Война начавшаяся когда–то давным–давно никак не кончалась. Силы противодействующих сторон были примерно равны и линия фронта никуда не двигалась уже много лет. Ежедневные обстрелы стихавшие на ночь, утром начинались с новой силой, хлопки выстрелов с хрустом разрезали утреннюю тишину и пули свистели со всех сторон то пролетая мимо, то ударяясь о разнообразные заграждения. Необходилось и без потерь, но всегда находилась возможность либо починить поврежденную технику, либо поставить в строй новую технику и солдат. Война превратилась для кого–то в работу, для кого–то в развлечение, но по сути для всех это была просто рутина. Но было одно обстоятельство которое никак не вписывалось в происходящее и день за днём в клочья разрывало эту обыденность.
Как бы странно это не выглядело, но каждое утро перед позициями своих войск на своей серенькой лошадке появлялся одетый в парадную форму рядового лейб–гвардии гусарского полка кавалерист. Он гарцевал перед своими войсками то справа налево, то наоборот, иногда застывая на пару мгновений а иногда резко меняя направление. Его красный доломан был виден очень издалека и вражеские стрелки тратили сотни выстрелов стараясь выбить его из седла. Его железная воля восхищала многих, но он просто считал что делает свою работу. Кто–то подвозит коробки с патронами, кто–то смазывает и пристреливает ружья, а вот я скачу перед своими боевыми товарищами отвлекая вражеские пули на себя спасая и сберегая тем самым их жизни.
Его поразительная живучесть была легендарной. Пули часто попадали и в него самого и в его лошадь, но он продолжал скакать как ни в чём не бывало. Так продолжалось очень и очень долго пока в тир не пришёл опытный стрелок и спросил – «а как гусара завалить, в кивер что ли надо попасть?», на что хозяин просто кивнул. Стрелок купил два десятка пулек и через несколько минут дело было сделано – меткий выстрел угодил прямо в кивер гусара, приведя в действие несложный механизм, и гусар неуклюже вывалился из седла и повис в стременах. Его лошадь приводимая в движение несколькими роликами продолжала свой замысловатый бег, но гусара в седле уже не было. Его боевые товарищи смотрели на на это с нескрываемым ужасом, а небольшой ушастый зайчик так и вовсе затрясся толи от страха толи от того что пуля сбившая гусара рикошетом задело его правое ухо.