Журналистка Майнат Абдулаева беседует с Лемой Шахмурзаевым о его политологических разработках и доктрине окончательного разрешения российско-чеченского конфликта на основе политического развития чеченского общества.
О ПОЛИТИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ЧЕЧЕНСКОГО ОБЩЕСТВА И ОКОНЧАТЕЛЬНОМ РАЗРЕШЕНИИ РОССИЙСКО-ЧЕЧЕНСКОГО КРИЗИСА.
Лема Ахмедович Шахмурзаев – исследователь и участник российско-чеченского конфликта. Автор работ направленных на политическое развитие чеченского общества. Положил начало созданию чеченской политической парадигмы, чеченского общественно-политического строя, доктрины окончательного разрешения конфликта на основе политического развития чеченского общества. Экс-председатель Государственного комитета по реформе политической системы ЧРИ, а также экс-председатель комиссии ГКО ЧРИ по внутренней и внешней политике и экс-секретарь консультативного совета при президенте ЧРИ.
Представлял Ичкерию в негласных контактах между ЧРИ и РФ во время второй войны. После гибели президента Аслана Масхадова подал в отставку с государственной службы.
Получил тяжёлое осколочное ранение во время эвакуации госпиталя из г. Грозного 30 января 2000 года. Получил пулевое ранение в декабре 2001 года, при выходе из гор, после очередной встречи с полевыми командирами ЧРИ.
После первого ранения попал в плен к российским военным, где два месяца подвергался жестокому обращению. Многократно подвергался обыскам и допросам с применением незаконных методов воздействия. Обыскам и арестам подвергались и ближайшие родственники Шахмурзаева. Один из его братьев дважды был похищен военными и подвергался пыткам. Младший брат был расстрелен военными во время задержания в декабре 2000-го года.
Являлся директором Института политической культуры чеченского общества «Ламаст» с 1999 по 2014 года.
В ноябре 2006 года эмигрировал в Великобританию.
Майнат Абдулаева: Лёма, ещё до первой войны вы были озадачены окончательным разрешением российско-чеченского кризиса. Вы называли российско-чеченское противостояние двухвековым безвыходным хождением по кругу. Как всё начиналось и удалось ли вам найти выход из этого замкнутого круга?
Лема Шахмурзаев: Отправной точкой моих исследований стала статья президента Джохара Дудаева «К вопросу о государственно-политическом устройстве Чеченской Республики», опубликованная 29 апреля 1993 года.
Несмотря на напряжённую политическую обстановку, президент Дудаев счёл необходимым начать дискуссию о том, каким должно быть политическое устройство чеченского общества. Из этой статьи я понял, что власть не ориентирована на традиционные общественные устои чеченцев и исламскую политическую доктрину в поиске своей политической парадигмы – это меня поразило.
Я с детства имел представление о силе традиций, обычаев и справедливости. Был знаком с бытовой "конфликтологией", потому что мой дед, после него мой дядя, а затем и мой отец исполняли функции посредников в урегулировании серьёзных конфликтов по соглашению сторон на основе обычного права (шариата, адатов, чеченства). Они не имели за эту деятельность никакого материального вознаграждения и не обладали формальной властью. Однако им удавалось разрешать сложные конфликты, которые были не по силам официальной власти в лице милиции, прокуратуры и суда.
Наверное, этот опыт наблюдений и побудил меня рассмотреть политическую ситуацию в Чечне, исходя из умения и навыков чеченцев самоорганизовываться на протяжении последних двух веков. Опираясь на чеченские политико-правовые приоритеты, я разработал чеченскую политическую парадигму, концепцию восстановления чеченского общественного строя и доктрину окончательного разрешения российско-чеченского конфликта на основе возрождения чеченского строя.
Те, кто знакомился с моими работами, пробуждались от концептуального безразличия и бывали способны продвинуться дальше от простой констатации вины России и того, чего хотят чеченцы, к осмыслению того, что нужно сделать. Начинали обдумывать, как создать эффективную политическую систему в современных условиях и проникались духом реформаторства. Я не пропагандировал свои разработки среди населения и до сих пор даже не опубликовал их в виде единой теории. С помощью близких соратников, я доводил их до власти и военных лидеров, и всеми силами добивался реформы сверху.
М. Абдулаева: Осуществление реформы политической системы - многосложное и многогранное дело, требующее совместных действий многих и многих людей. Почему вы начали с практического воплощения своих идей, а не стали добиваться научного признания своих трудов?
