Хорошо быть миллионером. Тем более, когда тебе двадцать два года и ты молодой лейтенант. Только ты приехал служить на Камчатку, а тебе: «Будьте любезны товарищ лейтенант. Получите один миллион двести тысяч рублей и распишитесь». И жить бы этому лейтенанту счастливо и благодарить Родину за то, что он служит ей. Но на эту сумму в 1995 году можно было купить ящик водки и пару бутылок пива, при этом закуска к этому меню не предполагалась. А ведь кроме закуски были и другие соблазны. Главным, среди которых, поездка в отпуск. И нельзя сказать, что получаемых денег не хватало на билет. Но что бы его купить, нужно было весь год ни есть и не пить, а откладывать деньги для полета. Либо ждать, что бы построили железную дорогу из Петропавловска-Камчатского до Краснодара. И надо отметить, что для молодого офицера этот вариант был гораздо реалистичнее экономии на выпивке и закуске. Поэтому для долгожданной встречи лейтенанта с родственниками, государством был предусмотрен особый документ-ВПД ( военный проездной документ). Предъявителю данного документа билет выдавался без наличных денег. Но на тот момент все авиа кампании прекратили его прием, в связи с отсутствием оплаты от государства.
- Вот и что мне теперь делать с этим отпуском?- спрашивал я у своего бывшего однокурсника, а ныне зам.начальника учетно-операционного отдела на вещевом складе Виталика. Я что только не говорил командиру, что бы он мне подписал рапорт на отпуск. По моим словам у меня заболели все, включая покойных бабушку и дедушку. И только я являюсь тем чудодейственным лекарством, которое может их излечить! А теперь выясняется, что добраться в Краснодар я могу только пешком.
- Не парься, есть у меня один знакомый, он должен помочь - отвечал Виталик
-Он что волшебник?
-Леха не волшебник, но классный чувак, решить может любой вопрос. Он начальник службы ГСМ. Спирта у него завались, а соответственно завались знакомых в различных службах, гражданских и не гражданских.
Я недоверчиво усмехнулся.
- А что, спирт пьют хоть военные хоть гражданские, спирту пофигу чье сознание изменять! Правда, мимо Лехиного сознания спирт то же не прошел мимо.
- В смысле?
- Странный он, пьет много и говорит мало.
- Так я тоже не язвенник и не Фидель Кастро.
- Нет, ты не понял. За все время я от него слышал только три слова: Чикаго, порешаем и фьють (Виталик коряво свистнул).
- Да, действительно не много!
-Чикаго может означать, что угодно. При этом в зависимости от интонации это может быть, как степень наивысшего наслаждения, так и крайний негатив. Если Леха в блаженной истоме, отхлебывая пиво, пускает кольца дыма в потолок и произносит: «Чикаго..». То сразу возникает образ вечернего города полного соблазнов. В котором жизнь бьет ключом, а количество джаза, девочек и виски уходит в бесконечность. Но если Леха упирает руки в бока, нервно перекатывая сигарету из одного уголка рта в другой, и добавляет к американскому названию города исконно русское слово: «Чикага, блин!». То джаз сразу исчезает. А город наполняется мрачными гангстерами, ведущими криминальные разборки, и полицейскими, уничтожающими виски.
- А что значит порешаем и фьють - я постарался свистнуть примерно так же, как Виталик. Но ответа не дождался т.к. мы зашли в подъезд двухэтажного многоквартирного дома. И Виталик стучал в дверь с оборванным дерматином и оторванной ручкой. Дом кренился тыльной частью в овраг. По всему зданию расползались паутиной трещины в два пальца толщиной. В трещинах давно гостила плесень различных цветов и оттенков. Судя по всему, дом этот построил Беринг, и после его смерти ремонта здесь не было.
Дверь открыл капитан-лейтенант одетый в чистую выглаженную форму, но со следами жуткого похмелья на лице. Он стоял в прихожей, собираясь с мыслями и силами для выхода на службу.
- Здорово, Леха!- протянул руку Виталик
Леха в ответ пожал руку.
- Это мой однокурсник - Виталик показал на меня рукой. У него через неделю отпуск.
