восьмая нота

 
 
 
               


 
              ... да кто Вам сказал, что восьмой ноты не существует?
              Семь нот - это проституция человечества перед числом "7".
              Просто надо знать, где её искать, а уж как найти -
              дело техники ...
               
                - из авторской неопубликованной      
                энциклопедии парадоксов ...
               


                первая глава
               
                ПРЕЗЕНТАЦИЯ НЕПРЕЗЕНТАБЕЛЬНЫХ
      
         Если бы среди тараканов проводились чемпионаты мира по нахальству, то моя квартира считалась бы самой плодовитой по воспитанию наглости усатых тварей. Эти бандиты раскованно прощают присутствие хозяина на кухне, милостливо оставляя за мной право, распоряжаться спальней по своему усмотрению, без их претензий на эту жилплощадь.
      
        Надо сказать, что я живу в однокомнатной хрущевке. Так вот, прусаки свой нос в дортуар не суют - так уж у нас заведено. Они, по-джентльменски, не вмешиваются в мой газават с клопами ... А может там жрать нечего? Но это их тараканьи дела и я им тихо благодарен за мягкость в территориальной политике внутриквартирного жизненного пространства.
      
        Ах! Если бы такие чемпионаты проводились! Да я тогда бы стал сверхуважаемым тараканьим дрессировщиком на свете с огромными финансовыми перспективами! А отсюда вытекают и самые шикарные последствия - да хотя бы отпадёт ежедневный променад по злачным местам, с зорким высматриванием бутылочного блеска и нарушителей территориально-бутылочной конвенции. Да вы не подумайте, что я - профессиональный собиратель пузырей ... отнюдь ... я - ночной сторож некоего хозяйственного заведения, ценность которого штукатурка да ржавый амбарный замок.
      
        Но … на отдыхе, во время прогулок, попавшая на глаза стеклотара с царской небрежностью отправляется мной в авоську, а встретившиеся нарушители территориальной конвенции, судя по габаритам, или в глубокий нокаут, или к такой матери, что будет почище отруба, поскольку уши зевак жадно слышат скандальные вещи, равно как и глаза видят, а это для нахалов как раз тот случай, когда на миру смерть далеко не красна ...

        Так вот, этой черной работой я не стал бы заниматься, даже как сейчас - любительски ... между прочим ... Я бы заимел средства ... Я и компании выбирал бы уже не по критерию «на троих» ... Уж мы за бутылкой бормотухи пофилософствовали бы с Цар Царычем на нашу любимую тему ... уж мы разложили бы по косточкам человека ... Уж мы бы дознались-таки, хомо сапиенс - «цар» природы, или «идиёт». Так выражается мой друг - старый еврей. «Цар Царыч» - это его кликуха, а зовут его Соломоном.
         
        В лучшие времена он работал на кафедре биологии сельхозинститута у нас, в Оренбурге ... Работал ... Но неразборчивая кичливость своей национальностью, помноженная на бурное отрицание актуальности политучебы профессорско-преподавательского состава, восстановила справедливость - институт был освобожден от смутьяна, а система политучёбы на крови беспартийного жида окрепла еще больше. Сам же изгнанник, кандидат биологических наук, не поверивший Дарвину и начавший успешно набирать черновой материал о происхождении человека, был приглашен на улицу с уникальными возможностями распрощаться с антидарвиновской темой.
      
        Что осталось у него от старой жизни, так это презрение к богатству, выражающееся через личный афоризм - «Деньги не пахнут, вот руки, которые их держат, иногда воняют». Кроме афоризма у него был закадычный и в условном, и в переносном смысле этого слова, друг - Костя Аладин, поддерживавший его в институте не только сочувствием в его жестокой борьбе с ветряными мельницами парткома. Частенько бывало, что я ... а я и есть тот Костя Аладин ... симпатизировал его пьяной дребедени, где искалось место человека - на царской вершине природы, или на её вонючих задворках.
      
        Это был настоящий еврей - от имени до потрохов. А уж о его речи стоит поговорить особо. Еврейский акцент произношения гласных окрашивал его речь в яркое своеобразие и притягивал внимание слушающих. Моё, во всяком случае, точно. Например  «двери» он произносил как «двэри», «замок» - как «замёк». Ударение в его речи было пролонгированным и на ключевых словах, иногда неправильным, но оправданным специфической стилистикой еврейской речи на русском языке. Ваш рассказчик, кстати, слушал его с большим интересом, упиваясь и еврейским колоритом, и содержанием монологов ...
         
        –  Ты знаешь, мэньшинство ... врагам бы их болячки ... часто право, но мынусь его в том, что оно в меньшинствэ, и только поэтому оказывается неправым - произносил он,
обычно остограмившись по первой, и протягивая траур ногтей к луковице - я, все-таки
склоняюсь, что человек не «цар» природы .. .(за что и получил от меня кликуху «Цар Царыч»)... а «идиёт»... Ты посмотри, Константин, - жуя не морщась четвертинку луковицы и одной рукой крутя мою пуговицу, а другой величественным философским жестом нечаянно сбивая пустую бутылку на пол, заводился Царыч. В этом месте он непонимающе отвлекался на упавший пузырь ... но на мгновение, дальше, как ни в чем не бывало - ... ведь надо иметь
потрясающе идиотское мышление, чтобы «изобрэсть» блестящий шедевр глобального
непонимания, но апломба: «... мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее -
наша задача». Думаю, что «изобрэсть» здесь имеет корень «брэд» -
      
        В такие моменты я, с полным стаканом понятно чего и коркой хлеба для занюхивания, уютно устраиваюсь между пружинами старого кресла, а Соломон, на удивленье твёрдо, вышагивая из угла в угол и катая ту, упавшую, по полу, горит нездоровым вдохновением ...
          - Ведь мы по уши в матушке природе, и её же хотим переделать! Не-е-ет! Давай называть вещи своими именами - не переделать, а объявить войну ... - вытянутая рука по ленински указывает в паутину угла комнаты ... - а кому войну-то?! Да самим себе! - ставя стакан на стол, подытоживает еврей и, вздохнув, - Господь глубоко ошибся, вручив людям разум, они его или пропьют, или потерают, но перед этим успеют, им воспользовавшись, наложить себе такую кучу дэрьма, что разгребая его во спасение, зароют друг дружку заупокой. Я не понимаю, как это гадить тому, кто тебе делает добро. Ведь приро-о-ода дает нам жизнь, не генеральные секретари партии, а мы её за это лупим и чернобылями, и аральскими морями, и целиной. Да на хрена мне такая сраная цивилизация! Я лучше в пэщере буду жить, жрать сырое мясо и папоротником от солнца укрываться, а на старости лет собою вскормлю кого-нибудь.
        – Меня, например - это я так поддерживаю его претензии к испорченному умом человечеству.
        –Да и то! - подхватывает идею альтруизма Цар Царыч - хоть польза будет, ведь на твои бутылки пируем, надо же как-то компенсировать.
        –А ты что, думаешь пьянствовать в своей пещере?
        Соломон не готов к такому вопросу и это ставит точку в его разглагольствованиях. Сникнув и плеснув остатки в глотку, он, «спрыгнувший на землю», устало вопрошает -Слушай, я покормлю твоих клопов сегодня, а то уже поздно - моя Мирка боится ... наверно закрылась на все запоры.
        – Да ради Бога ... - меланхолично отвечаю я, прекрасно зная, чего боится и, тем более, желает его дочь - перезревшая красивая девка, не знающая отбоя от мужиков ...

        Мирка была тяжёлым крестом, взваленным на худые отцовы плечи его женой, два года назад отмучившейся с сукиной дочерью и ни с кем не уживающимся, опустившимся мужем, улизнув от них в мир иной.
        – Покорми-покорми! Они у меня скоро забастуют с кровавого однообразия, а ты, кстати, у них будешь вроде деликатеса -
        На том и спать ложились ...
      
        Надо сказать, что я и мои друзья, чей круг ограничен Цар Царычем, ели только на кухне, но не надо путать кухонную трапезу с крепкими возлияниями, что вершились уже в комнате …  да из графина … да при посуде и стаканАх (ударение в «стаканАх» на последней согласной - не дань браваде, а изыски уличного воспитания, правда, в единственном числе этого слова из разнообразия мы аристократически ударяем по первой «а»).
         
        Из уважения к нашей компании, а я другой альтернативы не вижу, тараканы проживали у меня только на пищеблоке. Но зато как проживали!!! Например, один из них, тараканий ариец по кличке «Ефимий» квартировался в каменном куске хлеба, появляясь оттуда только по моему лёгкому троекратному стуку пальцем по столу. Я, уважая его, никогда не обманывал и к стуку всегда присовокуплял чего-нибудь вкусненького - или крошек сыра, или шкурку ливерной колбасы. Ефимий выползал, радостно кивал усами и деликатно, в гордом одиночестве, принимался за трапезу. Кстати, когда он священнодействовал с чем Бог послал, ни один усатый плебей не рисковал подходить к нему, заполошно мыкаясь поблизости и зорко наблюдая за аристократом. Но когда уж Ефимий, оттрапезничав, салютовал мне, пытаясь влезть передними лапками на какую-нибудь крошку, и этим желая принять вертикальное положение (а это у него вместо «спасибо»), вот тогда, ожидавшие своего часа хамьё, стремительно срывались в сторону остатков, убедительно доказывая, что «Голод - не тётка», и «Нахальство - второе счастье» - поговорки далеко не человеческого изобретения.
      
        Правда, с Фимкой приключился один неприятный инцидент, который не имеет большого отношения к повествованию, да и часто касаться его, из уважения друг к другу, мы с Ефимом не очень-то желаем. Но поскольку бумага существо безропотное, а вы, имея времени свободного вагон, не зная куда его девать, поскольку сподобились до моего чтива, то и убейте лишнюю минуту на небольшое отступление от повествования - вас не убудет. А случилось это, когда дворовый алкаш с кликухой «Слива» однажды зашел ко мне попросить стакан ...
      
         ... Все предметы и явления обязательно имеют и отрицательные стороны, и положительные - как палка - всегда о двух концах, или медаль - непременно с обратной стороной. Безусловно, Слива вписывался в этот постулат, но только с самого края - ещё чуть-чуть, и он был бы исключением, поскольку имел всего лишь одну малюсенькую положительную чёрточку, почти что переходящую в точку. Правда, он не тужил от этого, но слегка тяготился, когда надо было пускать её (почти точку) в оборот. Ни много, ни мало, речь идёт о субботнем умывании, поскольку в другие дни такой ритуал у Сливы напрочь отсутствовал. К омовению допускались только выпуклые части лица, минуя шею и уши, поскольку на шее навечно был прописан фиолетовый фурункул, а уши оставались девственными от воды по простой, но убийственной сливовой логике - зачем же их мыть, когда и так всё хорошо слышно. Запахи, щедро распространяемые Сливой, были пикантного, мягко выражаясь, характера, но до того ядрёные, что распивавшие с ним коллеги никогда не закусывали, а яростно (и, кстати, бесплатно) втягивали трепещущими ноздрями насыщенную концентрацию специфической ауры, чем и были довольны. Правда, как только пузырь опустошался, у всех … вдруг … возникали неотложные дела, и компания, морщась, поспешно расходилась, оставляя алкаша в рассуждениях об одиночестве.
      
        В этот роковой раз (напоминаю - он пришёл за стаканом) я изменил своему обыкновению сразу, дабы не нарушать, относительно запахов, микроклимат квартиры, выполнить его просьбу. Поскольку наступало время кормёжки Ефимия, я решил сначала управиться с Фимкой, а уж потом только распрощаться со стаканом. Проходя с алкашом на кухню, ваш рассказчик успел похвалиться ритуалом тараканьего обеда, но на дальнейшее времени не хватило, так как Слива сам трижды постучал по столу. Мне стало любопытно - что же получится...
      
        ... Из хлебной корки показались усы, но потом, вместе с незнакомцем увидев и меня, и потому успокоившись, бодренько выскочил таракашка. Владелец пикантной ауры хмыкнул - Сейчас мы тебя покормим - и не успел я глазом моргнуть, как этот фрукт вынул из кармана древних штанов не менее древнюю, с прилипшим табаком, спичку и положил её перед насекомым. Фимка, доверчиво, по тараканьи думая, что это из области угощений, обследовал усами спичку и пристально уставился на меня. Затем развернулся и, не удостоив нас влезанием на крошки, достойно, не суетясь, направился в свою пещеру.
      
        – Раскумекал сволочь усатая! - начал, было, Слива, но мой правый кулак, не считаясь с хозяином, так приложился под глаз алкаша, что названный фруктом взвизгнул, раскинул руки и, заодно сшибая стул, влепился в стенку, но не размазался по ней, а благополучно поехал вниз и этим задирая сзади на голову вонючий свитер. Дальнейшие события носили банальный характер, из коих я понял, что вонючка обладает зачатками мышления, поскольку не стал вопить: «За что!?» - а, прижимая левую клешню к глазу, а правую - к сердцу, неуклюже раскланиваясь перед тараканьим жильём, быстро ретировался.
      
        ... Неделю Ефимий показывал характер ... Я тоже, кое-что понимая из физиологии рефлекторных механизмов, поскольку в свое время окончил скакательно-кувыркательную академию - не трогал Фимку. Только через неделю он начал осторожно высовывать усы из хлебного жилища на мои извиняющиеся постукивания. Шевеление усами говорило о многом. Ну, например: «... ты меня прилюдно предал, тем не менее я, имея благородное сердце, и чувствуя твою частичную невиновность, прощу тебя, но ради Бога, дай мне очухаться ... и не стучи ... ещё не время ... я сам дам знать.
        Дней через десять все встало на свои места, но в дом теперь впускался только Царыч. Кстати сказать, мы с Царычем - два сапога пара. Он - биолог от Бога, я тоже - не лыком шит. ...
      
        Теперь, надо полагать, самое время продолжить автобиографические изыски. Хотя они и не имеют конкретного отношения к повествованию, но дотошный читатель наверно имеет право знать, что я за фрукт и с чем меня надо употреблять - где это видано, чтобы два уважающих себя собеседника говорили, хотя бы о погоде, с легким поклоном друг другу не представившись. А здесь, которую страницу перелистывает читатель, но мои координаты для него плавают в каком-то странно-туманном диапазоне - от амбарного замка до скакательно-кувыркательной академии ... Так вот, в ВУЗовском дипломе написано, что я - тренер по тяжёлой атлетике. Да и как спортсмен, я не хило поднимал штангу - однажды даже сподобился стать вторым призёром Советского Союза. Но это, как в компании сперматозоидов - только один имеет право на продолжение жизни, остальные - летальные статисты. И в статисты на первенствах Страны нас определял олимпийский чемпион в легчайшем весе, человек, которому природа отказала в нервах - Алексей Вахонин - у него бесполезно было выиграть. Но перед самим собой я остался честным - как спортсмен я выложился до предела. Дальше надо было думать о самообразовании - диплом тренера меня не устраивал (меня … а не отдел кадров Оренбургского сельхозинститута, на кафедре физкультуры которого я имел унылое счастье быть старшим преподавателем).

        К тому же, три года, проведенные в заочной аспирантуре Ленинградского НИИ физкультуры, в человековедческом профиле основательно подковали меня, поскольку, имея взбалмошный, неуправляемый и легко увлекающийся характер (по молодости, не сейчас) я в этом заведении занимался не тем, чем надо бы заниматься благочестивому аспиранту ... Кое-кто догадался, и правильно ... что ваш рассказчик занимался не только (и не столько) экспериментами, да крапаньем статей в НИИсовский сборник, сколько восполнял для себя фундаментальные (да и прикладные) пробелы вузовского обучения в провинциальном институте.
      
        К месту сказать, отбор в аспирантуру стратегически проводится по длине и волосатости устраивающих тебя рук, а тактически - зависит от изворотливости ума, раскованности языка поступающего да степени усидчивости копчиконосного органа. В стратегии я был слепым щенком дворовой беспородности, но в тактических качествах – матерым волкодавом, и они полностью заменили мою стратегическую инфантильность. Для самообразования форма обучения в заочной аспирантуре меня полностью устраивала. Владея немалой долей хитрости, на библиотеки - Ленинскую, Салтыковку, НИИсовскую (а про неё и говорить нечего - она всегда на сессии под боком) я выкраивал намного больше времени, чем мои законопослушные братья по аспирантуре. Внешне всё выглядело пристойно - я ничем не отличался от своих аспирантских сокурсников и два раза в год, приезжая в Ленинград, тоже имел отчет о проведенных экспериментах в форме статьи. Но коллеги привозили три-четыре экземпляра под копирку - сколько выдержит машинка, а ваш рассказчик - три-четыре вариации на одну тему. По форме-то они были разные, а по содержанию - как щенки одного помёта.
      
        Руководитель... (у меня была …ница), ознакомившись с одним из них, и не зная о
существовании других, чтобы не уронить своей значимости, кромсала мой опус как Бог черепаху, менторски советуя, что выбросить, а что внести новое. Конечно, я понимаю -пропустить статью в набор с первого раза пахнет полным неуважением к самой себе. Что касается меня, то я с демонстрацией легкого удивления - как же ваш рассказчик сам не мог до этого дойти, соглашался с женщиной, поскольку памятовал одну очень умную пословицу - «Если женщина не права - попроси у неё прощения». Но мало кто знает обратную сторону этой пословицы - «…Но если она права, то просить прощение бесполезно». Конечно, я не артачился и, после общения с дамой на почве моей статьи, тут же уходил или в институтскую библиотеку, или уезжал в Салтыковку. А шеф (.... иня), уже забыв обо мне, занималась с другой жадиной до престижных должностей за счет науки.
      
        Дня через два я подсовывал метрессе сестру первого чтива. Хозяйка цокала языком и восклицала - ... Вот это другое дело! Но в этом месте надо высветить коэффициент, ведь он работает на положительный результат, а здесь завуалировать последние две цифры - они же портят вам всю картину! ... Я опять полностью и с восторгом соглашался - моё послушание принималось шефиней за недюжинный ум, а через два дня появлялся третий печатный «родственник». Здесь уже моя повелительница, понимая, что неча насиловать периферийного аспиранта, пора, мол, и честь знать, с доброй улыбкой подмахивала мой опус  и статья уходила в набор. А я - ... я опять в библиотеку ... !
      
        Тем не менее, через три года, диссертация была в полной кондиции - и подводные рифы математики были благополучно преодолены, и бабушка блокадница за умеренную плату аккуратно, да грамотно напечатала мой труд, и на отлично сдан последний академический экзамен по Теории физвоспитания (в «Лесгафта» - не в своем НИИ ... международным светилам ... я всю жизнь буду гордиться этой пятёркой!). Уже в Оренбурге, в родном ректорате ломали голову - этично ли оставлять на кафедре свергаемого заведующего и досрочно объявлять в областной газете конкурс на замещение этой должности ... Уже враги показывали зубы через улыбки, протягивали руки при встрече и предлагали подружиться домами. Я даже стал ходить на работу в галстуке, я даже приобрёл шикарный кейс, в котором очень уж удобно носить пузыри. Уже много чего изменилось в мою пользу ... Но это здесь, в Оренбурге, а там, в Ленинграде ... однажды ...
      
        ... Да, теперь я точно могу сказать, что это был поворотный день в моей судьбе ... Предупреждаю - это ещё не интрига, уважаемый читатель. Она начнёт закручиваться где-то в начале второй главы. Заходя в квартиру вы ведь осматриваетесь, здороваетесь с хозяевами, снимаете обувь, может быть знакомитесь с туалетом, собакой, да много вещей делается в прихожей уважаемыми гостями и не менее уважаемыми жильцами, вот и сейчас мы с вами находимся в прихожей, но до гостиной уже ближе, чем на первой странице ...
      
        ... Мы уютно устроились в малюсеньком кафе на Невском ... возле Думы. Мы - это, понятно я и мой приятель Мирон, выходец из оренбургской провинции, но прошедший все научные огни и воды (с нашей точки зрения) и до того хваткий, что завоевал-таки Питер, завладев кафедрой физвоспитания в Ленинградском ветеринарном институте.

