Глава 13.
…Проснулся Петров, что странно, не у костра, хотя именно возле него влил себя немало местной самогонки вперемежку с местной ухой неплохого качества. По идее должен был прийти в себя на том же месте, где и потерял связь с реальностью, а именно – у костра на берегу реки. Но вместо ожидаемого видится незнакомое, мерно покачивающееся, помещение, а протрезвевшее тело лежит на полу возле кровати, ногами упираясь в стену, и левой рукой держится за ножку стола.
Видимо все же нечаянные собутыльники выполнили свою часть уговора и оттащили спящего на корабль, следующий в какой-нибудь порт, с которого поближе добираться до Степи Войны. Наверняка и проезд оплатили, иначе без билета на корабль не попадешь. А может и так вышло, что капитан судна взялся бесплатно провезти указанного в Пророчествах пассажира, да еще и отдельную каюту ему выделил по щедрости душевной. Надо бы расспросить на этот счет, а то в голове словно отформатировано за последние часов десять-пятнадцать. Надо бы…
Петров поднялся на ноги. Тут же ухватился за стену, едва не свалившись. Хмуро изрек неизвестно в чей адрес, когда в глазах прояснилось:
- Пить вредно…
Постоял немного, полностью приходя в себя. Подумал было об общеизвестных средствах антипохмельных, но тут же укорил себя; не алкоголик, чай, похмеляться. Само всё должно пройти в скором времени. Ну или не само, а с помощью антитоксикантов и стимуляторов, если уж совсем плохо будет. Но ни капли спиртного!
Осмотрев себя, с облегчением отметил что всё оружие на месте и ничего никому в пьяном состоянии не подарил. Даже боезапас не истрачен. Это говорило о том, что пьянка закончилась мирно и никого не пристрелил нечаянно. Если только руками удавил… Нет, исключен и этот вариант; на доспехах крови нету, бронеперчатки тоже чистые.
Подойдя к окну и открыв створки, Петров обозрел мрачную, изредка освещаемую лучами солнца сквозь прорехи в тучах, водную поверхность, с плавающими поверх кусками льда, уходящую до горизонта. Понял, что корабль уже вышел из порта и следует своим курсом. А стало быть тех с кем довелось напиться, увидеть уже не получится. Если только в следующее посещение этой периферии… Но когда это будет?
Закрыв окно, Лёха поднял щиток шлема. Подойдя к кровати, наткнулся взглядом на свой рюкзак, несколько располневший, что странно. Открыв его, обнаружил из нового небольшой кувшинчик, около литра объемом, который видимо туда положили недавние собутыльники, пока Петров спал пьяный. Вытащив, сорвал пробку и принюхался. Тут же сморщился от неприятного запаха.
- Опа… тот самый экспортный самогон… интересно…
Оглядел каюту внимательно, в душе уже смирившись с вероятностью новой пьянки. Да и заняться было нечем во время плавания на этом деревянном корыте. А то что оно продлится не один день, в этом сомневаться не приходилось. В прошлый морской круиз, это когда Ликания его под венец везла под охраной, Петров только тем и занимался, что пил, спал, и приставал к будущей супруге. На этот раз приставать с нежностями не к кому. Так что остается пить и спать. Пить и спать. Пить и спать…
- Чем же закусить-то?
Ничего не обнаружилось съедобного. Голые деревянные стены, грубовато сколоченный стул, пустой стол, и кровать застеленная мешковиной. Больше ничего не наблюдалось. Хотя нет, в правом углу от окна что-то в бочонке имеется.
Подойдя и приподняв крышку, Петров обнаружил питьевую воду. Так же обнаружилась и металлическая объемная круженция, что висела совсем рядом.
- Хоть это есть…
Плеснув в раздобытую посудину из кувшина, Петров отдышался и махом выпил. Тут же зачерпнул воды из бочонка и принялся скоренько запивать, ибо ощущения во рту были не из приятных. Огонь жидкий, иначе и не скажешь.
Полегчало уже через пару минут. Внутри, в животе, разлилось блаженное тепло, а глаза сами собой стали закрываться, словно боялись спугнуть приятное чувство. Петров покосился на кровать, раздумывая насчет сна, но в этот момент дверь каюты открылась и на пороге возник здоровенный бородатый мужик. Обряжен, как и положено моряку, в высокие сапоги смахивающие на резиновые, кожаные штаны, куртку-ветровку в разводах соли, и, судя по распахнутому, в тельняшку. На голове некое подобие вязанной шапки. Черной.
Осмотрел обитателя каюты с головы до ног. Констатировал вопросительно, грубым пропитым и прокуренным голосом:
- Очухался уже?
Петров убрал с лица блаженное выражение. Нахмурился и ответил в таком же тоне:
- Очухался.
Моряк указал на кувшин в его руках. Опять спросил:
- Не рано начал-то?
- В самый раз.
Мужик хмыкнул недовольно.
- Смотри, дело твоё.
Указал за спину. Вновь спросил:
- Но только как ты собираешься предстать перед капитаном, коротышка?
Лёха снова налил спиртного в кружку. Уже несколько больше чем в первый раз. Сам спросил, спокойно проигнорировав оскорбление:
- А оно мне надо, здоровяк?
- Ты на его корабле, не забывай об этом. А будешь грубить – мы тебя высадим за борт. Так уже не раз бывало. Пусть за тебя и просили мужики с порта, но твои хамства никто здесь терпеть не будет. Ясно, коротышка?
Петров прикинул ситуацию в уме. Прикинул и примерные места, куда следует нанести несколько ударов, дабы успокоить обнаглевшего посетителя. Но всё же удержался от решительных действий. Решил узнать побольше, а уж потом поступать как карта ляжет.
- Ну и что капитан от меня хотел?
- Побеседовать. Заодно и обсудить вопрос оплаты за проезд.
Петров насторожился:
- А что, те мужики с порта за меня не заплатили?
Моряк показал отрицательно головой. Внес ясность тут же:
- Они сказали что ты парень способный и работящий. А на корабле постоянно не хватает рабочих рук. От морской нечисти, думаю, никто тебя не заставит корабль охранять, но вот палубу драить тебе разрешат. Да и на кухне работы навалом.
Кувшин и кружка чуть из рук не выпали от таких известий. Петров вернул на лицо невозмутимое выражение. Уточнил на всякий случай:
- А эти самые мужики не сказали кто я и куда направляюсь?
- Сказали. Но из всего сказанного мы смогли понять только то, что тебе надо переплыть на другой материк, так как ты направляешься в Степь Войны бить в одиночку, что довольно странно звучит, войска Черного Колдуна.
- А я сам ничего не говорил?
- Ты был как бревно, коротышка. Тебя за ноги тащили по мостовой, но ты даже и не думал просыпаться.
Петров испытал желание почесать затылок, но вспомнил что в шлеме. Пробормотал озадаченно:
- Весело… Весело у костра посидели…
Моряк подпер плечом косяк двери. Вопросительно глянул на посмурневшего пассажира:
- Ну так что, идешь к капитану?
Петров шевельнул кружкой:
- Выпью и пойду. С головной болью на беседу отправляться не стоит, сам понимаешь.
- Лады. Жду тебя на палубе. Но только не затягивай, коротышка. Капитан ждать не любит.
