Пионерский Галстук
Я газет не читаю. Новости узнаю из различных информационных телевизионных и радиопрограмм. Иногда внимание задерживается на политических ток-шоу. Немного стыдно слышать яростные выпады за или против коммунистических идей. Стыдно и неловко слушать ярость, непримиримую ненависть, страстность в порыве обуздать оппонента. Горько видеть неловкие, суетливые размахивания руками, потрясания кулаками. Горько от того, что кулаками потрясают чаще бессильные старики и старушки, а также упитанные политики и эмансипированные дамы.
Допускаю, что эти люди, собираемы в чистые, светлые аудитории именно для того, чтобы одни имели возможность в рамках приличия поругаться с другими на заданную тему. Поскольку условие шоу, взаимодействовать только словами, трудновыполнимо, талантливые журналисты натравливают стороны друг на друга вплоть до момента возникновения ярких эмоциональных всплесков. Скандальное поведение характеризует, прежде всего, человека, но в сознании зрителя оно прочно увязывается с идеей, отстаиваемое этим человеком. Это скрытая дискредитация. Это не порядочно. Это не честно.
Любой россиянин, заставший Советский Союз, с детства понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Что честно, а что – нет. Понимают это все люди, но на экране полыхает словесная война. Звучат оскорбления и обвинения, аргументом становится интонация и громкость восклицаний. Сферу идей все почему-то принимают очень близко к сердцу. Люди готовы защищать фразу, только потому, что она стала лозунгом. Хотя, впервые ее мимоходом ляпнул кто-то из политиков или журналистов для красного словца. Защищая точку зрения, люди часто забывают, что в пылу полемики они защищают не идею, а всего лишь слова, выражающие всего лишь чью-то позицию. Так бывает: позиции со временем меняются. А хорошие люди были и в те времена и будут в другие…
Когда мне торжественно повязали красный галстук, принимая в пионеры, я был горд и рад. Дома я учился гладить галстук. На столе я расстилал тонкое байковое одеяло свернутое два раза. Галстук целиком помещался на нем. Ставил колесико утюга на одну точечку. Затем пускал утюг в «плаванье» по галстуку. Мне очень нравилось, когда непослушные волны красного шелка постепенно превращались за кормой утюга в гладкую поверхность. Каждый день перед школой я гладил галстук. Школьный костюм, рубашку мне гладила мама или бабушка, но галстук я всегда гладил сам. Мне нравился мой галстук. Он был ярко-красный. Ткань была плотная и крепкая. Если накинуть его на лицо сквозь ткань можно убыло увидеть весь мир в красно-оранжевом свете. Край галстука был оторочен плотной ниткой, чтобы ткань не растрепывалась. Вот узел завязывать я научился не сразу. Наверно, недели три создание красивого и ровного узла требовало от меня сосредоточенности и внимания. Потом научился. Перед зеркалом. Я старался затягивать узел постепенно, тогда он получался и крупный, и ровный, и держался крепко, и вместе с тем был не сильно затянут. Словом: красиво и аккуратно. Вот концы галстука, которые торчали в стороны, приносили мне больше забот. Почему-то их время от времени хотелось то вертеть в пальцах, то накручивать на руку, то просто погрызть. Как-то бабушка сказала, что именно галстук и туфли у настоящего мужчины должны быть всегда в порядке. Прочувствовал. Поверил. Пришлось отвыкать. За обувью следить было бесполезно, чуть только я переступал порог дома обувь меняла цвет и вид, но галстук я держал всегда в порядке. Он мне нравился.
Дело было не в том, какие слова говорили учителя про историю красного галстука, про символику, про вождя мирового пролетариата. Я, да и все мои друзья, повязав галстук, чувствовали себя старше, увереннее, красивее, сильнее и умнее. Во всяком случае, так было в третьем, четвертом классе. Позже чувство утратило новизну. Привычка к опрятности осталась.
Позже я стал гладить не только галстук, но и брюки, и рубашку, но гладить галстук было истинным наслаждением. Я научился гладить его за два движения: туда и обратно – всего секунды три-четыре. И был горд своим умением. Узел не вызывал никаких усилий – казалось он сам собой завязывался ровный и крупный. Хоть с закрытыми глазами и без зеркала. Счастье!
Когда приходил домой из школы, настроение менялось. На морщины, остававшиеся на галстуке, после того как я развязывал узел и снимал его, глаза мои смотреть не могли. Казалось, морщины не имели права на существование. Но они были реальностью. И с этим неизбежным злом приходилось бороться постоянно. Утюг - мой друг - в два счета восстанавливал статус-кво.
Классе в шестом я уже замечал, что многие мои друзья гладят галстук не каждый день, приходят в школу в мятом или вообще без него. Это слегка царапало душу, но как-то не очень.
