже майоры, а младший брат так вообще подполковник, но мне в капитанах спокойнее.
- Наша остановка, - она вернула ему билет.
- Вот я и развлек тебя, - пошутил Саша, подавая ей руку при выходе. – Куда идем?
- Подряд. Ищем свободный столик.
Погода окончательно испортилась. Промозглый ветер вбивал снежное крошево в лицо, выдувал тепло из куртки. После трех неудачных попыток Елена в конец продрогла, и ее устраивал любой вариант, даже деревянная лавка в пивном баре.
- Может, еще поищем? Неуютно здесь как-то, - обвел глазами помещение летчик.
- Ты рискуешь привести в бар сосульку, - поежилась женщина.
- Лучше Снежную Королеву. Хорошо, - сдался он. – Пиво будешь?
- Давай, все равно уже приучили.
- Кто?
- Сашка.
Они устроились в уголке за самым дальним столиком. Играла дискотечная музыка. Елена прислушалась: пели «Моя попытка номер пять». Автоматически она стала отбивать пальцами по столу такт мелодии.
- Ну, и какой я у тебя? Пятый? – усмехнулся Саша.
Елена чуть не поперхнулась пивом, покраснела под его взглядом, покачала головой.
- Я дразнила этой песенкой мужа, - смущенно пояснила она.
Он больше не спрашивал.
За неспешным разговором она приглядывалась к залу. В основном совсем молодежь: от 16 до 23. Поведение парней напряженное, агрессивное. Бритые затылки, упакованы в кожу.
- Хочешь танцевать?
Она покачала головой:
- Только не здесь.
- Тогда поехали в «Атлант». Успела согреться?
- Кажется.
Трамвай был набит битком, и Саша протащил ее на заднюю площадку, поставил у поручня, отгородив собой от напиравшей толпы. Впереди освободилось место.
- Садись! – он буквально втолкнул ее в кресло.
- Нам скоро выходить, - попыталась возразить Елена.
- Так надо.
Елена увидела проталкивавшегося сквозь людскую массу кондуктора.
- Оплатите ваш проезд.
- У меня военный билет, - не моргнув глазом, ответил Саша.
Елена отвернулась в сторону, чтобы скрыть улыбку.
Как только кондуктор растворился в толпе, Саша подхватил Елену за талию и увлек к выходу.
- Ну, когда еще поездишь зайцем?! – воскликнул летчик, едва они выпрыгнули из трамвая. – Как адреналин?
- А мне понравилось. Иногда экстремальные ситуации полезны, - рассмеялась Елена.
Минут десять она пританцовывала у касс на пронизывающем ветру, пока он стоял в очереди за билетами. На входе здоровенный охранник велел ей подать руку и поставил на тыльной стороне ладони какой-то штамп.
- Это еще зачем?
- Чтоб назад впустили, если на воздух выйти захочешь. Да не тушуйся, проходи, - Саше казалась забавной ее растерянность. – Давай ближе к раздевалке, а то тут не пройти сейчас будет.
С каждой минутой народу прибывало все больше. Люди плотно заполняли небольшое пространство фойе, и Елене показалось, что, если сейчас они отсюда не вырвутся, толпа поглотит их.
- Пиво еще будешь?
- Давай.
Саша взял ее за руку и увлек в не менее многолюдный зал. Минуя извивавшуюся в такт музыке толпу, они протиснулись к барной стойке. Пока летчик брал пиво, Елена осмотрелась по сторонам. Основной контингент – та же молодежь, но мелькают и лица постарше. Агрессии в воздухе витает предостаточно, но тут она другая. В ней нет жестокости, скорей, это вызов общественному порядку, который представлен здесь охраной. Взгляд задержался на молоденьких девчушках, резко отшивших пытавшегося пристроиться к ним парня. Неужели лесбиянки? Или бедолага не прошел фейс-контроль? Судя по кучке толпившихся рядом ребят, буквально пожиравших девчонок глазами, первое кажется не столь невероятным. В памяти отчего-то всплыла информация о том, что к концу столетия 70% населения будет бисексуально.
- Пойдем за столик, - Саша вновь завладел ее вниманием.
Подобно легкому суденышку за ледоколом она последовала за ним.
