— Леонардо ДиКаприо получил «Оскар»… — чей-то густой, так называемый «сочный» бас раздаётся у самого уха.
Я вздрагиваю.
— Рубль упал! — теперь это визг. У другого уже уха.
Я вздрагиваю опять и оглядываюсь.
Вокруг меня люди. Много-много, целое… Так, если бы это были овцы или коровы, я бы сказала — «целое стадо». Но это вроде не овцы. Или?
Действительно «вокруг» — я сижу в центре комнаты, а они окружили меня плотным кольцом и пытаются завладеть моим вниманием, перебивая друг друга.
— Юлия Тимошенко… — голос уже третий, заглушающий и визгливый «рубль», и сочного «ДиКаприо«…
Я вяло отпихиваю громкоголосую ба… барышню (или всё-таки бабушку?), и она, издав звук, напоминающий одновременно стон и скрежет, выпадает из круга. Кольцо сжимается ещё плотнее, голоса становятся ещё громче.
— Вчера, двадцать седьмого мая…
— На углу улицы Звенигородской и Комендантского проспекта…
— Не верьте РЕН-ТВ, Звенигородская не пересекается с Комендантским!
— Пересекается!
— Нет!
— Да!
— Не пересекается!
И эти двое выпадают из круга тоже, они неутомимо спорят, а я сжимаюсь и закрываю уши ладонями. Звенигородская… Это где?
Мне на плечо ложится чья-то рука, я пытаюсь буквально стряхнуть её, но не получается.
— Мы нашли главную причину развития сахарного диабета… — вкрадчивый шёпот.
И руку уже точно не сбросить.
«Сука чёртова» — думаю я, чувствуя, как холодный пот начинает стекать по спине.
В голове теперь гудит и без их голосов.
Ненавижу. Ненавижу любые упоминания диабета.
— А вы знаете, что входите в группу риска? — шёпот переходит в крик.
Злобный такой.
В другое ухо кто-то хохочет «типичным закадровым смехом». Словно механическим.
У меня болят кончики пальцев.
Рука этой «диабетной» сжимает моё плечо. Держит.
Её силой отрывают от меня, толкают на пол и бьют ногами сразу двое мужчин. Я поднимаю голову к потолку, только чтобы не видеть, как она визжит и захлёбывается в крови, как безуспешно пытается увернуться от многочисленных ударов. Закончив с ней, мужчины поворачиваются ко мне и…
Голоса у них оказываются удивительно тонкими и похожими.
— Сегодня, в восемь вечера… — начинает первый.
— …произойдёт убийство… — подхватывает второй.
— Эстрадного артиста Алексея Кожемятько…
— На улице Фуршатской…
— Но это уже совсем другая история! — завершают хором, и все звуки на несколько мгновений прекращаются.
Кроме «закадрового» смеха, а, впрочем, он, наверное, уже в моей голове.
Пользуясь тишиной, я вырываюсь из прочных и громких объятий многочисленных… Мм, людей?
Вырываюсь и несусь к двери.
Сначала они ошалело переглядываются, а потом орут вдвое громче и пытаются меня догнать.
Но — поздно, я захлопываю дверь, я уже в пустом и тихом коридоре.
Наваливаюсь спиной и нащупываю ключ в кармане брюк.
Они кричат, колотят, кажется, ногами, пока я пытаюсь дрожащими руками вставить ключ в замочную скважину.
Потом затихают.
Я закрываю дверь.
Я выключаю телевизор.