- Постараюсь не разочаровать вашего капитана, здоровяк. Да и вообще, не будешь ли ты так любезен закрыть дверь с той стороны? У меня тут, понимаешь, самый разгар процесса лечения, а ты своей небритой рожей сводишь к нулю все попытки нормально поправить здоровье. Так и тянет кого-нибудь убить, при взгляде на тебя…
Моряк хмыкнул и вышел из каюты, хлопнув дверью. Петров же, скоренько употребив “лекарство” и обильно запив его водой, поправил сбившуюся амуницию, одел рюкзак, и тоже покинул каюту. Щиток шлема был сердито опущен и зафиксирован, вполне вероятна драка. Предстояло поболтать с капитаном этого деревянного корыта и решить вопрос оплаты за проезд. И если действительно рассчитывают что низкорослый пассажир будет безропотно драить палубу или мыть посуду на кухне, то плавать этому корыту осталось совсем немного. Проще заложников захватить и прочее характерное, чем мыть посуду или бегать с тряпкой в руках. Или вовсе капитана за борт выкинуть и провозгласить себя новым владельцем этого деревянного корабля. Несогласных, естественно, тоже за борт отправить. И пусть, опосля, хоть одна падла заикнется о том, что эдак делать нельзя. Великому Воину всех Миров и Народов всё можно. Подобным образом, судя по всему, даже в местных Пророчествах написано. Дескать, пей, бухай, и пьянствуй, Алёшенька, главное чтобы… чтобы Пророчества сбылись. А остальное… остальное не так важно. Даже можешь этот деревянный антиквариат утопить, никто против не скажет. Главное… главное чтобы Пророчества сбылись.
Не успел Петров выйти на палубу, как корпус судна сотряс мощный удар и спустя мгновение оно вовсе остановилось. В результате пришлось встретится с деревянной стеной, слева, да так смачно, что послышался треск и доски прогнулись от столкновения. Похоже перевозчики налетели на мель или же встретились с подводной скалой.
Лёха поднялся на ноги, мотая головой и восстанавливая в ней порядок. Нагнулся за выпавшим кувшином, в душе радуясь что емкость не разбилась и сохранила в себе экспортное и ценное. Тут же услышал ошарашенные вопли снаружи , полные ужаса, и, разогнувшись, поспешил на палубу, собираясь узнать причину столкновения и криков. Кувшин из рук не выпускал.
Причина выяснилась очень даже скоро. Здоровенный спрут, таких только в фильмах ужасов показывают, шевелился, возвышаясь осклизлыми боками, справа по борту и видимо своим корпусом-то и затормозил движение так не кстати. Парой щупальцев обитатель глубин уже ухватился за главную мачту и спасательную шлюпку, по всей вероятности собираясь залезть на встреченный корабль и, сожрав всех моряков, как некий приз за усилия, немного отдохнуть от глубин и погреться на солнце, что изредка проглядывало сквозь тучи. А может и просто сожрать, дабы на дне переварить с улыбкой. Неизвестно, в общем.
Все кто находился в этот момент на палубе, а это человек десять, неистово орали во всю глотку и рубили толстенные щупальца, вооружившись всем что под руку попалось, будь то весло иль топор. Петров даже лопату заметил совковую. Но спрут попался с очень крепкой кожей и все усилия моряков не приносили заметного результата; либо удары соскальзывали, либо вообще не могли прорубить покровы. А огромное тело всё больше и больше вползало на палубу, накреняя корабль. Еще пять-десять минут и судно запросто перевернется под весом чудовища. Пропала тогда неделя-другая, ибо придется вплавь добираться до берега или же по дну брести, рыб рассматривая.
Мимо Петрова пробежало двое моряков с топорами в руках, чуть не столкнувшись с ним. Орали что-то задорное и матерное, а в глазах светилась решимость сбросить наглого осьминога обратно в воду, дабы не повадно ему было впредь на корабли нападать.
…Еще три здоровенных щупальца перехлестнулись через борт, развалив какую-то пристройку у противоположного борта и сбив с ног сразу четверых моряков. Тут же зафиксировались на более менее неподвижных предметах. Зверюга морская довольно гукала и явно не собиралась шутить и отступать от своего. Твердо вознамерилась залезть на палубу и присвоить корабль себе. Не знала, правда, что её интересы пересеклись с интересами кое кого покруче. Покруче, причем, целого косяка таких вот осьминогов… Или стада?
Петров поставил кувшин на палубу и снял со спины автомат. Передернул затвор, поставив оружие на одиночную стрельбу. Ощерился под шлемом, предвкушая как наконец-то испробует в деле мощное вооружение, что подогнал неведомый доброжелатель еще в пещерах у гномов. На всякий случай даже к стене прислонился, так как отдача могла запросто назад отшвырнуть, а то и вовсе за борт выкинуть. Это у пистолета с отдачей всё нормально, ибо там в рукояти хитрая хрень встроена, а вот у автомата – неизвестно. Как бы стенку не проломить ненароком…
…Пять попаданий разворотили спруту почти всё туловище, едва он высунул его над бортом и собрался уже на палубу забрасывать. Монстр страшно взревел и попробовал щупальцем сбить новую угрозу в воду. Но не получилось; едва конечности не лишился в результате встречи с непонятной огненной полосой в руках угрозы. Поэтому, посчитав что добыча того не стоит, отцепился от полурастерзанного корабля и стал погружаться в воду, собираясь залечь на дно и восстановить целостность тела. Налитые кровью глаза монстра со злостью смотрели на металлического коротышку, оказавшегося весьма опасным и обладающего непонятным громыхающим и огненным оружием, что очень болючее, быстрое, и мощное.
Петров, на глазах у притихших моряков, подошел к борту, на ходу убирая плазменный меч, и швырнул в воду гранату, собираясь окончательно доконать обитателя глубин. А когда в небо взметнулся столб воды и жутко прогремело, развернулся и направился к оставленному кувшину. Короткая схватка потешила и захотелось выпить еще немного чудесной самогонки. Да и в глазах команды корабля он теперь не заморенный коротышка-безбилетник, коему палубу положено драить, а могучий победитель здоровенного спрута, обладающий оружием огромной убойной мощи и огненным клинком.
Немного постояли еще, глядя то на пассажира, то на разводы крови за бортом и всплывших рыбешек. Опомнившись, принялись отряхиваться от ошметков и наводить порядок на палубе. Драка дракой, а плыть надо.
Спустя несколько минут Петрова сопроводили к капитану, вспомнив и об этом. Но теперь провожающий смотрел иначе, чем в каюте. Побаивался даже, судя по дерганным движениям и ни разу не произнесенному слову “коротышка”.
* * *
Паларх Фиота Древний не находил себе места. Пил, ругался, колотил прислугу, колотил жену, засыпал пьяный где только можно. Трезвел, снова пил, снова всем доставалось. И так уже какой день. Причина была. И еще какая… Воин из Пророчеств оказался с очень жесткой кожей. На атаку снежного демона даже подобающего внимания не обратил, попросту убив своим непонятным громыхающим оружием. Че за дела? Может сгорит?... Вызванный огненный демон тоже не принес желаемого результата. Воин не горел! Вместо того чтобы кучкой пепла замереть и остыть, начал творить вообще зверства; садистски избил демона, засовывая его в сугробы и тревожа им деревья. Под конец башку от тела с легкостью оторвал голыми руками… Но это всё херня. Непостижимым образом мелкий отморозок проник в Подземное Царство Гномов, куда целым армиям хода не было. А синеглазая девка, заявившись к гномам чуть позже, снесла входные ворота и таких там делов понатворила, что пострадали даже несколько богов. Нонсенс, иначе и не скажешь! Что же такое творится? Неужели и впрямь скоро конец? Неужели гребанным Пророчествам суждено сбыться? Быть такого не может!
