Наталья Манзурова – последняя живая участница из отряда первых (из ОНИС) ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС, поэтому всё, что она помнит и говорит, представляет само по себе большую ценность.
Небольшая биографическая справка:
Наталья Борисовна с начала 1987 года около 10 лет работала научным сотрудником на Опытной научно-исследовательской станции (ОНИС) ПО «Маяк» (Челябинск-40). Занималась изучением последствий от воздействия радиации на окружающую среду на Восточно-Уральском радиоактивном следе (ВУРС), который образовался после аварии на «Маяке» в 1957 году и стал в новейшей истории первым столь обширным радиационным пятном площадью 23 тыс. кв.км.
В августе 1987 года её перевели в Чернобыль на ликвидацию последствий аварии.
Там, на постоянной основе она отработала 4,5 года ведущим инженером сначала в цехе дезактивации и рекультивации территории 30 км зоны, потом в цехе специальных инженерных работ (СИР) НПО «Припять». Занималась захоронением РАО и ведением могильников.
В результате этой деятельности «заработала» инвалидность.
После работы на ЛПА на ЧАЭС более 9 лет руководила НКО инвалидов «Союз Чернобыль» города Озёрска (бывший Челябинск-40). После закрытия этой НКО работала координатором проектов в правозащитной НКО «Планета надежд». Занималась защитой прав людей, пострадавших от радиации, пока НКО не объявили иностранным агентом.
В нашей стране, а в условиях ЗАТО особенно, это равносильно обвинению в шпионской деятельности, хотя и без немедленного ареста как при социализме.
Руководитель НКО Надежда Кутепова, спасая себя и собственных детей от возможных репрессий, попросила политическое убежище во Франции, а Наталья переехала в столицу Урала – город Екатеринбург.
- Наталья Борисовна, когда Вы впервые услышали о взрыве на Чернобыльской АЭС? Что подумалось и как это отразилось на Вашей жизни?
- Я в то время работала в ОНИС. Так как наша станция являлась единственной в мире научной организацией, чьи сотрудники изучали воздействие радиации на окружающую среду не только в лабораториях, а и в естественных условиях, то о взрыве мы узнали одними из первых среди учёных. Но никто из нас в то время и предположить не мог о масштабах аварии.
Стали ждать, как будут дальше развиваться события.
Через неделю после взрыва нашим работникам объявили приказ собрать экспедицию из сотрудников и лаборантов, погрузить необходимое оборудование на спецмашину и ехать на Украину.
Сразу по прибытии 4 мая 1986 года они приступили к работам по изучению последствий катастрофы. Я не попала в первую команду учёных и специалистов нашей станции, так как отбирали в неё только мужчин любого возраста и женщин старше 40 лет.
Наши сотрудники тогда отобрали пробы почвы, растительности, воды в 30-км зоне и привезли в ОНИС. Когда дозиметристы замерили уровень радиации на спецмашине, то были потрясены: так она жутко «фонила», а ведь и по дороге излучала радиацию, да и водители без спецзащиты сидели за рулём… Но в то время ещё никто не знал масштабов аварии и не понимал всей опасности нахождения в той зоне для здоровья.
Целый год наши работники регулярно летали на Украину, и только в 1987 году Москва решила создать в Припяти постоянную радиобиологическую лабораторию, подобную нашей ОНИС. Отобрали по одному специалисту в разных областях (кто был профи по воде, кто по лесу, кто по животным и птицам и т.д.) и вместе с лаборантами в порядке перевода отправили на новое постоянное место работы в Чернобыльскую зону.
В это число «переведённых» попала и я, т.к. разрабатывала различные технологии ведения сельского хозяйства после радиационного загрязнения. На эту тему и диссертацию писала. К сожалению, её дописать не смогла окончательно, так как все наши работы, необходимые для научного труда, были сильно засекречены. А когда сотрудника переводили на другую работу или увольняли, то все наработанные им материалы передавались в секретный архив.
