Часть 5. Следователь Коля в квадрате
Между тем, следствие по делу продвигалось. Следователи назначили массу экспертиз. Причина катастрофы, принадлежность останков, происхождение кровавых мазков на частях вертолёта, причины смерти, всё нужно было устанавливать.
По результатам осмотра места происшествия эксперты оформили массу фототаблиц, видеофильм. Расследовали дело наиболее опытные следователи. По поводу причины катастрофы почти определились. Некачественный ремонт. Специалистам это было видно невооружённым взглядом. Машина совершала всего второй рейс после ремонта.
Следователь Николай Николаевич Быстрицкий, а для друзей – Коля Коля или Коля в квадрате, рассматривал фототаблицу. Точнее, несколько снимков. Рассматривал и так и сяк. Потом взял лупу.
-Ты что, Николай, с лупой то? Вроде на зрение не жалуешься. – Коллега Коли Коли, с виду серьёзный, а в действительности, весельчак Виктор Макаров, устроил небольшой передых в работе.
-Вить, посмотри, что это?
-Где?
-Вот, рядом с телом охотника. На фюзеляже.
Макаров посмотрел снимки, сначала просто так, потом через лупу.
-Кровь. Мазки. А в чём вопрос?
-А ты внимательней посмотри.
Минут пять Макаров смотрел. Внимательно смотрел. На одной фотографии, на другой.
-Мазки. Крови. Так в чём вопрос?
-Это не просто мазки. Это буквы. Буквы мазками крови.
В этот раз Макаров рассматривал снимки минут десять. Даже сходил за своей лупой. Впрочем, совершенно аналогичной лупе коллеги.
-И, правда, буквы. «П» и «А», а третья непонятная. И после неё вообще какая-то закорюка. И что ты думаешь?
-Ничего я не думаю. Я слово прочитать хочу. Ну, может, и не всё слово, а все буквы.
И опять они рассматривали фотографии. Потом Макаров вздохнул.
-Знаешь, Николай. Я тебя понимаю. У меня, у тебя дети. Жалко девчонку и пацана, - он не договорил.
Быстрицкий подскочил:
-Повтори, что ты сказал. Повтори, повтори!
Макаров повторил Замер и уставился на коллегу. Тот с облегчением плюхнулся на стул.
-Я так и думал. Я так и думал. Это буква «Ц». У неё хвостик снизу.
-И что? – осторожно спросил Макаров.
-Начало слова. «ПАЦ». А всё слово – пацан! Понимаешь, пацан! – последнюю фразу Быстрицкий заорал и пустился в пляс. Топал ногами и вертел над головой правой рукой, будто размахивал саблей.
-И что? – опять спросил Макаров. Он лично ничего не понял.
Быстрицкий уселся в кресло. И его глаза засверкали так восторженно, будто он раскрыл тайну. Или нашёл то, что долго ищут, но найти не могут. Например, золотой запас Колчака. Или библиотеку Ивана Грозного. Ну, в крайнем случае, Янтарную комнату.
-Охотник этот. У него открытый перелом голеней обеих ног. Раз. Перелом тазовых костей. Два. Перелом предплечья левой руки. Три. Ну, это самое значимое для моего рассуждения. Плюс, повреждения внутренних органов. Мужик он, конечно, крепкий, хотя и не молодой. Очень даже не молодой. Но, как указал в заключении эксперт, самостоятельно передвигаться он не мог. Значит, его кто-то вытащил. И я догадываюсь, кто это мог сделать.
Макаров смотрел на коллегу и молчал. Потом произнёс:
-Только не говори, что она, - и не договорил. Замолчал.
-Вот именно! – торжественным тоном произнёс Быстрицкий.