Колдун смотрел в магическое зеркало. Там, демоны задери, сейчас получил по башке уже глубинный спрут, коего с таким трудом удалось вызвать со дна морского и натравить на деревянный парусник. Да чё получил – огреб по самые помидоры! Воин из Пророчеств опять использовал непонятное громыхающее оружие разворотившее спрута почти целиком. Меч огненный, опять же, откуда только такие клинки берутся? Неужели в других мирах все с такими ходят? Наверное так и есть. У синеглазой девки, вон, вообще не меч, а нечто ужасное; самостоятельное летает и похож на отмороженный вентилятор порой. Бога на клочки порвал, стоило хозяйке указать рукой. Да и сама синеглазая ого-го как магией владеет! Если и дальше будет заниматься ТАКИМИ поисками коротышки, то через пару недель на небесах никого не останется.
Паларх потянулся за пятой бутылкой уже. Чуть не свалившись, взял в руку и сорвал пробку.
- Может дракона вызвать? Небось сожрет этого дикаря?
Подумал чуть. Кивнул утвердительно.
- Сожрет и переварит. Да, надо вызывать дракона.
А иного и не оставалось. Спрут не смог убить Воина, более того сам чуть не помер. Наверное крылатый ящер сможет? Пусть разжует своей большой пастью, зубищи-то ого-го какие! Такой кусачкой можно целый корабль разгрызть. Разгрызть, пожечь огнем, да утопить. Со дна морского еще никто не возвращался, факт проверенный. Дышать там нечем, большие толщи воды сверху давят, глубинные тварюги рыщут, короче не выжить никому. Вот и этот отморозок малолетний должен сдохнуть. Дракон – не медлительный спрут. Схватит, прожарит, и утопит. Ну а не сможет утопить или разжевать, то на свой остров-гнездо утащит. Пусть вояка там с голоду подыхает, по воде до материка ему никак не добраться.
В покои тихонько прокралась супруга. Замерла, увидев Паларха возле магического зеркала. Боялась пошевелиться. На правой стороне лица темнел внушительный синячина сегодняшнего производства; опять падлюка про шубу заикнулась.
Колдун смерил её взглядом:
- Чего встала?
Приложила сжатые кулачки к груди. Вид имела мало что напуганный, так еще и жалостливый.
- Ты не сердишься на меня, милый?
- Нет.
Осмелилась подойти ближе, разумно полагая что еще раз за сегодня пострадать не должна. Начала укреплять свои позиции:
- Давай я тебе массаж сделаю, милый. Расслабишься и не будешь нервничать. А то уже какой день не в своей тарелке. Пьешь, дерешься, ругаешься. Что случилось такого, если ты не найдешь себе места? Поделись, и вместе справимся с этой бедой.
Паларх сделал основательный глоток. Утерся рукавом. Сердито глянул на супругу:
- Тут глубинный спрут не смог справится, а ты куда лезешь?
- Милый, я…
- Отойди от меня, дура. Вина лучше принеси, и то больше пользы будет.
- Но…
- Повторить?!
Убежала в слезах. Но дверью побоялась хлопать, как недавно. Помнила, зараза, жалящую молнию на своей пятой точке. Помнила и боялась повторения.
Паларх допил бутылку. Отшвырнул её прочь. Встряхнулся, отгоняя всяческие ненужные мыслишки. Глубоко вздохнул несколько раз. Повернулся к магическому зеркалу. И начал выискивать обиталище дракона, собираясь натравить крылатого переросшего ящера на непонятного коротышку из Пророчеств. Натравить, посмотреть ужасы, похохотать от души, и уже действительно завязывать с пьянкой и дебоширством. Таким макаром разбегутся все, из замка, некому будет даже тапочки с утра поднести. Супруга, зараза, давать еще перестанет… Что же новую искать потом? Или как?
Спустя несколько минут зеркало показало требуемое.
* * *
- Жди здесь. – здоровяк остановился у основательных дверей из металла и развернулся к Петрову. – Я доложу о тебе капитану.
Лёха понимающе хмыкнул, разглядывая двери. Поинтересовался:
- Строгий, да?
- Строгая.
Петров удивленно посмотрел на моряка. Неужели кораблем командует женщина? Если так, то бог морей, судя по преданиям, должен обязательно утопить этот корабль, дабы заполучить женщину. Или она настолько страшная, что и топить неохота? Интересно…
- Не понял. А разве…
Моряк поправил куртку и стряхнул с плеча ошметки мяса, что забрызгали не только его но и всю палубу. Остановил рассуждения, перебив и пояснив:
- Наш капитан покруче любого мужика будет. Демон, а не баба!
- А имя есть у неё?
- Леда.
- Понятно.
- Когда будешь с ней беседовать, не вздумай грубить. Не посмотрит, что ты спрута морского прогнал. Сама за борт прогонит. И прекращай пьянку, она это не любит.
- Неужели всё плавание трезвым ходить?
- Иначе никак. Если бы не она, весь корабль уже в хлам был бы…
- Веселая у вас жизнь.
- Платит хорошо, да и удачливая она несказанно. В общем мы не жалуемся. А напиться… напиться и на берегу можно. Там никто не запрещает.
Петров по-другому посмотрел на дверь. Кивнул несколько раз.
- Понятно.
Моряк ушел докладывать.
Странный попался корабль. В роли капитана – баба, чего по идее быть не должно. Вся команда – трезвая. Это вообще нонсенс! Вот же угораздило напиться у костра и попасть на это корыто в бессознательном состоянии. Был бы трезвый, за километр бы таких перевозчиков обошел. Лучше бы ломбард ограбил на берегу, арендовал круизный океанский лайнер, и плыл бы сейчас как король, в роскошной каюте, в обществе десятка купленных красавиц, да сидя на бочке вина. И жратвы было бы немерянно! А здесь? Здесь – опохмелка на голодный желудок, отсутствие билета, как и денег на его оплату, драка со здоровенным спрутом, и сердитая капитанша, коей слова грубого против не скажи, и в её присутствии не вздумай напиться. Дела, однако… Был бы мужик, еще можно было бы договориться насчет еды, билета, и вина. Хотя бы с помощью кулаков договориться. А с бабой такое не прокатит, ей по печени или по роже не настучишь. Упрется рогом и будет своё гнуть; дескать, иди палубу драй, мне плевать на всякие, там, Пророчества, на моем корабле все одинаковые и никому поблажек не дозволено, даже Великим Воинам всех Миров и Народов работенка найдется. А не нравится – отваливайте за борт, уважаемый, и ищите себе другое транспортное средство.
Дверь приоткрылась и выпустила провожатого. Кивком головы дал понять, что Петрова уже ждут и он может входить.
Лёха поставил кувшин на пол, опустил щиток, и вошел.