- Кто кроме директора Чернобыльской АЭС товарища Брюханова был наказан за аварию?
Почему её не смогли предотвратить и почему ликвидация последствий, по многочисленным данным специалистов, была неудовлетворительной? И каковы уроки для нового поколения проектировщиков, строителей извлечены из этого события? Не должно за давностью лет такое забываться.
- В. Брюханов был не один наказан. Подробности суда можно узнать и в интернете, и по многочисленным публикациям того периода. А вот как проходила ликвидация последствий аварии (ЛПА) на ЧАЭС – это очень большая тема, которую в двух-трёх словах не раскроешь. Уж очень много было ошибок совершено. Непростительных ошибок!
- Наверное, не ошибусь, если предположу, что главная из них в засекречивании всего и вся. Самая главная беда из-за тотальной и поэтому зачастую глупой и вредной секретности в СССР. Уже все в НАТО знали, где и что производится в Советском Союзе, где сооружены и где строятся АЭС, но этого не должны были знать даже те, кто принимал участие в их строительстве или жил рядом… Не исключено, что и ваша ОНИС прекрасно на Западе была известна.
- Да, эта сплошная секретность страшно мешала и утомляла. С 1958 года методики и технологии ликвидации последствий аварий на ядерных объектах были разработаны нашими учёными из ОНИС, но так как все материалы станции отправлялись в Москву через «Первый отдел», то они становились секретными, а значит никому не доступны.
Это была самая настоящая дурь, из-за чего мы приехали работать в Зону с пустыми руками и только с тем, что сохранилось в головах наших учёных и в умении лаборантов. Приходилось многое делать заново. К тому же многие наши разработки и предложения высшим руководством не принимались.
- Видимо, мешали не только их некомпетентность, но и трудности со снабжением, финансированием…
- Надо вспомнить то время. Для НИИ в стране сокращали финансирования из госбюджета. Необходимо им было самим искать работу. Они придумывали различные исследования в Чернобыльской Зоне, не зная, что это уже давно сделано у нас на Урале, но засекречено. Ещё за работы, проводимые в Зоне, платили очень хорошо.
Вот и отметались (прятались в стол) наши заявления о том, что не надо бы тратить деньги на то, что уже разработано. И в результате каждый «творил», что хотел, а кое-кто и потому что выгодно, не прислушиваясь к словам и предупреждениям специалистов.
Очень многое можно было бы сделать по-другому – со значительно меньшими денежными и материальными затратами и самое главное – без дополнительных человеческих жертв. Например, как нужно было поступить с захоронением так называемого «рыжего» леса.
Мы предложили методику, по которой можно было не закапывать погибший от радиации лес после того как пошел ветровой перенос песчаной радиоактивной почвы по большой территории. Это позволило бы не облучать людей, направленных на закапывание. Но ответственным за это чиновникам наверху надо было получить большие деньги за решение, как тогда называли, правительственного задания. Они плохо или вовсе ничего не понимали в радиационных вопросах, и их не интересовала судьба облучённых солдат на этой работе. Жив ли кто из этих парней в форме сейчас и какая у них судьба?..
В России почему-то любят наступать на одни и те же грабли. Может быть, поэтому не сделаны своевременные выводы из анализов прошлых радиационных аварий. Хотя, после аварии на Фукусиме в Японии, стало ясно, что это общая тенденция для всех ядерных стран.
- Как на Вашем здоровье отразилось участие в ликвидации последствий?
- Это глубоко личный вопрос. Из научных сотрудников, кого вместе со мной перевели на работу в Чернобыльскую зону, и с кем много лет там работала, в живых я осталась одна. Правда, живы ещё три лаборанта, но и их здоровье оставляет желать много лучшего.
После рассекречивания некоторых материалов о работниках радиационного предприятия «Маяк», где по 40 лет отработали мои родители, я узнала, что накопленная доза отца составила более 600 рентген, а матери более 400. И тогда я предположила, что переняла от них резистентность (устойчивость, невосприимчивость организма к воздействию различных факторов — инфекций, ядов, загрязнений, паразитов, и т.п.) к радиации.