        Про таких древние римляне говорили - это настоящий ПУП - Пришёл, Увидел, Победил! А может это и не римляне ... а может и не говорили ..., но Мирон был настоящим ПУПом. Перед такими ПУПами за их деловые качества надо шляпы снимать, а мы их загоняем в подполье, обрезаем инициативу и презираем за непохожесть на нас, мол, мужик напрягается только для себя - а мы не для себя? - Для дяди? А это что, зазорно??? А вы покажите, кто в открытую старается себе на пользу? - Граждане! Да мы все с двойным дном!!! Для меня все эти три года Мирон был незаменимым поводырем в учёной чащобе столичного города ... Но в этот день он перегнул палку ...
      
        ... Погода была слякотно-омерзительной, но классической для Ленинграда ... В ногах уютно устроился булькающий символ базара за жизнь, на столе гора пончиков и легальная бутылка минеральной, нагло маскирующая ту, что под ногами ... Он жадно расспрашивает, я меланхолично отвечаю ...
        – А что сейчас Галка Глебова? ... - он в каждый мой приезд задаёт этот вопрос.
        – Ну ... Галка ... - отвечаю я раздумчиво и невозмутимо - ... она стала Галиной Николаевной ... Её воспитанники уже мастера спорта ... - свою любовь к Галке Мирон, подперев подбородок, переносит на меня, а я, зябко передергивая плечами, продолжаю - ... с третьего курса она ушла из мединститута ...
         – Ну и дура - мироновская лапа тянется за очередным пончиком.
         – ... ушла в физкультурный, окончила его ... - он, не давая мне договорить, повторяет (уже который раз) - ... ну и дура ... а могла быть классным врачом. Это Юрка Дубовкин её подбил, тоже мне, тренер - глаз положил на бабу и воспользовался своим влиянием. А что в физкультурном она ближе к нему будет? Да ближе, чем на страховке, уже не будет - Алла Марковна, его половина этого не допустит - как глянет свинцово, так сразу дрожь в коленках просыпается. Ну, ладно ... - и, как будто не зная - а сейчас?
          – А сейчас в меде … на кафедре физкультуры …
          – Красивая женщина - закатывает глаза Мирон.
          – Она о тебе того же ...
          – Иди, ты ... - он морщится, как от зубной боли ...
         
        ... Окно запотело, по нему текли прозрачные струйки. За стеклом молчаливо куда-то подпрыгивая, исчезали, пятна людей и проплывали сердитые силуэты машин. Под столом кой-когда булькало ... потом, после короткого «... Ну, будь!», с тарелки исчезал очередной пончик ...
          – Как думаешь защищаться, простота, – выдыхает Мирон после очередного стакана.
          – Как и все - с трибуны, перед ученой публикой да Всесоюзной Аттестационной Комиссией - не понимая, куда он клонит, отфутболиваю ему.
          – Я не об этом - он барабанит пальцами по столу, а взгляд становится трезвым и серьёзным - это парадная сторона, но через чёрный ход проникнуть всегда легче, только надо знать, где он, и как его открыть - Мирон, довольный собой, развязно откинулся на спинку заскрипевшего стула - перед тобой, Константин, человек, досконально знающий топографию чёрных ходов в ленинградской науке - на мой заинтересованный взгляд он продолжил - я знаю кому ... где ... сколько ... как ... и чего ... дать.
        – Давай так ... - я взял предпоследний пончик, а тарелку с оставшимся, по-барски, с пренебрежением, оттолкнул Мирону - ... будем считать, что твою топографическую информацию в принципе (на этом слове ваш рассказчик делает ударение) я принял к сведению.
        – Как руководство к действию, - протестующей ладонью остановив тарелку, жестким и утвердительно давящим тоном, поправил меня Мирон - поскольку я уже кое-что предпринял.
        – Рано ... - не желая портить вечер, остановил я его и, уже решительно, но нетвёрдо поднимаясь из-за стола - ... конкретности давай при следующей встрече ...
      
        ... Вся ночь у меня зациклилась на одном и том же сне. Будто я в каком-то мрачном зале ... где-то с большим трудом достал огромный лист бумаги и вот теперь с упоением рисую почему-то горы, отгоняя от себя мысль для кого это радостное старание. Рядом та, в чью честь затеяна художественная канитель, это Галка Глебова. Она же радостно смеётся и беззастенчиво выдает мои мысли: «Нарисуешь хорошо - мне понравится, тогда и выйду за тебя ... А, потом ... - она прижимается ко мне всё тесней и тесней - ... я и так тебя люблю ... без картины ... Ты сам вбил себе в голову, что обязательно нужен этот пейзаж. Ты же настырный ... ну давай, рисуй» - пожимает она роскошными плечами и обдавая жаром своих влекуще полных губ. Я балдею от её близости, понимаю, что картина - мой каприз, но ничего не могу поделать - рисую и рисую. И вот, когда работа почти уже закончена, появляется Мирон. У него тоже лист в руках, и тоже кисточки. Он по-хозяйски окидывает взглядом мой пейзаж и говорит мне, застывшему от ожидаемого ужаса, что вот-вот произойдет что-то непоправимое: "Ты, Костик, эту гору неправильно нарисовал. Давай-ка я подправлю» ... И принимается исправлять. Меня начинает трясти от бешенства - это уже не мои горы ... к ним притронулся кто-то другой ... у меня уже нет картины! Мне нечего дать Галке, а значит я её теряю. Мирон, кривляясь, хохочет и сквозь хохот, прерываясь от этого, говорит мне: «Правильно, ты теряешь её, и причина тому - я ... я ... я!»
      
        Я хочу нарисовать всё снова (упёртости во мне хоть отбавляй), опять где-то достаю бумагу, но ... который раз всё кончается хохочущим Мироном ...
      
        ... На другой день, рано, нажравшийся сном, я решительно упаковал свою сумку, ничего не понимающим спросонья будущим «локомотивам от науки» сказал - ... Чаушки, мужики! ... - а на вопрос «этажерки» бабы Мани - надолго ли? - уже в дверях, вешая сумку на плечо - ... Навсегда!!!
      
        Зная, что лютые враги подчас вскармливаются хлебом дружбы, я, не позвонив Мирону, уехал на вокзал ...
      
        ... До посадки оставалось два часа и мне пришлось бесцельно бродить по перрону, когда сзади кто-то налетел на меня, схватил за шиворот и не успел я отреагировать, как лицом к лицу столкнулся с Мироном.
      
        – Бежишь?! Падла!!! ... Хоть бы звякнул! ... Высчитывай тебя, стервеца ... – и, немного успокоившись - ... что за бабьи выходки! ... Останься! Ведь я уже всё сделал для тебя - лесгавтовцы, где будешь защищаться, крепко мной повязаны, да и моя команда никому не даст хавальник открыть, эксперты давно уже обласканы поллитровым номиналом и дадут добро даже вечному двигателю, члены Аттестационной Комиссии черные шары с моей помощью в ресторане порастеряли ... Да ты что ерепенешься, петух оренбургский!!! - звереет Мирон.
      
        Я молча, весь его монолог, то перекатывался с пяток на носки, то поправлял на отмахивающемся Мироне шарф, то ломал спички на ветру ... А Мирона заносило всё дальше и дальше. Чтобы разозлить меня, он затронул больную тему: «Сколько я ни уламывал Глебову, она всё тебя, остолопа ждала, а ведь не пошла за тебя замуж!»
      
        – Не было предложения, вот и не пошла – выдержал я его удар ниже пояса, а он,
пропуская мою реплику мимо ушей продолжал визжать: «Да за тебя умная баба никогда не
пойдёт - она высматривает не что, мужик в штанах прячет, а на чём шапку носит!»
        Мирон вскидывал руки, плевался, бил меня по пальцам, когда я тянулся к его шарфу ...
      
        – А ты подумал, что теперь будет в Оренбурге?! - всё ещё надеясь меня уломать, вопил знаток топографии - у твоего проректора по науке сердце крепкое? ... Да ты на план
подготовки научных кадров родного института кучу дерьма наложил, праведник!
      
        Он много чего говорил, если можно вопли с разбрызгиванием слюней назвать речью: и о железной клетке, в которой надо показывать таких, и о перспективе хлеба с водой, и о веревке с мылом - он ещё много чего говорил витиеватого и интересного в стилистическом плане, но ... не печатного ...
      
        Один и тот же таджик, продающий на базаре виноград, всегда говорит на разных языках. Когда он, выказывая свое расположение и театрально жестикулируя руками, торгуется с вашей милостью, его можно понять - он в своей тарелке, но разозлите его и он, хватаясь за нож, обольёт вас таким компотом таджикско-русской лингвистики, да ещё с таким азиатским акцентом, что его компаньон, этнический двойняшка в ватном халате, недоумённо зацокает языком. Так вот и всё непечатное, щедро повалившее из Мирона -легко объяснимо ... Он был ... (в этом месте мне надо извинительно и глубоко вздохнуть, поскольку до этого места я держал вас в неведении ... а вам поддержать свою челюсть - не исключено, что от неожиданности она через секунду отвалится) так вот, он был ... профессиональным вором ... да-да ... вором ... но в далекой молодости. Правда … потом, самостоятельно, без помощи из вне, как Мартин Иден у Джека Лондона, дошел до своего потолка образованного человека (сэлф мэйд мэн - человек, сделавший себя сам) -образованного, но всё-таки невоспитанного, поскольку, по моему мнению (а я его никому не навязываю), образование - компетенция окружающей среды плюс личная заинтересованность. А вот воспитание - это уже из другой оперы, это вотчина наследственности, генов, и здесь исключение из правил только доказывает о существовании этих правил.
      
        Мирон исключением не был и сейчас во всю позорил своего джеклондонского двойника. Чем ещё отличался он от Мартина Идена, так это своим громадным эпикурейством, но не об этом сейчас - я ещё вернусь к его хобби при случае, но сейчас - не время ... Сейчас ваш рассказчик смотрел на него ... кричащего, топающего ногами, размахивающего ручищами ... и думал только об одном - Интересно, полезет он за мной в вагон, или нет? -нет, не полез, выдержал-таки марку, но разсопливился, суетливо стал совать в мои руки никелированную «выдру», которой можно беспрепятственно открыть любую дверь в поезде, и вообще сник и сменил тактику разговора на незначащие темы.
      
        Что касается меня, то при повышении голоса и резких движениях, мою персону мутило от вчерашних подстольных пузырей, брюхо пучило с пончиков, хотелось возлияний и проблеска чего-нибудь слегка хорошего. Я мял в руках билет на поезд ... На нас опустилась та самая пауза, когда уже всё сказано, а мысли, что с удовольствием пошли бы на ум, иссякли, и тишину стыдливо отталкивают цепляющиеся за выдох междометия.
      
        Вдруг мироновское поведение развернулось на сто восемьдесят градусов и он, тоскливо глядя на мой билет, жалобно захныкал, но уже никого не стесняясь в своём воровском жаргоне ...
        –  Эх! - Мне бы сейчас такую вытирку ... конечно, имея в виду не конкретный билет, а скорее всего моральный фундамент под него ... - да я бы прямо сейчас ... прям вот с этого бана ... - шумно, через ноздри вздыхая, он развёл руками, желая охватить ими весь вокзал ... - потанцевал бы в Оренбург! И икру в Оренбурге перед глухим фармаком не буду метать ... - а я, зная Мирона по нашему темному прошлому, понимаю, что он действительно плюнет на грандиозное позорище блудного сына и, играя роль безобидного неудачника, стартанёт с нуля, может быть, даже с бродяжничества - ... Да я, для понта, прикинусь мешковиной и начну всё с начала, даже если придётся воровать ... - подтверждает он мои предположения - ... Знаешь, как надоело быть шестёркой у ректора?! ... - отчаянно бьёт он себя в грудь, а ваш рассказчик не может представить себе Мирона мальчиком на побегушках ... - Надоело быть подставой в его примочках, переть буром для начальника ... - уже почти в истерике брызгал слюной мой кореш - а пуще всего рисовать дикого фраера! - тут уж у меня глаза сами на лоб полезли - Мирон ... и вдруг человек без убеждений - ... Да-да! Дикого фраера, это чтобы не видеть, как закрывается бушлатом от самой плёвой работы его любимый спиногрыз на кафедре физкультуры!
      
        Мы отошли к чугунной тумбе ... Меня, кстати, тоже забрало от ностальгии, но не по дому, а по прошлой босяцкой беготне, но чувства - чувствами, а дело - делом и Мирона в таком виде нельзя было отпускать одного.
      
        – Эх! - выдохнул я откуда-то из глубины и, на этом же выдохе, порвал билет. Мирон
вытаращился на меня, а я гаркнул в его гляделки - Пошли в кабак ... тоска зажглась ...
вдвоём заливать ловчее!
      
        В тусклой вокзальной забегаловке, под шум суетящейся толпы и моего уходящего поезда, Мирон, быстро осоловевший, спотыкаясь в словах и мотая не слушающейся головой, уже цивилизованно, не как на перроне, мямлил, сдувая пену из кружки на не реагирующего, с мутной тоской в глазах, мужичонку.
        – Тебе, Коська, легче - ты ещё только думаешь стартовать в научное дерьмо и не путай его с наукой ... - разъясняет он мне холеным пальцем перед моим носом ... - а твой друган - Мирон развязно тычет себя в грудь - аж на середине дистанции и уже нахлебался досыти ... - и, ни с того, ни с сего - ... Из-за тебя пришлось три зарплаты выкинуть на пузыри, да рестораны, и всё нужным людишкам, а столкнулся с твоим «непонимэ» под ручку с моим циррозом печени.
      
        Ваш расказчик прекрасно понимал, что Мирон не такой человек, чтобы предъявлять мелкие счета, а потому не обижался, не лез в бутылку, но когда надоело слушать, да и смотреть на его слёзы в расказчикову жилетку, без логики отпарировал -
        ... - Ты тоже порядочная свинья! Когда я отказался от Галки (а мои соображения тогда были ой какими вескими - нельзя брать бабу пустыми руками, к её ногам я должен был бросить титул чемпиона Советского Союза), ты почему её не подхватил?
       – Почему не подх ... не подхв ... - эхом повторил он, но запутался в последнем слове и размазано махнул рукой.
       – А потому ... - я назидательно поднял палец вверх - ... потому, что ты загорелся сраной наукой и укатил в Питер. Ты мне скажи ... - мы оба икали, внимательно смотрели друг на друга и не перебивали, если кто-то из нас говорил. А говорил сейчас я - ... скажи, ты где-нибудь двинул спортивную науку? ... Помог, хоть одному сборнику, стать чемпионом мира или олимпийским чемпионом? ... А? ... - он пытался поймать меня за жестикулирующий палец, промахивался, и это давало мне право на изобличение визави, выражающего свой протест через ловлю моего пальца.
      
        – Я тебя спрашиваю! Помог, или нет?! ... А! ... Вот то-то! ... А Галка живая ... ей мужика подавай ... вот и пошла за теннисиста, который настольный. Сейчас она пичкает своих бабёнок «химией», лепит из них никому не нужных мастеров спорта и как сидорову козу лупит своего мужика Ваньку за не сложившуюся жизнь ... За Галку мы с тобой оба в ответе. Из-за нас она хлебает, да и Ваньку этого уже все за глаза называют подстольным теннисистом ... - Мирон вворачивает - И поделом! Не тронь чужого! - Я отмахиваюсь - ... А всё почему? ... - зная, что сейчас наступит кульминация, мы дружно тянем паузу ... - А всё потому, что занялись не своим делом. Ты польстился (в этом слове я запутался) столичной жизнью и солидной должностью (а она солидная?), а я (не раскрывая козырей, шлепнул первое, что пришло на ум), как последняя проститутка изменил своей спортивной специализации ... Это всё она ... - имея в виду НИИсовскую хозяйку, погрозил я в грязный угол ... - Дорогой Костик, профиль тяжёлой атлетики у нас уже занят тремя аспирантами -передразнил я её - переходите на лёгкую атлетику - Мирон, чуть ли не в кружку кивая головой и с трудом подчиняя себе губы, ткнул в меня пальцем - Оч-ч-ч ... пхож-жа - Да и к биоритмам ... - это я уже в свой адрес - из-за которых вся диссертационная кутерьма, душа не лежит! ... А Галка! ... - я мечтательно закатил глаза и безнадежно махнул рукой ...
      
        ... Как на следующий день ваш рассказчик оказался-таки в поезде, а Мирон - неизвестно где, не помню. Последнее ленинградское воспоминание - где-то на задворках кинотеатра, между отхожим местом и мусорным баком я втолковывал мычащему, сосредоточенно застёгивающему неподдающуюся, пардон, ширинку Мирону: «Пойми, остолоп, у тебя же раньше, когда мы бегали жульманами, хватало ума сдернутый мной лопатник не выдавать за свой? ... - Мирон, заталкивая ту пуговку, но не в ту петельку, перманентно теряя под ногами почву, но не нить разговора, мычаще соглашается - Конечно ... - тобой уведенный бумажник, хоть и толстый, он всегда твой, а мной уведенный, пусть и тощий - но мой. Об чем вопрос?
        – Так что же ты мне мою тропинку на диссертацию топчешь своими ногами? ... Это же ложка дёгтя для меня ... Это уже не моя диссертация! ... Эх, ты! - Так и прошёл в загуле этот день ... а может два ... я уж не помню.
      
        ... Вот такой я несладкий фрукт. Не стоит, наверно, объяснять почему и как я полетел вслед за Соломоном. Но одно с Цар Црычем богатство мы, всё-таки, заимели - блестящую возможность называть вещи своими именами. А вы таковую имеете?


               
                вторая глава

                МЕЛОЧЕЙ НЕТ - ИНОГДА И ОТРЫВНЫЕ КАЛЕНДАРИ,
                ПОД МЫСЛЕННЫЙ ШЕДЕВР, КОМАНДУЮТ СУДЬБОЙ ...


        Этот день (с которого и пошли все события, выпирающие из меня на бумагу) -мартовский и серый, начался обычно - с рассматривания потолка. Захламлённое неповоротливыми тучами небо, злое на вторую половину марта, вашего рассказчика и весь мир, задержало меня в постели. От этого я и вспомнил свою ночную разбираловку с клопами. Допекли-таки они меня ночью, да так, что мне пришлось сдвинуть койку на середину комнаты. Расчет был простой. Пока враги, в ходе местных боёв, поймут мой мебельный выпендрёж и переквалифицируются из постельных саперов в потолочные десантники, я выиграю время и успею спокойно заснуть, а там уж мне (спящему) - все одно, что клопы, что вампиры. Стоп! Если я сдвинул койку, значит и лёг с левой стороны, а если так, то и тапочки слева. «Логично!» - похвалил я сам себе и ...
      
        - Р-р-раз! - принял вертикальное положение, а левая нога, как дрессированная попала в свой тапочек, тоже самое проделала и правая, но мгновеньем попозже. В голове тоскливо ударило - Встал с левой ноги, значит что-то случится - да и за стеной добавили утвердительным чиханием. «А как сегодня на счёт чуда?» - сиплю неразмятым горлом, опрокидывая бутылку в стакан и придирчиво всматриваясь в перевёрнутую этикетку, желая вспомнить чем же с Царычем вчера травились. Конечно, чудо отсутствовало. «Утопист ты, Костя» - вздыхаю я сам себе. По карманам одетых штанов и рубахи проводится утренняя финансовая инспекция. Одновременно насилую память относительно Соломона - смутно вспоминается, что сегодня ему надо вынести из дома на базар палас, да пораньше, до прихода Мирки - чтоб без скандала. Значит, до вечера его нечего ждать - базар - дело серьёзное.
      
        Так ... инспекция закончена с положительным результатом - в кулаке зажата мелочь - два пятьдесят ... а это о многом говорит. Во-первых, сегодня я самостоятельный и ни в какие питейно-философские коалиции не вхожу! Во-вторых, этот день закончится не на сухую, да ещё и дома, в компании с Соломоном. А значит и в третьих - вволю поупражняемся на тему - «Человек - цар природы или идиёт?»
      
        ... Ну, вот! - Козырёк, когда-то кроличьей шапки, нависает над глазами, бессовестно порыжевшее пальто храбро скрывает дырки на локтях свитера, пятки, да и большие пальцы ног, не желающие делить свободу с носками, уныло приветствуют вечную слякоть башмаков.
      