Каюта, что открылась взгляду, вполне соответствовала представлениям Петрова. Именно так должно выглядеть обиталище главного человека на корабле. Всё стены в коврах и металлическом примитивном оружии, кучи бумаг и карт во всех углах, здоровенный самодельный глобус на возвышении справа, широченная кровать с балдахином у окна слева, несколько стульев в произвольном порядке, и огромный солидный стол, из темного дерева, уставленный бутылками и заваленный всяческим хламом – посреди помещения. За столом, на конкретном кресле-троне, восседает капитан. Капитанша, вернее. Восседает важно, только вот наряд несколько не соответствует званию; длиннополая черная шляпа, цветастый халат, и тапочки с загнутыми носами.
Петров, пользуясь непрозрачностью щитка шлема, принялся придирчиво рассматривать хозяйку судна.
Блондинка, что сразу бросилось в глаза. До идеала конечно далековато, но все же облик взгляд притягивает. Шрамы на лице отсутствуют, ноги, судя по лодыжкам, стройные, живота, судя по подбородку, нету, конечности на месте, а в остальном можно и попозже разобраться. Чем-то даже на Литу, последнюю, поправлено, Литу, похожа, губы правда чуть меньше, но все равно схожие черты присутствуют. А что строгая, судя по слухам, так это напускное, сразу заметно; конкретно строгий человек подобные тапочки не оденет ни за что. Похоже достала её такая жизнь, такое окружение, и такое старое деревянное корыто-собственность. Колдун, негодяй, ещё, нервы сворачивает своими заклятиями… Поневоле на весь белый свет озлобишься и будешь орать и махать кулаками по любому поводу.
Капитан в свою очередь рассматривала его. Но так как на виду одни только металлические поверхности, то скоро с этим делом закончила и, пошевелившись в кресле, поинтересовалась:
- Это ты спрута прогнал?
Лёха кивнул.
- Я.
Помолчала немного, хмурясь по-прежнему. Вновь решила заговорить, так как первый вопрос вызвал очень короткий ответ, не такой, какой хотелось бы:
- Мне говорили что тебя на борт принесли пьяным и проезд тобой пока не оплачен. У тебя есть чем оплатить или же имеются какие-нибудь предложения насчет оплаты?
Петров пожал плечами. Сам спросил:
- А разве спрута прогнать мало?
- Его и так бы за борт спихнули, не первый раз уже встречаемся с подобными переростками.
Лёха вспомнил неуклюжие попытки моряков, но возражать не стал. Вполне мог и рассердить хозяйку судна. Начал искать выход из ситуации:
- Могу и дальше охранять ваш корабль от морской живности, пока не прибудем в конечный пункт. Как какая зверюга зубы навострит, так я тут же ей их и отшибу.
Она смерила его сомнительным взглядом. Озвучила свою неуверенность:
- Маловат ты больно для охраны, на фоне моих богатырей совсем не смотришься. Да и есть кому защищать корабль, так что этот вариант не пойдет… Кстати, а куда ты направляешься?
Петров опять не стал оправдываться. Пусть заблуждается и думает всё что хочет, ему от этого не холодно и не жарко. Поглядим как в следующий раз с голодным и наглым осьминогом справятся, Петров даже пальцем не пошевелит. Если во все разборки по дороге влезать, то на войну нескоро доберешься.
Сообщил:
- На войну с Черным Колдуном.
Она отпила что-то из внушительной кружки. Заметила:
- Сейчас все туда направляются. Ты, вот, с какой целью туда стремишься?
Петров пожал плечами. Попробовал объяснить.
- Поначалу я туда и не собирался. Но, как оказалось, мне туда идти придется всё равно, хоть как от этого отмахивайся и сворачивай во всех противоположных направлениях.
Она поставила кружку обратно на стол. Поерзала в кресле, меняя положение.
- Что-то не пойму тебя. Зачем тебе туда идти, если ты сам этого не хочешь?
Петров вздохнул. Поведал:
- Потому что я указан в местных Пророчествах.
Капитан расширила глаза при этих словах. По-другому уже глянула на металлического собеседника. Но, спустя несколько мгновений вернула на лицо прежнюю хмурость и попыталась поставить услышанное под сомнение:
- Тот, кто указан в Пророчествах, судя по слухам, должен быть гигантского роста, но никак не такого как у тебя. А сил у него имеется столько, что играючи меч двумя руками сгибает, с коня всадника сбивает кулаком, столетнюю сосну пинком на землю валит, и дракона за хвост над головой раскручивает, дабы потом как следует крылатую ящерицу об землю шарахнуть, и все кости ей переломать. Так же он может сразить в драке любого демона, хоть огненного, хоть ледяного, может прогнать морского спрута в одиночку… да, в одиночку… также способен доставлять женщине удовольствие несколько часов кряду, обладает светлыми волосами и очень красив.
Подняла вверх указательный палец наставительно:
- А я перед собой вижу низкорослого, узкоплечего, и металлического нахала, который заявляет что он и есть тот самый Великий Воин из Пророчеств. Не наглость ли? Имя-то у тебя хоть есть, коротышка?
Петров и это стерпел. Приподнял щиток и посмотрел в глаза недоверчивой:
- Алексей.
- Его тоже в Пророчествах вычитал?
- Нет. Я его уже двенадцатый год ношу. С самого, кстати, рождения.
Капитан призадумалась на мгновение. Проворчала, что-то для себя решив:
- Ладно, сейчас проверим какой ты сильный…
Указала на стену:
- Если согнешь руками какой-нибудь из мечей, то я может быть поверю немного в твои слова. Если же не осилишь, в чем я очень уверена, то я прикажу своим богатырям выкинуть тебя за борт. Согласен?
Лёха оглядел указанное. Хмыкнул:
- А лома железного нету? А то что-то не хочется портить эту красоту, что на стене.
Вновь отпила из кружки. Отмахнулась:
- Чем богаты, тем и рады. Сгибай давай, а то у меня терпение кончается.
Петрову ничего не оставалось делать, кроме как демонстрировать силовые характеристики доспехов. Поэтому подошел к указанной стене и выбрал самый здоровенный и толстый клинок, больше похожий на кусок заточенной рельсы. Опустил щиток, заранее предвидя что во все стороны полетят металлические опилки-шрапнель. И, взявшись поудобнее, не просто согнул железку, а намотал её на левую руку словно тряпочную. Также размотал и отбросил в сторону. Только после этого поднял щиток и с укором глянул на побледневшую хозяйку корабля:
- Меч я согнул, сосну пинком на берегу свалил, спрута прогнал в одну харю, демонов в лесах Схомара поколотил, осталось только дракошу за хвост ухватить и об поверхность приложить до хруста в его костях. Чем ещё доказать, что именно я в Пророчествах местных указан?
Она заерзала в кресле, мигом перестав хмурится. Поняла, что запахло неприятностями.
- Я… я… у меня… прости в общем, Великий Воин, меня, дуру недоверчивую… просто… просто вид у тебя… вид у тебя малость слухам не соответствует.
- Слухи на то и слухи, чтобы преувеличивать. А сплетников во все времена и во всех мирах навалом. С этим ничего не поделаешь.
Капитан насторожилась, почуяв что всесильный отморозок, по тем же слухам, не особо рассержен, и из этого можно извлечь выгоду:
- И что, ты не будешь разрушать мой корабль?
Петров удивился такому ходу мыслей. Спросил:
- А что, должен?
- Ну… ты ведь в гневе…
Петров решил немного жути нагнать, уже догадываясь что вопрос с билетом и подобающим уважением к его персоне сам собой решился в положительную сторону. Осталось только обильный завтрак вытребовать и какого-нибудь сока, а то надоело уже простой водой запивать.
