Часть 3. Маленький армагеддон
В вертолёте все пассажиры оказались рядышком. Получилось это потому, что бОльшая часть вертолёта была заставлена ящиками. В ящиках геологи отправляли то, что «нарыли». Но пассажиры были не в обиде от такой тесноты. Во-первых, потому, что летели бесплатно. Во-вторых, потому, что вообще летели. А, в - третьих, компания получилась очень хорошая. Сумки они ловко пристроили среди ящиков, а посреди салона стояла красивая коляска. Ирке даже показалось, что это был самый красивый предмет, который Ирка видела за последние почти две недели.
Мужика с бородой звали Дмитрий Иванович. Он приезжал на старое кладбище, расположенное за пограничной заставой. Раньше там располагалась небольшая деревенька, в которой тоже раньше жили его родители. Родители Дмитрия Ивановича давно умерли, но он два раза в год, осенью и весной, приезжал на кладбище, где они были похоронены, как он сказал «прибрать могилки». А так он занимался охотой и собирался на зиму за соболями и норкой.
Малыша звали Прошкой. Ирке очень понравилось это имя. «Прохор Андреевич» - звучало! Ему исполнилось десять месяцев, и его возили к папе. Женщину звали Зинаида Алексеевна, и она Прошке была «никто». Она так и ответила на вопрос Ирки: - А Вы ему кто?-
-Да, в общем-то, я ему никто. То ли бабушка, то ли тётка, то ли крёстная.
Ирка запуталась в этой массе определений и принялась задавать вопросы. Дмитрий Иванович привалился к одному из ящиков и задремал, слегка похрапывая, а Ирка с Зинаидой Алексеевной сидели и шептались. Это, как в поезде. Едут два совершенно незнакомых человека, и один другому, либо они оба друг другу «открывают душу», рассказывают то, что при других обстоятельствах никогда не решились бы рассказать даже близким людям.
Через полчаса лёта Ирка узнала столько! Папа Прошки – Андрей Малышев – жил раньше во Владивостоке. Его отец, военный моряк, до настоящего времени служит в штабе Тихоокеанского флота, а мама – известный во Владивостоке детский врач и даже преподаёт в медицинском институте. Андрей закончил Хабаровский пограничный институт, и работал на заставах. Эта застава, где он служит сейчас начальником, уже третья по счёту.
Пять лет тому назад он женился на Марине – родственнице Зинаиды Алексеевны. Собственно, прямой родственницей Марина ей не являлась. Зинаида Алексеевна – подруга её матери. Очень близкая подруга. Мать Марины несколько раз выходила замуж, а последние десять лет она вообще живёт где-то за границей. Отца у Марины не было, точнее, он в природе существовал, но мать Марины его отцом в свидетельстве о рождении дочери не записала. Марина встретилась с Андреем во Владивостоке, когда училась на филфаке университета. Он почти сразу предложил ей выйти за него замуж. Они расписались, устроили красивую свадьбу.
Но на заставу к Андрею Марина не поехала. И даже не столько из-за учёбы, потому что можно было перевестись на заочное, а, в большей степени, из-за того, что не хотела ехать «в дыру». Как сказала Зинаида Алексеевна, «бедный парень метался между Владивостоком и очередной заставой». В конце концов, встал вопрос о разводе. Но тут выяснилось, что Марина беременна. Андрей страшно обрадовался. А во время родов Марина умерла. Тромбоэмболия. Её мать не приехала даже её хоронить. Прошку сразу забрали родители Андрея. Его мать ушла в отпуск по уходу за внуком, и, как сказала Зинаида Алексеевна, «ребёнок попал в хорошие руки».
Андрей безумно любит сына, и даже затеял вопрос о переводе поближе. Появилась прекрасная возможность перевестись во Владивосток, но это будет после Нового года. А тут он сильно заскучал по сыну и попросил привезти Прошку к нему. Сначала решили, что поедет мама Андрея, но она загрипповала, и Зинаида Алексеевна предложила свозить ребёнка к отцу. Они пробыли у Андрея почти месяц. Зинаида Алексеевна говорила ещё много хороших слов об Андрее и его семье и особенно о Прошке.
Ирка сидела и слушала эту женщину, а сама будто смотрела какую-то захватывающую мелодраму. К слову сказать, Ирка не любила мелодрамы, даже терпеть их не могла. Но эту мелодраму она слушала очень внимательно, потому что она была не киношная, а реальная. Почему-то её больше порадовало то, что Андрей переводится во Владивосток. Она вспомнила его «до встречи» и радостно улыбнулась.
Она и Зинаида Алексеевна по очереди держали на руках Прошку. Ребёнок говорил очень много слов, большинство из которых были понятны ему одному. Кроме этих слов он говорил «мама», «баба», «гав». И упорно не говорил «папа».
-Отец даже расстроился. Не хочет говорить «папа». Не хочет, и всё.
Зинаида Алексеевна даже вздохнула. Потом Прошка лежал на руках Ирки и спал.
-Давай, Ира, его положим в коляску, - предложила Зинаида Алексеевна.
Ирка укладывала ребёнка в коляску, а сама думала, как это хорошо держать в руках такой тёплый комочек, от которого пахнет таким чудесным детским запахом.