Л. Шахмурзаев: Я хотел и хочу возродить чеченский строй, а не писать про это научные труды. Важно было использовать исторический шанс, удачное стечение объективных факторов. Если бы нам удалось реализовать чеченскую политическую парадигму на деле, то, разумеется, учёные создали бы научную базу для наших реформ. Но научное обоснование реформ не обеспечило бы её реализацию. Научное описание вымершего чеченства меня не интересует. Я хочу доказать, что «нохчолла» ещё в нас сохранилось и мы ещё в состоянии образовать самое прогрессивное общество на земле. Единственный путь для этого - это реализовать чеченскую парадигму и чеченский строй.
М. Абдулаева: Почему же, восстановление чеченского строя не стало доминирующей общенациональной идеей на заре национального пробуждения в начале девяностых годов? Ведь в те годы со всех трибун в Чечне только и говорили о возрождении «чеченства»?
Л. Шахмурзаев: Новейшая история народов СССР началась довольно неожиданно, с перестройки Михаила Горбачёва в 1987 году. Реалистичной концепции реформы не оказалось ни у самого Горбачёва, ни у тех, для кого перестройка явилась неожиданностью.
Чеченская же перестройка началась с назначения первым секретарём Чечено-Ингушского обкома КПСС Докку Завгаева, то есть 1 июля 1989 года. Вовлечение широких народных масс началось после проведения первого съезда народа в ноябре 1990 года. Съезд учредил свой исполнительный комитет, который провёл еще две сессии съезда и к сентябрю 1991 года свергнул коммунистическую власть, а к ноябрю 1991 года создал де-факто независимое чеченское государство, с соблюдением юридических требований и демократических процедур.
Всё развивалось стремительно и восстановление чеченского строя считалось само собой разумеющимся делом. О чём бы не говорили тогда, всем казалось, что они говорят именно о восстановлении чеченского строя, по большому счёту.
Вначале говорили о сохранении чеченства и нашей культуры, об отчуждённости власти от народа, о подлости власти, памятуя о преступлениях советской власти и депортации народа. Далее речь пошла о возрождении нашего строя, разумеется, эволюционным путём. Потом обозначилась потребность народа в реальном национальном суверенитете.
Исполком съезда, как ему и положено, ставил цели и действовал исходя из соображений практического осуществления воли съезда. Дебаты с властью - коммунистическим режимом - привели к тому, что исполком съезда сам решил стать властью и выбрал революционный путь развития. Стратегию и тактику свержения лидеры исполкома переняли у большевиков, используя в качестве наглядного пособия кинофильмы про октябрьскую революцию 1917 года. Исполком съезда организовал восстание народа и спровоцировал лавину взаимосвязанных неизбежных событий.
Довольно быстро, борьба за власть начала превращаться в самодостаточную цель руководителей восстания. А с первой капли крови пролитой за власть популизм и демагогия стали инструментами внутриполитической борьбы.
Цели и задачи народа были упрощены, а потом и подменены одним единственным лозунгом: "Даёшь государственный суверенитет!" Вся пропаганда сводилась к разъяснению того, что именно суверенитет является панацеей от всех бед народа. Из инструмента восстановления чеченского строя, государственный суверенитет превратился в конечную цель, для достижения которой можно пожертвовать не только чеченским строем, но и народом.
Ситуацию усугубил существовавщий в СССР миф о том, что стоит нам отказаться от социализма и коммунистической идеологии, и запад нам тут же поможет установить рай на земле. Попались на эту удочку как лидеры России, так и лидеры Ичкерии. Делая реверанс в сторону международного сообщества, за основу Конституции Ичкерии была принята европейская модель демократического (капиталистического) государства.
Таким образом, средство достижения цели превратилось в цель, от реальной цели отказались для достижения самого средства, а потом запутались во всём этом.
Подмена понятий чеченский общественный строй и чеченская политическая парадигма термином государственный суверенитет при формулировании национальной цели заложила основу концептуальному заблуждению, которое увеличивалось с каждым днём и привело к иррациональности всей политики Ичкерии.
Подобно тому, как горбачёвская реформа социализма привела к строительству капиталистической России, чеченская реформа привела к строительству государства, не имеющего ничего общего ни с чеченским строем, ни с чеченством. Ичкерия ничем выгодно не отличалась от ЧИАССР или современной ЧР в составе РФ в плане его соответствия политической культуре народа.