Чуть выпятил грудь:
- Когда я в гневе – всё живое трясется и в норы прячется, даже ветер стихает. Сегодня я добрый. Почти, вернее, добрый. Иначе спрута бы по частям собирали и палубу от фарша неделю бы чистили.
Она поднялась наконец с кресла, оказавшись довольно высокой и, что пришлось по душе, стройной. Сняла шляпу и небрежно бросила ее на стол. Решила проявить гостеприимство, пусть и запоздало немного. Даже улыбнулась вполне искренно:
- Приветствую на своем корабле Великого Воина из Пророчеств. Сочту за честь доставить его до побережья с максимальным комфортом и удобствами. Прошу не сердится за недоразумение, возникшее по ошибке в начале плавания…
Помолчала немного, видимо подбирая слова. Но потом махнула рукой, оставив попытки выглядеть как на официальном приеме во дворце.
- Да чего я в словах-то рассыпаюсь? С вами, мужиками, надо нежнее и не так официально… Вина выпьете, Алексей?
Петров хотел было глаза выпучить от таких резких перемен в разговоре, но припомнил что щиток поднят. Еле-еле сохранил более-менее спокойное выражение на лице. Но от вина отказался, вспомнив про кувшинчик за дверями:
- У меня с собой своё есть. Не вино, правда, зато горит.
Она улыбнулась, решив что сегодня можно сделать исключение. Пусть пьёт, этому мужчине очень много ещё предстоит сделать для всего мира. Самого Черного Колдуна предстоит сразить в битве и разрушить его поганое, всем досаждающее, заклятие.
Спохватилась:
- Кстати, меня Леда зовут…
Вздохнула смущенно. Как и покраснела малость:
- Как-то скомканно у нас знакомство прошло, вам не кажется?
- Есть немного… Может, на “ты” перейдем?
- Пожалуй можно.
Моряк, что сопровождал Петрова к капитану, несколько удивился, когда низкорослый и хамоватый пассажир вышел из каюты капитана, взял кувшин со спиртным, и опять исчез за дверью, с хитрым выражением на лице сообщив, что беседа с капитаном затянется надолго. Такого, на его, моряка, памяти, не случалось уже лет десять. Никто и никогда так не разгуливал по кораблю с кувшином спиртного в обнимку, да еще и за проезд не заплатив. Быстрая на руку и скорая на расправу Леда приказывала пьяниц обычно выкидывать за борт или же колотила с усердием, но сегодня что-то изменилось. К чему это приведет – не совсем понятно. Быть может наконец-то нашла приглянувшегося сердцу и скоро завяжет с капитанством и сойдет на берег навсегда? Живот округлится, все дела, перестанет хмурится, и заживет как все? Скорее всего так и будет…
А ведь непрост пассажир, ох и не прост. Громадного спрута словно поганую собачонку в бегство обратил непонятным громыхающим оружием. Огненный клинок на поясе носит, наверняка магический. В дорогущие доспехи обряжен с головы до ног. Может сынок какого-нибудь короля? Да и чего, интересно, такого наговорил неприступной Леде, что она растаяла за несколько минут разговора и позволила пьянствовать на её корабле? Неужели заплатил столько, что она решила закрыть глаза на его пьянку? Или всё же приглянулся? Странные дела, однако, творятся…
Леда жестом предложила сесть на один из стульев, что ближе всех располагался к столу. Начала расспрашивать, все так же продолжая беседу:
- Тебя, я слышала, на корабль очень пьяным принесли. Где ты так напился?
Петров уселся, поставил кувшин рядом с собой, и попытался рассказать кратко, так как слишком усердно воспроизводить недавние события и всё что натворил не испытывал особого желания.
- Когда я выбрался из подземного царства гномов, то повстречал на берегу реки нескольких рыбаков. Разговорились, то да сё, у костра посидели. Они естественно тоже сначала не поверили, что я в ваших Пророчествах указан. Мне, в итоге, пришлось пинать сосну, дабы её на землю свалить и убедить сомневающихся.
Она протерла пару бокалов от пыли. Подвинула их к кувшину поближе. Поставила рядом вино, для себя похоже, несколько тарелок с чем-то съедобным, что-то из напитков, ложки-вилки, и нарезанный хлеб. Глянула заинтересованно:
- И свалил?
Лёха кивнул, разливая:
- Да. С третьей попытки, правда, очень уж толстая оказалась… Ну а потом они меня своей самогонкой экспортной угостили. И ухой ещё, кажется… А после этого я очнулся уже на твоем корабле. Видимо много выпил.
Леда взяла наполненный бокал. Села на свое кресло, запахнув халат поплотнее.
- И сразу же решил похмелится?
Петров развел руками. Мол, что за вопрос, в натуре?
Вслух же сказал:
- А иначе как? Голова-то болит. К тому же кувшинчик в рюкзаке оказался. Вот я и…
В довершение к сказанному сотворил характерный жест свободной рукой.
Капитан улыбнулась. Заметила:
- Кто же на голодный желудок-то похмеляется, Алексей? Да и закусывать чем?
- Там вода была…
Она вздохнула. Укорила:
- И-эх, мужики. Как дети малые, честное слово. Вместо того чтобы здоровье беречь, пьете всё что горит, либо спиртом пахнет, да закусывать забываете…
Указала на тарелки, спохватившись:
- Ты, случаем, есть не хочешь, Алексей?
Петров не стал изображать стеснительного и культурного. Кивнул, не раздумывая:
- Хочу. Быка бы сожрал.
- А чего молчал тогда?
Пришлось объяснять, что он не совсем свинья, и немного культуры в душе все же носит. Этикет, вернее его правила, знает. И имеет довольно обширные представления о том, как правильная беседа строится и как протекать должна. Пояснил:
- Ну не мог же я с порога затребовать себе обед, правильно? Ты бы меня не поняла, мы бы поссорились, и пришлось бы избивать твоих богатырей и выкидывать их за борт. Логично?
- Немного есть, Алексей. С такой силищей ты бы их действительно повыкидывал в воду.
- Вот и я про то же… Ну что, выпьем за знакомство?
- Да, надо выпить за знакомство.
* * *
Принцесса Лиртана вылезла из кареты, милостливо позволив мэру очередного города подать ей руку. Поёжилась от порыва холодного ветра и накинула на голову капюшон. Огляделась, хмурая, по сторонам. Только после этого глянула на мэра.
Потребовала бесцеремонно:
- Вели истопить баню. И как можно скорее.
- Как вам будет угодно, Ваше Высочество.
- Стол накрыт?
- Накрыт, Ваше Высочество. С нетерпением ждем вас. В честь вашего приезда я организовал бал.
- Ну их нахрен эти танцы! Я устала, замерзла, и хочу в баню.
- Всё будет как вы скажете, Ваше Высочество.
Не глядя на собравшиеся вокруг улыбающиеся и упитанные вельможные рожи, Лиртана важно поднялась по ступеням парадной лестницы и прошествовала в открытые двери приемного дворца. Настроение её болталось где-то на нулевой отметке, и вот-вот грозило перерасти в гневное и опасное. Снег надоел, морозы задолбали, медлительность окружающих начинала бесить, да и братец куда-то запропастился конкретно, косвенно свесив на неё войско. Всё действовало на нервы. Абсолютно всё. И пусть думают о её поведении что хотят, но царственная особа сегодня напьется в хлам и устроит всем нехилый переполох. А если ещё и баня будет хреново натоплена, то вообще городишко в крови утопит. Совсем разболтались, смертные, даже улицы от снега и мусора очистить не в состоянии!
