Сэм кажется, что тени в углу — её неотъемлемая часть, как и она неотъемлемая часть комнаты, а пианино — её жизни. Тени меняются в зависимости от времени суток, то вытягиваясь и дотрагиваясь до её босых ног, то пугливо прячась в углу от света из единственного окна. Они смеются и играют с ней, позволяют не сойти с ума окончательно и забыть про другой мир — тот, что лежит за пределами этой комнатки. Тени по ночам обнимают Сэм и нашёптывают ей, что никого, кроме неё, в мире нет, а весь мир — это её комната с одиноким чёрным пианино в центре и твёрдой, неудобной кроватью у стены. Их шепот проникает длинными нитями в голову и оплетает разум, Сэм верит каждому их слову, словно самой себе. Утром тени отступают, но не уходят совсем, и ей мерещиться, что так они её оберегают. Когда солнце особенно яркое, девочка прикрывает окно одеялом с постели, чтобы тени не шипели от боли и не уходили подальше.
"Друзей надо беречь", — думает Сэм, вспоминая давно забытые лица вроде-бы-родителей их нежные голоса.
В комнате царит полумрак, запылённое пианино слегка поблескивает чёрной поверхностью под неярким светом из окна, пустая тарелка из-под завтрака одиноко стоит на холодном полу. За дверью, там, где находятся какие-то люди, наблюдающие за ней через поблёскивающий красный огонёк в углу комнаты, стоит звенящая тишина.
Сэм в свои одиннадцать совсем не ждёт, когда её спасут. Она считает свою каморку самым лучшим местом на земле, тени по углам своими лучшими друзьями, а Его — своим защитником. Она доверчиво протягивает руки к Нему, когда тот приходит, и лучезарно улыбается, глядя в ярко-красные глаза. Он в ответ скалит беззубую чёрную пасть, вжимает небольшую голову в плечи и кружит вокруг неё, касаясь своими щупальцами её ног. Девочка смеётся от того, какое приятное ощущение дарят эти щупальца, и проводит руками по ним.
"Он — самый лучший", — мысленно утверждает.
Сэм одёргивает слегка задравшееся ситцевое платьице, проводит рукой по длинным и спутанными чёрным волосам и неуверенно подходит к пианино. Она знает, что людям-живущим-по-коридору не всегда нравится, когда она играет, и Он часто злится на них за это. Девочка не хочет ничьей смерти, поэтому послушно сидит в своей обители, поджав ноги, и ждёт, когда же другие люди закинут в коридор какого-нибудь подопытного кролика. Он ревнив, поэтому несчастный не проходит и двух метров.
Люди-живущие-по-коридору недовольны неудачей, и поэтому иногда вместо тарелки с едой в специальной нише появляется лишь стакан с водой.
Сэм не помнит, когда это всё началось. Ей кажется, что она с самого своего появления на свет была здесь, в этой комнате, отделённая ото всех длинным коридором. Он всегда был рядом, как ей кажется, всегда защищал и оберегал, не подпуская никого ближе двадцати метров.
Первыми от этого пострадали странные люди в белых одеждах и с закрытыми лицами. Девочка тогда высунулась из комнаты из любопытства, и увидела, как Он пронзает грудь одного мускулистой чёрной рукой, а двух остальных разрывает на куски. Страшно ли ей тогда было?
Нет.
В тот день коридор впервые услышал её счастливый смех. Она смеялась не от того, что какие-то люди умерли, а от ощущения, что Он всегда рядом и стоит только ей позвать, как Он придёт.
Сэм садится на стул рядом с музыкальным инструментом и осторожно поднимает крышку одной рукой, проводя второй по покрытым пылью клавишам. По комнате разносится тихий гул от случайно нажатой ноты, девочка улыбается и ставит пальцы на исходную для игры позицию.
— Надеюсь, вы не будете сердиться, — тихо шепчет она в пустоту, обращаясь то ли к людям за красным огоньком в углу комнаты, то ли к воздуху, то ли к теням.
Под её пальцами пианино играет тихо и мелодично, наполняя всю комнату красивыми звуками.