        С мыслью, что солидные люди носят деньги в кармане, а не в кулаке, выхожу из квартиры. Мысль всё настойчивее напоминает о карманной солидности, но я же упертый и ленивый. А, потом - я закрываю тему - вот, солидные пусть и носят в своих карманах. На этом умозаключении, уже в темноте ... уже на лестничной клетке ... из-под моих ног благополучно выскакивает соседская кошка, а я ступаю на тёмную лестницу, знакомую до последних щербатостей и выбоин. Предвкушая магазинную канитель, упёртый и ленивый ... вдруг споткнувшись левой ногой, моментально, оставляя ноги сзади, проваливается в ничто.
      
        Граждане, выходящие за двери своих квартир! Ни на мгновенье не ослабляйте лестничный контроль! Иначе вас ждет то, что по заслугам получил ваш рассказчик, расслабившийся на почве карманов солидных людей. Руки, с растопыренными пальцами, устремились в темноту. Но если правой клешне посчастливилось - она попала ладонью на один из прутьев перил, то левую, виртуозно проскочившую между арматуринами, логично задержала моя физиономия, носом встретившаяся с поручнем лестницы. Эллипсами выскочили искры, и ваш рассказчик повис на правой руке, с ногами сзади и выпученными глазами, судорожно ловя опору левой пятернёй. В наступившей тишине послышался звон веселого эгоизма нагло убегающей мелочи.
      
        - Черт побери!!! - почему-то нетипично, поскольку таким восклицанием не выразил и
сотой доли выделившегося адреналина, взревел повисший на поручне, а за ближайшей
дверью, не обращая на мою катастрофу никакого внимания, видимо по телефону (но мне
доподлинно известно - в этой квартире нет телефона!) кто-то проорал неузнаваемо
радостным голосом: «Уже получилось!!! Ты ещё не представляешь, как всё удачно
сложилось ... Я тебя поздравляю!!! До скорого!!!» Слышно было, как трубку положили на
рычаг (но там же нет телефона!!!). Вот когда наступила настоящая тишина ... Я, зажав
расквашенный шнобель, на ощупь ... в темноте ... искал копейки ...
      
        Через час (как только остановилась кровь), с распухшим, остро чувствующим угрюмую свежесть носом, пострадавший с остатками богатства и опять-таки в кулаке, появляется возле «Пентагона» - пятиугольная беседка за нашим магазином...
      
        ... Внимание, читатель, интрига вздрогнула и начала закручиваться - следи за словами и действиями ...
      
        ... Банкроты-пентагонисты смотрят на меня выжидающе. Ближе всех ко мне оказывается Слива и его знакомый Санёк, представленный мне по первому разу. Слива, понятно, специалист на дармовщинку, а Санёк оказался настолько ловким, что не успел я и глазом моргнуть, как он оттёр тараканьего крестника (узнали? У него синяк под левым глазом не сошёл ещё) и, завладев мелочью из моего кулака, к великому удивлению сказал, что здесь как раз на солидный пузырь и уже бойко поволок меня в магазин. Ситуаен (граждане, значит) в кулаке же собрано только на пол-пузыря!!! Я же не идиот! Но Санёк был уверен, как Наполеон.
      
        У кассы, показав толпящимся чудеса учтивости, новый знакомый без очереди протянул Клавдии мою мелочь (да там же меньше, чем на бутылку!!! – я же в темноте не всю мелочь собрал) и нахально пропел: «Золотце ... будьте любезны ... одну ... «Столичную»… сдача пусть у вас на счастье останется!» У меня глаза заквадрились и медленно полезли на лоб, когда кассирша, пересчитав деньги и выбив чек, презрительно кидая его на блюдечко, бросила туда же и медяки со словами: «С твоей сдачи счастья не построишь, алкаш несчастный!» А Санёк, величественно, двумя пальцами взяв чек, вдруг старомодно, в нелишённом изящества полупоклоне, изрёк: «Премного благодарен, мадам, ах, если б вы хоть чуточку мне поверили - ваши роскошные плечи мгновенно засверкали бы при дворе французского короля Людовика тринадцатого, у которого в первых министрах некогда ходил кардинал Ришелье, известный тайным пристрастием к шикарным женским плечам. Вот за них, он бы вас озолотил с ног до головы.»

        Клавдия поперхнулась от нетрадиционного монолога клиента, но когда до неё дошёл и смысл комплимента - зарделась, но не надолго - менталитет, помноженный на должность взяли своё и Клавка, короткой, но увесистой фразой «Сам дурак», оставила историю средних веков собою незапятнанной. Что касаемо Санька, то он меланхолично, мол, не для себя старался, пожал плечами, а толкающимся у кассы, памятуя, что он не стоял в очереди, искренне ... коротко и пафосно выдал: «Толпа! Боку мерси!»
      
        На этом, интересное не закончилось. У прилавка, перед тем, как отдать продавщице чек, Санёк вдруг спросил меня: «Чем милорд предпочитает закусывать - красной или чёрной ... ? Я не понял, но на всякий случай подумал, что по праздникам мы с Соломоном в этом качестве всегда используем ливерную. На мою мысль об этой колбасе (да-да!!! Мысль!) напарник спокойно ответствовал: «Какие у вас извращенные вкусы, однако, я этого никак не могу допустить.» «Чего ... д-д-о-пустить?» - зазаикался я, а Санёк, пропустив моё недоумение мимо ушей, уже командовал продавщице: «Мадмуазель, ещё краковскую ... и нарезать, да тонюсенько ... как у королей!»
      
          Через десяток секунд, обласканная «мамзелькой», в изящном книксене, что не вязалось с её манерами в общении с алкашами, уже подавала мне два свёртка в благородной (и где она такую взяла?), ослепительно белой и хрустящей бумаге.
      
        - Быстрей бери! - прошипел мне Санёк - а теперь рви когти, пока не замели!
Не успели мы отгалопировать от магазина, как там раздался душераздирающий вопль Клавдии: «... А - а - а!!! Крысы!!! ... Вот они! ... Вот!» К кассирше добавились другие истеричные голоса, и из магазина, как из пулемёта стали выскакивать клиенты, а Санёк, пренебрежительно махнув в сторону паники на удивленье волосатой рукой, увлёк меня в мой
двор. Там, в колодце домов мы остановились. Я, было, потребовал объяснений по поводу мелочи и колбасы, как алкаш, с удивленьем глянув за моё плечо, раздраженно гаркнул: «Куда же ты прёшь, фраер?! ... Дороги не видишь, что ли?! ... Гляделки с утра уже залил!!!» Я машинально оглянулся, но двор был пуст ... Он же, кстати, оказался пустым, когда ваш рассказчик опять повернулся к Саньку ... Был Санёк, и нет Санька! ... Да пока он добежал бы до ворот, мне раз двадцать можно было обернуться вокруг своей оси. Но факт - упрямая сволочь! Был Санёк, и нет Санька! Я, на всякий случай, стесняясь самого себя, неуверенно и почти шёпотом позвал: «Санё-ёк! ...» В ответ, при полной тишине двора, стрельнула под ветром сырая простыня на веревке.
      
        ... Ну вот, уважаемый читатель, ты и связан верёвками, под названием интрига, и перед тобой два пути - махнуть на всё ... и бросить это чтиво, пока не увяз по самое не могу, и другой путь - разобраться что к чему, а я тебе помогу. Имей в виду, в первом варианте верёвки так и останутся на тебе и будут долго досаждать, а чтиво уже выброшено в окно и разлетелось листиками по белу свету ... Но продолжаем ...
      
        ... - Эй! - я начал сходить с ума - А ведь ветра-то нет, с чего это простыня стрельнула?! ... Но быстро взял себя в руки - Стою вроде крепко - на обеих ногах... Свёртки - вот они, в руках ... Остальное - наверно наваждение, на которое мне начихать. Да нет, не начихать - копеек-то явно не хватало, а у Санька вышло не на портвейн, а на Столичную, да ещё на палку уважаемой колбасы, да сам алкаш исчез мгновенно, как Хаттабыч, а тем не менее, скажите мне, какой идиот откажется от бутылки, в добывании которой принял деятельное участие - даже если это и чудо. Вот о праве на реальность всех случившихся со мной странностей и подтвердил выстрел мокрой простыни на веревке - как будто у меня с утра было две головы, наблюдавшие за событиями с разных точек зрения.
      
        Я где-то читал, что человек может одновременно проживать две, независимые друг от друга, жизни, не догадывающиеся одна о другой. Но если они где-то, когда-то пересекутся, то он может сойти с ума.
      
        - Ну, положим, это не про меня - я-то не сойду ... я - грамотный ... Мне даже интересно будет ещё раз пересечься с Саньком (за неимением версий я его в своих фантазиях уже запихал в другой Мир). Все эти мысли обуревали меня, пока я поднимался в квартиру, но на кухне, положив свертки на подоконник, ваш рассказчик забыл о них, поскольку занялся кормёжкой Ефимия, потом, тяжело вздохнув, заправил постель, поставил койку опять к стене и задумался - а правильно ли, что пододвинул, ведь клоповая проблема далеко не решена. И тут, мой рассеянный взгляд через дверь упал на кухонный подоконник - как будто бы ничего особенного, кроме того, что свертки были в обильном ... инее - не в росе, что тоже само по себе не укладывалось в голове (ведь иней в квартирном тепле однозначно в росу должен превратиться). Откуда же иней, да и какую температуру надо иметь свёрткам, чтобы не поплавиться в комнате, а вызывающе сверкать всеми цветами радуги?
      
        Я дернул себя за ухо - больно! Пощупал лоб - нормально. Желая приободриться, пробормотал: «Спокойно, Константин». Цар Царыч мне как-то говорил, что в принципе можно изобрести такую бумагу, которая с лихвой заменит холодильник. Но ваш рассказчик так думает, что это бред махрового выдумщика, а Соломон, кстати, недоверчиво качает головой: «Костя, из двух слагаемых, первая - плёвость проблемы и вторая - конец двадцатого века, как аксиома, в сумме получается технология производства такой бумаги. Но ты нырни-ка поглубже, пощупай подводную часть айсберга да почеши свой затылок – ты не подумал, куда девать людей и заводы по производству холодильного оборудования? ... А третий эшелон, о котором все поголовно молчат - вершки чиновничьей иерархии, греющие руки на этом производстве? Да эти жуки всё порушат ради тепла и комфорта в своей норе. Вот тебе и гримаса цивилизации, удушающая прогресс».
      
        Вернуло меня к действительности содрогание уродливого холодильника - кубического монстра под маркой «Оренбург». Мысли обрели практическое направление: «Я что ... не мужик? ... Не у себя дома?» и, удовлетворяя любопытство, осторожно взял ближайший свёрток - да, - холодный ... и прилично холодный! При разворачивании бумага хрустела  озорством тугого огурца на зубах, а уж когда бумага развернулась - глазам предстали почти папиросные ломтики ароматнейшей колбасы с ослепительными беложирными прожилками и озерцами. Колбасный дух разухабисто загулял по всей квартире. Зашевелились прусаки, а я обалдело, с полным ртом слюны, неверяще глядел на деликатес, который ел лет пять тому назад, да и то, по случаю принес Царыч. Да вы не подумайте, что нам не на что купить - мы с Соломоном просто холодны к таким изыскам. Да и соломонова Мирка не кормит еврея такой шикарностью - хахали всё сметают, а в тот, пятилетней давности раз, Соломон помог вызвать «Скорую ...» одному сердечнику на улице, да и погрузил его в машину, а тот прямо на мостовой оставил сверток с «Краковской» - грамм двести.
      
        - Попируем сегодня с Соломоном - забыв о чудесах, отправил я ломтик в рот - колбаса ядрёно впилась в язык и десны своим острым вкусом. Да-а-а!!! Та, «сердечная» ...
оказывается, была прелой травой, а мы все пять лет и не догадывались об этом! ... «Наверно долго не ел настоящей колбасы» - оправдываясь, подытожил ваш рассказчик, с торопливой жадностью сжёвывая второй ломтик.
      
        Наконец, в сомнительных качаньях головой (бумага-то - холоднющая, да не так, как вы думаете, а в десять раз холоднее) закусон с хрустом заворачивается до вечера, а руки в любопытстве тянутся ко второму свёртку.
      
        Здесь, как и предполагалось,оказалась «Столичная», но такой неимоверной прозрачности, что продегустировавший краковскую, как через увеличительное стекло, усмотрел через стенки пузыря все кожные узоры на пальцах, щедро утрамбованные грязью.
«Да-а-а, Константин!» - цежу сквозь зубы, имея в виду то ли грязь, то ли прозрачность (пусть это останется при мне), взбалтывая тару и намереваясь вышибить пробку ...
      
        ... Рассказчик-то это и сделал, но уже в свободной горловине вдруг зашипело и оттуда со свистом вырвалось коричневое облако чего-то ... Как пробочный вышибала не выронил бутылку, не знаю ... Видимо сработал эффект Остапа Бендера на собственной свадьбе, когда в момент тоста стоя, предводитель дворянства умыкнул из-под командорской задницы стул генеральши Петуховой ...
      
        ... В углу комнаты, под потолком, облако простояло около пяти секунд, затем растаяло и оттуда на пол спрыгнул ... (не удивляйтесь - Санёк) ... Да-да ... Санёк ... Но какой!!!
      
        Понимая, что это галлюцинация, я встревожился относительно своего здоровья, но когда эта галлюцинация ещё и зазвучала да задвигалась, тревога увеличилась уже не на шутку. Хаттабыч (так ваш рассказчик моментально окрестил это явление) заговорил до того густым басом, и с такой внутренней силой, что вся посуда в квартире и оконные стёкла слегка завибрировали, а тараканы, наоборот - замерли, будто их всех одновременно накололи на булавки.
      
        -Я не Хаттабыч! Надо потерять всё уважение к своему амплуа, чтобы быть слабым против какой-то бутылочной пробки и тысячи лет ждать вызволения от сопляка пионера ... - твой гость просто привык к театральным жестам ... Как? ... Впечатляет? ... - и он артистически указал на бутылку, которую я ещё держал в руках, а потом и в потолок, откуда он только что спрыгнул. Держащий бутылку обалдело замотал головой и сглотнул слюну (прореагируйте как-нибудь по-другому, а я посмотрю). Санёк самодовольно расплылся в улыбке: «Можно вылезти и из-под кровати, но там такая грязь. И потом, из бутыля - романтично!» Он расхохотался ... и в квартире от этого тут же полопались все лампочки.
      
        - Пардон ... - он осёкся - сейчас исправлю ... - Хаттабыч повёл рукой и на каждой из стен появились семилапые свечные бра. Лапы были собачьими, из старинной   потемневшей бронзы, когтистые и жилистые. Каждая сжимала по благородно оплывшей свече. В это же время на столе оказался канделябр, и тоже в собачьем стиле, с семью жёлто-матовыми свечами.
      
        - Это будет получше вашего электричества - уже тихо пророкотал он, дотронулся до одной из свечей длинным и узким пальцем и все свечи, уютно затрещав, дружно загорелись - они долго будут светить ... тебе хватит на всю жизнь. Зажигать и тушить их будешь мысленно ... попробуй! - я, зашкаленный в своём удивлении, и от того безвольный, тяжело
подчинился - свечи дружно потухли ... потом, по моему же приказу, зажглись ... - А теперь, что бы они исчезли и появились ... - это мне удалось уже лучше.
Со стороны я был похож на рыбу, немо открывающую рот и пучившую оловянные глаза.
      
        - Успокойся - вполголоса произнёс Хаттабыч - и не зови меня Хаттабычем ... Мне это не нравится. -
        - А как нравится? - прошептал я.
        - Не знаю ... Ты просто подумай обо мне, и что нужно - я и отвечу. Минуты через две ты привыкнешь и мы будем разговаривать не языком, а мыслями - это гораздо точнее, да и разнообразнее.
        - Да кто же ты такой? - ещё похожий на рыбу, но, уже начиная ворочать мозгами, подумал ошарашенный событиями.
        - Вопрос не тяжёлый, но, беря во внимание твоё человечье обличие и образ бытия, ответить будет не просто. Я – тот, кого редко кто видит, но все дружно называют Князем Тьмы … Сатаной … Чёртом -
        Видя, что вашему рассказчику ничего не угрожает (во всяком случае, сейчас, а дальше посмотрим), он, всё ещё с большими потугами, но осмысленно, перебил Санька: «А зачем я тебе понадобился?»
        - Во-первых, не ты мне, а я тебе. Во-вторых - всё очень просто ... - он помахал когтистой лапой, поскольку такие длинные и узкие когти, да ещё алого цвета, никак не назовешь ногтями. Да и стилистически, ну-ка, произнесите - когтистая рука ... А? ... Слова застревают в глотке, и уши отказываются слышать. Да если уж когтистая, то и, разумеется, не рука, а натурально лапа ...
        - Интересно, а хвост у него есть? -
        - Если хочешь - будет, но в человеческой породе, насколько я понимаю, это атавизм ... - и, загадочно поведя бровями - основываясь на ваших знаниях.
Сейчас ваш рассказчик думает, настало самое время отступить от повествования в угоду описания этого существа.
      
        Лицо вышедшего из бутылки было умным и благородным, только не в той степени, как вы думаете, а в десять раз умнее и благороднее. Да что там говорить - любой эпитет можно смело бросать в мешанину описания - пойдёт только на пользу. Глядя на него и вспоминая того - магазинного Санька, на ум приходит сказка, что подарил нам Марк Твен «Принц и нищий» ... Тот, магазинный алкаш, был классическим бичом - с гривой свалявшихся, давно немытых волос из-под вязаной кепки и продубленным спиртом и никотином, в резких и грязных морщинах, лицом. Ко всему надо добавить кислый запах стираных в девятнадцатом веке штанов и местами блестящую дублёнку, кое-где основательно политую хлоркой. С обувью проще - она не поддаётся описанию вот уже как лет двадцать.Но у этого существа, с лёгким налётом развязности стоящего передо мною, в любой чёрточке и нюансе взгляда проступала порода (заметили - ваш рассказчик уже не называет его Хаттабычем?). Это был настоящий Мужчина ... да-да, с большой буквы.
        Смуглый цвет лица удачно подчёркивал высокий лоб с небольшими залысинами. Волосы длинные, ухоженные, тёмного цвета, гривой спадают на плечи - что-то от мушкетёров Дюма. Брови стремительно разлетелись в стороны, и при разговоре так удачно участвуют в передаче оттенков мысли, что напрашивается подозрение - а не гениальный ли это артист перед вами?
        Про нос надо сказать особо. Любой мужчина, национальности, славящейся этой частью лица, всё равно позавидовал бы ему - благородно горбясь и мужественно загибаясь книзу, его нос останавливается как раз перед тем самым чуть-чуть, которого если чересчур, то всё и испортится.
        Глядя на дьявольски (а ведь, действительно дьявольский) выразительный рот, представляется, что здесь это универсальный инструмент - он может не только испепелить словом, но и едва заметным движением губ задурить головёнку любой (без исключения!!!) мадаме, да так, что она на всю жизнь сойдёт с ума. И не просто сойдёт, а отравит существование и мужу, и любовнику, и ещё Чёрт знает кому, подвернувшемуся под горячую женскую руку.
        В этом месте Санёк лёгким кивком головы, в котором угадывалась и благосклонность подтверждения, и лёгкий интерес к сходящим с ума, скорей всего согласился бы со мной. Его усы «А ля я сам», нет надобности описывать, поскольку некрасиво хвалиться своим единственным достоинством.
        Подбородок аристократически узкий, но властный ... Наполеон тоже имел жесткий и упрямый подбородок, но согласитесь, он был массивным, а все три эпитета - упрямый, жёсткий, массивный, равно как и властный, дополняли друг друга. Здесь же изящество узкого в сочетании с Чёрт знает, чем неуловимым, открытым текстом говорили, что хозяин такого подбородка в состоянии принимать такие властные и неизменяемые решения, какие вашему массивноподбородочному Наполеону и не снились. Глаза чёрные, большие и до того яркие в своей выразительности, что я отказываюсь говорить об этом - всё испорчу.
      
        Одет он был в рубаху ослепительно белого цвета, но до того накрахмаленную, что при малейшем движении она слегка скрипела и даже искрилась. Её рукава были широкие, отороченные тонкими кружевами, но до них, в запястье, перехвачены запонками с камнями, сверкающими задумчиво мутными и оттого загадочными лучами. Стоячий воротник выгодно демонстрирует красоту и мускулистость шеи. Рубаха расстёгнута до пупа (почти до пупа), и своей расстёгнутостью подчёркивает не расхлябанность, а небрежное щегольство, что и подтверждается аккуратной заправкой в узкие брюки чёрного бархата.
      
