На днях увидела один коллаж, и вспомнилась любимая песня "Figlio Della Luna (Hijo De La Luna)". Не смогла пройти мимо.
Вольное изложение чарующей баллады, которую испанская поп-группа Mecano исполнила в 1986 году.
++++++++++++++++++++
Старинная легенда в памяти немногих сохранилась, но я ее словами на бумаге запишу, чтобы узнали — понимали — отчего же круглоликая луна на небе звездном вдруг тает, превращаясь в тонкий серп.
Цыганки сердце разрывается от боли, любимый отвернулся от нее и в ночь умчался, чтобы в чистом поле любовь развеять на ветру. Вскочила на коня цыганского народа дочь, на поиски отправилась: искала ночь и день того, кто был всего дороже. Но не нашла — и вечером, уставшая, вернулась в табор.
Но просто ждать того, кто возвращаться не желает, — то значит, потерять его навеки. Схватив свой скарб — горсть аметистов, что заработала гаданьем барону одному, — покинула шатер цыганка. В лесу, на крошечной поляне, она к Луне воззвала: вернуть любимого молила, соединить их судьбы и более не разделять.
Луна спустилась девой белоликой, в вуали темных облаков. «Получишь своего мужчину с темной кожей. И извинения его. За это плату я хочу».
«Возьми», — цыганка аметисты протянула.
«Зачем мне камни? — Лунная дева руку просительницы отвела. — Отдай мне первенца. Хочу, чтоб рос и жил со мной он».
Упали аметисты из ослабевших пальцев, слезами каменными разлетелись по траве. Глаза закрыв, цыганка прошептала: «Отдам, что пожелаешь» — прозрачной и соленой капли, что по щеке катилась смуглой, смахнула влагу.
Быть может, откажись цыганка ту цену платить, Луна бы осчастливила и так, но женщина, что сына жертвует в уплату чар, которые разгонят одиночества туман, не заслужила матерью быть короля. Поэтому взрастит его Луна.
Вернувшись в свой чертог небесный, Лунная дева цыгана разыскала, сияньем звезд вернула его в табор, к той, что призвала ее в ночи. И следующим днем они сыграли свадьбу.
Не будь детей у пары этой, на том бы все и завершилось, однак весной малыш родился с кожей, будто дым, доставшейся от смуглого отца. Его глаза… цвета лагуны — словно он сын Луны.
«Ты изменила! — кричал цыган, свое дитя увидев. — Не сын он мне. С глаз убери долой!»
Жена же правду не решалась ему открыть о сговоре с Луной, слезами горькими лишь заливалась. Те слезы посчитал цыган признанием измены: жену обнял, заплакал сам… и в бок предательнице острый нож вонзил.
Невинное дитя оставив на горе (судьбу его и жизнь доверив высшим силам), свой табор тем же утром прочь увел цыган — подальше от предательства и боли.
Цыганки той душа пред тем, как частью ветра стать, что вольно колесит дорогами, лугами и полями, на миг поднялась в небо, туда, где с ложа бархатного взирала на людей Лунная дева, — и ей сказала: «Сейчас ты мать, но никогда не станешь женщиной в своих чертогах. Ответь же мне, Луна, как собираешься баюкать малыша? Нет рук. Не можешь ты ни взять дитя, ни приголубить. Несчастен сын твой», — с горечью добавила цыганка и воротилася в объятия Ветра-отца.
Да только ошибалась та, что уязвить хотела побольней. Луна любила сына всей душой. Когда он счастлив и спокоен, когда он сладко спит, она сияет подобно солнцу. Если ж малыш заплачет, она спешит его утешит — и утончается, чтоб сделать колыбельку. Укачивая сына, тихо-тихо — едва заметно, плач горький унимает.
Когда же засыпает он, то круглым ликом снова радует людей Луна. До первых слез, что брызнут из милых глазок сына…