М. Абдулаева: То есть, по-вашему, к возрождению чеченского строя решили идти через строительство государства европейского типа из-за соображений международного признания государственного суверенитета. Но вы сказали, что в апреле 1993 года о необходимости переосмысления концепции государства заговорил сам президент Джохар Дудаев. Почему же его приемники не продолжили эту работу, когда закончилась первая война и возникли условия для преобразования политической системы?
Л. Шахмурзаев: При всех минусах и плюсах хозяйственной деятельности президента Дудаева, при всём его политическом романтизме, он обладал сильной харизмой и природными качествами лидера, имел хорошее политическое образование и чутьё, что позволяло ему оставаться бесспорным лидером сторонников национального возрождения. С гибелью президента Дудаева, в апреле 1996 года, исчезло несомненное лидерство в государстве. Романтический мятежный популизм, доминировавший во внутренней политике, стал более демагогичным и дилетантским.
По итогам первой войны Россия не могла существенно препятствовать внутриполитической самостоятельности Ичкерии, хотя продолжала блокировать международное признание Чечни. Ичкерия обрела необходимые объективные предпосылки для реализации национальных приоритетов в политике. Требовалось только наличие лидеров, нацеленных на восстановление чеченства и чеченского строя.
Но лидеры вновь попытались запустить политическую систему европейского типа, которая была построена на конкурентной борьбе за власть. Как и было предусмотрено в Конституции Ичкерии, они начали публично бороться за власть и за свои групповые интересы. Вирус вожделения власти, подхваченный после гибели Джохара Дудаева, развился неимоверно быстро. Всё, что не гарантировало им сохранение властного статуса, их уже не устраивало.
Сложилась ситуация, при которой сами лидеры невольно стали тормозом политического развития общества и обновления жизни. Они не смогли осознать уникальность громадную невообразимую ценность и быстротечность сложившейся ситуации, её политическую и историческую суть.
М. Абдулаева: Что вы имеете в виду под объективными предпосылками для реализации национальных приоритетов в политике?
Л. Шахмурзаев: После первой войны Россия полностью вывела свои войска и участвовала в качестве наблюдателя в выборах власти Чеченской Республики, не подчиняющейся Кремлю, отложив при этом определение статуса Чеченской Республики до 31 декабря 2001 года. Россия финансировала министерства и ведомства Ичкерии, обеспечивала республику электричеством, газом и социальными пособиями и сама организовывала эти выборы.
Вывод войск и признание независимой власти Ичкерии – это был необходимый и вполне достаточный итог войны для достижения реальной внутриполитической свободы народа. Кроме того, победа в первой войне явилась сатисфакцией за прошлые преступления России, что давало возможность начать всё с чистого листа.
Чтобы это понять, надо просто знать реальный смысл и главную причину первой войны.
Я говорю эти слова и чувствую, что они не отражают и сотой доли того, чем являлась эта победа для чеченского народа и сколько разных факторов, причин и доводов сошлось в ней. Кроме военных провалов российской армии и неожиданной ошеломляющей военной активности чеченского народа, уступки сделанные Ичкерии российской стороной являлись следствием стечения целого ряда причин, факторов, политических обстоятельств внутри России, новых экономических и политических процессов, негласных договорённостей и планов.
Среди них было и отношение к конфликту, как к внутреннему делу РФ и амбиции заведомо сильной стороны конфликта, которую не устраивала победа любой ценой, и многое другое. Чеченские лидеры не поняли всю многогранность и многосложность этой победы и переоценили военную составляющую в решениях принятых Кремлём.
Народ ликовал, плакал от наплыва чувств, молился и танцевал, был счастлив, как никогда за последние сотни лет. Теперь он желал мира и политического устройства на свой лад, а не государственного суверенитета любой ценой, на чём продолжала упорствовать ичкерийская пропаганда. Не смотря на то, что государственный суверенитет был достигнут и его надо было только сохранить, доказывая миру свою состоятельность быть суверенными, добиваясь тем самым международного признания.
После победы в первой войне, народ, естественно, ожидал реализации внутриполитической свободы, то есть, восстановления справедливого и понятного чеченского общественного устройства. Осознанные внешнеполитические амбиции народа сводились только к желанию жить в мире с соседями. И так было всегда в известную историю народа.
М. Абдулаева: Развивая логику ваших мыслей, можно придти к заключению, что мы имели не только объективные условия для реализации своих политических целей, но и для оканчательного разрешения российско-чеченского конфликта.
Л. Шахмурзаев: Именно к такому выводу я и пришёл.