        Надо сказать, любой цвет у существа - что лица, что одежды, был густо насыщен и напоминал цвет в «ящике для идиотов» при самой высокой интенсивности. Если это были зубы, то до того жемчужные, что японские модницы, имея такие, десять раз задумались бы - а стоит ли их покрывать чёрным лаком, а если брюки, то достаточно беглого взгляда, чтобы задуматься о чёрных дырах Галактики - ну вот, наверно и весь портрет, а если что по ходу ещё вспомню, конечно же, сообщу, а то действие у нас застоялось и от нетерпения уже бьёт копытом...
      
        ... Сидим мы друг перед другом и немо (мысленно значит), но помогая себе мимикой и жестами, разговариваем ... Если можно так сказать ... Наш диалог для третьего лица похож на объяснения, подсматриваемые в замочную скважину - где оно всё видит, но ничего не слышит.
      
        - Все очень просто - продолжая разговор, пожимает плечами мой визави - ты -
победитель моей сатанинской, это говоря вашим, человечьим языком, лотереи - на мой немой взлёт бровей он меланхолично (во всяком случае, вид у него такой) продолжает - я думаю,
милорду не надо напоминать, что он (это я у него милорд), регулярно, сидя, пардон, на
унитазе, интеллектуально резвится, анализируя содержание листочков отрывного календаря,
прежде чем их помнёт - два моих кивка нетерпеливо подтверждают его грошовую
проницательность, поскольку этим не грешат только использующие туалетную бумагу (но
мне их жаль за бессмысленный вид при исполнении) - так вот - смуглая ладонь его правой
лапы (никак не могу привыкнуть к её виду) протестующее останавливает мои рассуждения -
вчера, в пятницу, двадцать первого марта, ты с удивлением отметил о совпадении и чёртова
дня недели - пятницы, и весеннего равноденствия, и полнолуния, и что всё это пришлось на
високосный восьмидесятый год. Позволю себе заметить, что эти четыре, сами по себе
незначительные события, совпадают друг с другом очень редко - приблизительно раз в
тысячелетие, о чём ты экспромтом, навскидку догадался, приложив к этому своё умишко и
беглый расчёт. И это всего за один присест на очко - блестящая раскованность ума при
серьёзном процессе! Об этом никто не знает ... человечество в этом направлении не
распространяется, но с тобой могу поделиться - 95 процентов мировых открытий случаются при такой унитазовой оказии, остальные 5% - так, мелочь, которые даже намёком нельзя называть ...
      
        ... Читатель, попробуй опровергнуть и не отнекивайся - все гениальные озарения у тебя случались в очковый период ... Ладно, хватит, а то я без извинения перебил диалог героев, пусть они продолжают ...
      
        ... - Вот в связи с этим событием с совпадением четырёх хронологически-астрономических особенностей мы и проводим свою лотерею - как ни в чём не бывало продолжает Сатана.
        - Ну и что? Отметил и отметил - возразил я подъёмом правой брови.
        - А то, что «отметивших и отметивших» на вашей Земле один к ста миллионам. Это первое условие. И ты его выполнил - застолбил участие в моей лотерее, заодно и войдя в одну восьмую финала.
        - Хорошо, а дальше? - побарабанил я пальцами по столу.
        - Дальше - проще - протопал изящными сапожками в бриллиантовых шпорах, как копытцами, к окну собеседник. Задумчиво там помолчал ... потом спохватился, к моему опять крайнему удивлению, пропустил руку сквозь стекло (да-да, сквозь стекло), как будто его (стекла) и не было. Пропустил он эдак руку, пардон, лапу наружу и брезгливо морщась, протёр окно рукавом рубахи со стороны улицы. Затем вынул её (лапу) и уже протирая изнутри, сердито спросил (молчком, конечно) - Окна годами не моешь?
        - Как же это у тебя получается? - отмахнулся я от его вопроса, а он, чувствуя, что это скорее раздумье, всё-таки счёл уместным ответить оригинальным способом.
        - А вот так - подошёл ко мне и спокойно погрузил в меня (да-да в меня) свою лапу на уровне живота ... Я ничего не почувствовал ... Нет, что-то такое было близкое к щикотке, но боль и неудобство отсутствовали. - Вот так - повторил он, взял стоявший сзади меня стул за спинку, спокойно пронёс сквозь моё туловище и поставил уже передо мной. Я, который раз ошарашенный, пощупал себя - всё на месте, и никаких следов ...
        - Да!!!... А-а? - обрел (даже мысленно) я дар речи.
        - Да-да! Мы отвлекаемся, - нетерпеливо переминаясь копытцами, нахмурился Санёк - В четверть финала вас влезло полторы тысячи, и заметь - совершенно не догадываясь об этом. Не скажу, что твоя победа была блестящей - все тысяча пятьсот, каждый по своему, ступили левой ногой на пол. Помнишь свою ночную войну с клопами и передвижением койки? - я заинтересованно кивнул. - Дальше полуфинал, его милорд одолел с листа, хотя задание было очень сложным. Неужели запамятовал, как на лестничной клетке дорогу тебе перешла соседская чёрная кошка. И что важно, ещё не умывшаяся, но уже осчастливленная от бесовски приятного покрытия её знакомым одноглазым красавцем из подвала. Ты ещё зовёшь его Чёрным Нельсоном ... Ах! Как им было приятно! Заметь, все малейшие детали обговорены в условиях лотереи: и одноглазый чёрный кот, и уже покрытая им, но ещё не умытая чёрная кошка ... Да что там говорить!!! Сегодня ты - баловень судьбы! - баловнем я озабоченно потрогал вспухший нос - Не бери в голову, это пустяки! Вон, Джордано Бруно, сначала познал истину, а потом уже заплатил за неё костром, а у тебя-то намного проще - ты, сперва заплатил, да и то, мизером - разбитым носом, а уже пото-о-ом познаешь свою истину... или счастье. Ах! Как сладко пользоваться тем, за что уже заплачено!... Опять ты меня уводишь в сторону! - встряхнулся он. Я, как бы сдаваясь, поднял руки: «Не буду-не буду!»
        - В финале вас осталось всего трое - китаец, француз и ты. Но китаец не умеет считать - споткнулся на восьмой ступеньке, а не на седьмой и на четырнадцатом шаге, а не на тринадцатом. Что касается французика, то он технически-то всё выполнил правильно, но его подвела интеллигентность. Он, видите ли, не умеет в крепких выражениях поминать нашу силу. Но как взвыл этот любитель мягких выражений! Как заплакал! Как запричитал - О-ля-ля!!! О-ля-ля! Мон нэ! Села мё фэ мал! - свой нос, видите-ли пожалел. Тут тебе и жена с тёщей олялякают, и дети с прислугой верещат. Тьфу!!! Противно смотреть! А всего-то, взреви французик: «Парблё!!! То есть «Черт возьми» по вашему, вот и была бы между вами перестрелка за чемпионское место ... Но ты!!! Ты!!! - от всей души ... носом в перила!!! Вот это удар!!! Даже я не удержался и по телефону тебя поздравил. Помнишь, как вопили за дверью, что уже получилось и всё прочее - это я выпускал свои эмоции, что позволяется мной в очень редких случаях ... Цени!
      
        - Эх, ты! - я с хитрым сожалением смотрел на него - да не в перилах-то дело, а в мелочи, что разлетелась по лестнице! Да, ты знаешь, что такое для меня пузырь?!
        - Знаю-знаю - небрежным жестом в сторону колбасы на подоконнике парирует он моё кипение, и далее, слегка оторвавшись от земли, начинает раскачиваться передо мной как маятник настенных ходиков. Наверное в переводе на мой язык это будет как, сделав своё
дело он развалился на диване. Но во-первых, у меня не было на чём разваливаться. Нет, кресло-то было, но разваливался на нём, зная тайное расположение свободолюбивых пружин, только я. А во-вторых, уважающий себя Сатана, никогда не изменит своим привычкам, вот и раскачивается, топорща от блаженства усы, передо мной Санёк.
      
        - Да! - спохватился он и спрыгнул на пол - мы, ведь, фирма приличная - средство
передвижения для ведьм не вяжем, и, в отличии от Золотой Рыбки, выплачиваем выигрыш не
троекратным количеством, а благородным одноразовым качеством - и уже торжественно -
Константин! Ты вытянул счастливый билет, ценность которого в исполнении одного твоего
желания ... — он пожевал губу - одного ... с вас, человеков, и одного иногда под завязку
хватает. Чем счастливее человек, тем он глупее, я это хорошо знаю, и таким обалдевшим от
счастья, даю шанс в половину суток на раздумье. За шесть часов до срока у тебя по стенам
сами по себе зажгутся свечи. С этого момента ты должен выпить половину бутылки ... - и он
указал на ту, из которой появился. - Конечно, как трезвеннику в душе, тебе разрешается пить не из горла, и не одним залпом ... разрешается ... но не приказывается. Согласись, со стороны это выглядит гнусно, но ведь этак пьющие не видят себя со стороны - широким жестом руки он приглашает меня согласиться с его словами - тебе разрешается пить малыми порциями. Да смотри, хорошенько закусывай!... Да думай трезво ... Это тебе мой дружеский совет. В такое-то время, сообразно твоим раздумьям, и появится нужное тебе желание ... Но уж когда зажжётся и канделябр на столе, тут думать уже будет поздно - тут появлюсь я, быстренько разберусь с тобой, а дальше дело техники ... - он закатил глаза и не без тщеславия, цокая языком, покачал головой - и какой техники!!!
        Вдруг, ни с того, ни с сего, он взвился в угол потолка, уменьшился там в три раза и со словами: «Так что жди!» спикировав под стол, бесследно исчез.


                третья глава

               
                СУМАТОШНАЯ ВОЗНЯ ПОД ЛОТЕРЕЙНО-ДАМОКЛОВЫМ МЕЧОМ


        Вот эт-т-то мозговой вывих!!! Вот эт-т-то приступ шизофрении !!! Да просто - вот эт-т-то да!!! Я протянул руку в то место, где только что он стоял - пусто! Но на полу - и тут и там ... да и тут и там ... отчётливо виднелись слегка выжженные и ядовито пахнущие горючей серой следы копытец. Я присел на корточки - следы нахально вопили о себе.
      
        - Стоп, Константин! - это я сам себе - ну-ка вспомни мироновскую Изабэллу ... Да-да, ту, что психиатричка и докатилась до кандидата наук. Нет, она, всё-таки, не докатилась - она грудью взяла эту степень, как пираты на абордаж купеческий корабль! - ни к селу, ни к городу проснулась в голове гнусная реплика - Конечно, психиатрия нисколько не выиграла от того, что Бэлка занялась ей серьёзно, а скорей всего проиграла. Таких, как Бэлка в науке - пруд пруди. Со мной в аспирантуру поступала одна гимнасточка, так она перед экзаменом по Истории КПСС пальцем о палец не ударила, чтобы предложить себя. Она просто-напросто задержалась после консультации в фойе на секунду и тут же получила приглашение молодого преподавателя, консультировавшего нас перед завтрашним экзаменом, откушать с ним в ресторане со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых не говорят, но которыми бабе грех не воспользоваться ... На другой день она с налётом лёгкого утомления хвалилась последней пятёркой, открывшей ей путь в аспирантуру ... На ум полезли слова Соломона: «Если бы из науки можно было попереть всех прихлебаев, то мы бы зажили уже в двадцать пятом веке, а то всё в двадцатом топчемся и это навечно.
      
        Ох! Опять меня занесло! Но не случайно я вспомнил миронову Изабеллу, скорей всего её рассуждения о сумасшествиях (куда после случившегося у меня заимелся блестящий шанс вот-вот скатиться). Такого термина в психиатрии (сумасшествия, по её словам) не существует. Это мы на бытовом уровне придумали - болит голова, страдает живот, сошёл с ума. Но ведь причин на это тысячи, и врачу важно отыскать ту, единственную, может быть незаметную, чтобы её выключить. А для нас опять-таки прошла голова, успокоился желудок. Что касается сумасшествия, так это когда мы попадаем на крючок либо галлюцинаций, либо подозрений - это я так думаю, и если вам что не нравится, так меня же не переубедишь, и я свою точку зрения вам не навязываю. А если вам вообще не нравится моё чтиво, так я не обижусь, если вы мой опус изорвав, повесите на гвоздик в сортире, только смотрите в своём раже, не переусердствуйте - из-за маленьких клочков
потом хлопот не обберётесь. Ну, а кому нравится моя повесть - продолжаю на счёт крючка ... Проглотив этот крючок с наживкой из галлюцинаций и подозрений, мы пытаемся протащить проглоченное в свой собственный, но реальный мир (что же мы зря глотали что ли?), где всё уже без нас расставлено по полочкам, и который не приемлет самого мелкого безобразия. Прав Михайло Васильевич, что в природе зря ничего не возникает и ничего не пропадает, а мой внутренний мир, что - не природа? Вот она и не потерпит анархии: «Что это за Нечистая Сила вдруг появилась в соседнем переулке? ... Или на вашей лестничной клетке (на вашей!!!) нежданно-негаданно объявился Наполеон в грязных кальсонах? ... Не-е-ет! Не нужны они простым труженикам, а чтобы обыватель не смущался более, возмутителей - в жёлтый домик!!! - и обыватели более не отвлекаются от собственных мыслей, и Наполеона, по поводу вечно расстёгнутой ширинки, нянечка зовет не иначе, как «Ваше сиятельство». Все довольны! Одного только не поймёт заглонувший наживку, что её назад уже не выкинуть (не надо было заглатывать!!!). А раз так, то сиди тихо и не трепыхайся, не то - объявится та Сила, что водила перед твоим носом закамуфлированным под червяка крючком, дернет за леску, ну и улетишь Чёрт знает куда ...
      
        Мало этого, Изабелла внушила нам с Мироном мысль, что сумасшедшие все без исключения, и они же все болтаются каждый на своём крючке, только одни молчат об этом, а другие, думая, что они сильнее этой Силы, встают в позу и пытаются с ней тягаться. Нет, милые, Наполеон один, и ни с кем не желает делить свой трон. Тем, что был первым - вот чем застолбил он своё право на наполеонство перед жаждущими открывать рты ... Ты что, Костик! - это я сам себе - Тебе мало, что вылетел из института бреющим полётом!? ... Тебе пике подавай!? ... Пожалуйста, случай представился - выходи во двор и вопи, что у тебя в гостях был Сатана! Люди, брат, сильнее Сатаны - если уж упрячут тебя туда, где раки зимуют, никакой Чёрт тебе не поможет! ... Не-е-ет ... как видно, надо помолчать. Кто ж тогда Ефимия будет кормить? И как же я тогда без Цар Царыча? ... Всё!... Молчу-молчу! ... Уж что моё, то моё ... и ничьё больше!
      
        На этой мысли я прервался, поскольку пришёл уставший, но осчастливленный базаром Соломон: «Вот он - я, а вот он - палас! - ставя бутылку Столичной на стол, тяжело, с придыхом, свалившись в кресло, объявил Цар Царыч, но вдруг, увидев канделябр, привстал.
        - откуда у тебя эта прелесть?» Я моментально сориентировался - и канделябр, а заодно и все бра, моментально исчезли.
        - Какая прелесть? - ехидно, имея наглость посмеяться над пожилым человеком, спросил ваш рассказчик.
        - Да-а-а! - протирая зенки гундосит Царыч - ... Слушай, устал я сегодня ... перемёрз на базаре - сверля глазами то место на столе, где только что стоял подсвечник, переходит на кашель Соломон - Вот тебе деньги, слетай в магазин ... Только не мелочись на счёт закусочки - он неопределённо машет рукой - по своему усмотрению, ты же у нас гурман ... Там на всё хватит.
      
        Уже одетым мной с подковыркой задаётся вопрос - А как с Миркой будешь выкручиваться, она же не простит тебе паласа?
        - Простит! У нее самой рыльце в пуху. Я махнул рукой: «Ваше дело, вам и разбираться.»
        Подойдя к магазину, закусочный посол увидел в Пентагоне всё ту же компанию сизоносых, подошёл к ним и из интереса спросил Сливу про Санька.
        - Какой Санёк?
        - Да тот, что был с тобой с утра, вы ещё вдвоём подошли ко мне.
        - Ты что, Костик! Проснись! Если хочешь взять меня на понт, то и говори прямо -отдай, мол, рваный ... ещё лучше - под собственный хохот - шесть рублей одной бумажкой
        - это был сливовый шедевр юмора, выше которого, сколько я его знаю, он ни разу не мог подняться. И уже серьёзно и презрительно - ничего такого с утра не было ... Крыс из магазина гоняли - это было, а тебя, пацан, да ещё с каким-то Саньком - вешай лапшу кому другому ... Весь день ни тебя, ни каких-то Саньков!
      
        Ваш рассказчик не стал лезть в бутылку, а перевёл всё в шутку и удовлетворился, убив сразу двух зайцев - Слива был отмазан от банальной претензии на счёт "третьего", а чудо с Саньком было высосано из пальца (во всяком случае на уровне Пентагона). Но если так, то я, граждане, серьёзно болен. Стоп! Но и Соломон же видел свечи!!!
        - Всё, Константин! - это я сам себе - Болеть болей, но внимания не обращай, а то
запутаешься - хуже будет!
      
        ... Благополучно купив всё, что нужно для тёплого вечера, я благополучно же и вернулся домой. Цар Царыч уже спал, подкрепляясь перед междусобойчиком, а я открыл холодильник, чтобы ... - в глубине холодящего монстра стоял толстый с наглым видом графин полный, не надо говорить чего. Лихорадочно звякнув о дверцу, я с подозрением вытащил его на свет божий и остервенело понюхал содержимое - мои опасения категорически оправдались - пахло ей, мерзавкой! Через полсекунды я уже тряс мычащего Соломона с идиотским вопросом: «Ты куда дел пузыри?!!!
        - Ты чё?!... Как всегда ... Слил в «графын» ... Не волнуйся, обе они уже там - и твоя, и моя - и, обидевшись вконец - милорд же любит, чтобы как у людей. Не из бутылок же
разливать по стаканАм, а благородно - из «графына»... Ты же и научил меня этому, - а я
мысленно с горечью добавил: «... На свою голову.»
      
        Вляпавшись в меланхолию, я поплёлся на кухню и там спеленался грустными размышлениями: «Да, милорд любит, когда из графина. Но сейчас - не тот случай ... А-а-а!!! ... Сам виноват! ... Эй!!! - а ведь, теперь и еврея придётся поить этим чёртовым коктейлем?!!!»
      