Отыскав свободную лавку, он пропустил ее вперед и сам сел рядом. Высокая блондинка напротив явно кого-то ждала. Она заметно нервничала, то и дело поглядывая на часы. Минут через пять к ней подошла невысокая брюнетка. Блондинка резко поднялась ей навстречу и нечаянно опрокинула стакан. Пиво растеклось по столу, образовало пенную дорожку на руке девушки. Тогда брюнетка без тени смущения склонилась и слизала блестевшие янтарные капельки с руки подруги. Эротично так слизала. А высокая поцеловала ее в губы. Нежно, как любимую. Елена зачарованно наблюдала эту картину, даже о Саше на какое-то время забыла. Весь последующий час она украдкой поглядывала в сторону девушек, но высокая вскоре вычислила ее и увела подругу за соседний столик.
- Хорошо, когда так много народу. В такой толпе всегда можно побыть в уединении, ведь каждый увлечен собой или своими спутниками, - заметил Саша. – Иногда я просто сижу и наблюдаю, как другие отдыхают. Кстати, тебе когда домой возвращаться?
- Еще полчаса, и пора идти.
- Тогда пойдем потанцуем.
Но долго потанцевать им не довелось: буквально через пять минут кто-то окликнул Елену по имени. Растерянно оглянувшись, она к полной неожиданности для себя увидела двоюродную сестру Владимира. Щекотливость ситуации заключалась в том, что бывший супруг не торопился ставить родню в известность об их разводе, а Елена не собиралась выполнять за него грязную работу. Свою позицию она аргументировала: «Любишь кататься – люби и санки возить». Но сейчас она невольно пожалела, что не предприняла никаких действий по данному поводу.
Татьяна непринужденно приветствовала парочку, хитро поглядывая на Сашу, осведомилась, как давно они тут, и пошла брать штурмом раздевалку (народ подходил столь густо, что гардеробщица не справлялась).
- Ну, что, доигралась? Кто хоть это?
- Сестра бывшего.
- Та-ак. Ну, и как я выгляжу? В таких случаях обычно оценивают спутника. Постараюсь быть на высоте.
- Не нужно. Пойдем отсюда: время уже много.
- Говорил тебе: по беспределу идешь. Столько кругом знакомых, а ты себе черт те что позволяешь.
Их поспешный уход напоминал бегство, но Елене было безразлично, как отнесется к тому Татьяна. В конце концов, та взрослый человек, а Елене претило что-либо кому-либо объяснять.
Когда они подходили к дому, Саша вдруг сказал:
- Будь я на месте твоего мужа, я бы тебя по-другому одел.
- Как?
- В брюки.
-Ну, уж нет.
- Почему?
- Слишком… - она замялась, подыскивая нужное слово.
- Много внимания? – подсказал летчик. – Так это ж, наоборот, хорошо. Значит, есть, на что смотреть.
Они переглянулись и дружно рассмеялись.
Дом встретил их тишиной: ребетня уже улеглась. Не успела Елена закрыть дверь в свою комнату на ключ, как Саша обнял ее и принялся покрывать поцелуями лицо и шею. Ему мешал воротник блузки, и тогда он, не торопясь, пуговица за пуговицей, стал расстегивать ее. Елена потянулась помочь, но он отвел ее руку и твердо сказал:
- Я сам. Не помогай.
Все было так непривычно, утонченно, что она слегка нервничала. Что-то ей хотелось сделать совсем не так, но, повинуясь его воле, она уступала, давала мужчине почувствовать полную власть над своим телом. Не спеша, он раздел ее всю.
- Подожди, я схожу в ванную, - задыхаясь, прошептала она.
- Сходишь, - спокойно произнес Саша, не выпуская ее из рук.
Он продолжал наслаждаться ею еще минут десять, потом все же внял просьбе. Когда Елена вернулась в комнату, ей пришла в голову идея, которую женщина решила немедля осуществить. Пока летчик был в ванной, она надела белье, накинула поверх халат и включила тихую музыку. Застав ее одетой, Саша недоуменно замер в дверях.
- Проходи, садись на кровать. Я кое-что хотела показать тебе. Только я жутко смущаюсь.
Зазвучали тихие аккорды новой мелодии, и Елена начала свой танец.
- Боже мой, - прошептал Саша, закрыв лицо руками.
Но она знала, что он будет смотреть, и не стала останавливаться. Собственно, это даже не был танец. Просто красивые движения под красивую музыку. Но ей хотелось подарить ему нечто, о чем потом он будет вспоминать. Пусть они больше никогда не встретятся, но ее танец навсегда останется с ним, в его сердце, частичкой ее души.
Когда на ней ничего не осталось, она шагнула к нему, чтобы в следующий миг раствориться в его объятиях, слиться в едином дыхании.
ИЗ ДНЕВНИКА.