Если бы, в далёком 1948 году, когда моих родителей привезли по приказу сверху на Урал работать на «Маяке», врачи поставили бы всех на учёт с целью исследования на резистентность, можно было бы понять через некоторое время, по какой причине у одних она есть, а у других ее нет.
И сейчас можно было бы набирать в МЧС тех людей для ЛПА на АЭС, кто более устойчив к воздействию радиации. Но это, насколько мне известно, не делается, как не было осуществлено тогда, поэтому в ходе ЛПА на ЧАЭС «пожгли» много людей, и, не дай, конечно, Бог, будут новые аварии, погубят ещё многих других невинных…
- Что делается в России, Белоруссии и Украине для недопущения подобной катастрофы? Или всё шито-крыто?
Почему не удаётся остановить расползание атомных станций по миру? Почему только Германию, саму Японию и ещё кое-кого испугала авария на АЭС Фукусима-1 (для напоминания: это крупная радиационная авария максимального 7-го уровня по Международной шкале ядерных событий, произошедшая 11 марта 2011 года в результате сильнейшего в истории Японии землетрясения и последовавшего за ним цунами)?
- К сожалению, ядерное лобби сильное до сих пор. Деньги и их нажива – большой грех. Поэтому и не пропускают к финансированию параллельно ядерной программе ещё и программу альтернативного получения электричества. Одно другому бы не помешало.
Я понимаю, что одномоментно нельзя решить проблему ядерного наследия в России. Но никуда от этого не деться, рано или поздно, но надо это решать. Недопустимо всю страну покрывать могильниками РАО от ядерной индустрии, тем более где-то в одном месте.
Невозможно исключить такие природные факторы, влияющие на возникновение радиационных аварий, как цунами в Японии или землетрясения в тех местах, где безумные головы построили АЭС.
Невозможно исключить и человеческий фактор, особенно, когда из-за снижения уровня жизни людей в наше время, появляется много обиженных, ущемлённых. А угроза терроризма и применения, так называемых, «грязных» бомб тоже существует.
Чернобыль явно показал, что авария может угрожать не только той стране, где она произошла, а и всему миру! Когда желание наживы прикрывается лозунгами о «престиже страны», желанием «быть первыми на рынке» или ложью, что «АЭС – самая чистая энергия», то ничего хорошего не будет.
- Какую роль, на Ваш взгляд, играют протесты общественности, требования экологических общественных организаций, регулярно направляемые в правительства разных стран, в т.ч. России?
- Сейчас очень трудное время для экологических и правозащитных общественных организаций. Но я надеюсь, что количество неравнодушных людей не уменьшится!
Спросите у тех, кто имел возможность слушать воспоминания ветеранов о последней войне, кому они больше верят – СМИ или людям? Знаю, что верят только живым участникам, которых становится всё меньше и меньше… Ветеранов приглашают в школы, берут у них интервью, записывают их воспоминания, но до сих пор (!) не могут их обеспечить нормальным благоустроенным жильём.
Такое отношение к старикам, насколько мне известно, только в России. Спрашивается, за что? При этом про ветеранов ЛПА на ЧАЭС и что они сделали для страны, вообще забыли.
- Через месяц мы вновь будем отмечать годовщину аварии на ЧАЭС. Возможно, вспомнят об этом страшном событии в правительстве и в регионах, пострадавших от его последствий? Может быть, даже кого-то поблагодарят за участие в ликвидации, но нет почему-то уверенности, что федеральные каналы дадут сказать правду ликвидаторам и исследователям, назвать истинные причины, приведшие к тяжёлой аварии и гибели людей, как на самом пожаре, так и в последующие дни и месяцы…
- Хотелось бы и нам, ликвидаторам, оставшимся в живых, послушать воспоминания товарищей, коллег, направленных из других регионов в Припять. Мечтаю посмотреть правдивый документальный фильм о том событии и вокруг него?