        Соломон уже окончательно проснулся, сопел в ванной, сам себе что-то мурлыкал на кухне, готовя закуски, я же, от греха подальше, ушёл в комнату.
        - Спортсмэн! «Кукараччу» (так еврей называет моего таракана) забыл покормыть! - это мне бодрым голосом Соломон из кухни. Я поплёлся туда, ненавидяще глянул на Цар Царыча и вяло принялся за кормёжку таракана. Еврей мыкался из кухни в комнату ...  насекомая уже поела, а я, глядя на усатых плебеев, подчищающих за Ефимием, внезапно наткнулся на мысль о заинтересованности в сатанинском мероприятии, поэтому и оттягиваю пьянку поближе к первому сигналу (это, когда свечи по стенам зажгутся) и с замираньем в сердце жду, чем же всё это кончится - типичное мышление труса - не зная, чем начнётся ... уже озабочен концовкой! Вдруг, отчаянно затрепыхалась внезапная мысль - Свечи!!! Я забыл о них! Они же были убраны мной на глазах околпаченного Соломона!
В это время Соломон был на кухне. «А!... Будь, что будет!» - подумал я и, поднапрягшись, сосредоточился на всём сатанинском освещении. О том, что бра и канделябр появились (ещё не горевшими), я понял из дурного возгласа Царыча, шагнувшего в комнату, и звона разбившейся тарелки. С первым же выдохом после шока Соломон завопил: «Аладин!!! Иди до мэня!!! Только чтё здесь ничего не было!!!» - Царыч трясущимися руками показывал на середину стола - а сейчас - вот!!!
        - И вот! - это я уже за графин ему, тычу торжествующе в бра по стенкам. Соломон был потрясён и уничтожен. Я, конечно, рисковал, затягивая объяснение и злорадно наблюдая постепенное зашкаливание Цар Царыча. Но еврей, в плане интеллекта и эмоций был всё-таки крепкий мужик - жизнь научила, вот я и не торопился, мстительно упиваясь своим наказанием ... Наконец, чувствуя, что Царыч уже на пределе, я, как можно спокойнее, произнёс: «Товарищ склеротик, садись и слушай. Эти бра и канделябр, которого ты так испугался, достались мне по наследству от тётки - она месяц назад коньки отбросила.» О том, что у меня есть тётка, Соломон смутно знал, и сейчас его волновал не факт её кончины, а, всё-таки, внезапность появления (ещё не горящих) свечей в квартире (он же упертый, и никакие тётки уже не отвлекут его от свечечной проблемы), но тёткой я, всё-таки тормознул его стремительное пике в сумасшествие.
        - Ты устал, Цар Царыч, они уже неделю у меня висят, глаза мозолят, а ты со своей Миркой вообще скоро с ума сойдёшь и не только грошовых свечей, свои ворота не заметишь, идя домой.
        - Устанешь тут, её уже трэтий день нет дома - перебил он меня - как же не волноваться?
        - Трахается с кем-нибудь ... Что ж ей в твоём присутствии на прочность койку испытывать? Такая девка одним часом не удовлетворится, ей неделю подавай! Вот нажрётся досыти, и придет - в глазах Соломона проскакивает сомненье (опять же на счёт свечей, а не Мирки) - а бра эти уже семь дней, как висят у меня по стенкам. Ты зрение бы сходил да проверил, а что они на твоих глазах появляются, да исчезают ... Горемычный! Вы на базаре перестояли! Ты, мил-человек, другое не заметил - у меня сегодня все лампочки в квартире полопались. Соседи-змеи с электричеством что-то творят - Соломон, всё-таки недоверчиво качая головой, постепенно успокаивается, но у меня ещё не было реального плана знакомства Царыча с Сатаной - ведь выжрем-то мою двойную дозу, но на двоих ... Нет, арифметическая-то подкладка тут качественная, но лотерею-то выиграл я один, и как Санёк отнесётся к этому алкагольно-лотерейному разгильдяйству, неизвестно. Да и не только плана знакомства, а и подготовки Соломона к внезапному зажжению свечей по стенкам тоже не было. Но как всегда бывает, в таких случаях, выручил господин экспромт ...
      
        - Вот что - воспользовался я этим господином (да экспромтом же!) - Соломон, иди на лестницу, выруби автоматы на электрощитке и стой там, пока я не управлюсь со своими лампочками. Проводив его до входной двери и «нечаянно» захлопнув её, я прокричал из прихожей - ладно, стой там и охраняй, чтоб кто не включил ... пока не налажу. Налажу -открою ... не замерзнешь ... всего делов-то - пять патронов!
      
        Я действительно начал выворачивать цоколи, кой-когда подходя к двери и справляясь у еврея, там ли он ещё.
        - Здэсь-здэсь, куда я к Черту дэнусь? - на что мной с тайным смыслом отвечалось - А может и денешься ... - в ответ получая - Чини-чини, чертов олух - тоже логично.
К концу выворачивания меня начал прошибать пот - свечи-то ещё не загорались, а я уже все лампочки повыкручивал ... что делать? К тому же Соломону надоело стоять за дверью и он стал нетерпеливо стучать.
        - Костя!... Аладин!... Сколько можно?!... У тебя что, сорок комнат?!
        - Сейчас - патрон рассыпался ..., вот заизолирую, тогда открою ...
      
        Вдруг внезапно, по стенам вспыхнули все бра, да так ярко, что свечи весело и с треском потонули в море собственного огня. Это было так неожиданно, что ваш рассказчик выронил пассатижи из рук, но тут же почувствовал облегченье, так как удачно скрыл чёртову выходку от Царыча, да и Санёк, оказался жёстким мужиком - что обещал, исполняет. Вот когда я первый раз почувствовал свою авантюрную заинтересованность.
      
        - Заходи! - я театрально распахнул дверь, а Соломон, споткнувшись о порог, только и смог, что сказать - «Ух ты!!!» - я же почувствовал себя уверенно - если со свечами мой проворот закончился успехом, то с канделябром, думаю, ещё лучше выгорит. Правда, придётся саньковским зельем вспоить Царыча. Ну и что? Для этого надо выполнить одно лёгкое условие - за длинный вечер вылакать литру на двоих. Здесь я поймал себя на интересной мысли, что впервые настраиваюсь на конкретный объём. Да не стра-а-ашно!!! Был бы соблюдён «Триумвират ЗПК» - Закуска, Причина, Компания. В другие времена и больше
пивали!!!
      
         ... После первой, уважая священнодействие, закусывали молча. Каждый думал о своём. Я - понятно, чем у меня голова забита, а Цар Царыч - наверно о дочери. Когда он, энергично двигает челюстями и шумно дышит через нос, да раскачиваясь, пристально смотрит в потолок - всегда размышляет о Мирке.
        - Да не бери в голову! - обмакивая липкую картофелину в блюдце с солью, советую ему - лишь бы в криминал не вляпалась ...
        - Страшнэе криминала, в подоле бы не принесла ... - он задышал ещё шумнее и, отмахиваясь от меня - Бабки-то уже нет, нянчить некому будет, да и её сексуальные выпендривания я один не могу обуздать ... Странно, смотрю, устроен человек. Думающее существо, а раб собственных мыслей ... - я молчу, зная, что сейчас Соломон в своих
рассуждениях с Мирки легко соскочит на происхождение человека, но еврей замечает мои поднятые брови и отвечает на их вопрос - А ты подумай ... Мысль всегда обязана бежать перед действием, как собачонка впереди хозяина и, заметь, она должна понять, куда идёт хозяин и, понимая, разнюхивать действию дорогу. А у этого двуногого существа (то ли у Мирки, то ли у человечества) - правильно ... неправильно ... возникает мысль - поступки всегда за ней плетутся, как слепой за поводырём - и, подытоживая мысль - не думая только лунатики ходят.
        - Да и то, неизвестно - просто так, задумчиво вставляет ваш рассказчик, а про себя - Я, понятно - выигравший лотерею, мне положено высосать полпузыря а Царыча за графиновую ошибку что ждёт? ... Может, пронесёт мимо и как-нибудь образуется? Но тогда другому должно влететь - тогда мне придётся отвечать (таких как я, жизнь чётко научила тезисом по затылку - «За всё надо платить»). А мне-то за что?... не я же сливал мерзавку в общую тару, а Соломон - и мысли опять, уже по какому кругу, срываются в вираж - А откуда я знал, что еврей сольёт зелье в графин?... А откуда Царыч должен был чувствовать, что нельзя? ... А откуда ... Тьфу!!!
      
         Между тем надо было возвращаться к нашим баранам.
        - Царыч, как ты относишься к Нечистой Силе? - набираюсь я храбрости.
        - А никак ... Мир объективен, и если в нём и существует что экстравагантное, мы должны считаться с такой неординарностью, даже если эта чертовщина пока (на этом слове пальцем в потолок, он делает ударение) пока необъяснима. - у меня внутри бешено запрыгало: «Клюёт!... Потеплело!»
        - А ты, что, давно не мылся? - у него всегда были нелады с юмором.
        - Речь не обо мне. Я серьёзно ... - но, чтобы не перегнуть палку серьёзности, развязно переставляю на столе посуду - ... если ты, допустим, нос к носу столкнулся бы с Сатаной?
        - Ну ... Если он реален, а не галлюцинация, то очень интересно бы побеседовали ... Во всяком случае с моей стороны.
        - Хорошо, а если бы он мог выполнить любое твоё желание?
        - Любое, нет ... не сможет, а не любое - было бы любопытно, но где его ... м-м-м Чёрта - он с усилием выдавил из себя это слово - Чёрта этого взять?
        - Тю!!! Только свистни!!! - отбравировал я.
        - Ты куда это клонишь? Испытываешь меня на трезвость? ... Да мы с тобой всего-навсего полграфина раздавили! Да у нас с тобой ещё ни в одном глазу! ... И не надо мне заливать, я сам умею не хуже тебя!
        - А чего «... не хуже...»?
        - А того ... - он запнулся но, компенсируя нехватку слов, так выразительно размахался вилкой, что нанизанная на неё килька оставила на газетной скатерти обильный томатный кильватер. Эти размахивания угрожали и его наполненному стакану.
        - Ладно, угомонись, давай, лучше, остограммимся - прервал я его рукомыслие.
        - А вообще-то, - залезая в тарелку кислой капусты всей пятернёй, морщится от стакана Соломон - не для Чёрта, а для тебя ... как на духу - хотелось бы узнать, человек - «цар природы» или «идиёт», и вытереть нос Дарвину, чтобы не смешивал божий дар с яишницей! - и, прожевав капусту, назидательно поднимает палец - Не связывай людей с обезьянами ... Что-т-то загадочное есть в происхождении человека - Царыч вытирает мокрые от капусты руки о свою рубашку - Почему только он, человек, мыслит? Почему эволюция от
простейших до обезьяны не растеряла ни одного звена, но от обезьяны до человека ... - глаза Царыча ехидно щурятся, руки, опрокидывая пустой стакан, всплескиваются над столом - ... нате вам!!! ... Потеряли!!! - он облизывает мокрые губы, успокоившись, поднимает
граненого и разваливается на стуле. Потом, вдруг спохватившись - Мыслит!!! ... А зачем?!
Затем, чтобы по пьяне выяснить, уважает его такой же алкаш или нет? - Соломон опять
заводится, вскакивает, начинает опрокидывать стулья, заодно меряя комнату нетвёрдыми
шагами - Не может этого быть, природа что, зря старается? ... А может не зря? Может,
выстрелит когда-нибудь?!
        - Ядерной мегакатастрофой - вставляю я, ковыряя в зубах спичкой. Царыч
отмахивается: «Человек труслив, и в этом плане давно себя обезопасил - но, настойчиво
продолжая свою мысль - а может это вовсе и не природа? ... Тогда что же?»
      
        ... Я щедро подливал ... Хрустели солёные огурцы, исчезали килька, колбаса ... Наконец графин осушился, а стаканы поставлены кверху дном. До меня уже ясно дошло, что дамокловым канделябром я уже припёрт к стенке и надо побыстрее ставить последнюю точку над «И» ...
      
        ... Граждане, - я опять вмешиваюсь в повествование, извините, хочу предостеречь вас от крепких подзатыльников ... - не ставьте последнюю точку над «И» - она, волей судьбы может извернуться и превратится в многоточие ...
      
        ... Но едем дальше - в это время Цар Царыч икал, но лыко вполне ещё мог вязать.
        - Слушай, я покормлю сегодня твоих клопов, а то Мирка ... - но, не услышав моего «... Да, ради Бога!...», удивился.
        - Вот что, Соломон... - начал я мямлить.
        - Ты что, бабу ждёшь?!!! - удивлению Царыча не было конца.
        - Да какую бабу? ... Ты об чем? ... - он, видимо расшифровал мою нерешительность, как отказ ему в ночлеге. Пришлось временно отступить - конечно, оставайся, не об том речь.
        - А об чём же, тогда, я что-то не пойму.
        - Как выслушаешь, так поймёшь - а сам подумал: «Если будешь в состоянии понимать такие вещи».
        - Валяй, а то я спать уже хочу - успокоился он.
        - Ну, слушай, только знай - это серьёзно, услышав, не умывай рук, а постарайся вникнуть, потому что уже не отвертишься.
      
        И я начал с унитазовой любознательности к отрывным календарям ... Сначала Соломон хохотал, потом говорил, мол, хватит дурачиться, но потом, когда я припёр его свечами, показав фокус с их исчезновением, потерял дар речи, вытаращил на меня глаза и глобально протрезвел. Но напряжение длилось недолго.
      
        - Та-ак - протянул Соломон, основательно, задом наперёд, оседлав стул - всё, что ты мне тут нагородил, в фрагментарном плане ... по деталям, выеденного яйца не стоит. Это всё фокусы, помноженные на психическое напряжение, винные пары да нелады со зрением -
уже неуверенно, понимая всю зыбкость своих слов, пробормотал Соломон - но вкупе, да ещё
при отсутствии галлюцинации ... - он протягивает ко мне руки, как бы ища подтверждения
(подсвечники-то мы вдвоём видим - вот они) - это уже серьёзно - и, взъерошив седую
шевелюру - а, потом, как я понял, ты и меня через графин втянул в эту авантюру.
Я хотел было, обиженно возразить, кто из нас больше виноват, жестом даже указывая на пустой графин, но он замахал на меня руками: «Константин, не врэмя считать мэлочь, когда идёт крупная валюта (как будто он привык держать большие деньги в руках), надо скорее решать с желанием ... - и, побарабанив пальцами - я не думаю, что Александр (так он в низкопоклонстве через силу выдавил из себя) может, раскидываясь исполнением желаний, бросится исполнять и твоё ... и моё ... Он, скорей всего, выполнит наше - пальцем в потолок Соломон на этом слове сделал ударение - наше желание, и это, для трезво мыслящего, будет единственным вариантом.
      
        - Что до меня - я с хрустом потянулся - мне уже ничего не интересно ... Вот здоровья бы, только его у меня в избытке ... - я меланхолично кивнул ему - это ты не в ладах с окружающим миром ... ты и думай.
        - Мне тоже нечего думать - Соломон внимательно посмотрел на вырванный из носа волосок - я уж давно готов к этому - и торжествующе продекламировал - Хочу познать тайну происхождения людей на Земле!!!
        - Не юродствуй, Соломон! А Мирка? ... А квартира? ... Ты же с дочерью, как кошка с собакой!
        - Низменно, Костик, так геверить - морщится еврей - во-пэрвых, сделать из дочери овцу, это насилие над личностью, а увэличение квартиры - так мне же немножко осталось
жить, я думаю - перетерпимся. Во-вторых, речь идёт, насколько я понимаю, о желании - не о просьбе же, а «Мирка», да «квартира» есть самые наиподлейшие просьбы, от которых на километр смердит плебейством, к тому же увязнуть в жилищное дерьмо при такой ситуации, согласись, несолидно.
        - Да-а!!!... В красивую позу встаёшь! Интересно, как же ты изукрасишь своё желание? -подпер я подбородок.
        - А вот как. Здесь желание загадывает азартный ... - узловатый, мокрый от огуречного рассола, палец еврея тычется в собственную грудь - ... азартный ученый, который хочет вытереть нос всем, кто смеётся над его странностями. И потом, я же должен кой-когда делиться сокровенным со своими друзьями, бедными на желания, кроме здоровья - он толкает меня локтем в бок - ведь заказ-то должен быть один на двоих!
        - Конечно, Соломон, мне, от твоего сокровенного, пользы мало, но, всё-таки ...
Что «всё-таки», я не досказал - не успел спеть дифирамбы, как на столе ярким, почти синим, пламенем в ненавязчиво тихом треске, вспыхнули свечи канделябра. Я внутренне подобрался, а Соломон так впился в стол пальцами, что кое-где под ногтями лопнули капилляры.
      
        Со светом канделябровых свечей за столом из ничего возник и он - Санёк ... Всё та же рубашка, усы и всё, что к этому полагается - всё те же длинные и алые когти («Ну здесь-то капилляры не лопнут!» - почему-то подумал я), и голос - как из громадной бочки, да такой густой, что при желании его можно было потрогать, но в этот момент нам с Соломоном было не до этого.
      
        - Я вижу, ты с компаньоном ... Знаю-знаю ... - останавливает он меня волосатой, но от этого не безобразной рукой. Видимо из-за неподготовленного Соломона он общался с нами по-человечески, через слова - ... знаю-знаю - никто не виноват, что вас стало двое. Да и с желанием одно на двоих вы мудро обошлись. Но всё равно, его красный коготь упёрся в грудь, пока ещё ошарашенного, Царыча, для тебя это, ой как даром, не пройдёт! Да сейчас не об этом речь ... Пора собираться в дорогу. - он задумчиво пожевал губу - На посошок, мужики! - и в руках всех троих оказались хрустальные фужеры, доверху наполненные светло алым играя искрящимся, подозрительно похожим на кровь, вином.
       - Да-да ... похоже, - упредил он меня - но это не кровь ... верьте мне - единственный недостаток сильных, это неумение врать ... И ничего со мной не бойтесь - пейте!... Очищайтесь от мерзкого бытия ... Ваше желание будет выполнено по высшему разряду!!!
      
         Вино было приятно кислое и холодное до ломоты зубов, но, мгновенно проникая в кровь, заставляло её бурлить и звенеть по всему телу.
        - Ну, вот, приобщились - прогудел Санек, вытирая усы - а теперь поставим последнюю точку! - и он бросил на пол свой фужер ... Который не разлетелся на мелкие, яркие брызги, как оно должно быть, а начал ... Да-да, медленно приземлившись на пол, начал разбиваться, как в рапиде. И мелодия звенящих осколков ... она тоже растянулась во времени, только от этого не стала ниже, а продолжала звенеть всё на тех же хрустальных звуках.
      
        Цар Царыч тоже последовал его примеру, но уже в плену заторможенного темпа так, что и мимика, и разлёт седых клоками волос, и кувырки летящего бокала - всё замедлилось ... Я даже увидел движенье царычевых губ, искажённое поворотом головы. Его фужер, мягко опустившийся на пол, медленно покрылся сетью трещин и, принимая что-то среднее между бокалом и сверкающим блином, плавно, уже замедленным фонтаном искрящихся и звенящих осколков, нехотя направился вверх. В полуметре от пола, они (осколки), задумавшись, замерли и, как хлопья снега, осели на пол, ещё долго и лениво отыскивая там удобное положение, всяк для себя. На протяжении всего этого фейерверка слышался остановившийся (так, во всяком случае, хочется сказать) мелодичный звон, где каждая нота следовала не друг за другом, но вкупе, чётко прослушиваясь и, в тоже время, не перебивая своих подружек.
      
        Я, думаю, находясь в здравом уме, попытался повторить Соломона. И это у меня получилось но, странно раздвоившись, с одной стороны я с лёгкостью, в обычном ритме выполнял движения, а с другой, как бы наблюдая за собой, из вне, видел почти замеревшего в броске себя и тоже замедленную картину в звуках звеняще расползающихся осколков ...
      
        ... Уже туго спелёнатый в движениях, я медленно валился на бок ... Приблизительно тоже творилось и с Соломоном ... А Санек, между тем, монументом застыл с распростёртыми руками над нами.


                четвёртая глава


                ИКАРИЙСКИЕ ИГРЫ НА ФОНЕ
                ДИКОЙ НЕИЗВЕСТНОСТИ


        Я дотопывал первую половину своей жизни и уже забыл за каким поворотом расстался с возрастом Иисуса Христа, но такое состояние, как сейчас, испытывал впервые. Сказать испытывал - неточно. Я ничего не чувствовал.
      
        Помнится - читатели оставлены мной в момент коллективного бития фужеров на посошок с Цар Царычем и Саньком. После этого, повалившись на бок, я отключился (думаю, что Царыч тоже был отрублен).
      
        Каждый, по-своему, натыкается на нокаут и каждый, по-своему, выходит из него, но все, без исключения, в первые секунды не понимают, где это они и что это с ними. Вот и я, приходя в себя, уже отбыл свои секунды непонимания и, казалось бы, уже должен бы понять, где это я и что это со мной. Но сознание явно не торопилось ставить точки над «И», хотя и называло вещи своими именами. Да, выползающий сейчас из нокаута ясно видел туманный бархат дальних гор, ощущал приятную ласку утреннего тёплого солнышка, слышал сердитый шум дальнего водопада и перебранку торопливого ручья с ленивыми, захлёбывающимися белой пеною, булыжниками ... Всё вокруг меня слышалось ... виделось ... отчётливо ощущалось ... Всё вокруг ... но, кроме самого себя. Такое впечатление, что моё тело самостоятельно ловит раков в мутной воде у берега, а голова, по шейку в воде (тоже сама по себе) не видя своих рук, в раковом усердии тупо таращит глаза. Но если при таком занятии я, всё-таки, мог лицезреть хотя бы кончик своего носа, то сейчас его не было - выползающий из нокаута его не видел. Я начинал подозревать, что и глаза-то у меня отсутствуют, потому как не мог ни моргать, ни жмуриться. «Допился-таки ... Наверно виновата саньковская мерзавка» - к месту вспомнились расхожие слова моего еврея: «Хорошая собака из чужих рук никогда не возьмёт, а алкаш - у кого хочешь, лишь бы пахло хотя бы одеколоном!»
      