Войско принцессы полностью втянулось в стены города. Разбрелось и смешалось, спустя некоторое время, пытаясь устроится на ночлег и догадываясь что до завтрашнего утра никто в путь не заставит отправиться. Принцесса, забодай её старость хоть когда-нибудь, по-видимому напьётся, и будет болеть с похмелья всё утро. А может и похмелится с рассветом конкретно, что еще прибавит целый день к отдыху, а то и два. Так что за это время можно неслабо отдохнуть, немного выпить, и вообще хорошо провести время. Кто-то, имея лишние деньги, в гостинницу или трактир отправился. Иные – к старым знакомым или родственникам поспешили. Ну а большая часть солдат, у коей ни денег, ни знакомых, ни родственников, чувствуя в себе немного лишних сил, двинулась бродить по улицам в поисках миловидных горожанок, способных предоставить ночлег за одну, всем известную, услугу. За “это” можно и ужин получить, и отдых, и всё прочее. Качество предоставляемого отдыха-ночлега напрямую зависит от количества “этого”. Вернее, продолжительности “этого”… А горожанок, миловидных, надо сказать, на улицы высыпало гигантское количество. Так всегда бывает, когда большое войско входит на ночлег в стены города. Идешь, так, по улице, и видишь очень много милых улыбающихся красавиц, что так и ловят твоего взгляда. А поймавши, скоренько знакомятся и ведут за руку показать какой у них дома чайный сервиз навороченный или мягкий ковер с длинным ворсом, отменное вино пятилитровое, удобный диван заморский, обалденная кровать с балдахином, белоснежные простыни, мягчайшие подушки, четвертый размер груди и ни грамма целлюлита, потрясающая гибкость тела, да и вообще… И всё это твоё, если у тебя есть немного сил после дальней дороги.
Хмурая принцесса вяло ковырялась вилкой в пельменях. Голод уже утолила, поэтому больше интересовалась вином, довольно часто прикладываясь к бокалу. Слева от нее сидел мэр и ловил каждое её слово. Видимо был наслышан о её характере и старался во всем угодить, побаиваясь за целостность своего тела и за занимаемую должность. Даже сам вино подливал, отогнав официанта. Справа – сидела супруга градоначальника. Пыталась выглядеть манерной и утонченной. Мол, в провинции тоже со светским образом жизни знакомы, и знают в какой руке что держать. Вилку, в смысле, и ножик, типа… Остальные места за столом занимали однообразные откормленные личности, при взгляде на которых охота всех построить и согнать лишние килограммы жира путем физических упражнений и продолжительных голодовок. А то и вовсе на рудники отправить за разведенный в городе бардак, нечищенные улицы, обветшалые оборонительные укрепления, и прочее.
Мэр, наконец, решился спросить о планах принцессы относительно подведомственного города и его гарнизона. Но начал издалека, дабы не схлопотать в лоб прямые приказы:
- Ваше Высочество, а надолго вы к нам?
Лиртана отложила вилку. Приложилась к бокалу. Сама спросила, после:
- А что?
Градоначальник нашел как выкрутится. Не зря занимал этот пост уже второй десяток лет.
- Хотелось бы знать о целесообразности завтрашних увеселительных мероприятий. Стоит ли их устраивать?
Она немного оживилась:
- Что за мероприятия?
Мэр сделал восторженные глаза. Начал перечислять:
- Можно отправиться на охоту, Ваше Высочество, можно сходить в театр, в конце концов можно отправится на экскурсию по городским достопримечательностям.
Оживление покинуло лицо принцессы, словно и не было его там только что. Сердито глянула на мэра:
- Только полные идиоты могут охотится в такую погоду. А что касается театра, то я его и дома не особенно посещала. Никак не могу понять, что в нем такого хорошего и жизненного. Толпа лицедеев-дебилов шляется по сцене и пытается изображать из себя хрен знает кого. И причем усиленно… Подумаешь, мужик бабу задушил за то что она ему изменила. И что такого в этом? В чем смысл? Зачем это на сцене показывать? Или вот; короля прирезали нахрен, его сынок вырос и давай мстить. В итоге всем отомстил и сам королем стал. Здесь в чём смысл? В мести? Или же в семейных ценностях?... А ты знаешь, смертный, сколько я уже этих королей перевидала за свою долгую жизнь?... Короче – театр не пойдет.
Сделала внушительный глоток. Закончила:
- А про экскурсию я тебе вот что скажу - сам по заснеженным и заваленным мусором улицам прогуливайся. Может быть тогда увидишь, что этот город засран по самые крыши.
Мэр притих и втянул голову в плечи, начиная опасаться что до утра не доживет.
Принцесса хмыкнула мрачно. Решила дать чиновнику шанс:
- Если баня мне понравится, то я может быть и не вспомню какой бардак тут увидела. Возьму и забуду, невзначай, когда отцу буду расписывать обстановку в подведомственных землях. Понимаешь, о чем я говорю?
- Понимаю, Ваше Высочество.
- Ну раз понимаешь, то проследи за процессом. Проследи, чтобы мне пришлась по душе и температура в парилке, и количество холодного, запотевшего, пива в предбаннике, и огромный выбор веников, от елового до пальмового, в натуре, и уединенность, и всё прочее… Да, и забери с собой супругу, мне надоели её тщетные попытки выглядеть утонченной и манерной. Как корова, мля, в косметической лавке! Не знает каким копытом за кисточки взяться, а каким – за румяна.
- Как прикажете, Ваше высочество…
- А что касается продолжительности моего здесь пребывания – я тебе об этом утром скажу. Или, если баня будет не на высоте, скажу новому мэру. Всё понял?
- Абсолютно всё, Ваше Высочество…
- Рада за тебя. Как зовут-то хоть?
- Мориней…
- Хорошее имя, Мориней. Иди, не позорь его.
- Как прикажете, Ваше Высочество.
Пристыженный мэр удалился, утащив с собой не менее раскрасневшуюся супругу. Оставшиеся притихли и с опаской посматривали на сердитую принцессу. Даже разговоры стихли. До этого болтали на разные темы, стремясь показать принцессе что озабочены как судьбой и благосостоянием города, так и процветанием окрестностей. А сейчас, видя что главному в их рядах досталось конкретно, побаивались как бы не досталось им самим. Не зря, кстати, беспокоились…
Лиртана, осушив уже третий бокал и подождав когда наполнят четвертый, проявила повышенный интерес к персонам собравшихся. Начала с первого от окна:
- Встань, пузатый.
- Я?
- Угадал. Ты. Встань, и объясни мне, заезжей и неосведомленной, почему на улицах очень много снега, и почему у тебя такая толстая рожа? Но только не говори, пожалуйста, что снег нападал с неба, а личико твое располнело само по себе.
Наконец баня истопилась. Присутствующие на ужине чиновники вздохнули с облегчением; сердитые расспросы-издевательства принцессы Лиртаны обошлись без крови. Пусть и прозвучало очень много матов и оскорблений, но все головы остались на местах. Даже прислуга не пострадала, что само по себе странно.