«Последние дни я много с нежной грустью думала о Саше. Вспоминала, как он говорил: «Не делай того, что тебе не нравится». А я смеялась в ответ: «Я никогда не делаю того, что мне не нравится». Как в наше последнее утро, без сил упав на подушку, он пробормотал: «Господи, и как я доберусь до общежития?» - «Не спеши, отдохни», – мне так не хотелось отпускать его. «Уже много времени. Скоро дети встанут», - он, как обычно, думал не о себе.
Интересно, что я даже не считаю его симпатичным. До внешности Александра ему и вовсе далеко. Просто приятное лицо хорошего человека. Но, заглянув в его глаза, его душу даже слегка, я ощутила, насколько красивого душой человека мне довелось встретить. В последний вечер мне удалось-таки наладить контакт глазами с ним, и я поразилась, какие они у него добрые. Беззащитно добрые. А еще грустные и внимательные. О таких людях говорят: душа нараспашку.
Написала и задумалась: а всегда ли раньше мне удавалось разглядеть самого человека за фасадом его внешности и стремлением подать себя? И насколько я сама была готова открыться перед другим? Любовь к Александру бесповоротно изменила мое отношение к жизни и людям. Будто с глаз упала пелена, искажавшая реальность.
Александр постоянно повторял: наблюдай каждый миг за происходящим вокруг и за собой, своей реакцией на события. И однажды я стала замечать, что одно и то же происшествие может вызвать во мне диаметрально противоположные чувства. Все зависит от настроения, владеющего мной в данный момент. И я сказала себе: раз я сама определяю свое отношение к событию, значит, испытывать позитивные или негативные эмоции – только мое личное дело. А состояние счастья или разочарования – мое личное восприятие реальности. И сама реальность не зависит от моего субъективного к ней отношения. Она просто ЕСТЬ.
Есть я и другие люди, я и Александр. Есть моя любовь к этому странному человеку. А вот делает любовь к нему меня счастливой или несчастной – мое отношение к факту. Раз я приняла это чувство в свое сердце, раз я позволяю ему БЫТЬ, значит, оно имеет для меня определенную цену. Впрочем, любое, даже негативное, событие имеет свою цену хотя бы потому, что человек извлекает из него урок. Можно посмотреть под иным углом: что такого дает мне моя любовь к Александру, что я никак не желаю с ней расстаться? Ответ ошеломляюще прост: меня саму. Самую лучшую меня из всех меня возможных. Получается, в основе моей любви к нему лежит моя любовь к себе? Что, открывая нового человека, мы открываем еще одну грань себя?
Смогу ли я когда-нибудь встретить того, кто поможет мне увидеть меня НАСТОЯЩУЮ?»
Как не старалась Елена жить моментом, но наступление дня отъезда Саши отозвалось болезненным сжатием в груди. Почему к хорошему так быстро привыкают?
В ожидании его звонка она пораньше вырвалась из цеха, накормила своих вечно голодных школьников, прибралась и теперь слонялась из комнаты в комнату, занимая себя чем угодно, чтобы только отвлечься от назойливых мыслей. Ощущая, насколько далеко зашли ее отношения с Сашей, она опасалась, что он постарается избежать последнего свидания, оборвать возникшую между ними невидимую нить. Нет, она никоим образом не пыталась привязать или удержать его: понятие семьи продолжало оставаться для нее священным. Просто ей хотелось проститься с ним НЕ ТАК.
Заглянувший уточнить что-то по ремонту Александр, заметив с порога, как она мается, было вышел, но через десять минут вернулся. И тут зазвонил телефон.
- Как дела? Чем занимаешься? – голос у Саши был бодрым.
- Звонка твоего жду.
- Ну, нельзя же так, - слегка укорил он ее. – А мы тут с ребятами отметили успешное окончание.
- Как экзамен сдал?
- На отлично.
- Правда? – в ее голосе проскользнуло недоверие.
- Правда. Могу даже похвастаться: у нас только двое сдали на отлично. Как проведем вечер? Не возражаешь посидеть где-нибудь напоследок?
- Скорей приветствую. Во сколько встречаемся?
- В половине шестого на том же месте.
- Постараюсь не опоздать.
- Да? Посмотрим.
Александр тактично ждал окончания разговора в соседней комнате.
- Я так понимаю, на сегодня все дела откладываются? – она кивнула. – Провожать пошла?
- Да. Посидим где-нибудь, потом посажу на поезд.
- Жалко расставаться?
- Жалко.