Патриотизм нельзя навязать сверху, его надо воспитывать на примерах, на правде, на сделанных выводах. Вот здесь очень важна работа активистов НКО. И не только нашей страны.
- Есть ли надежда, что и Ваше мнение о продолжающемся наступлении атомщиков на здравый смысл может быть принято во внимание, если не «Росатомом» и его хозяином, то хотя бы там, где услышат Ваш голос – где-то на Западе?
- Нет «мирного» или «военного» атома. Атом, как говорят, и в Африке атом. Воздействие на природу и здоровье человека одинаковое. Это доказали авария «военного» атома - на «Маяке» в 1957 г. и «мирного» атома на Чернобыльской АЭС в 1986 г., о чём упорно хотят забыть! Для этого просто замалчивается количество человеческих жертв.
На одной международной конференции я услышала в докладе представителя МАГАТЭ, что жертв аварии на ЧАЭС чуть больше десятка. Он имел в виду тех, кто погиб сразу, т.е. пожарных, в основном.
Но сколько жертв той беды по России было за прошедшие три десятка лет – ни слова. Сколько людей ушли тяжело больными раньше срока, оставив без помощи свои семьи и детей? Сколько мучаются неизлечимыми болезнями сейчас? А сколько детей родилось с патологиями? Нравственные и физические муки людей очень мало кого из чиновников интересуют…
Когда я руководила НКО инвалидов Чернобыля в своём городе, у нас в составе были ликвидаторы - муж и жена. Она была инвалидом 2-й группы, а он 1-й группы и поэтому почти не вставал, но так как ещё не получал пенсию по возрасту, то должен был проходить медицинскую комиссию раз в несколько лет для подтверждения группы (это влияло на финансовое положения семьи с двумя инвалидами). Так вот на очередной осмотр его с трудом привезли в поликлинику, но там он совершил ошибку – зашёл в кабинет на осмотр самостоятельно. Увидев это, его тут же перевели с 1-й на 2-ю группу инвалидности, мотивируя только тем, что он ходит своими ногами... А то, что он это сделал через силу, никого не взволновало.
За свою никому не нужную браваду он получил жестокий моральный и финансовый удар!.. Этот человек оставил своё здоровье в Чернобыле, но членам комиссии показалось, что его болезнь не тяжёлая… Он рисковал жизнью, пострадал во имя государства, а как от имени этого государства с ним поступили? Он мне сказал тогда, что если в стране ещё нечто подобное произойдёт, а его сыновья захотят оказать помощь государству, то «лично пристрелит их, как Геббельс прикончил своих детей в мае 1945 года».
Вот какие страшные чувства у хорошего порядочного человека вызвало равнодушие сытых чинуш! Через месяц после этого позорного случая, за который никого не привлекли к ответственности, ликвидатор ушёл из жизни. Вскоре от обострения болезни умерла и его жена, окончательно осиротив двух ещё малолетних детей... Вот так руками чиновников от медицины Чернобыль отомстил за себя, как мстил раньше и ещё долго будет мстить другим, вот увидите.
В России, к сожалению, очень маленькая цена человеческой жизни. И это глубоко сидит в головах даже простых людей. Я помню, как моя бабушка рассказывала, что из её 9 детей от голода в войну умерло 5, но она тогда говорила: «Бог дал и Бог взял». А кто на самом деле виноват в этой трагедии, она, наверное, не думала.
Видимо, потому, что вокруг все голодали, напрягая последние силы для победы над страшным врагом. Но в результате победители влачат нищенское существование, а побеждённые и их потомки процветают, потому что о них по-настоящему заботится государство…
- Наталья Борисовна, тема, которую Вы подняли, очень болезненная, и она, к сожалению, выходит за рамки этого небольшого интервью, поэтому в заключение я хочу поблагодарить Вас не только за Ваши воспоминания, за помощь и государству и людям. Надеюсь, что ваш личный пример стойкости и Ваша будущая деятельность в новом качестве хоть в какой-то степени поможет принести пользу людям, живущим в экологически неблагополучных районах и страдающим от воздействия на здоровье неконтролируемых или плохо контролируемых выбросов-сбросов в окружающую среду.