        Всё ясно - допился до чёртиков... Стоп!!! Но меня же не мутит ... и голова - отнюдь не пивной котёл (хотя я уже серьёзно сомневаюсь - есть ли она у меня), да и самочувствие толкает на пионерские песни, Чёрт меня возьми!!!...
        - Наконец-то вспомнил! - раздался густой бас Санька, и он появился передо мной из ничего во всей своей красе - С прибытием! - я сдержанно, ещё не зная, чем это явление пахнет, поблагодарил. Да расслабься! - перешёл на язык мыслей Санёк - Я же тебе до сих пор ничего плохого не сделал ... у тебя вон, тараканы быстрее привыкают к дрессировке, чем ты к моему присутствию. Да, кстати, - своим любимым маятником начал он раскачиваться передо мной - это наша последняя встреча. Я сейчас научу милорда, как себя вести, ну а потом и разойдёмся. Ты, наверно, догадался, - доверительно осклабился собеседник - что тебя, как такового не существует - у меня, по случаю моего несуществования, отвалилась несуществующая челюсть - Успокойся, сейчас всё встанет на свои места ... Ты, главное, вникай! Лекций я тебе читать не буду - не маленький, но доходчиво постараюсь объяснить, что и как. То, что сейчас передо мною (это я на тебя намекаю) бестелесный Костя Аладин, в переводе на человеческий язык - твоя душа. Люди, кстати, всё на свете делят на материальное и духовное. То, что ощущаете и фиксируете разными приборами, то - материя, а что нет - так того и нет вовсе, вы это снисходительно называете духовным. Снобы! - грустно улыбается Санёк - Во-первых, вам не всё дано ощущать. Во-вторых, ваши приборы - громоздкое и неуклюжее дерьмо. В третьих, вы очень примитивно смотрите на мир. Измерений-то у вас только три, а остальные семьдесят три вы и в уме-то вообразить не можете. Да что там, - он досадливо машет на меня лапой - вы рабы этого триумвирата ... Может вы и рады пожить в двух измерениях, но от любого третьего отвязаться не можете ... Да вот, сейчас, через тебя, пересекаясь во всех мыслимых и немыслимых направлениях, проходят миллиарды плоских миров, которые в осях пересечения абсолютно не чувствуют присутствия чужаков. Вот, до чего они плоские. У них нет ни практически, ни теоретически, толщины - только длина и высота. Они вас не замечают, а вы - их. Те же взаимоотношения между вашим трёхмерным миром и четырёхмерным, с которым вы имеете честь сосуществовать. Кстати, всех этих миров - двух ..., трёх ... и так далее ... измерений, в миллиарды раз больше, чем звёзд на небе ... А пространство?! - Стыд и срам! В микрокосмосе вы от Левенгука за три века доползли до несчастного атома и загалдели, что он неделим. Да он для вас такой не потому, что не на что делить, а потому, что нечем ... - нет технологии. Дальше, с вашими возможностями, для вас - тупик! - и, пожевав губу - а атом, кстати, надо не расщеплять, а рассматривать, как огромную планету с колоссальным разнообразием уже своих миров. И так до бесконечности ... - я медленно переваривал этот сатанинский ликбез, а Санька, видимо, занесло в красноречии и он, в своём раскачивающемся экстазе, с горящими глазами (представляете, какие они могут быть у Сатаны?), продолжал - Так ... с макрокосмосом у вас относительный порядок. Вы даже успели на Луну запрыгнуть ... Ну а на Марс, на Венеру, а в другие звёздные системы ... Что? ... Слабо?!!! ... И всё потому, что на пространства - продолжает перечислять наши слабые познания Санёк - вы смотрите статично! - я, боясь спугнуть мысли Чёрта, молчал, как рыба - Вот бумагу разрезать да склеивать вы научились. Даже Ленту Мёбиуса изобрели. А ну-ка, попробуйте так с пространством обойтись ... Ну-ка-ну-ка!!! Выкиньте кусок пространства между Москвой и Парижем! ... Тоже слабо?!!! - и удовлетворённо потирая руки - Вот так-то!... Да и со временем вы ничего не можете поделать ... ни вперёд заскочить, ни назад вернуться. А для меня - это плёвое дело. Вот я вас и отбросил на энные тысячи лет назад ... да ещё в нужное место! - меня ударило в озноб (это я для вас, так образно, говорю, а тогда ваш рассказчик понятно ничего не испытывал): «Это куда же он нас???» - А куда сами заказали ... Вас же интересует загадка возникновения человечества на Земле? Ну ... я и подбросил вас к ней поближе. Только отгадывайте, пожалуйста, самостоятельно. Вы же не любите блюдичек с голубыми каёмочками!
        - Да уж, пожалуй, так - под его брёх подумал я - нам с Царычем чужого не надо ... Может поэтому мы с ним и неудачники?
        - Вот-вот ... Вы - воры с противоположным знаком, антижулики, а это для людей не типично. - наконец Сатана спохватывается - Константин, ты опять толкаешь меня в блуд демагогии, на этот раз с креном в этику, а эта тема в моём присутствии запретна. Вот тебе бы, в твой характер, распущенности приличную дозу, да циничности, да нахальства (впрочем этого можно не добавлять )... и твою персону можно с успехом приглашать в наш департамент на должность совратителя!
        - Это почему же ты так решил? - мысленно почесался я за несуществующим ухом.
        - Это потому же, - съязвил Санёк - что благодаря тебе, я анархистски ухожу от темы разговора. Вот с Царычем беседовать - одно удовольствие - ни одного вопроса, сплошное внимание. Зато сейчас он с диким восторгом осваивает свои безграничные возможности. А ты вот, до сих пор неуч! И хватит вопросов! Слушай, да не перебивай! ... - и, уже успокоившись - Я ранее намекнул тебе, что ты в новом состоянии, бестелесном. Для меня, например, это очень удобно ...
        - Сравнил хрен с пальцем - безобидно поднял я несуществующую бровь.
        - Опять?!!! - потеряв терпение, перешёл на обычную речь Сатана. Правда, это была уже не речь, а короткий рык, но такой мощи, что от вибрации из земли вдруг с корнем выскочил куст шиповника, имевшего несчастье, расти между нами.
        «Интересно, что было бы со мной, если бы в этот момент между нами не имелось этого шиповника-камикадзе?» - такой вопрос я задаю себе сейчас, когда читатель дошёл до этого места, а тогда я остолбенел, но у меня хватило ума понять, что ещё чуть-чуть, и вашему рассказчику придётся оказаться в таком состоянии и в таком месте, откуда ни один смертный ещё не возвращался! С этого момента мне пришлось заткнуться и уже не дразнить Хозяина своей простотой.
      
        Постепенно, минут через пять, Сатана успокоился, опять начал качаться маятником и, как ни в чём ни бывало, продолжил: «Ты, Костя, сейчас в такой кондиции, что можешь из окружающего тебя пространства черпать неограниченное количество энергии, а главное, не перерабатывая её, использовать в своих нуждах, где реализация этого топлива зависит не столько от энергетической мощи, сколько от твоей фантазии. Ты можешь принять свой прежний осязаемый облик, но проходить в нём через любые препятствия. Да вон на ту сторону гор прямиком, да без всякого тоннеля. Сумеешь летать по воздуху, плавать под водой ... можешь в серной кислоте, - меланхолично передёргивает он плечами - можешь совершенно безболезненно четвертоваться а потом опять соединиться, а если ты такой садист, то и со всей гаммой чувств, присущих человеку в таких случаях. Ты будешь в состоянии незаметно от собеседника, проникать в его не только сознание, но и подсознание, и копаться там в памяти, мыслях, чувствах, желаниях ... Короче говоря, тебе разрешается всё ... кроме ... Я тебя прошу! Не лезь со свиным рылом в калашный ряд - мигом раскушу и накажу, не выслушав покаяния!!! Запомни - Богу - богово! Кесарю - кесарево! Чёрту - чёртово! А человеку - человеково! - я опять почесал за несуществующим ухом, что на этот раз означало заинтересованность в последнем - Вот-вот - удовлетворенно моргнул Санёк и доброжелательно закончил - ну, резвитесь ... допытывайтесь ... как только отгадаете свой вопрос, не волнуйтесь - всё встанет на свои места ... - и, не стесняясь своего тщеславия, добавил - уж я позабочусь! Запомни! Всё в твоём положении достигается через чёткое «Хочу». Вспомни, как ты обходился с подсвечниками. И здесь та же технология - захотел ... поднапрягся в желании ... получил чего желал ... Ну, пожалуй и всё! Я исчезаю, а ты иди к своему еврею, он на поляне у ручья, дурака валяет.
      
        ... Соломон валял далеко не дурака - Соломон валял кентавра. На берегу, весело взбрыкивая, носился ослепительно белый конь, породистый и горячий, с головой старого еврея, но с торсом штангиста по меньшей мере мастерской квалификации. Я, всё ещё никем, выскочил, сам того не зная как, к ручью. Проносившийся мимо меня в диком галопе кентавр, брызнув из-под копыт изумрудом клевера, развернувшись на меня получеловеческой, полуконской грудью, застыл как вкопанный, но через секунду, уже извиваясь спиной по земле, весело взбрыкивал копытами, вопя царычевым голосом: «Костя!!! Присоединяйся!!!»
Я был, наверное, в глубокой растерянности, а Царыч, вдруг, вскочив и поднявшись на дыбы, превратился в орла и, уже с радостным клёкотом, счастливо ощущая мощь, стал подниматься в небо. Ваш же рассказчик не вытерпел, зажмурился и ... взмахнув руками, вдруг ощутил упругую поверхность тёплого воздуха, надёжно державшую его, нежданно оперившееся, тело ... Лениво взмахивая крылами, чувствуя рвущийся из груди восторг, я мощно догонял парящего в небе одинокого орла ... Через минуту мы с Соломоном, поймав и охватив крылами восходящий поток воздуха, уже блаженно кайфовали, пренебрежительно махнув рукой на предположение, что у нас всё-таки, какое-то редкостное расстройство психики ... А психики ли? ... Уж больно синхронно мы с Царычем болеем!!! А потом, забегая вперёд, если я испытываю какую-то несуразицу, ну, например, гордость молодого вожака волчьей стаи после удачной охоты, особенно если рядом избранница, или непонятный страх черепахи, поднимаемой всё выше и выше стервятником, это значит, что как минимум внутри меня произошли какие-то изменения - нет дыма без огня ... А внутри ли? ... Навряд ли! Ведь мы с Соломоном ничто и никто. У нас нет ни рецепторов, ни анализаторов ... У нас вообще нет не только нервной системы - оболочки несчастной ... шкуры ... мешка, в котором должен обитать живой организм - ну ничего нет - абсолютно стриптизированные личности! Вот попались!!! С другой стороны, благодаря энергии (а чему же ещё?), которой вокруг нас, по словам Санька, пруд пруди, мы можем быть кем хочешь и как хочешь ... А вдруг всё это - плод галлюцинации при полном отсутствии органов чувств (вы видели немасленое масло?)? Но она же (галлюцинация) у нас по всему фронту восприятия - не только на уровне зрения ...  захвачено поголовно всё - и обоняние, и температурное чувствование, и вкусовое различие, и тактильная чувствительность - вплоть до дикой боли в правом окороке (это когда я, превратившись в красавца оленя, не смог уйти от погони тигра со всеми вытекающими отсюда последствиями), да что там говорить!!! Не спала здесь дама под звонким именем Галлюцинация! ...
      
        ... Вот уже неделю мы с Царычем обитаем в этом мире, а до сих пор не можем понять, что это вокруг нас, но не сговариваясь, согласились на червячный принцип -«Ползаешь пока? ... Вот и ползай!» Тем более, что другого на этот раз не придумаешь. К концу срока, нарезвившись карнавалом, мы познали суть поговорки «Привычка - вторая натура» и, устав от идиотских превращений, не сговариваясь, приняли свой прежний облик. На том и успокоились.
      
        Дни проходили однообразно. Вставали с солнышком, ходили на охоту. Надо сказать, что по общей договорённости мы отказались от всех цивилизованных привилегий (конечно же, кроме спичек - мы так и не научились добывать огонь трением)... Враки, что первобытным людям жилось хорошо и беспечно. Нам, кстати, едва хватало времени на вечерние беседы у костра за жареной ножкой молодого барашка. Мы обросли неимоверно, уже щеголяли в шкурах самостоятельно добытых тигров, правда я сильно сомневаюсь в наших с Соломоном физических качествах ... Нет, пятак начистить какому-нибудь алкашу за нарушение территориальной конвенции, даже если он на весовую категорию больше меня, так это за милую душу! Но здесь, когда между соперниками судьба разыгрывает только две небезразличные вещи - смерть и шкуру, согласитесь, что это совершенно из другой оперы. Правда, тешит нас одна пакостная мыслишка, которую по человеческой слабости (да не слабости, в конце концов, а трусости), мы не высказываем вслух. Это пока ... А мысль такова - «Судьба, с посыла могущественного Санька, потворствует нам в любых опасных ситуациях». Получается, что наша первобытная жизнь опереточная. Но такое рассуждение приходит к нам каждому отдельно на наших голубых огоньках (это мы наши вечерние костры так называем), и когда приходит, мы стыдливо умолкаем. Ну, а вообще-то мы, пока, осматриваемся. Отсюда и темы наших бесед носят отстранённый от первопричины характер. Самая ходовая - «Этика алкоголя в первобытных условиях». Оказывается, нас не тянуло на выпивон!!! Мы - имеющие безграничные возможности, охладели к пузырю начисто! Да за такие неожиданные решения перебежчиков в алкогольный атеизм надо расстреливать на месте! - это я сейчас говорю, уже очухавшись.
        - Вот, Костик, - забрасывая обглоданную кость за спину, философствует Царыч -оказывается мерзавка вторична - чтобы её употребить, нужна причина!
        - А её, окаянной, нет - уже зевая, укладываюсь я на огромном бревне.
        - Что-то ты обленился, - не желая прекращать беседу, обиженно заворачивается в шкуру, кряхтящий Соломон.
        -Так ты же сам сказал - нужно желание, а раз его нет, то и тема закрывается мгновенно и автоматически - на этом слове я сладко-сладко зеваю, и уже в полудрёме - на всё нужна причина ... даже на пузырь ... а без неё только извращенцы пьют ... да балдеют - это я, наверно, уже во сне.
      
        Ничего нет вечного на Земле - вот и мы в своих беседах потихоньку начинаем касаться главного вопроса - почему наша компания очутилась именно здесь? Отправной точкой рассуждений была аксиома - «Санёк - серьёзный человек (Чёрт, всё-таки, да настоящий) и, просто так, ничего не делает», а значит, мы здесь не случайно. Разгадка происхождения человека где-то рядом. Надо только правильно протянуть руку! А как правильно-то?
        - Наполеон советовал сначала ввязаться - обжигая на костре дубину, заузил наши разглагольствования Цар Царыч. Я поддержал его - Значит, надо найти Хомо Сапиенс, а людей-то и нет.
        - Может и нет, а может и мало ... Мы ещё не искали ... Но надо браться за дело -восхищённо размахивая дубьём, отстранённо гундосит Царыч.
        - Знаешь, Соломон, в принципе это я тебя вовлёк в авантюру, но конкретно, благодаря твоей милости мы сейчас здесь, а не в королевских покоях времён кардинала Ришелье, или в тенистых садах Шехерезады ... Так что бери бразды ... и начинай действовать, а я тебе вторить в унисон. Но обещаю, что контроль не ослаблю, а то, хоть ты и мастак, писать диссертации, но от обилия материала (а нет сомненья, что мы им завладеем), можешь наломать дров ... Я буду твоей трезвой головой и для начала предлагаю разведать наши координаты ... и не только в географическом разрезе, но и хронологическом, а то, ведь, ни одного следа от туристов ... Видимо Санёк нас десантировал или в до ... туристическую эпоху, или в пост ... туристическую. Думай, Царыч, что будем делать, а я тебе помогу ... и думать, и делать!
        - А что тут думать! Чем проще подходить, тем лучше. Во-первых, меньше проколов наделаем при ошибке, во-вторых, усложнить никогда не поздно ... А на счёт хронологии, ты, Костя, склеротик - ведь Санёк же сказал тебе, что отбросил нас на тысячелетия назад. По-моему, мы с тобой находимся даже и не в каменном веке, а намного раньше.
        - Цары-ы-ыч! - погрозил я ему пальцем - ты учёный, а не болтушка, и должен верить не словам Санька, хотя я тоже не сомневаюсь в их правдивости, а только фактам, но их у нас пока нет. Я настоятельно советую тебе сменить пластинку и пока перейти к удобоваримой географии.
        - Ты, как всегда, прав, Константин, и начнём, тогда, с рекогносцировки ... Как сказал Некий забубённый с васильковыми глазами: «Лицом к лицу, лица не увидать - большое видится на расстояньи ...» Дальше, Константин, не по нашей теме, но, думается, лейтмотив я выбрал правильно. И чем меньше будешь задавать вопросов, тем лучше - уже впадал в раж суматохи старый еврей - и для начала воспользуемся методом «А воль дуазо». Не морщь лобик, коллега! Ты знаком с этим методом, - а я, кстати, знал и другое, что Соломон большой любитель точных характеристик не только окружающих людей и предметов, но и явлений. А короче ... он любил оригинально по форме и конкретно по содержанию называть вещи своими именами, иногда до того точно, что я теряюсь, какого дерьма в нём больше - от учёного, или от поэта.
      
        Ваш рассказчик так понимает - поэтом нельзя стать, им надо родиться, а учёным невозможно родиться, им можно только стать. И что пакостно это альтернативно - чем больше одного, тем меньше другого, в Царыче же природа оказалась настолько щедрой, что соединила в нём и то ... и другое.
      
        Волей роскошного случая, в юности (но это другая тема и об этом только кратко) я хорошо знал и до сих пор знаю, хотя и не имею практики, французский язык. Благодаря ему (случайному языку) через дикий еврейско-русский акцент Соломона я пробился-таки к смыслу его фразы «А воль дуазо». А означало это всего-навсего «С птичьего полёта»
        - Да-да! С птичьего! - не унимался Соломон - что тут такого? А если понадобится, то ещё выше! Костик! Мы же не люди, и этим надо пользоваться сполна!... Полетели!!!
      
        Что бы посмаковать ощущения, выбрали скорость подъёма воздушного шара. По солнцу определили север - (так легче будет сравнивать с географической картой в уме) и ... устремились в высь. Земля уходила всё дальше и дальше. Деревья, ручьи, пепелище ночного костра - становились всё меньше и меньше, превращаясь в игрушечные и покрываясь голубой дымкой. Но горизонт ... горизонт, размывая границу между небом и землёй, своей спокойной солидностью и мощью превращал нас в каких-то второсортных букашек.
      
        Мы не лётчики и поэтому не могли конкретно определить высоту, но нам и не надо было. Цель маячила одна - «Куда?!» нас десантировал Санёк. Единственное, что мы определили за первые полчаса, поднявшись приблизительно на шесть километров, где метод
«А воль дуазо» превратился в ... «Лё воль дальтитюд» - высотный полёт, это то, что местность под нами - солидные горы (кстати, без всяких подозрений мы знали об этом ещё внизу).
        - Константин, ты - помоложе, напряги-ка свою географическую память, какие горные массивы тебе известны? - да я и без его намёка в это время насиловал свои скудные познания, а Царыч рассуждал вслух - Тибет? ... Там хребты наверно помощнее ... Памир? ... Нет, они на Памире в хаосе, как скомканная бумажка, и, наверное, повыше будут.
        - Соломон, не тарахти, мы же ещё не поднялись, как следует. Вот километров с сорока - шестидесяти, может что и определим ... А если нет, то что нам - поднимемся и выше ... Может мы над Альпами, ... или Пиренеями, ... или Апеннинами ... - легко жонглировал я своей географической памятью.
        - Ладно-ладно, понятно, что ещё не поднялись, но и ты, я вижу, сыпешь исключительно европейскими названиями - насмешливо закончил обмен любезностями в свою пользу Царыч.
               