Пошатывающаяся и более менее согревшаяся алкоголем принцесса зашла в предбанник и позволила служанкам себя раздеть. Немного поругалась и приказала всё с неё снятое постирать, высушить, погладить, и утром положить рядом с кроватью. И если этого не произойдет, то пострадает в первую очередь мэр, а уж потом все остальные. Служанки услужливо кивали и обещали исполнить всё в точности.
Немного погодя, когда вся преисполненная ожиданий вошла в парилку и плеснула на камни ковшик кипятка, принцесса забралась на самую верхнюю полку. Блаженно растянулась на спине, ощущая жар даже пятками. Прикрыла глаза, собираясь лежать так вечность или пока баня не остынет. А уже потом – можно выпить холодного пива и наконец-то отдохнуть от долгой дороги. Служанки было сунулись помочь, но напоролись на сердитые маты и приказы скрыться с глаз.
Минут через пять, когда даже душа отогрелась и сладко начала закипать, дверь парилки отворилась и возник здоровенный черноволосый банщик, в одних трусах, весь в клубах пара. Деловито разложил на лавке солидный набор веников. На камни плеснул. В тазик кипятка налил. Веники в него сунул, отпариваться и прогреваться. Травок каких-то добавил, непонятных. Судя по действиям, свою работу знал преотлично. Лиртана хотела было выгнать и его, но при взгляде на могучие мышцы и атлетическую фигуру, пышущую здоровьем и мощью, внезапно передумала. Вяло пошевелилась и потребовала прогреть её вениками основательно, да так чтобы наутро она себя заново родившейся ощутила. Банщик в ответ хитро улыбнулся, кивнул несколько раз, и ещё воды на камни плеснул, став практически невидимым из-за пара.
Ну а потом началось…
Лиртана вдруг ощутила себя словно какой-то вещью. Банщик оказался на редкость наглым и весьма грубым, и не церемонился с нежной и привыкшей к уважению и почитанию бессмертной особой. По-хозяйски разворачивал принцессу как ему хотелось, и парил, парил, парил, прижимая свободной рукой к полке. Напевал даже что-то в пол-голоса, будто любимой работой занимался. От температуры в глазах Лиртаны пошли разноцветные круги, воздуха не хватало, а от шлепков горячими вениками захотелось орать и материться во весь голос. Но сил не было даже на то чтобы отбиваться от раскаленного веника, к тому же ладонь монстра-банщика оказалась весом в добрую сотню килограммов, не меньше. Внутри пылал огонь, вся кожа горела, душа замирала и пряталась куда-то в область ног. Но вместе с дискомфортом пришло и другое чувство, когда тобой кто-то вертит как вздумается, и ему хочется подчинятся. Вот только бы прохладного воздуха глоток. Хотя бы маленький…
Минут через пять адской жары в каждой клетке распаренного тела и частых ударов раскаленного веника, банщик вдруг прекратил истязания. Отложил орудие труда в сторону. Придирчиво оглядел результаты своей работы. После – сгрёб вялую и задыхающуюся принцессу в охапку, уютно устроив на своих здоровенных и сильных руках, и куда-то понес… Как оказалось – в сугроб. А уже там, когда она отдышалась и ощутила в себе силы заорать и позвать на помощь хоть кого-нибудь, подло извалял её в снегу и снова занес в парилку, грубо пресекши попытки вырваться и убежать. Еще и горькую настойку какую-то почти силком заставил выпить, мало прислушиваясь к её угрозам и запугиваниям. Лишь хитро улыбался и гнул свою линию. А потом всё началось по-новой; дикий жар, грубые и наглые руки, раскаленный воздух, плотные клубы пара, вялые вопли терзаемой принцессы, и вообще никакого уважения.
Очнулась она опять в сугробе. Опять попыталась вырваться. И опять была удержана нагловатым банщиком. Вновь занесена в парилку. Вновь была вынуждена пить какую-то настойку, на этот раз сладкую. И вновь оказалась разложенной на верхней полке, где самая высокая температура. Но на этот раз с веником встречаться не пришлось. Банщик словно проявил наконец-то должное понимание и оставил принцессу просто лежать без движения, истекать потом, и вслушиваться в ощущения. Мол, поняла, как надо париться? Это тебе не пять минут в тепле посидеть на нижней полке, это тебе – искусство! Благодарить, еще, сто лет будешь за такое пропаривание!
Слов не было, как и более менее связных мыслей. То петь хотелось, то танцевать, то плакать, то вообще умереть тихо и счастливо прямо в этой парилке. В теле принцессы разливались волны приятных ощущений, с каждым разом всё красочнее и сильнее, словно буря какая зарождающаяся и обещающая перерасти в ураган конкретный.. Видимо настойки оказались с секретом, иначе как объяснить такое прекрасное и яркое состояние, причем с каждой минутой усиливающееся, после таких диких мук-истязаний, кои с таким трудом выдержаны? Не иначе как дурманящие травки присутствуют… не иначе… Надо бы узнать рецепт у этого монстра. А то и самого на службу взять, чтобы в каждой бане так замечательно парил. Но прежде – рожу набить за такое хамское отношение и за то что руками практически всю облапал, пока парил. Хотя… хотя не стоит его ограничивать, пусть и дальше так поступает. Ручищи-то у него – ого-го! Лопаты, а не ладони!
Где-то сбоку парился сам банщик; в клубах пара иногда мелькал веник, слышались мощные шлепки по телу и довольные забористые маты. Но принцесса только и могла, что немного поворачивать голову и косить глаза, на остальное сил не оставалось. Такое с ней происходило впервые, хоть и прожила не одну сотню лет под этим небом, хоть и во многих странах была и во многих банях парилась, но такого еще не испытывала. Поняла, внезапно, что и не злится уже на этого нахала молчаливого и улыбающегося, хотя поначалу не один способ казни придумала и не два. Осознала, что банщик старался вовсю, пусть и не предупредил в самом начале, что придется несладко и вытерпеть надо будет немало, прежде чем придет понимание тщательно проделанной работы и такое дикое блаженство.
Шлепки веником по телу стихли, как и довольные маты. Из пара явился по-прежнему улыбающийся мучитель, усеянный налипшими листьями. В руках, вместо веника, держал мочалку и мыло. Глаза обещали новые мучения… Так и оказалось. Кажущееся спокойствие было нарушено новыми бесцеремонными поворачиваниями-разворачиваниями и вместо раскаленного веника по телу теперь вовсю разгуливала мочалка. По всему телу, нисколько не считаясь с тем, что с некоторыми участками надо обращаться несколько нежнее, чем с другими. Лиртана возмутилась было, но её вопль остался проигнорированным. Вдобавок ко всему, а может и в отместку, она оказалась прижатой животом к лавке и с ужасом ощутила что рука наглеца вовсю хозяйничает там, где до этого никому, кроме самой принцессы, бывать не доводилось. Но вопль остался в груди, так как не нашел сил вырваться наружу. Стиснув зубы, Лиртана стерпела, про себя решив наутро всё-таки разобраться с наглецом, плевать что он отличный мастер своего дела, такое хамство прощать не следует никому.
Помывка окончилась нескоро… А когда все же подошла к концу, то на принцессу был вылит громадный таз довольно горячей воды. Затем теплой, а уже потом – прохладной. А там она была завернута в широченное и мягкое полотенце, словно маленькая девочка, и отнесена в предбанник. Дальше – положена на диван и вновь напоена непонятной настойкой, на этот раз вообще безвкусной. И только после этого мучитель оставил её в покое и тишине, занявшись уже собой.