-Проснётся, надо будет ему памперс сменить и накормить, - сказала Зинаида Алексеевна. И спросила: - А ты чем из райцентра до Владивостока добираться будешь?
-Меня встретят в райцентре. Бывшая однокурсница Владимира Александровича. Я у неё переночую, а на следующий день какая-то оказия будет. То ли вертолёт, то ли машиной до ближайшей станции, а потом поездом.
Ирка сама в суматохе не поняла, как она так легко поддалась на уговоры Саныча, и поехала, то есть полетела. И никак не могла вспомнить, что именно ей говорил Саныч о её предстоящем маршруте в Москву. Выглядело примерно так: «Вали туда, не знаю, куда».
Но она не стала на этом заморачиваться. Компания Зинаиды Алексеевны, Дмитрия Ивановича и Прошки ей понравилась. Дмитрий Иванович проснулся и предложил им перекусить. У него с собой оказалось вкусное сало, бело-розовое, с прослоечками. И хлеб. Не магазинный, а «самопечёный». Они втроём, тихо разговаривая, чтобы не разбудить Прошку, ели это вкусное сало с вкусным хлебом, и Ирка так хотела, чтобы они летели долго-долго, до того времени, когда наступит то самое «до встречи».
И тут вертолёт затрясло. Сильно затрясло. Сначала пол, потом стены. Или не стены, как это там называется в вертолёте. Один из ящиков даже свалился, хотя был привязан проволокой.
Ирка хотела привычно испугаться, но посмотрела на Зинаиду Алексеевну и передумала. Прошкина нянька испугалась сильней Ирки. Она побледнела, её руки затряслись, и она стала метаться, хвататься за ручку коляски, за сумку с вещами и за сердце. И Ирка вдруг первый раз в жизни не испугалась.
-Не бойтесь, - как можно спокойнее сказала она Зинаиде Алексеевне. –Это турбулентность. Потрясёт и перестанет. Я часто летаю на вертолёте, и всегда так трясёт. Потом всё проходит. Успокойтесь.
Ирка врала. Нагло врала. На вертолёте она летела второй раз в жизни. Первый раз она летела меньше недели тому назад, на практику. И не могла даже вспомнить, как летела, потому что проспала всю дорогу. У неё болел зуб, и почти неделю перед практикой она не спала. А в последний день ей доделали пломбу, зуб болеть перестал, и Ирка уехала на практику. Точнее, улетела.
Скорее всего, Зинаида Алексеевна ей поверила. Поверила и успокоилась. А Дмитрий Иванович внимательно посмотрел на Ирку и пошёл в кабину пилотов. Вернулся он через минуту и сразу спросил у Зинаиды Алексеевны, есть ли у неё толстое одеяло.
Та достала из одной сумки ватное одеяло и подала его Дмитрию Ивановичу. Она, наверное, думала, что одеяло нужно ему самому. Но Дмитрий Иванович почему-то сказал:
-Надо пацана завернуть.
И тут Ирке стало страшно. Но она опять не показала виду.
-Да, сейчас будет холодно. Мы на большой высоте, ребёнок может замёрзнуть.
Ирка соврала и поняла, что Зинаида Алексеевна догадалась, что Ирка врёт. Нагло врёт. И делает вид, что ей не страшно. Но тут вертолёт затрясло сильней.
Зинаида Алексеевна схватила Ирку за руки и громко, но почему-то шёпотом, быстро заговорила:
-Если со мной что-то случится, не бросайте Прошу. Я Вас умоляю!
Она хотела сказать ей ещё что-то, но тут в салон выглянул один из лётчиков и быстро сказал:
-Простите, если что! Попробуем сесть.
Он ушёл в кабину, а вертолёт стал падать. Он даже не кувыркался, а просто падал. И тут Ирка поняла, что она не слышит никакого гула. Лопасти вертолёта не крутились. И она подумала, что это как американские горки, на которых она ни разу не была. И не просто американские горки, а сломанные американские горки.
У неё перед глазами пробежала, просто промчалась вся её жизнь. Родители, пьющие на кухне, а потом устраивающие драку. Сама Ирка, маленькая Ирка, приходившая в кафе на вокзале и смотревшая, кто из пассажиров, убегая к поезду, оставил на высоком круглом столике остатки еды, которую можно забрать с собой и жадно съесть за углом. Сестра Тамара, её муж Никита и их дочь-первоклассница Дашка. Их собачка, Дуська. Белая махровая бегония на окне в Иркиной комнате, пахнувшая ландышами. Грязный худой заяц, которого геолог вытащил из угла ямы. Саныч. Добрый очкастый Саныч. Погранец Андрей, с такими грустными и одновременно весёлыми глазами. И Прошка! Маленький Прошка, про которого она должна всё время помнить. А помнить у Ирки не получалось. Всё тряслось, вертелось, что-то больно наехало ей на ноги. Она услышала крик Дмитрия Ивановича:
-Держитесь, девки! Пацана держите!
И всё. И наступил армагеддон. Ирку будто накрыло большим тяжёлым одеялом, из-под которого не было видно света. И остатками ускользающего сознания она подумала:
-И не «до встречи». А «прощай».
Продолжение следует
Далее http://www.proza.ru/2016/03/10/1070