Автор, включаясь в творчество, создает образ. Скажем, Гоголь.
Продукт не только литературный, но и практический. И тот уже действует в предложенных обстоятельствах, наглядно показывая, что может случиться и с каждым из нас
Как это делается?
Придумывается обстоятельство.
А может быть, оно просто под рукой.
Может, сам Николай Васильевич оказался как-то в глухой, провинциальной гостинице. Уж не знаю, был ли у него слуга. Допустим был. И вот денег нет. Ни перекусить, ни куда-либо уехать. И в долг уже не дают. И грозятся полицией!
Как быть?
Если говорить о реальной ситуации и о ничтожном статусе героя, вариантов немного. Швах дело. Хоть на паперть с протянутой рукой. Но герой — писатель. Хороший писатель. Гениальный! И в этой роли он выход находит. Пусть задним числом. Чтобы, хоть как-то, утешить самолюбие и уязвить недоброжелателей. Нежданно (как бы) является deus ex machine.
Чудо.
Местные губернские товарищи ждут ревизора.
И знают причём, что он приедет — ИНКОГНИТО!
А поскольку грешков за каждым, что пчёл на пасеке, задуматься есть о чём.
И вот им становится известно о Хлестакове.
Ну да, с виду совсем не похож. Ни лоска, ни крутости. И место выбрал в городе — дыру. Совсем не по чину.
Но он из столицы!
А вдруг?
Как тут не перестраховаться!
А дальше Сим-сим, Алладин с лампой, старик Хоттабыч, скатерть-самобранка… Пороки нашего мира… Дальше — «Ревизор».
Мастерство и искусство.
В утешение и в назидание.
Две дамочки. Уединились на кухне. Давно не виделись — целых два дня. Накопились проблемы. Их много. Их просто не перечесть, женских проблем. Прошел целый вечер, а еще ничего не высказано. Да и как объять необъятное? Знакомых — море, у всех семьи, дети, родственники. Каждого же нужно обсудить, как следует. Время от времени они выходят на балкон и достают тонкие сигаретки с фильтром кинг-сайз. Их жесты изящны, как у принцесс. Вообще, они кажутся себе грациозными, неотразимыми и идеальными в принципе. Жаль только, что в этот момент их не видят другие мужчины. Мужья в их число, конечно, не входят. Мужья — это так. Для фона. Потом они снова усаживаются на мягкий диванчик и лузгают семечки. Блюдечко на столе уже переполнено шелухой. Впрочем, и на полу картина та же. Но в семечках — витамин Е. Им известно, что он способствует красоте и молодости. А что еще, кроме денег, нужно даме для счастья!
Телефон.
—Петя, привет! Как там у вас? Бабушка как? Совсем плохо? Помирает почти? Вот оно что… Значит, у вас всё в порядке.
Неуверенность — дитя безделья и пустых карманов.
Пробиться сквозь толщу даже одного дня порой невообразимо трудно. Тот, кто этого не понимает, дурак или просто баловень судьбы.
—Меньше доверия — меньше разочарований.
—А как же тогда дружба и любовь?
—А так же. В этом и парадокс, потому что и то и другое всегда основано на доверии.
Оптимизм — не просто состояние, но и эффективный инструмент управления мыслями.
В злости мы часто наивны и даже сами себе противны до тошноты. И всё равно злимся. Часто без всякой пользы.
Как и всякий творческий тип, он одинок уже в принципе.
—Водка — яд! — наконец-таки догадался товарищ, оказавшись под капельницей.
Влюблённые найдут друг друга и на противоположных частях света, равнодушные не заметят даже соседа. Не расстояния, а страсти движут нами!
Областная конференция работников здравоохранения. Съехались руководящие кадры самой бедной бюджетной отрасли. «Мерседесы», «Лексусы», «Геленвагены»,
Даже проезжающая мимо шикующая братва в зависти пораскрывала рты.
Вот что такое судьба? Поднимаешься в лифте к себе домой, мечтаешь о рюмке коньяка и кресле у телевизора. Вот твой этаж. Сейчас! А тут двери расползаются по сторонам, и в живот тебе упирается пистолет с глушителем…
О годах раздора Россия и Украина будут вспоминать со стыдом и недоумением, подобно Ивану Ивановичу с Иваном Никифоровичем. Но это, как и у Гоголя, произойдёт не скоро.
Искусство должно создавать легенды и украшать жизнь. Простое отражение реальности — удел политиков и репортёров.
Когда женщина что-то хочет, не лезь. Останавливать бесполезно. Это как штормовая волна. Сметёт всё равно. Единственное, что можно тут сделать — как-то воспарить над этим, ибо убежать всё равно не успеешь. А как воспарить? Все эти шубы-рестораны-цветы и даже постель — не лучше таблетки анальгина. Симптом снимут, но сама болезнь всё равно никуда не денется. Не помогают даже дети, особенно когда становятся взрослыми и перестают уже быть общей целью.
Почти то же самое, думаю, женщины могут сказать и о нас.
Ложь почти всегда лучше правды. Хотя бы потому, что она добрее.
В начале 30-х в Самару приехал наш соотечественник по имени Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей. Побродив по городу, он уже вечером решил возвратиться в Москву. Явился инкогнито, но журналисты… От их любознательности не ускользают и куда менее значимые события. Ничего удивительного, что на железнодорожном вокзале он оказался в их восхищённой толпе. Вопросы сыпались наперебой. Но самый главный вопрос был один:
—Ну, как вам наш город?
Будучи человеком прямолинейным герой уже опубликованного и ставшего популярным романа «Двенадцать стульев» не стал юлить.
—Дрянь городок, — сказал он, вздохнув. — Уж простите. Но вот Паниковского с гусём — это вы здорово изобразили!
Это анекдот. Шутка. И, тем не менее, памятник рабочим авиастроителями, который стоит по-над Волгой на площади Славы, так называют, любя, и сейчас — Паниковский.
А город сам, конечно, давно уже вырос из ветхой и тесной шинели тех лет. Нет, это ещё не Греция, но здесь есть, если не всё, то многое из того, что может понадобиться самому взыскательному гражданину, будь то гость или местный житель. Или тот, кто только собирается им стать.
Нельзя объять необъятное. А хочется!
Иллюстрации: Иванченко И. Конь на крыше