        Я проглотил пилюлю не потому, что еврей был прав в своих подозрениях, а потому, что спорить в такой ситуации было мелочно и расточительно. Что же, мне прям сейчас и признаваться, какой ценой достались вашему рассказчику эти знания? А всё было очень просто. Меня, довольно часто ставили в угол, что бы я не мешал вести урок, а там, кстати, висела карта двух полушарий. Но весь Дальний Восток был ближе всего к месту моей принудительной командировки, от которого я, сохраняя свою моральную независимость, старался отодвинуться как можно левее. Конечно, можно было упереться носом и дальше - в левое полушарие, но там всегда дуло от окна. Вот поэтому-то ваш рассказчик, выбирая золотую середину между сквозняком и попранным самолюбием, досконально знал всю Европу ... (для Африки надо было сгибать колени)...
      
        ... Так, незлобливо перебрёхиваясь, мы проподнимались ещё полчаса. Небо над нами стало объёмно-тёмным, отчуждённым и спокойно-угрюмым, а звёзды, нагло появившиеся на нём, уже не мерцали, а холодно и спокойно, наблюдая нас, полыхали синим пламенем. Постепенно наш высотный полёт превратился в парный космический - Лё воль жумэле, которым, в силу чёртовых обстоятельств, мы похвастаться перед вами не можем, а как хочется - ведь без скафандров и дыхательных аппаратов!!!
      
        - Костик!!! - взвизгнул вдруг Царыч - Смотри!!! Хребты под нами, оказывается,
тянутся с запада на восток, а та гора, откуда мы поднялись, только одна в снегу! - правда, были ещё снежные горы, но южнее, там, видимо, они были повыше. Но это нам, пока ещё ни о чём не говорило. Вдруг вопли Царыча стали на полтона выше - Море!!! ... Справа!!! ... Да это Каспийское море!!! - прямо из-под носа у меня выхватил инициативу
первооткрывательства противный еврей. Мне же пришлось с ним солидно, чтобы не показать обиды, согласиться. Но, вдруг, и я не выдержал и ещё не соображая что к чему,завопил - А вон Чёрное море!!! ... Слева!!! ... Слева!!! - и уже оба хором - Ур-ра!!! ... Мы над
Кавказом!!!
      
        ... Минут пять воздухоплаватели (а скорей всего уже космоплаватели) были в плену телячьего восторга. И не потому, что наконец-то разобрались где это они. Для каждого из нас (как мы потом признаемся друг другу) это «Где мы?» носило не столько географическую, сколько астрономическую подоплёку - кто его, Санька, знает, какова степень его юмора, и что получится, если её помножить на профессиональные возможности нашего благодетеля?... Может мы и не на Земле, а не хочется даже думать где ... Ну, «Где?», пожалуй, уже разгадано, а вот «Когда?» ... Но не всё же сразу ... А пока, повиснувшие над Землёй, кувыркались и галдели от счастья, что они - не какие-то братья Монгольфье, у которых в самую кульминацию проткни воздушный шар, и они превратятся в мешки с дерьмом и разорвавшимися сердцами, в угоду гравитации вспарывающими свистящий и уже горячий от трения воздух ... И не лётчики, участь которых, порою, напрямую зависит от порядочности механика, иногда забывающего в чреве двигателя несчастные пассатижи и за кружкой пива, надеющегося на «Русский авось» ... И, в конце концов, не пассажиры авиалайнера, смотрящие на мир через иллюминатор. Что же они могут увидеть через поцарапанный и тусклый плекс?... Да ещё когда у твоего уха устроилась не обезображенная интеллектом рожа с соседнего кресла, занятая разглядыванием того же ... через то же ... но, отличающаяся от тебя хроническим непросыханием и насморком (музыкальное сопенье в хмельном облаке - весёленькое дельце!!!). Согласитесь, что человек в самолёте то же, что и попугай в клетке. И тот, покинув клетку, в конце концов, погибнет без умения добывать пищу на свободе, и Гомо Сапиенс ни секунды, если только выкарабкается наружу, не будет лететь рядом с самолётом, а сами знаете, куда денется ...
      
        ... - Царыч! Хватит вопить! Давай делом займёмся, - первым спохватываюсь я - оно у нас стоит, а время идёт.
        - В нашем положении, мне кажется, наоборот! - ещё смеясь, высказал, тем не менее, серьёзную мысль Царыч, и расшифровал - Особенно со временем. Костя, сдаётся мне, что мы с тобой, разбив фужеры там, у тебя в комнате, остановили свой хронометраж - вроде как разорвали его ... А склеивать ... - он легкомысленно помахал рукой - пускай у Александра голова болит на эту тему. Мне-то хорошо сейчас ... да и тебе, я думаю, не хуже моего.
        - Конечно ... - нехотя согласился я, поскольку заинтересованно рассматривал ту белую гору, от которой мы поднялись.
        - Чего ты так подозрительно рассматриваешь? Арарат это! И думать нечего. Во-о-он от Чёрного моря по диагонали на Юго-Восток - Кавказский хребет ... это и козе понятно. Там, где-то и Эльбрус с Казбеком. А во-о-он Севан - единственное озеро на Кавказе ... Кстати, (Соломон уже успел подло «заглянуть» в справочник) между Севаном и этой горой лежит город Ереван!
        - И где же он?! - съехидничал я, хотя, не как Соломон, а без «справочника», но тоже догадывался, что под нами Кавказ ...
        - Сейчас-сейчас ... - с видом фокусника, роющегося в мешке и уже понявшего, что там ничего нет - ... процедил Соломон, но озадаченно замолк.
        - Слушай!!! - начал догадываться я - Его ещё (на этом слове ваш рассказчик сделал ударение)... его ещё нет и в помине!... Посмотри внимательно! - я уже полностью утвердился в своей догадке - земля-то не поделена на квадраты! Она ещё не засеяна и не вспахана!... Она ещё не тронута человеком!!!
        - А где же он тогда? - по-дурацки спросил Царыч.
        - А это мы со временем и узнаем. Мне кажется, Санёк нас носом ткнул в эту загадку, разжевал нам, а мы не хотим глотать, противимся. Хватит, давай спускаться - налетались!
        - Слушай, а может, ещё здесь побудем?! Европу посмотрим, над Африкой повисим ... Интересно же! ... Потом будет что вспомнить ... Глядишь, и воспоминания напишем.
        - Извини, Соломон, но это пахнет спекуляцией ... Ты и так здесь на птичьих правах, а твоя Африка никакого отношения к происхождению человека, видимо, не имеет, это тебе только кажется, что мы - свободные существа. Нам всё дозволяется, пока сидим в рамках поведения, вот и бесчинствуй в них, и не лезь к границам дозволенного, там рукой подать до недозволительного - Силу, даже если она нечистая, надо уважать - ... иначе враз оттяпает твой нос! ... Вот и не суй его, куда не следует!
        - Интересно, всё-таки, - захныкал Соломон - но ты прав - надо спускаться.
Спускались уставшие, а потому и притихшие ... Моря, уступая место приземления,
разъезжались в разные стороны, и уже начинали окунаться в задумчивую дымку горизонта, горизонт сужался и становился чётче. Небо светлело, а звёзды разочарованно угасали ...
      
        ... Мы уже спустились, наверно до шести километров ... Под нами маячил снежный Арарат, когда Соломон принялся за старое, но уже настойчивее, да и вооружившись неотразимыми аргументами.
        - Аладин! Хочешь-не хочешь, а эту гору надо рассмотреть целиком, как она есть.
        - Я согласен! Но думаю, что искать человека надо по-масштабнее. Здесь требуется
осмотреть всю Араратскую долину - что к югу, что к северу от этой горы ...
      
        ... Нам нравилось это занятие - планировать над долиной и не только искать следы человека, но и любоваться ею уже на бреющем полёте - «А воль эн рас-мотэ». Я не буду
описывать расположение долины - это каждый армянин знает. Скажу только, что мы утюжили её красно-жёлто-зелёный ковёр с севера на юг и обратно. Особенно красивым было обрамление долины с востока грядой мощных вулканических нарывов, думающих было взбунтоваться и уже успокоившихся, но из самоуважения, продолжающих пыхтеть, а за ними, как у Христа за пазухой, спряталось спокойное и синее озеро Севан ...
      
        ... Мы уже сделали около десяти челночных рейсов, когда на севере, в подножьи горы Арагац (я тоже «заглянул» в географический атлас), у её восточного склона, Царыч первым заметил струйку дыма ...
        - Аладин!!! - поспешно, видимо боясь, что я отниму у него приоритет, бешено завопил еврей - Дым!!!... Костёр!!!... Люди!!!... - Презрительно ледяным тоном, поскольку ваш рассказчик второй раз упускал инициативу первооткрывательства, мне пришлось остудить Соломона - Ну-ну! Пока просто дым. А на счёт костра и людей ... это ещё на воде вилами ... тут доказательство требуется.
        - И докажем! Нам бы только спуститься! Эй, быстрее! Костик!!! Спускаемся!!!
        - Ну, куда ты попёр?!!! А если там действительно люди? Мы же не знаем, кто они, сколько их и что у них на уме. Так просто это не делается. Вот с рекогносцировкой ты себя блестяще показал, но извини - идейно уже выдохся, и теперь парадом командовать буду я!... Сначала лишимся собственных шкур ... Ррраз! - и я уже не вижу своих рук-ног.
        - Два! - примирительно извиняюще доносится со стороны исчезнувшего Царыча.
        - Ну, вот ... теперь пикируем! - великодушно принимаю я соломоново извинение.
      
        ... Мы приземлились в кустах, на краю симпатичной полянки дубового леса ... Да ... Это был костёр. Чувствовалось, что здесь живут ... и основательно живут - возле костра вытоптано, валяются бараньи кости и черепа, но валяются не по всей поляне, а аккуратно, с краю, у кустов, под большим дубом. Сам костёр окружён, срубленными, видимо топором (а чем же ещё) огромными, с блестящими боками, брёвнами.
        - Костя! - посылает мне мысленный сигнал Царыч - а вон с той стороны ... Землянка!!!
      
        - я охотно соглашаюсь, но уточняю - блиндаж ... видишь - без окошек?
        Вообще-то я не знаю, чем отличается блиндаж от землянки, но отсутствие окошек, считаю веским аргументом в пользу военной терминологии и, откровенно говоря «блиндажом», не желая выпустить инициативу наблюдения из рук, напускаю дыма. Вход в землянку завешен старой и грязной шкурой, скорее всего бараньей ...
      
        ... Конечно, мы могли бы незаметно для окружающих и беспрепятственно обследовать всё воткрытую (это я намекаю на наш телесный камуфляж), но согласитесь, мы же не знаем возможностей тех, кого хотим выследить. Практически сомнительно, чтобы кто-то был сильнее нас, но Санёк Саньком, а осторожность не помешает.
      
        ... Да ... Костёр себе горит, а полянка пока пустует. Я начинаю терять терпение, которое своевременно подхватывает Царыч блестящей, для этого момента фразой - Костёр, Костя, сам по себе не загорится, да ещё с большим умением сложенный ... Надо ждать ... у нас время есть.
        - Ты прав, Соломон, надо ждать - с неохотой соглашаюсь я, но тут же настораживаюсь, поскольку шкура на входе дрогнула и в следующее мгновение распахнулась, выпуская на свет пацана десяти лет (по нашим меркам), грязного, нечёсаного, совершенно голого. По его поведению чувствовалось, что этот наряд для него единственный на все случаи жизни.
      
       Потягиваясь и громко зевая, он вопрошающе уставился на вход, откуда, кряхтя и тряся белой головой, появился старик с луком и пучком стрел ...
      
        ... Мы впервые видели настоящий древний лук, но, поскольку могли с лёгкостью читать мысли и проникать в сознание любого существа, то быстро сообразили, что для этих людей лук был самым востребованным, но не единственным оружием в их общении с природой.   
      
        Да!... Лук был красавцем - сложный, с удобной костяной пластинкой посредине, к которой кожаными шнурочками (да простят мне читатели такую вольность в терминологии и сейчас, и в дальнейшем) были привязаны две, видимо заранее искривлённые палки, высушенные временем, но для эластичности пропитанные животным жиром. Крайние концы
палок внатяг были связаны между собой тонкой жилой. Длина лука была чуть больше метра.
      
        Насколько старик аккуратно обходился с луком и стрелами, настолько пацан легкомысленно обращался с оружием. Пока дед подкладывал в костёр сучья и переворачивал крупные, обгоревшие только с одной стороны поленья, внук бесновато лупил оружием каких-то букашек. Чувствовалось, что эта пара вышла для определённой цели. И цель была, как мы вскоре поняли, в тренировке стрельбы из лука.
      
        Управившись с костром, старик вынул из-за кушака, опоясывавшего его свободный из грубой материи длинный балахон с длинными же рукавами, большой платок и накинул его на голову. Затем кожаным ремешком, взятым тоже оттуда, перетянул голову поверх платка - получился головной убор, а ля Ясер Арафат. Внук, пританцовывая рядом, подал ему лук и одну стрелу. Между прочим, всё проделывалось в полном безмолвии, только дед кряхтел, выбирая позицию поудобнее и становясь левым боком по направлению стрельбы. Раза два он притопнул ногами для устойчивости. Затем, поплевав на ладони, сказал: «Учись, Гайк, пока живёт ещё Ной на свете!» На что внук тут же отпарировал: «Забыл ты, наверно, что научился давно уже я!!!» Дед не ответил, поскольку был занят натягиванием тетивы.
      
       ... Я не специалист в лучном промысле, но в биомеханике спорта кое-что смыслю, да и на глаз дилетанту были видны точность, простота, скупость движений старика при обращении с оружием. Все три качества в гармонии создавали красоту и изящество. Куда подевалась грязь и неопрятность балахона с широкими рукавами? Куда исчезла узловатость старческих рук и слезливый прищур немощных глаз? Перед нами был уже другой человек - боец и охотник, хрупким, изящным оружием не раз защищавшим свою жизнь, побеждавшим врага и ставящим точку любому хищнику, оказавшемуся на его тропе. Гайк, видимо подвластный тем же мыслям, затих, превратившись в само внимание, а стрела, уже вложенная в лук, мягко уходила назад, в угоду оттягивающейся тетиве. Левая рука деда, прижатая плечом к подбородку, так вморозилась в пространство, что убери её хозяина -кисть всё равно останется невозмутимо удерживать лук на том же месте, и никакая сила не отдерёт её с этой точки. Кульминация нарастала ... Ноги, пальцами впившиеся в землю, с напрягом икр и бёдер, создавали благоприятную основу для торса, застывшего на полувдохе, а правая рука, ухватившая указательным и средним пальцами тетиву (и от того превратившаяся в хищную птичью лапу), какой-то неведомой, но мудрой силой за локоть, оттягивалась точно по вектору стрелы назад ... И вот!... Два пальца, мгновение назад тянувшие тетиву, при полном равнодушии кисти, внезапно отпускают пленницу, и мятежная стрела победно и благодарно звенит вслед свисту, прорывая упругую плоть воздуха. Но стрела слепа и пьяно свистит всего одну секунду, а дальше уже злобно вибрирует оперением, глубоко воткнувшись в древесину своего нового хозяина, старого дуба на другой стороне поляны ... Дело блестяще сделано ... Лук передаётся внуку со словами: «Окружи её своими, и как можно ближе, но, не задевая мою ... иначе, - и узловатый пергамент дедова пальца предостерегающе закачался перед носом внучка - сам знаешь, что иначе.» Пацан, конечно, знал и досадливо почесал затылок ...
      
        ... Выражаясь современным языком, тренировка началась ... Как стреляет Ной, мы знаем только по одному выстрелу, но малец, без всякого сомненья, окажись в наше время, вытер бы нос любому лучнику основной взрослой сборной Советского Союза, да не об этом речь ... Где-то в районе этих событий у нас с Царычем произошёл конечно не крупный, но довольно-таки принципиальный разговор - он хотел было увязаться за окончившими стрельбу на пастбище к их баранам, а я сказал, что, мол, хватит - и так, больно много узнали за день, мол, надо и честь свою блюсти, что жадность не только фраеров губит, но и учёных кой-когда не милует (это я намекаю на его кандидатскую остепенённость), на это Соломон, с обидой на меня и, зная мою неудавшуюся историю с наукой, ехидно парирует, что хорошо бы колкость на счёт жадности услышать из уст настоящего учёного, а не от недоноска-аспиранта ... - я молча глотаю справедливую обиду.
      
        ... Вечером, за чаем (признаюсь, что и заварку, наравне со спичками, мы забрали с собой из той жизни) нами долго обсуждалось увиденное. Сошлись на том, что впредь будем
только наблюдать и людям на глаза не показываться, тем более, что в пользу такой маскировки говорило имя старика. А раз это тот самый Ной, ну-у ... библейский, который в ковчеге на заре человечества плавал, и этим спас его от гибели, значит и людей здесь пока кот наплакал. Значит и отношение к чужим у них будет не такое, как у нас к любому хулигану ...
      
        - Вот, Константин, на рожон не лезем ... - начал излагать программу «кувыркания
среди аборигенов» Царыч - ... не возникаем в своём затрапезном виде, но тайно следим и
очень-очень внимательно ... - я перебиваю Соломона: «Ты, Царыч, уж не обижайся на меня,
но как был ты выкормышем традиционной методологии исследований, так им и останешься,
пока белые тапочки не оденешь. Здесь нужен подход, щедро смазанный психологией, как
сапоги твоего папаши дёгтем - отфутболиваю недоноска-аспиранта в ворота необразованных
предков Соломона ...
      
        ... Но, говоря на полном серьёзе - если бы не плебейское происхождение Соломончика, он и без Сатаны, начавши научно чесаться раньше, доковырялся бы до истины в вопросе о происхождении человека ...
        - ... Мне кажется, тут нужен обмен мыслями, и даже не обмен, а их ревизия, и не только у Ноя, а и у всех, кто сейчас с ним живёт, дык ещё и в ретроспективе ... Ведь, это мы можем а? Соломон?!
        - Истину говоришь, Аладин! - пропуская «сапоги в дёгте» мимо ушей, подхватывает идею Царыч, остервенело дуя в кружку чая (каюсь - кружки мы тоже «взяли с собой». Согласитесь, чаем из ничего не напьёшься) - и проворачивать это насилие надо будет во сне, когда Ной и вся его банда будут спать ...
        - И не за один раз ... - радуюсь я, что мой план принимается без всяких кривляний - а то дед, не дай Бог, свихнётся и натворит кое-что непоправимое, отчего исказится история человечества, да так, что и нас с тобой не будет.
      
        - А ты не много ли на себя берёшь: «свихнётся»..., «человечество»... а Александра (так он, на всякий случай, прогибается перед Сатаной) ты не принимаешь во внимание? Да он из тех созданий, что исповедуют трезвый расчёт, а не кавалерийский риск ... «Книгу-то он подсунул интереснейшую», но, связав нам руки, страницы сам перелистывает ... Так что давай спать, а завтра ещё один день понаблюдаем - и, завернувшись в шкуру, затихает. Я, удивлённый, что Царыч правильно раскусил Сатану, тоже укладываюсь, чтобы заснуть сном праведника. Кстати, стойбище Ноя отстоит от нашего всего на двести километров. Для нас это не расстояние, а люди Ноя, вероятно так далеко не заходят, иначе Санёк был бы не Саньком ...
      
        ... Новый день, новые наблюдения, новые вопросы. Мы подслушали-подсмотрели, что это колония, и состоит она из семи душ. Со старшим и младшим вы уже познакомились на стрельбе. Остальных мы всех постепенно перебрали в этот день. По возрасту и уважению Ной у них был за патриарха ... У каждого в этом семействе (а что это семейство, мы сразу поняли по их взаимоотношениям), имелись свои обязанности. Одна бабка маялась без дел, поскольку была при смерти и уже не выходя из блиндажа, спокойно и умиротворённо готовилась умереть, не боясь смерти, как к чему-то логически обыденному в своей жизни. Ей, как мог, помогал дед. Гайк, тоже, как и бабка, не имел определённого рода занятий, но тунеядцем не сидел ни минуты. Как выяснилось, он с большим удовольствием помогал старику ухаживать за виноградником, иногда увязывался за отцом пасти овец, и изредка со своим дядькой с женой - для работы в поле, где выращивался хлеб, но это занятие ему было не интересным и он помогал брату отца Иафету только если в нём действительно была надобность. Больше отца своего Сима и матери Ады, Гайк конечно же любил деда. Ной тоже души не чаял во внуке и оба они с удовольствием уединялись на винограднике, ухаживая за ним, а заодно и проводя время в интересных разговорах ... Нет, скорее всего наоборот - ... заодно и ухаживая за виноградником. А уж если со стороны Гайка быть откровенным, то больше всего на свете ему нравилось виноделие, к которому питал слабость и Ной.
      