- Чикаго - растянулся в улыбке каплей
- Но ты же знаешь, ВПД не принимают. А тех миллионов, что нам платят, хватит только что бы зайти в автобус, который пассажиров к самолету подвозит.
- Чикага, блин!
- Можешь помочь? С нас меховой костюм для рыбалки.
-Порешаем.
- Ты на службу?
- Фьють! Каплей свистнул и, протиснувшись между нами, ушел служить Родине.
Разговор с Лёхой меня не обнадежил, но других вариантов улететь у меня не было. Я передал Виталику списанный со склада НЗ меховой костюм. А взамен получил время вылета борта, принадлежавшего пограничникам ,по маршруту Петропавловск-Камчатский-Москва и уверения, что моя фамилия обязательно будет в списках пассажиров. На аэродром я ехал с тяжелым сердцем. Мало того, что абсолютно не представлял где мне искать этот военный борт, так в добавок не было ни одного документа, на основании которого можно было проникнуть на него. Но дорогу осилит идущий, и я отправился по указанным координатам. Собственно говоря, отдельного аэродрома не было. Была одна длинная взлетно-посадочная полоса , на которой размещались гражданские и военные самолеты. Поэтому, не доезжая пару километров до здания аэровокзала, я нашел КПП пограничников, за которым виднелся одиноко стоящим ту-154. На КПП особых вопросов не задавали. Т.к. через него текла тонкая струйка таких же отпускников, как и я, но обремененных женами, детьми и домашними питомцами. Все говорили дежурному одну и ту же фразу: « На пограничный борт до Москвы». И проходили дальше. Около самолета эта струйка сливалась в огромное море. Оно колыхалось от нехороших предчувствий и билось о трап самолета, как об волнорез. На глаз, желающих улететь, было человек 300-400. «Интересно сколько вмещает эта Тушка»- мелькнуло у меня в голове. «Сто восемьдесят человек»- как бы отвечая на мой вопрос, заметил рядом стоящий коренастый мужик. «Все не поместимся»- пробурчал он себе под нос и начал продвигаться к трапу самолета, отодвигая локтями впереди стоящих. Я остановился в нерешительности и оглядел толпу, окружившую самолет. Создавалось впечатление, что никто не знает, будет он в реестре пассажиров или нет. И поэтому все с нетерпением смотрели на открытую дверь самолета, ожидая появления пилота с долгожданным списком. Ситуация накалялась, толпа начала потихоньку «вползать» на трап, готовясь одним броском очутиться в салоне. Предвидя это, на трапе появился пилот в звании старшего лейтенанта с заветной бумагой в руке.
- Товарищи, я буду зачитывать фамилии, кто услышит свою, проходит на борт — прокричал он.
Толпа загудела и пришла в движение, автоматически пытаясь ближе подойти к трапу.
- Сергеев - прокричал пилот
- Я – отозвался голос из толпы.
И счастливый обладатель, со всем своим семейством, начал продвижение к трапу.
- Калашников – продолжал пилот
-Я
- Юсупов
-Я
Каждый выкрик пилоту приходилось делать все громче и громче. Потому что счастливые обладатели «билета» не могли скрыть соей радости. А не услышавшие, свою фамилию, начинали роптать.
-Сафонов - раздался голос пилота.
Никто не отозвался
- Сафонов – громче прокричал пилот
В задних рядах произошло движение и к трапу начал пробираться маленький толстый мужчина лет 40. На его лысине выступила испарина, лицо было красное от напряжения. Было очевидно, что ждать своей очереди было ему нелегко. Он опустил голову вниз и тихо бормотал себе под нос: « Я. Это я.» Но когда он подошел к трапу «очнулся» еще один обладатель фамилии Сафонов и чуть ли не перепрыгивая через головы, понесся к трапу, крича на ходу: «Это я Сафонов!!!! Не пускайте самозванца!!!». Пилот проверил удостоверения личности, обман раскрылся, и самозванец был изгнан из числа претендентов на полет.
Желающих откликнуться на чужую фамилию больше не нашлось. Посадка пошла в прежнем ритме. Но вдруг на взлетку с безумной скоростью вылетел УАЗик. Взвизгнули тормоза, и машина остановилась в нескольких метрах от толпы. Из нее вышел полковник в форме и гражданский с чемоданом. Человек с чемоданом застыл в нерешительности, а полковник двинулся к самолету. Толпа не охотно, но давала пройти. Поднявшись по трапу, он обратился к старшему лейтенанту:
- Я комендант елизовского гарнизона, мне нужно, что бы этот человек срочно улетел в Москву. И махнул рукой в сторону «чемодана».