Такого с ней точно никогда не было. Даже в детстве раннем не довелось испытывать подобного. Принцесса прислушивалась к своим ощущениям и боялась пошевелится, дабы не спугнуть чувство покоя и практически счастья. Даже хамство, последнее, простила наглецу, решив закрыть глаза на его действия. В конце концов мужик и должен быть грубым, наглым, и бесцеремонным. А то в последние лет триста-четыреста в её окружении попадаются стеснительные и побаивающиеся трусы, словно она не женщина вовсе, а злобная и кровожадная принцесса, только и помышляющая об убийствах, наживе, и постели. А банщик, спасибо ему за это, в ней, Лиртане, углядел именно женщину, и показал свою мужскую природную власть, плюнув на её, принцессы, высокородное происхождение, и так отпарил, словно несколько часов кряду во всех позах распинал в постели. Интересно, а каков он в постели? Так же груб и решителен? Или же нежен как никто? Хм… Надо бы испытать его предстоящей ночью… Надо бы…
Словно услышав её мысли, из парилки показался мокрый банщик. Ничего одеть не счел нужным, и принцесса округлила глаза, едва увидела его мужское достоинство. Сердце испуганно заколотилось, её мгновенно бросило в жар, и захотелось позвать на помощь. Но язык не слушался, а в горле пересохло… Она вновь оказалась в его сильных руках, и на этот раз не с целью посещения парилки. Банщик вообще обнаглел и решил получить от принцессы своеобразную “плату” за свои труды. А может и просто не смыслил посещение бани без “этого”…
Полотенце слетело на пол…
Утро. Морозец. Солнце скромненько осветило окрестности и показалось над городскими стенами. Заснеженный городок замер в тишине. На улицах было пусто, чего уже давненько не случалось. Даже собаки перестали гавкать, так как не на кого было. Все, горожане, воины, прочий люд, сидели и ждали решения принцессы. Либо сейчас всех построит и заставит выступить в дорогу, либо… либо вчера нажралась вдрызг и сегодня будет похмелятся. Да так, понимаешь, похмелье снимет, с размахом, что до завтрашнего утра можно не беспокоится и не придется месить сугробы строем и топать на войну, будь она неладна. Особенно переживали горожанки, у коих вчера появились постояльцы; расставаться с “гостями” очень не хотелось, когда еще “счастье” в дом заглянет… Чуть меньше переживали командиры отрядов расквартированного в стенах войска; собрались всей толпой в трактире, распевая песни и хлебая горячительное, и им уже было наплевать на решение главнокомандующей. В путь, так в путь! Никуда не надо, так никуда не надо!... Ну а простые солдаты вообще не волновались. Отвыкли за долгое время службы. Но все же не хотели куда-то идти в такую морозную погоду.
Лиртана, вопреки всем предположениям, была абсолютно трезвой, жутко довольной, и наконец-то перестала мерзнуть, даже вечно холодный нос потеплел. Но чувствовала себя так, словно по ней конное войско пронеслось несколько раз туда и обратно. Неведомый банщик терзал её практически до самого рассвета. И где только силы на это нашел? И ведь даже не устал, зараза ухмыляющаяся, вертел как вздумалось, и едва до горла не доставал своим “орудием”… Принцесса припомнила особенно яркие моменты, и тут же покраснела до корней волос; ночью пришлось испытать очень много новых поз, о существовании которых она даже не догадывалась. Мало не догадывалась – даже представить себе такие извращения не могла. Ни наяву, ни в кошмарах. А ведь за свою долгую жизнь увидела и попробовала очень многое. Даже несколько разновидностей дурман-травы в теплых странах курила. Даже белый-фея-отпусти пробовала. Ха-ха-грибы вкушала… Но на деле оказалось, что она еще ничегошеньки, толком, не знает, и гордится впустую. А вот банщик, сука развратная, знает ого-го! Любому знахарю нос утрет! Любого лицедея в краску вгонит! И любого извращенца своими похабствами затмит с легкостью!
Она вяло пошевелилась в кровати и попробовала сесть. Но ничего не получилось, тело отказывалось подчинятся, словно начало жить отдельной жизнью после той, ночной, волны оргазмов и не хотело возвращаться в реальность и подчинятся хозяйке. Руки разъехались сами по себе.
- Сволочь ненасытная, все силы вытянул! Как же я теперь в столовую-то пойду?
Принцесса прекратила попытки сесть, и откинулась на подушки. Взгляд мечтательно уперся в разрисованный потолок. Широкая довольная улыбка раздвинула её губы, эту баню она запомнит лет на пятьсот, не меньше. А то и на всю оставшуюся вечную жизнь. Как и банщика… Надо бы мэру благодарность высказать за такой отдых. Трясся за свою шкуру и так уважил со страху. Да, надо заодно и расспросить об этом приятном здоровенном наглеце во всех подробностях, где живет, как зовут, и чем вообще занимается. А по возможности и с собой увезти, дабы и впредь в каждой бане испытывать нечто подобное… И, что странно довольно, заклятье отца на этого банщика не действует. Вероятно нашел какой-то способ избегать могучей магии папашкиной. Каких-нибудь травок заваривает и благодаря этому держится на высоте. Не то что эти слабосильные картонные вояки, что и десяти минут не могут женщине подарить в постели. Мало того не могут, так еще и трусливо себя ведут в её, принцессы, присутствии. Не видят того, что увидел нахал-банщик. Не видят женщины, одинокой и тоскующей по грубой мужской руке. Зрят только на положение в обществе и мрачную тень отца за спиной.
Солнечный лучик пробежал неспешно по кровати, приятно коснулся обнаженного колена принцессы, и уперся в прикроватный столик. А именно в странного вида бутылочку, зеленого цвета, на горлышке которой висел небольшой листок бумаги. Лиртана кое-как дотянулась, и взяла посудинку в руку. Прочитала пару слов, что обнаружила на листке:
- Выпей. Поможет.
Призадумалась.
- Неужели неведомый банщик оставил? Если так, то… то он вхож во дворец и мэр наверняка его знает в лицо. Хм…
Выпила без опасений. Стала ждать, когда начнет действовать.
Ожидания оправдались. Спустя десять-пятнадцать минут принцесса ощутила дикий прилив сил. Подскочила с постели, оделась без посторонней помощи, разогнав служанок, и отправилась завтракать. В столовой обильно поела, выпила вина, и, прижав мэра к стенке, потребовала от перепуганного градоначальника рассказать ей, кто этот самый банщик и где он живет. Мэр округлил глаза, и поведал что никакого банщика не знает, никого в баню к принцессе кроме служанок не посылал, и вообще не поймет о чем идет речь. Принцесса немного остыла и принялась расспрашивать остальных, чиновников, поваров, прислугу, стражников, но никто никакого банщика никогда в глаза не видел, более того – такой должности при дворце вообще не имелось ни в жизнь, и не собиралось появляться. Лиртана ругалась, размахивала кулаками, била испуганные лица, но никакого результата это не принесло. Вконец разозлившись, напилась вина, села в карету, и приказала войску выступать в дорогу. И плевать что оно не собрано, пусть догоняет по дороге.
Банщик же, оказавшись вовсе не галлюцинацией, а одним из Стражей Создателя, улетел из города еще ранним утром. Улетел на истребителе, предварительно забрав свой здоровенный боевой молот, который сдавал на хранение в один из ломбардов.