Магазин был набит до отказа: народ готовился отмечать День Примирения. Елена занервничала: в такой толпе можно и не найти друг друга. Она встала у витрины и, чтобы не привлекать внимания, стала рассматривать разложенные деликатесы.
- Что выбираем? – раздалось прямо над ухом.
Елена едва сдержалась, чтобы тут же не броситься к нему на шею.
- Пойдем, - она буквально вытащила летчика на улицу. – Извини, соседей полно в магазине, не хотелось светиться. Куда идем?
- Думаю, далеко удаляться не будем. Мне в восемь сдавать комнату и ехать на вокзал.
- Тогда пошли в «Авокадо».
Погода который день не баловала, и она успела по дороге продрогнуть.
- Тебе как обычно: кофе и мороженое?
- Ограничимся кофе. Хочется оттаять. А куда цветы со стола дели? – прошлый раз она любовалась искусственными розами.
- Надо же, ты запомнила. Вон они, - Саша кивнул на соседний столик.
Он усадил ее и через пару минут вернулся с пивом, кофе и пирожным. В баре было почти пусто, но, чем дольше они сидели, тем веселее подтягивался народ.
- Знаешь, я все это время пытался понять, почему вы разбежались с мужем. В моей жизни тоже был такой период, но мы его прожили и даже умудрились еще одну дочку сотворить. Потом решил, что вы достаточно взрослые люди и разберетесь во всем сами. Но в любом случае, если буду проездом, позвоню и загляну, независимо от твоего семейного положения.
- Конечно, ведь прежде всего ты – мой друг.
Фраза вырвалась спонтанно. Саша внимательно посмотрел ей в глаза и промолчал. В тот вечер они говорили мало, иногда вспоминая эпизоды прошлых встреч. Саша впервые позволил себе не прятать от нее глаз, а она впитывала каждое мгновение, проведенное с ним, и знала, что не сможет и не захочет забыть его, что их встреча еще состоится, пусть нескоро, через несколько лет, но состоится.
- Хочешь, я покажу тебе забор, через который перелезал с утра? Кстати, я настолько умотался, что еле дополз до общаги. Давненько со мной подобного не было, чтобы всю ночь кувыркаться, - он рассмеялся и покачал головой.
- Но ведь тебе же понравилось… И вообще, я тут ни при чем, - она изобразила полную невинность.
- Ни при чем?! А кто тогда всему виной?
- Ну, некоторые оказались излишне возбудимы…
Он не выдержал, расхохотался, сгреб ее из-за стола:
- Пошли, а то так не известно, до чего договоримся.
По дороге к КПП он продемонстрировал ей знаменитый забор, оборудованный шестом для пущего удобства возвращающихся под утро не вполне трезвых офицеров.
- Давай сделаем так. Мне тут напрямую ближе. А ты жди меня у КПП. Я мигом.
Он наклонился поцеловать ее, потом взял легкий разбег и с одного прыжка с помощью шеста преодолел препятствие. Елена с улыбкой проводила его взглядом и побрела дальше по аллее. Пройти ей оставалось метров двести, но сырой промозглый ветер тут же выдул из-под кожаной куртки немногие сохранившиеся остатки тепла, так что к КПП она добрела порядком продрогшая. Оставалось надеяться, что Саша сработает оперативно, иначе она рисковала простыть, поджидая его.
Летчик появился минут десять спустя с большой спортивной сумкой через плечо. Заметив, что Елена совсем продрогла, он поставил сумку на тротуар и принялся растирать ее закоченевшие пальцы.
- Может, не стоит меня провожать? Ты совсем замерзла.
- Нет, я хочу. Только давай пойдем побыстрее, чтобы согреться.
- Значит, хочешь лично убедиться, что я покинул город? – пошутил Саша, но она так глянула на него, что он понял, что сейчас подобные шутки не пройдут.
На остановке они забрались в одиноко дежурившую в ожидании пассажиров маршрутку.
- Хочешь прикол? – от быстрой ходьбы лицо Елены раскраснелось, глаза лукаво светились.- Знаешь, что вчера подруга обнаружила у меня на шее? Засос!
- Черт! – он слегка смутился. – Покажи. Ничего уже не видно. Ведь знаю за собой, хотел еще проверить… Твоя репутация не пострадала?
- Нет, - рассмеялась она.
Он тут же сгреб ее в охапку и, не обращая внимания на других пассажиров, принялся целовать. Поначалу ей было неловко, но она сказала себе, что у них слишком мало времени, чтобы обращать внимание на подобные пустяки, и разрешила себе наслаждаться его поцелуями.