- У нас в стране есть учёные, медики, другие специалисты, которые по роду своей деятельности, а многие и по велению души давно и успешно занимаются разработкой различных методик и способов получения чистой еды, воды и оздоровления организма человека, проживающего в неблагоприятной окружающей среде и т.д. Но надо это широко пропагандировать, учить людей, образовывать их. И начинать с самого детства. Индустриализация так широко шагнула, не думая о природе и людях, что скоро её достижения никому и не нужны будут, если все начнут болеть и умирать раньше срока.
Мы губим природу, губим себя… Думаем, что человечество бессмертно. Но время и жизнь быстротечны. Себе помочь мы можем только сами.
Впереди много работы, и пока есть силы, буду трудиться на благо общества, во имя сохранения здоровья людям.
Вопросы задавал Геннадий МИНГАЗОВ.
На снимке: Н.Б. Манзурова с наградами за свой труд.
Дополнение к моему интервью с ликвидатором следов Чернобыльской катастрофы 26.04.2020:
МЫ ЕЩЁ ЖИВЫ
(записки ликвидатора)
ПТРС (посттравматический синдром). Этот диагноз ставят людям, которые перенесли какое-то тяжёлое испытание в своей жизни (Чернобыль, Афган, Чечня…) Он бывает двух видов.
Первый, это когда человек подальше заталкивает в своей голове пережитые события.
Второй, когда, человек, вернувшийся с этих событий, не может с ними справиться психологически. Начинает пить, совершать суицид. Согласно статистике после 1991 года чернобыльцы занимали первое место в стране по суицидам.
У меня первый. Когда меня попросили подготовить материалы и акции к чернобыльским дням, я ночь не спала из-за воспоминаний. Утром приехала "скорая помощь". В результате я «выпала» на несколько дней.
Рискну ещё раз. Коротко, тезисно опишу события последних четырёх месяцев, особенно последних двух, когда я умирала последние два месяца на руках у своих близких и друзей. Амнезия частичная на это время.
Приехала двоюродная сестра, чтобы за мной ухаживать. Дочь работает. Скорая сообщила, что приезжает, если инфаркт, инсульт или обморок. Однажды всё же увезли в больницу. Там сделали укол и выгнали. Идти не могу. Из больницу в больницу "скорая" не забирает. Совет проходящей женщины - положите ее на скамейку и сообщите "скорой", что, мол, её нашли. И так по четырем больницам. Глубокий вечер. Давно сижу на топчане. Не могу поднять от боли голову. Мимо ходят какие-то медработники. Кто-то останавливается, заглядывает в рот, стучит по коленкам. Потом вызывает дочь по телефону. Пробки. Едет более часа. Дома сплю сидя несколько дней. Чернобыльская подруга приносит какое-то лекарство. Становится лучше.
Встаю ночью и падаю. Разбиваю стекло в книжном шкафу. Голос фельдшера из "скорой": “Ладно, заберем её. Может сотрясение?”
Провал. Везут на коляске. Провал. Опять на коляске вывозят за порог и выставляют на улицу. Ноги не держат. Падаю в снег. С трудом достаю мобильник. Дочь думала, что меня положили в больницу, она дома.
Провал. Сестра вспоминает, что не спала несколько дней, потому что я заявила, что не хочу жить и покончу с собой от боли, безысходности.
Дочь вызвал к себе директор. «Что у вас случилось? У меня недавно умерли два друга. У них были такие же лица и глаза».
«У меня умирает мать». Безысходность. Последняя попытка. Подняла на ноги всех родных и друзей. Возят по частным клиникам, сдаю анализы. И вот последний рубеж - попала к главному эндокринологу области. Смотрит бумаги. Звонит кому-то: «Тут больная по твою душу».