-Коля! Ты – ненормальный! Ты что несёшь?! Это бред! Молодая хилая девчонка, спортом не занималась. Хорошо, допускаю, она могла уцелеть. И даже получить какие-нибудь телесные повреждения, ну, допустим, не совсем и серьёзные. Допустим, она вытащила этого мужика. Допустим. И всё! Шансов выжить у неё – ноль! Страшный ноль. Мороз. Нашествие медведей. Полное отсутствие, я в этом уверен, понятий о выживании в этих условиях. Она что, норку вырыла и спать на зиму в неё завалилась. Кстати, ты знаешь, какое у неё прозвище? «Тридцать четыре несчастья». Она невезучая трусишка. Про неё такие вещи рассказывали. Помнишь, французский фильм. По-моему, «Невезучие» называется. Там Пьер Ришар и Жерар Депардье снимались. Парочка там была, неудачников. Помнишь? Фильм почти про неё.
-Помню, - сразу ответил Быстрицкий. – А помнишь, чем фильм закончился. Эти неудачники выжили! Выжили!
Макаров задумался. Потом заорал:
-А ребёнок! Ты забыл про ребёнка! Где он? Что с ним?
Быстрицкий задумался, долго смотрел в окно, потом произнёс:
-Вали отсюда. Я сейчас закроюсь и дело почитаю. Как только сложу всё на свои полочки, позову тебя.
-Зови, зови! Я за стеной. Стукнешь, я сам прибегу.
Через три часа восемнадцать минут в стену заколотили. Заколотили так, что в кабинете Макарова со стены упала рамочка с грамотой высокого начальства.
Быстрицкий сидел в кресле с таким выражением на лице, будто он выиграл джек пот. И главным призом были не деньги, а раскрытие загадки. Коля Коля в работе был азартен, как завсегдатай казино.
-Приступим, - сразу произнёс он. – Первое, могла ли выжить эта «Тридцать четыре несчастья»? Могла. А ребёнок? Мог. Доводы. Кто-то помог охотнику выбраться из вертолёта. Мужик он был с понятием. И понимал, что в разбитом корпусе вертолёта он не сможет обороняться. Ему нужно было видеть врага. А враги, в первую очередь, медведи. Помнишь, как там местность называется? Ага! Тел девчонки и ребёнка мы не обнаружили. Допустим, их могли, извини за такую бесчеловечность, утащить хищники. Но следы бы такого нападения остались! Обрывки одежды, извини, части тел. Синтетику медведь жрать не будет. Ну, конечно, мог бы медведь убить и её и ребёнка и прикопать, на будущее. Но за тридевять земель он их не потащил бы! Поблизости прикопал бы! А поблизости, и даже не очень поблизости мы всё осмотрели. И люди с нами были опытные, охотники. Уж они -то повадки мишек изучили так, как ты и я уголовное право изучили. Не убедил? Слушай дальше. Я специально допросил свидетелей о вещах. Конечно, с отцом ребёнка было трудно говорить, но я его убедил. Кстати, этот майор-пограничник мне понравился. Конкретный такой мужик. Упёртый. Ни разу не сказал о сыне в прошедшем времени. И не верит, что тот погиб. Своих версий не предлагает, но и в гибель сына не верит. И, как мне показалось, что-то у него есть по этому поводу. Он по месту аварии шарился так, как не всякий следователь будет осматривать. Трогать ничего не трогал, и нам не мешал. Но что-то, как мне кажется, накопал. Ну, да ладно.
Теперь переходим к вещам. Личным вещам Ирины и Прошки. Её вещи были в сумке. Сумка осталась целой. Продуктов в ней не было, поэтому медведям она была не нужна. Как сказали студентки – однокурсницы, из сумки исчезли её тёплые вещи. Свитер, который она сама связала, рейтузы, тёплые колготки и вязаные носки. Сумка раскрыта, а вещей нет. Скажешь, медведи унесли и ходят по тайге в её рейтузах? Теперь переходим к вещам ребёнка. И здесь нет тёплых вещей. И не только тёплых. Колготки и памперсы. Куда подевались колготки и памперсы? И ещё. Как сказал этот майор, он помогал укладывать сумку. На дно сумки он уложил четыре банки детского питания. Хорошее питание, дорогое. Осталось четыре банки, и эта женщина, тётя-бабушка, забрала питание с собой. Пацан хоть и большой, и ест и борщ, и картошечку, и мяско, и котлетки, молочко в виде смеси любил. Так вот, когда место происшествия осматривали, я не мог понять, как это разом все банки с питанием открылись. Они не могли сами открыться при падении. Во-первых, потому, что они лежали на дне закрытой сумки. А, во-вторых, каждая банка была упакована в полиэтиленовый пакет. Понял?!
