В августе началась подготовка к учебному процессу. В центральных СМИ темой дня был случившийся дефолт, в результате которого произошел скачок цен и исчезновение с полок магазинов жизненно важных продуктов. Сельское население, приученное за 90-е годы к государственным сюрпризам, безропотно принимало существующую реальность. Главной опорой был огород, где выращивались картошка и овощи. Местным учителям еще в июне были выплачены отпускные, но зарплата за март, апрель и май где-то выполняла важные государственные задачи. Я с тоской думал о будущем, когда же я получу первую зарплату, мои отпускные были ухлопаны на перееезд. Но в магазине добренькие продавцы успокоили нас: можно брать прдукты под запись в счет будущей зарплаты. Толстая тетрадь велась уже несколько лет и была самым главным финансовым докуметом в деятельности торговли. Это доброе “под запись” позволяло устанавливать местные цены на продукты в полтора раза превышающие райцентровских. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.
Соседка предложила мне помочь выкопать огород за мешок картошки. Вскоре другие пенсионеры стали звать меня на помощь. Так решился вопрос выживания. В школе еще учились дети, рожденные в советское время. Только первый класс - 1991/92 года рождения был знамением новой эпохи. И численность учащихся в школе была около двухсот человек. 32 учителя, 12 работников техперсонала готовили школу к новому учебному году.
Перед 1 сентября я съездил в Видлицу, где жили мои родители. Удивительны зигзаги Судьбы. В 1940 году мой отец был призван в армию. Службу проходил в Янисъярви - в десяти километрах от Харлу. Территория была уже советской. В артиллерийском подразделении отец был конюхом - следил за уходом и кормлением лошадей, что использовались для перетаскивания пушек. С наступлением финнов был дан приказ к отступлению, и дороги войны привели отца на Ленинградский фронт, откуда с тяжелым ранением он был отправлен в уральский госпиталь, где восстанавливался около года. Службу продолжил в батальоне охраны, и только в 1947 году был демобилизован. А моя мама, в 1941 году ей было 10 лет, жила с мачехой и двумя братьями в карельской деревушке. В начале войны была получена похоронка на отца. Когда финны заняли деревню, в доме мачехи - самом лучшем доме в деревне - поселился финский офицер. Через полгода у них случился роман, следствием которого стало рождение сводной сестры. Аня - моя мама - нянчила сестренку и ходила в школу. Для карельских детей финны повсюду устраивали школы.
Уже в 1941 году было открыто 46 карело-финских школ, в которых обучалось 4823 учащихся. В них работало 136 учителей, среди которых было только 6 русских. Школа занималась не только обучением, но и внеклассной работой. Лучших учеников отправляли на экскурсии в города Финляндии, в том числе и в Хельсинки. Осенью 1943 года стали открываться школы для русских детей, где работало 87 учителей и обучалось около 3000 русских детей. Война войной, а образование - это будущее нации.
В соседнем поселке находился лагерь для русских военнопленных, и каждое воскресенье мачеха отправляла Аню с передачей. В кошелке были картошка, рыба, молоко, мясо. Продукты передавались через колючую проволоку, а охранник на это время отворачивался. Всего в 1941 – 1944 гг. в Восточной Карелии финскими оккупационными властями было создано 9 концентрационных лагерей, через которые прошли около 24 000 человек (27% населения). За эти годы в концентрационных лагерях погибло около 4000 человек. В 1943 году труд заключенных стал оплачиваться. Финны стали понимать, что наступил перелом в войне, и стали готовить гражданское население к эвакуации.
Когда в Финляндию собрались уезжать мачеха с дочкой и с новым мужем, Ане предложили ехать с ними. Но мама отказалась: оставались еще два младших брата, которых надо было подымать.