Новые анализы, Ожидание. Звонок - срочно привести в сороковую больницу.
Провал. Вытаскивают из машины. Коляска. Куда-то везут. Провал. Палата, капельница. Врач дочери: «Не знаю, сможем ли вытащить. А если и вытащим, то будет ли это тот же человек».
Первая ночь без болей и судорог, без приступов. Дочь и врач у кровати. Возмущенная речь врача: «Да о том, что при облучении опухоли в головном мозге в первую очередь смотрят на анализы щитовидной железы и надпочечников. Это знает любой студент шестого курса мединститута. Её неправильно диагностировали и лечили».
Дома. Учусь жить заново. Дочь говорит, что у неё сорвали телефон родные, мои друзья чернобыльские, видно бог увидел это и решил, что ты еще нужна многим.
Оптимизация медицины. Бездушие врачей. Ведь я после облучения опухоли гипофиза прошла в сороковой больнице всех нейрохирургов, многих платно. И никто не сказал, что рядом кабинет врача, кандидат наук, которая занимается именно такими больными.
Whatsapp. Он стал мостиком между нашими чернобыльцами. Я завела традицию – каждое утро посылать друг другу картинки, видео. Чтобы все поняли – «Я жив. Вот мое плечо, если тебе нужна помощь». Оказалось, что многие за период моей болезни уже ушли из жизни.
Рак, рак, рак. Остальные – ВСЕ прооперированы, прохимичены, облучены. Борются, кто в одиночку, кому помогают родные.
Рак, рак, рак. Письмо от чернобыльского председателя районного городка: «Я на паллиативной медицине в последнем пристанище – в хосписе».
Моя просьба друзьям: посылайте ему в течение дня картинки, музыку, видео, чтобы мог лежать и смотреть, чтобы понял, что не один, что мы помним о нём. В одиночестве трудно и страшно умирать.
Воспоминания. Более 15 лет назад мы с Надей Кутеповой, создав при ее НКО «Планета надежд» Общественную приёмную по правам людей, подверженным радиации, собрали сведения, какие части чернобыльского закона не работают, какие не состыковываются с другими законами.
А также обнаружили, что есть и другие категории людей, подпадающие под этот закон. Это малолетние ликвидаторы, внутриутробные ликвидаторы и йодные дети города Озёрска. Надя, как начинающий юрист, составила бумагу и отвезла в Министерство Челябинской области по социальной политике. Министром оказалась моя старая знакомая. Очень хороший и неравнодушный человек Ирина Гехт. Она передала наше Обращение в Москву министру страны по социальной политике.
Вскоре от неё пришел ответ, что бумага была подана Президенту. Первое, что он сказал: «А ЧТО, ОНИ ЕЩЕ ЖИВЫ?»
ДА, МЫ ЕЩЕ ЖИВЫ. Когда нужны были наш труд на ликвидации последствий аварии, было призвано большое количество людей. Потом издан закон по их поддержке, который скрипел, но работал. И вот полное забвение. Зачем эти люди отдали свое здоровье, свои жизни? Зачем они корчились в боли, мучили своих близких и умирали? Зачем спасали мир от радиоактивной угрозы?
Никогда у нашей власти не было понятия "НАРОДОСБЕРЕЖЕНИЕ". Значит, только мы сами можем что-то сделать для этих людей.
Вот такое письмо, не для того, чтобы ковырнуть вас за душу. Прочитавшие, обратитесь в свои отделы социальной политики, узнайте адреса одиноких чернобыльцев. Организуйте волонтёров на поддержку этих людей. После возвращения после аварии многие чернобыльцы остались одни. Не все жены могли перенести тяжести жизни с больным, порой и психологически (ПТРС), людей.
Дети выросли и разлетелись. А одному противостоять тяжелой болезни очень тяжело. Многие после операций, облучения и из дома выйти не могут. Вот это и будет ваш вклад, хотя бы такой. Попробуйте помочь этим людям. И они скажет вам – СПАСИБО!
Наталья Манзурова