-Не понял, - единственное, что мог произнести Макаров.
-Она вытащила банки и пересыпала их содержимое в пакет, чтобы не нести лишнюю тяжесть. Кстати, вытащив из сумки детские вещи, смесь, что там ещё, она, явно по привычке, закрыла сумку. Сумка-то оказалась закрытой. А бутылочка?! Бутылочка!
-Какая бутылочка? – Макаров выглядел ошарашенным.
-Бутылочку с соской мы нашли в двадцати метрах от места падения вертолёта, по направлению к реке. По траектории падения вертолёта бутылочка не могла упасть туда. А вот уронить бутылочку эта везучая-невезучая, убегая с места аварии, вполне могла.
-Коля, Коля! Угомонись. Построил ты свою версию красиво и, на первый взгляд, убедительно. Но зачем ей убегать? Сидела бы у костра на месте аварии и ждала помощи.
-Посмотрите-ка на него! Философ! Зачем да почему? Ты забыл о медведях. Там их тьма. Пока их не отогнали от места происшествия, мы туда и не сунулись. Они на запах крови припёрлись. А мужик этот, охотник, Дмитрий Иванович, сразу сообразил, и отправил эту девицу с ребёнком восвояси.
-Куда*
-А вот это, самая серьёзная загадка. И ответа на неё нет. Я тут допрашивал и охотников, и аборигенов, и работников заповедника. Вертолёт-то упал на территории заповедника. Никаких мест, где могла бы эта отчаянная девица укрыться с ребёнком, поблизости нет. Ни избушки, ни барачка, ни землянки. Не моги в заповедник лезть. Самое ближайшее укрытие, это километрах в ста от места падения вертолёта, барачек старенький. Шишкари делали, лет двадцать тому назад. Кстати, ты же в курсе, что там по заповеднику уголовное дело возбудили по злоупотреблениям. Ну, да ладно, не хочу сбиваться. Так вот. На этом моя счастливая часть доклада заканчивается. А второй части у меня нет. И я не хочу думать о существовании второй, несчастливой и драматичной части. Да, она спаслась. Да, ребёнок спасся. И они ушли. Куда?! На верную смерть. Так, почти сорок дней прошло, и никаких известий. Шансов выжить у них после спасения в крушении – ноль! Кстати! Сорок дней! Сорок дней! Как же это я забыл. Друзья этого Дмитрия Ивановича на сорок дней собирались встретиться. Друг детства его из Челябинска должен приехать, звонил мне. Он по лету приезжал к нему в гости, потом в Челябинск вернулся, и там его инфаркт хватанул. Вот, оклемался немного, и собрался сюда приехать. И сын охотника этого приедет. Он в плавание уходил, даже на похороны отца не смог приехать. Вот, они соберутся, я с ними и побеседую. Хотя…
Быстрицкий замолчал. Макаров вдруг резко поднялся и вышел из кабинета. Вернулся он минут через 20. Запыхавшийся, в верхней одежде, на которой таяли снежинки.
-Держи, - он поставил на стол перед Быстрицким бутылку виски. Именно такого виски, который любил Быстрицкий. Качественного и дорогого. – Коля! Добивай свою версию! Она фантастична! Но я не хочу думать о плохом. Как представлю, что на месте этого ребёнка мог оказаться мой Пашка, а на месте Ирины – моя Светка.
-Вить, подожди, - Быстрицкий придержал коллегу. – Ты пока никому не говори. Я боюсь, узнает этот погранец, вообще покой потеряет. Два дня у меня на разгон. Сорок дней через два дня будет.
Быстрицкий ошибся. На один день.
Продолжение следует
Далее http://www.proza.ru/2016/03/10/1077