В пионерском лагере красный галстук нужно было носить каждый день и почти везде, кроме спортивных мероприятий и речки. Но мы старались одевать его только по утрам на линейки: утюг на весь отряд 25 человек был один, а повязывать «жеваный» галстук не хотелось. Так и мучились, кто раньше встал, тот все успевал. А после линейки мы бегом бежали в корпус, переодевались в «спортивное», оно меньше мялось, пачкалось, да и не жалко его. Не везло только вожатым - они каждый день и при галстуке и одеты должны быть аккуратно – не побегать , не полазать, - тоска. Как-то пошли мы с ребятами на футбольное поле за территорию лагеря в футбол играть. Тренироваться перед соревнованиями с соседним отрядом. За территорию одним нельзя. Уговорили пойти с нами старшего вожатого, сейчас не помню, кажется, Сашей его звали. Высокий сильный спортивный парень. В волейбол играл он здорово и речку за один раз переныривал. Словом, ребята уважали его. И вот нас человек восемь, кто босиком, все в одних шортах, жара была ужасная, да и сразу после речки на поле пошли, не заходя в корпус, а он – в рубашке с комсомольским значком, в галстуке,- все рванули вперед. Идти не далеко, дорожка асфальтовая, ровная ноги обжигает. Вот и ограда – через калитку по тропке метров 50 - и мы на месте. Но очень горячо было ногам или черт понес нас – решили срезать – помчались через забор. Кругом трава густая. Только и смотришь, как бы в крапиву не залезть. Да и первым прибежать хочется – азарт. Через забор перелетели лихо. А там, в траве, строительный мусор был. Я прямо на гвоздь и приземлился. В пылу бега не сразу заметил, что за ногу прицепилась дощечка какая-то. Вернее заметил сразу. Боль не сразу почувствовал. Доску рукой откинул, дальше побежал. Не далеко. Два-три шага и боль дала о себе знать. Резкая. А за ней страх накатил. Я остановился, попробовал ковылять дальше... Нет. Огляделся. Ребят крикнул. Кто ближе был - подошли. Посмотрели ранку: дырочка маленькая, кровь едва течет, но болит – не станешь. Обсуждаем, что делать. Решили: надо ждать Сашу, что скажет. А он отстал – через забор не полез, в обход по тропинке пошел. Смотрю, чуть дальше, возле самого забора Димка охает. Что у него? Подходим. На голени царапина. Глубокая. Проволокой задело. Димка рукой зажал, а сквозь пальцы кровь сочится. Тут и Саша подоспел. Мы к нему: «Что делать?». «Что делать, что делать… в медпункт идти. Сейчас что-нибудь придумаем, главное - бояться нечего…» Он взрослый, комсомолец, спортсмен, в институте учится. Мы хоть похныкиваем, но страх стал отпускать . Легче как-то стало. Саша быстро распорядился: кто в санчасть побежал, кто в футбол играть пошел, кто с нами остался. Он осмотрел мою ногу, Димкину. Снимает с себя пионерский галстук и рвет в длину. Галстук штука очень крепкая. Никогда бы не поверил, что его можно вообще разорвать, если б сам не увидел. Одну полоску на Димку, ему он ногу перетянул, чтоб кровотечение остановить, другой кусочек, поменьше – мне, просто повязку. Димку он себе на закорки посадил и - в лагерь. Меня поручил ребятам доставить. Но уже не так больно было, и я сам доковылял до медпункта. Всю дорогу думал. Ведь Саша – старший вожатый. Должен быть для всех нас примером. И вот теперь из-за нас ему по шее будет. А он ко всему прочему у всех на глазах еще и галстук пионерский разорвал на две части. Ужас. Конечно повязка мне помогает, ранка не так замусорится, пока я до медицины допрыгаю, но все же… Ведь пионерский галстук это символ великих идей свободы, равенства, братства, борьбы пролетариата за светлое будущее, а он, так разорвал символ. А как же свобода?
Сомневаться мне особо некогда было, медсестра помощь оказала, еще и укол сделала. Повязку наложила, а галстук Сашин не развязала, а ножницами срезала с моей ноги. Димкин кусок уже лежал возле ведра, вероятно мусорного. Я ей вопросов не задавал. Потом, когда уходил, спросил у Саши: «Пионерский галстук - в мусорку, как же так?» «Не горюй у меня еще пара есть, хочешь тебе один подарю?»… И подарил. Потом.
Интересно приняла бы меня за своего или вожатого Сашу, какая-нибудь из конфликтующих на телешоу сторон.
Мне кажется, что до сих пор мы обходились без телешоу. Без доведенных до невроза стариков, снятых в не самый респектабельный момент их жизни. Без журналистов, талантливо срежиссировавших ситуацию, и профессионально обработавших информацию. Обходились и дальше обойдемся. Вот только жалко их. Всех.