Если бы власть Ичкерии смогла реализовать внутриполитическую свободу и осуществить восстановление чеченского строя на основе чеченской политической парадигмы, то необходимость бегства от Российской Федерации отпала бы. Тема России должна была перекачевать в сферу внешней политики. Тогда бы стало актуальным строительство взаимоприемлемых отношений.
В этом случае российско-чеченский кризис перешёл бы или в плоскость развития федерализма в РФ, или к особым договорным отношениям между ЧРИ и РФ.
При политическом развитии Ичкерии и обеспечении справедливого внутриполитического устройства, практически все политические ожидания народа были бы удовлетворены. И взаимоотношения с РФ, как и положено, обрели бы реальный внешнеполитический характер. Кроме того, эти отношения строились бы на фоне вывода российских войск и нашей победы в войне, то есть, на фоне полученной сатисфакции за прошлые преступления России. Вторая война не имела бы ни смысла ни основания.
Но власть не могла исполнить свою конституцию (европейского типа) и не хотела реализовать чеченскую политическую парадигму, что неминуемо привело бы правящую верхушку к потере власти. Продолжение борьбы с Россией было единственным оправданием для нашей правящей верхушки, чтобы находиться у власти. Они годились только для борьбы против России и только это умели и только это могли предложить народу.
Чеченцы нажили опыт самостоятельной политической жизни, который помог им понять, что внешнеполитический суверенитет Чеченской Республики в современном мире, в принципе, может иметь только декоративное значение. Отрезвляюще действовал и пример бывших союзных республик СССР. После развала СССР ни одной из них не удалось реализовать свою независимость в полном объёме и провести справедливую экономическую реформу на благо народа. Сама Российская Федерация не обладала суверенитетом в полном смысле этого слова, и во многих аспектах жизни де-факто управлялась из США.
Для многих стало очевидным необходимость реализации внутриполитической самостоятельности и урегулирования взаимоотношений с РФ. Но внутриполитической реформы лидеры чеченского народа не желали, хотя концеция подлинной реформы до них доводилась. Они продолжали обвинять Россию во всех наших бедах, удерживая Россию в сфере внутренней политики Ичкерии. Если вывести Россию за скобки внутренней политики, трудно было скрыть тотальную несостоятельность правящей верхушки Ичкерии.
Мир и Россия де-факто смирились с государственным суверенитетом ЧРИ и даже помогли его утвердить на президентских выборах января 1997 года, но для чеченцев государственный суверенитет никак не наступал, так как они его не замечали и в упор не видели, потому что вкладывали в эти слова другой смысл и другие ожидания. Чеченцы говорили государственный суверенитет, но подразумевали при этом народный суверенитет.
Власть не могла навязать народу свой суверенитет, то есть своё господство. А народ не мог навязать власти свой контроль, то есть народный суверенитет. В этой безвыходной ситуации и народ и власть увлеклись лицедейством. Политика превратилась в игру, в театр, в кино. Но каждая военно-политическая группа играла своё кино.
Возникла уникальная ситуация! Многовековой российско-чеченский конфликт исчерпал себя и мечта всех прежних поколений чеченцев боровшихся за сохранение своего строя исполнилась – но мы, чеченский народ, извлечь подлинного смысла исторических событий не могли. Имея идеальные объективные условия для установления любого общественного строя мы столкнулись с главной проблемой в лице самих себя.
Никакие внешние силы и факторы не мешали чеченцам жить согласно своим традициям и нравам, возродить свой строй и трансформировать свою вольность в праведную свободу, но оказалось, что мы, чеченский народ, потерял смысл всех главных слов и понятий. Мы не можем общаться и понимать друг друга, так как утерены смыслы слов. У каждого своя дефиниция любого важного понятия.
М. Абдулаева: И что же делать с этой проблемой?
Л. Шахмурзаев: Находить подлинные смыслы слов и учить их.
М. Абдуллаева: Вы хотите сказать, что до этого можно было и самой догодаться. Но я ставила вопрос по шире. Вы комментировали события, которые произошли ещё до второй войны. Что вызывает вопрос: «Эта проблема актуальна и сегодня?» Если да, то означает ли это, что выучив подлинные смыслы слов, мы сможем на чём-то договориться сегодня и исправить политическую ситуацию?
Л. Шахмурзаев: Несомненно, эта проблема актуальна с первого съезда народа, с конца 1990 года. И сегодня, после двух войн, она стала более актуальной, так как её решение может привести к консолидации народа и большим позитивным изменениям.
М. Абдулаева: В таком случае, это может стать темой отдельного интервью, если вы не возражаете.
Л. Шахмурзаев: Я согласен с вами.