Старлей что-то долго объяснял, тыкая в список и показывая рукой на море людей. Толпа угрожающе начала гудеть. На этот гул из двери самолета вышел пилот без знаков различия, в поношенной куртке и полностью седой головой. Окинув бушующую толпу печальным взглядом, он посмотрел на полковника и тихим бесцветным голосом спросил:
- В чем дело?
- Я комендант елизовскго гарнизона! Если сейчас мой человек не улетит в Москву, у вас будут неприятности.
В толпе стало тихо, как утром в лесу. Всем хотелось услышать каждую букву происходящего диалога.
- Я командир этого борта. Если ваш человек сядет, то самолет никуда не полетит – ответил пилот без каких-либо эмоций и скрылся в дверном проеме.
- Пошел вон!!! Ты сейчас на этом уазике полетишь в Москву – не сговариваясь, заорали в толпе.
То ли от страха, то ли от желания любым способом улететь, «чемодан» сразу прыгнул в уазик. Полковник, видимо первый раз в жизни испытав такое унижение, открыл дверь машины одновременно с ним. Машина рванула с места, и через пару секунд от ее присутствия остался только запах жженой резины.
Выплеснув все эмоции, толпа успокоилась и обреченно слушала фамилии счастливчиков. Старлей дочитал список до конца. С сожалением развел руками и скрылся в салоне лайнера. Я оказался среди тех, кому повезло. И с не скрываемой радостью расположился на кресле возле иллюминатора. В салоне царило оживление. Семейные рассаживали детей и домашнюю живность. Веселые компании мужчин начинали отмечать удачно начавшийся отпуск. Оставшиеся за бортом и в прямом и переносном смысле люди, постепенно расходились. Те, кому некуда было торопиться, в основном одинокие мужчины, курили на взлетной полосе, о чем-то грустно переговариваясь. Из кабины пилотов вышел командир и спросил у старлея
- Сколько посадили?
- Сто восемьдесят пять, забили все под завязку- ответил старлей.
Командир пошел по салону самолета, рассматривая пассажиров и их багаж. Было ощущение, что в уме он решает сложную математическую задачу. Пройдя все ряды кресел, он на минуту задумался и отдал распоряжение старлею.
- Берем еще четырнадцать человек, без крупного багажа. Стоя.
Брови старлея поползли вверх от удивления, в глазах застыл немой вопрос. Видно было, что не часто он получал подобные распоряжения от командира. Но перечить не решился, и пулей сбежал с трапа к оставшимся на земле людям. Их оставалось человек сорок. И при помощи жребия, без скандалов и упреков были определены четырнадцать везунчиков. Они разместились стоя в салоне самолета, как в трамвае. Держась за полки для хранения багажа, словно за поручни. Лица их озаряла улыбка потому что, не взирая на временные трудности, они летят в долгожданный отпуск.
За девять часов самолет преодолел расстояние от Петропавловска-Камчатского до военного аэродрома в Чкаловске. К самолету подкатили трап, но он был не такой как на гражданских аэродромах. Этот трап представлял собой длинную металлическую лестницу с поручнями по бокам. Расстояние между узкими ступенями было сантиметров пятьдесят. И даже физически крепкому мужчине приходилось с опаской искать под ногой очередную ступеньку. Поэтому, не сговариваясь, мужчины стали в цепочку и начали помогать своим товарищам по полету. Сначала «сгрузили» пассажиров с женщинами, детьми и домашними животными, потом взялись за багаж. Автобус для нашего рейса не предполагался. И я побрел в толпе по взлетным полосам к выходу. Рядом со мной шли утомленные полетом и посадочной нервотрепкой мужчины и женщины. Высокие и маленькие, толстые и худые. Разных национальностей и вероисповеданий. У всех были разные должности и звания. Все отличались по возрасту и характеру. Но все они были миллионерами. Миллионерами большой страны, попавшей в неоднозначный период времени.