(1)
Луна, как огромная жёлтая лампочка, свисала с чёрного в белых дырочках потолка и лила на землю свою холодную любовь. Уродливая туча, что тоже была на небе, боясь подступить к ночной царице, убегала прочь. Холодный осенний ветер что-то шептал рыжеющим кронам деревьев.
— Подруга Луна подай верный знак. — прошептал, задрав голову к небу, тёмный силуэт. В руках он держал заточенный сук, с которого стекала капля за каплей тёплая красная жидкость. У ног лежал человек с проломленной грудью, который, захлёбываясь собственной кровью, слабо хрипел.
— Замолчи! — прорычал с остервенением, услышав этот хрип, силуэт и воткнул лежавшему с силой в голову своё примитивное оружие. До ушей донёсся столь знакомый капустный хруст. В лицо убийцы, обезображенное вдоль щеки розовым шрамом, брызнула струйка парной крови. Вытереть её он не успел. Раздавшийся где-то в лесной тьме щелчок оружейного затвора предупредил его о выстреле. Убийца быстро нырнул в высокую траву, и пуля промчалась над головой. На полянке раздались голоса:
— Застрелил?
— Гореть этому гаду в аду! Утёк!
— Маньячина поганая! Пятерых людей потравил!
— Уже шестерых. — заключил один из голосов, и все ненадолго умолкли. Но потом опомнившись, вдруг кто-то с горечью воскликнул.
— Чего же мы стоим?! Догонять надо!
— Опоздали уже! Ищи-свищи его теперь! — недовольно буркнул басистый голос, и все, изредка выругиваясь, поплелись туда откуда пришли. Быть на месте тела, что волочили за собой на большой срубленной еловой ветке, никто не хотел.
А убийца тем временем находился уже далеко. Он долго бежал, преодолевая лесные препятствия. Как дикий зверь чувствовал среди зарослей каждую невидимую тропинку. Перед глазами мелькали страшные тени кривых деревьев. Во всех маньяк видел фигуры убитых им людей.
Выбравшись из леса, он застыл, угадав вдали огни человеческого жилья. Железной хваткой сжал своего вечного напарника. Два безумных голубых стеклянных шарика злобно сверкнули. Поселившийся в них ледяной блеск Луны помутнел.
— Будьте вы прокляты люди! — прошипел убийца сквозь зубы и рванулся к деревушке, пересекая огромное ржаное поле, что разделяло их. Он спотыкался и падал, но кипящая ненависть подбрасывала его и двигала вперёд. Пустое сердце било ровный ритм.
(2)
На пригорке росла старая размашистая сосна. Под ней на угловатом сером камне притаился убийца. Он уже долгое время наблюдал за деревней. Дурное предчувствие вызывали абсолютно пустая в несколько домов улица и застывший кое-где в окнах мёртвый свет. Ничего: ни лая собак, ни говора людей, ни скрипа калиток. Зловещая тишина.
Вдруг где-то со стороны леса послышался глухой волчий вой. Сидящий на макушке сосны ворон хрипло каркнул и, шумя серебряными в лунном свете крыльями, взмыл в небо.
— Там кто-то был. — прошептал убийца и поднялся, выпрямившись в полный рост. Медленно на губах появилась кривая улыбка. Наперекор всему маньяк решил спустится в деревушку. Он понимал, что кто-то хочет поиграть с ним, но уже на подходе к деревне понял, что это была плохая затея.
Жизни здесь нет. Лишь дома похожие на чёрных монстров приветствовали гостя. Еле уловимый запах свежей крови щекотал ноздри. Предупреждающий об опасности больной мозг убийцы отчаянно пульсировал. В беспорядочных мыслях маньяк брёл по деревне, заглядывая за каждый дворовый плетень и пытаясь что-то отыскать там глазами.
Неожиданно он как вкопанный встал посреди улицы. Дежавю обрушилось на голову. Далёкое воспоминание зашевелилось в растроеном разуме. Он где-то уже видел подобную картину, но не мог вспомнить где. Дикий ужас подступил к горлу. Весь азарт сошёл на нет. Убийца решил вновь обратиться к Луне.
— Подруга Луна подай верный знак. — прошептал он, дрожащим голосом. Это были последние его слова.
Закончив фразу, он почувствовал резкую режущую боль в левой половине груди. Сердце стукнуло в последний раз и захлебнулось чёрной кровью, выпустив жидкости через рану с чайную ложку. Свинцовый кулаки размякли и уронили верного друга. Тело грузно упало на пыльную землю.
Играя в руках ржавым окровавленным тесаком, над ним согнулся мужчина в шляпе. На губах растянулась жуткая ухмылка. Он взял в свои длинные пальцы сук и стал считать количество рубцов на нём. Закончив, сказал:
— Лиха работа! Но всё-таки мой ученик, ты, плохо ремесло постиг. Ненависть тебя поглотила, а это в нашем деле лишнее. Ты зашёл в тупик.
Не задерживаясь ни секунды, он встал, развернулся и пошёл прочь из деревни. Лёгкая досада закипала в груди. В зубах задымила длинная пожелтевшая от старости трубка. Сук грустно стучал в походном рюкзаке рядом с другими трофеями.
— Уже четвёртый воспитанник. Когда же среди них появится равный мне? А, подруга Луна? — напеваючи, сказал мужчина и скрылся за зелёным пригорком.
Маньяк был мёртв. На востоке тонкой полоской, отвоёвывая у тьмы по миллиметру небесный простор, поднимался свет. Начинали щебетать ранние пташки. На траву выпала роса.