«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что вы сих плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь».
О красоте и совершенстве человеческого тела мы знаем. Знаем и о физических возможностях нашего организма, о силе и крепости тренированных мышц и способности выжить без пищи и воды. Но эти, хотя и совершенные качества, все-таки не определяют человека в его сути. Первоначальный подход к этому дает понимание души.
Количество душ раньше определяло количество людей. Эта душа-человек состояла из сердца и ума, но уже в последствии, душу стали понимать как субъект и мысль, личностное я.
Так вот соединение лошадиности тела и души произвело на свет кентавра, причем не только как мифологического персонажа, а как реальный дуализм в человеке. Бессмертная душа и смертное тело, два совершенства объединенные в единый организм, две головы тайная, безличная, подсознательная, владеющая кровью и генами и явная - сознание и самосознание, владеющее трансцендентным, метафизическим я; жизненная сила плоти и сила духа в сознании я, два мира, два царства в одном человеческом организме, Исав и Иаков.
Надо сказать тело, как таковое, определяемое в данном контексте как лошадиность, Духу не противостоит, более того, оно физиологический носитель Духа и без него Дух себя явить не может, не может стать живым. Жизненная энергия молодой лошадиности противоположна немощи старой клячи, противоположна угасанию. Но вот что касается Духа, то Ему эта жизненная энергия может дать только интенсивность его проявления, но не его силу в содержании. Содержательную силу Духу дает Он Сам, а лошадиность дает только запах пота.
Что касается человека не религиозного, то его дух подчинен и даже с удовольствием служит своей лошадиности, рабски выполняя ее прихоти. Даже, когда человек прочел множество книг, и возвысился в своем духе, он служит телесной природе - своей или всеобщей лошадиности, как существу природы, ее жизненной порождающей силы. Ржание этого духа бывает громогласным, но это голос Исава, не Иакова.
Что же делает человека Иаковом?
Иаковом человека делает вера в Бога. Это происходит не сразу, здесь нужен определенный путь. Путь в вере начинается со страха перед Богом в желании исполнить Его волю и в этом движении выясняется, что собственная лошадиность в храме Бога не нуждается и не отличает храм от конюшни. Более того, вдохновленная подчиненным ей духом, обожествляет свою собственную природу, порождающую энергию, природную жизненную силу. Или иначе, все, что говорится о Боге, переводит на собственные рельсы, придавая природе изначальную и окончательную божественность, выразителем которой является, конечно, она - лошадиная царица.
Вообще, служение Богу унижает царицу. Его она воспринимает, по наущению своего духа, как потустороннего своему миру, как абстракцию принуждающую ее к ярму, к тому, что она не хочет в своей свободе.
Подчиненный царице дух природы в служении своей госпоже находится не долго. Этот дух, имеет свои личные перспективы, стремится к личной власти и если представляется возможность, то этой власти достигает. Тогда царица переходит в разряд служанки и для нее начинается другая жизнь; не ее воля теперь определяет её бытие, а воля духа.
Здесь кентавр превращается в черного всадника, а лошадь из своего свободного природного бытия, впряжена и оседланна духом, самостью я, личностным эго, ведущим к смерти. Всадник приучит ее к хлысту и будет гнать ее до пены. В этом духе нет любви, а только стремление утвердить личную власть.
Но все могло бы быть иначе, если бы лошадиное чвство и природная интуиция подсказали покориться Богу, на Его условиях. Тогда мудрый Хозяин думал бы о Своей битой кабыле и кормил из своей шапки золотым зерном. В любом случае перипетии отношений с Богом сложны и внутренняя лошадиность побродит еще и по лесу, и по пустыне, пока малыш на ее спине не возмужает и ударившись о земь не обратится в прекрасного всадника, любящего Хозяина в белых одеждах.