На вокзале они заняли самые дальние лавочки, чтобы меньше привлекать к себе внимание.
- Жаль, что ты так и не прочел мои стихи. Я бы стала тебе понятнее. Хочешь, почитаю сейчас?
- Хочу, - он в очередной раз привлек ее к себе и поцеловал. – Знаешь, хорошо, что я на пару дней загляну к брату. Не представляю, что со мной будет завтра. Ты для меня как воздух, как дыхание…
- Все будет хорошо, - она удобно устроилась головой на его плече в объятиях его крепких рук. – Я начну с ранних.
Она старалась придерживаться хронологического порядка написания стихов, читала спокойно, с выражением, будто пересказывала книгу или фильм. Саша слушал внимательно, не перебивая, не переспрашивая, не пытаясь давать оценку, и она испытывала невольную благодарность к своему слушателю.
- Дальше личные, с посвящениями. Читать? – она боялась задеть его чувства.
- Читай, - было видно, что он под впечатлением.
Она читала стихи, посвященные Владимиру и Александру, предваряя некоторые из них пояснениями, а Саша внимал, затаив дыхание. Когда Елена закончила, повисло короткое молчание.
- Конечно, я много понял, просто общаясь с тобой, но эти стихи… - он говорил с паузами, тщательно подбирая слова. – Они как бы…
Он замялся, не зная, как сказать.
- Расставляют точки над «i»? – подсказала она.
- Да. Именно так, - он бережно обнял ее и коснулся губами губ.
Объявили посадку на его поезд.
- Нам пора?
- Успеем. Посидим еще минут пять, - он не выпускал ее из рук.
- А где ребята, с которыми ты едешь?
- Они там дальше сидели, не стали подходить.
Она смутилась при мысли, что их видели. Истекали последние минуты их короткой сказки. Она вдыхала с поцелуями его дыхание, ей было хорошо и грустно. Она прощалась с ним и своей короткой любовью. Елена знала, что он испытывает сейчас то же, что и она, будто у них на двоих одно тело, одна душа.
- Пора, - Саша взял сумку.
Они молча вышли на перрон. Пронизывающий ветер гнал вдоль вагонов замерзших пассажиров.
- Вот мой вагон. Подожди, сумку закину.
Когда летчик вернулся, они отошли поближе к зданиям, но и здесь ветер пробирал до костей. Ее стало трясти то ли от холода, то ли от волнения.
- Ты сейчас совсем замерзнешь. Иди сюда, - он распахнул свою куртку, и она спряталась у него на груди.
Они неподвижно застыли посреди пустеющего перрона. ОН и ОНА. И еще ветер, пытавшийся выстудить тепло их сердец. Мир вокруг на мгновение утратил четкие контуры. Она прятала лицо на его груди, он прижался сухими губами к ее виску.
- Пора. Нет смысла дальше стоять здесь: еще заболеешь. Иди, - он легко разомкнул объятия, выпуская ее.
«Лети. Ты свободна», - услышала она.
- Я еще вернусь. Удачи! – крикнул он ей вслед.
- И тебе удачи, - тихо прошептали ее губы.
Их разделяли несколько десятков метров, и она не знала, услышал ли ее Саша. Все это время она шла вперед спиной, не отрывая взгляда от его глаз, и лишь миновав угол здания, резко повернулась и в два шага скрылась из его поля зрения.
Она почти бежала к остановке, бежала от него, от себя, от пробиравшего до костей холода. Бежала, потому что боялась не сдержаться и броситься назад к поезду. На ее счастье тут же появилась ее маршрутка, и женщина забилась в ней на самое дальнее сиденье, словно пытаясь спрятаться от себя.
Проезжая по мосту над железнодорожными путями она попыталась разглядеть стоящий у перрона его поезд. В маршрутке играл магнитофон, Кузьмин пел давно забытую песню:
«Я не забуду тебя никогда,
Твою любовь, твою печаль, улыбку, слезы.
А за окном все так же стонут провода,
И поезд мчит меня в сибирские морозы».
«Ну, надо же, как в тему», - отметилось в ее голове. Издалека донесся паровозный гудок и глухой стук колес уходившего поезда.
«Вот и все», - сказала она себе.
«Нет, все только начинается, - ответил кто-то из глубины ее сердца. – Мы еще встретимся. Но это будет потом, через несколько лет. И мы уже будем другими».
А пока: «Я не забуду тебя никогда…»