        Ни дед, ни внук не делали из этого тайны, но, коль уж когда касалось в разговорах этой темы, то оба не заострялись, а как-то скучнели и старались переключить внимание собеседников на другие вопросы.
      
        Я заинтересовался этим явлением, без договорённости с Соломоном, покопался в памяти колонистов и, вот что для меня выяснилось: для Ноя это было связано с мерзким поступком своего младшего сына Хама, которого, кстати, он любил больше Сима и Иафета, и который, может быть поэтому, оказался самым говнистым для отца. Французы говорят: «... предают свои!...» Вот Хам и повёл себя неблаговидно, когда однажды увидел папашу изрядно перебравшим при очередной дегустации любимого напитка ... Не вязавшего лыка родителя, он раздел до гола и, вяло сопротивлявшегося, пытался уже вытолкать из хижины (с большими претензиями были наши предки, если коммунальный блиндаж называли таким уважаемым словом), да, из хижины, на посрамление, но подоспевшие братья быстренько прекратили произвол, отняли отца у бешеного сынка, одели, уложили спать, а с Хамом провели красноречивую беседу, в которой скудный словарный запас с лихвой восполнился крутыми приложениями по фэйсу. Далее, без всякого семейного совета, в одночасье, Хам был изгнан с глаз долой. С ним же, конечно не разделяя его поступка, но блюдя обязанности жены, ушла и его верная спутница жизни ... как жены декабристов (я представляю, как они испохабили им всю каторгу!)... Они направились на Юг ... С тех пор их и не видели ... В общем исчезли ... Ну, исчезли и исчезли - не об этом речь.
   
        ... Слушайте, а не от него ли и пошли все хамиды? ... Конечно, можно бы разобраться и с этим вопросом, но к нашему интересу о происхождении человека это не имеет ни какого отношения, а уж в нашей с Соломоном ситуации, согласитесь, - некорректно разворачиваться в сторону хамидов, вот я и обращаюсь к вам, а не к Сатане: «... А не от него ли ... Хама ... все чернокожие?» ...
      
        ... Что касается Гайка, то ему нравилось не столько священнодействие деда с чанами, бочками и виноградом, и не столько дегустация, неизменно подытоживающая старания Ноя в длинной и прохладной пещере, сколько наступавшие изменения в поведении первого на Свете дегустатора. Движения становились неуверенными, лицо краснело ... Ну, нам-то с вами что говорить об этом - налицо явные признаки алкогольного опьянения. Но не в этом суть, а в том, что теперь-то у деда развязывался язык и он, по просьбе внучечка начинал рассказывать о своей прошлой, доковчеговой жизни. Вот это-то Гайку и было до жути интересным ...
      
        ... Конечно, наши пассивные наблюдения растянулись с одного дня до трёх (если не больше)... Соломон приноравливался к Ною, а я занимался «свободной охотой» - стихийно подглядывал за колонистами, или валял дурака в телесном (зачастую не в собственном) обличьи. Тем не менее, у меня сложилось определённое мнение на этих людей. Это, как я понял, переселенцы, видимо, по собственному желанию, уединившиеся в горах (как Лыковы, но ни в коем случае не насильственно интернированные ну, как чеченцы Сталиным в Среднюю Азию, или евреи - в Биробиджан). На эту мысль меня натолкнула одна странная особенность ... И вот какая ... Одеты они просто и бедно, но не в этом дело, а в том, что не видно тех станков или приспособлений, с помощью которых соткана материя и пошита одежда. У них есть глиняная посуда, имеются ножи и топоры, есть обувь и, даже у Ады с Циллой (жены Иафета), занятные украшения из меди ... Многими вещами они владеют, но я никак не могу взять в толк, где они возьмут новые, взамен сточившимся, истлевшим, разбившимся, ведь ничего нет вечного на земле, а колонисты и не чешутся по этому поводу ... Что-то здесь не так ...
      
        ... Да меня, откровенно говоря, не больно-то и волнует их судьба. Пусть Царыч с этим разбирается, а я к этому времени по уши влип в историю с дамой ... и с какой дамой!!! Французы говорят: «Шак фам а са шарм» - «Каждая женщина имеет своё очарование», но я думаю, у этой поговорки имеется тайное продолжение, о котором не каждый подозревает - «Не каждой дано этим очарованием пользоваться!!!» Не-ет, ситуаен!!! Это был третий вариант, когда очарование использовало свою хозяйку на всю катушку для самовыражения. А перед кем выпендриваться-то?!!! Но я это по достоинству оценил ... Во всех её женских прелестях (ву компрене?) я увидел даму там, на берегу ручья, в укромном месте, где ваш рассказчик приноровился купаться и загорать (я же не знал, что это место по совместительству оказалось и её местом). Именно мне подмигнула судьба этой женщиной, а не Соломону, и не потому что я моложе, а потому, что Царыч купанье и загоранье не признаёт и называет их гигиеническими шалостями. Ну, вот я и дошалился ... Это хорошо, что шалун имеет тренированную реакцию и без раздумья принял сразу бестелесное обличье - она ничего и не заметила ... Что со мной творилось, с натягом можно понять, представив себе красивую, молодую, дикую, в самом первородном смысле этого слова, даму в неглиже. Ну, я-то, в отличие от вас, не представлял, я видел - это она представлялась передо мной - единственном зрителе, о котором и не помышляла ... Ах!!! Как она плескалась, ныряла, плавала - здесь каждое слово надо выделять восклицанием! И как ваш рассказчик, стоя почти рядом, желал (какое жалкое слово, не передающее и тысячной доли моего хотенья), желал, прикоснувшись к ней, а затем, слившись, попасть сразу на седьмое небо!!!
Перспектива седьмого неба завладела мной полностью. Какое там «происхождение человека ... Какой там Царыч, со своим Ноем! Я только автоматически поддакивал ему на
наших голубых огоньках, когда старый еврей отчитывался передо мной о проделанной работе за прошлую ночь, и что он собирается вытворять с Ноем в наступающую. Я только краем уха уловил суть его метода. Он, оказывается, элементарно влез в кладовую памяти старика и начал там копаться, ухватившись за генетическую нить, всё дальше и дальше отдаляясь от Ноя, медленно, но успешно, приближаясь через предков деда к его самым первым прародителям. Соль этого механизма было убийственно простой - если верёвочка в руках, то до её начала добраться - как два пальца отуретрировать. Скорость царычевых исследований лимитировалась только психическими возможностями Ноя, и это было единственное, что ограничивало желания Соломона моментально добраться до истины.
      
        Что касаемо меня, то я подозреваю, - Циллу, дабы не мешать компаньону в его серьёзной работе, вашему рассказчику подсунул конечно же Санёк (а больше и некому!!!) -приятная для меня подтасовка! Цилла, в свою очередь, не подозревая о моём существовании, вела себя дико и непосредственно, что для неё было одно и тоже. И это ещё больше возбуждало моё желание, понятно в чём. Конечно, можно было самым примитивным способом, превратившись в Иафета, завладеть ею, не взирая на то, что в звании мужа, он был к ней холоден и спал отдельно (здесь я был застрахован от встречи с рогоносцем в интимном месте). Но, ситуаен!(так я называю вас, граждане). Это омерзительно пахло воровством, а в моих правилах такого пункта не существовало! Вот я и мучился у костра вечерами, только в полуха слушая бредни Царыча о его медленном продвижении в генетических лабиринтах ноевых предков ... Да-а ... Моя персона в это время была далека от его эпохальных проблем, меня в это время мучило совершенно другое, о чём Соломон и не помышлял ...
      
        ... Однажды, когда кульминация (моя, разумеется) достигла критической массы, чему способствовал бурный всплеск её желаний (конечно не мороженого в ночное время, какие же вы не догадливые, честное слово!), вся в хотеньях моя персона уже не выдержала. Скажите, что вы невозмутимы в такой ситуации, и я с железной уверенностью отвечу вам, что вы - махровый импотент. Так вот, моё терпение, будучи далеко не алмазным, просто-напросто лопнуло, благо, Иафет, как всегда поссорившись на почве желаний с желающей, но только не в компании с мужем, понятно чего ..., демонстративно ушёл ночевать к Симу в овчарню.
        Женское желание ... да на вершине экстаза ... да дикарки ... способно творить чудеса, в чём я и убедился, оказавшись рядом (да так рядом, что дальше и некуда). Не надо оскорблять меня подозрениями, что ваш рассказчик, потеряв мужское приличие, трусливо превратился в Иафета. Отнюдь! Я храбро, да и честно, представлял самого себя. А вот Цилла повела себя очень и очень странно. Конечно, в интимном плане, всё как положено - полный ассортимент женской нетерпеливости - и глубокое волнение дыхания, переходящее в лёгкие постанывания, и жадные объятья не только руками, и ... Но, ситуаен, тут уместен язык Ги де Мопассана, а не мой плоско-плебейский, виртуозно владеющий только одной функцией перелопачивания пищи. По линии Ги де Мопассана здесь было всё нормально, если седьмое небо считать за норму. Странности для меня оказались в её прерывистом шёпоте ... Нет, интонации ... страсти ... волнения губ - всё как у ... Мопассана, но смысл её слов меня огорошил. А зашептала она, как только почувствовала хлынувшее на неё моё тело, совершенно неожиданное: «... Хам !!! ... Сдержал-таки слово, ты !!! ... Вернулся ко мне, милый !!! ... Бросил, наконец-то, свою слюнявую овцу, желанный !!!... О !!!... Как рада я !!!... Как же долго ждала тебя я, Хам !!!...»
      
        Вот и войдите в моё положение - не хотел быть Иафетом, а теперь, хочешь-не хочешь, придется стать Хамом - не обманывать же даму в её лучших чувствах!...
      
        ... Насытившись, мы долго лежали обалдевшие и притихшие под любопытными звёздами ... Только я понимал, что вечно так продолжаться не может, а потому внутренне лихорадочно сооружал утопические варианты своего поведения. Их было много, и в изворотливой смелости им нельзя было отказать. Но, оказывается, они были такими до тех пор, пока Цилла томно молчала, но как только она защебетала на хамскую тему, ваш рассказчик оказался совершенно не готовым к разговору и все прокрученные варианты поведения позорно рухнули, а рыцарь не нашёл ничего лучшего, как трусливо ретироваться. Наверно такой экспромт был самым умным - лучше сразу обрубить - ведь дальше в лес -больше дров ... И не надо завидовать, что в коллекции этого счастливца (моей коллекции) оказалась одна из диких, и одна из первых дам на Земле. Уверяю вас, вопроса интимных взаимоотношений между полами цивилизация не коснулась - наверно не до этого было. Поверьте, как дегустатору, женщина, она и есть женщина, что на карнавале в Бразилии, что на кухне под боком - все они одинаковые. Другое дело, каким глазом на неё смотреть, и если вы виртуоз, ваша кухня мгновенно превратится в шикарный бразильский карнавал - я уже попробовал, не верите? Попробуйте - выиграйте сатанинскую лотерею и увлекайтесь кем хотите - от Клеопатры до Натали Ростовой ... Хорошо, что Царыч не слышит моих заключений по этому вопросу. У Соломона на этот счёт имеются свои мотивы, которые им выражаются всегда одной и той же фразой - «К этим существам подходить без любви - себя не уважать».
      
        Не знаю ... может он и прав ... Может он её, любовь-то, и познал. Во всяком случае, Цар Царыч душа в душу жил со своей бабкой. Что касается моей истории с Циллой, то я так думаю - всё здесь разумно. Представьте себе, если бы Царыч оказался бы Донжуаном - наворотил бы Соломон тогда с Адой или с Циллой! А так, вот он, пожалуйста - весь в работе. Только что стараться-то? Кто ж ему поверит? Как только не вытерпит - напечатает первую статью, так сразу и упекут! Думаю, и до печатанья-то не дойдёт - редактора, они ой какие бдительные, с превеликим удовольствием телегу накатают куда следует. Так что еврей старается сам для себя. Кстати, надо его порасспросить по подробней, как там дела с Ноем продвигаются, а то я с этой курицей всё забросил ... Курицей ... А ведь часа три назад была самой желанной (здесь ваш рассказчик ловит себя на мысли о том, что из-за этого Хама его обуяла ревность - потому и «курица»)... Ладно, хватит об этом! ......
      
        На следующий вечер, выздоровевший от Циллы, правда ещё в меланхолии, что кавалера предпочли какому-то Хаму, со сносным вниманием слушает разглагольствования Царыча на больную тему. Оказывается, он уже далеко зашёл в своих сеансах (ну, скажем гипноза) со стариком Ноем но, когда я проявил устойчивый интерес к этой проблеме, Соломон отрезал: «Надо было с самого начала интересоваться, а теперь, когда почти всё уже сделано, не лезь, а то испортишь - и, выдернув волосок из носа (так он всегда делает, когда серьёзен), задумчиво закончил - эксперимент, Костя, должен остаться чистым. Уж больно неожиданная и интересная картина проясняется ... А ты за Адой теперь приударь, может и здесь приложишь силёнки к развитию человечества.» Концовка, как я понял, была произнесена с прозрачным намёком на мой блуд с Циллой. Ах ты, старый еврей, оказывается, ты и это видишь? Читая мой вопрос бровями, Царыч вслух парирует: «Да не больно-то надо напрягаться, что бы видеть, - выдёргивая вторую волосинку, тянет в задумчивости еврей -это у тебя на лбу написано ... - и уже примирительно - не кипятись, кончу работу, всё тебе расскажу ... да ещё в картинках.»
      
       Поскольку я обиделся на Циллу из-за Хама, не только за себя, но и за Иафета, то следующие три дня провёл в ничегонеделаньи. Не буду распространяться на этот счёт,
поскольку лодыри знают, как это получается, а нелентяев это не интересует.
      
        В конце срока, опять же вечером, и опять же у традиционного костра, Соломон, дуя в кружку чая, нарочито небрежным тоном проронил: «Константин, ты думаешь, что перед тобой затрапезный чаёвник? Ошибаешься! Чай хлебает перед тобой уже учёный, раскрывший тайну происхождения человечества!»
        - Ах-ах! Какие мы гордые и напыщенные! Да сам ли ты это сделал? Что, разве Санёк здесь ни при чём? Фазан ты опереточный! Да чем гордиться так, ты бы лучше спасибо ему сказал! -
        - Конечно скажу, при случае ... только когда он представится-то? -
        - Я думаю, скоро. Ведь наша шикарная ссылка одна на двоих, а орешек пока только ты раскусил. Мне кажется, как только милорд свои сообщения обнародует (на этом слове, выдавая себя за народ, я тычу себя в грудь), вот тут и появится благодетель, а творческая командировка для нас, как пить дать, закончится.         
        -Логично, Костик, - выплёскивая остатки чая в костёр, подытоживает Царыч -осталось за малым, познакомить тебя с материалом, добытым через Ноя. Ну как, народ готов к просмотру? -
        - Готов-готов - с тяжёлым вздохом ворчу я, чуя, что окончание его демонстрации напрямую связано с возвратом нас в настоящую жизнь.
        - Ну, тогда устраивайся поудобнее и вникай в мои мысли ...


               
 
                пятая глава


                ФИЛОСОФЫ, НЕ СПОРЬТЕ - ПЕРВЫМ ПОЯВИЛОСЬ ЯЙЦО ... И, КСТАТИ ...
                ПОЧЕМУ ИЗ НЕГО ДОЛЖНА ВЫЛУПИТЬСЯ ИМЕННО КУРИЦА?
               

        ... Ваш рассказчик не будет разрисовывать вам всё подробно - это не столь интересно, да и вашего времени на это уйдёт многовато, но не волнуйтесь - уж что заслуживает внимания, того он не упустит ...
      
        ... Сначала было просто темно. У меня даже закралась мыслишка - не темнит ли чего Царыч. Но потом разобрался, что скорчившись, в подвешенном состоянии, я плаваю в густой жидкости непонятно чего, в тесном шароподобном резервуаре. Не знаю, откуда у меня эти ощущения, но за шароподобность ручаюсь - это еврей для наглядности мысленно поместил меня в этот резервуар. Рядом, почти касаясь, я ощущал «нечто», понятно живое, похожее на меня и в таком же скрюченном состоянии ... Вы видели двухжелтковые куриные яйца? Так вот, одним из «желтков» был ваш рассказчик, а другим - то самое «нечто», притулившееся рядом. Состояние было спокойное, как у танка, покинутого экипажем. Жидкость жидкостью, в которой мы со вторым желтком плаваем, но с одним странным свойством - пошевели скрюченный хотя бы одним пальчиком, как тут же она (эта жидкость) мягко нейтрализует движение, становясь в этом месте плотнее. Думаю, что такой ситуации соответствует слово «спелёнатый». Но если младенец, в поисках титьки, может губами выделывать кренделя, может даже неожиданно для себя чихнуть, то я такой роскоши был лишён начисто ... Ну спелёнатый! Что там говорить!
      
        Чтобы поставить все точки над «и», объясняю, что сейчас ваш рассказчик говорит за себя и за того парня, в мысли которого (вернее чувства, мыслить он не мог, а то бы я знал) посадил меня Царыч, как детсадника на горшок. Так что не удивляйтесь странностям поведения, которые вот-вот начнутся. Здесь Константин Аладин будет действовать и от имени того парня, и говорить от своего ...
      
        ... «Нечто», находящееся рядом, было точно в таком же состоянии - ни титьку поймать, ни вволю чихнуть. Только равномерное дыхание у обоих ... Да и то, знаете чем? Этой самой жидкостью ... Да, как рыбы. Вдруг я почувствовал - яйцо (забегая вперёд, скажу, что наше вместилище и было похоже на него), так вот, это яйцо стало постепенно нагреваться. Такое впечатление, что кто-то, очень уж большой, решил откушать яйцами вкрутую и наш аппарат, по этому случаю, оказался в гигантской кастрюле с водой, поставленной на огонь. И это ещё не всё. Внезапно к этому добавилась пакостная напасть - или наша с «нечто» утроба начала по дуге в равноускоренном режиме двигаться, или наоборот, она раньше незаметно двигалась (а я этого не замечал), но теперь начала тормозить. Что в лоб, что по лбу. Главное - начались какие-то серьёзные динамические изменения. А как следствие, и окружающее меня вещество увеличило свою плотность по вектору движения (не исключено, что и торможения). А вестибулярный аппарат - он тоже забеспокоился не на шутку ... Не знаю, сколько это продолжалось - ведь часы-то мы из того мира принципиально не взяли с собой, но чуть не сваренный живьём, я, по окаменелости жидкости, треску лопнувшей скорлупы нашего фаэтона и хлынувшему в глаза свету, понял - приехали ... Это я сейчас так лихо разглагольствую, а тогда, с испугу хватив полной грудью воздуха и ощутив неимоверную боль в лёгких, заорал как резаный. Теперь я понял, почему вопит ребёнок при рождении, но в моём случае замените голос младенца на хриплые вопли здорового мужика с бессмысленным взглядом красных от натуги выпученных глаз.
      
        Рядом, мне в унисон, по той же причине, верещало «нечто», которое было вторым желтком в нашем громадном яйце. Это сейчас я осмысленно рассказываю что ... где ... как ... и почём. Но тогда фаэтоняне, просто с перепугу, самозабвенно вопили дуэтом, и когда наш вокал закончится, никто не знал. Наконец, привыкнув к воздуху и свету, мы постепенно затихли.
      
        Кстати, «нечто» оказалось женщиной ... довольно симпатичной ... правда я знавал и получше, но вы-то знаете, как относятся к горничным за неимением барынь!
      
        Что касается, пять секунд назад, бессмысленно вопившего телёнка, во всех пяти чувствах которого заклинился ваш рассказчик, можно сказать только то, что он крепко стоял на ногах, но интеллект был в абсолютном нуле. "Горничная" от него не отставала. Оба были молоды и красивы, но в плане мышления наш грудной младенец против них был мудрецом. В общем это были акселераты в рафинированном смысле этого слова ...
      
        ... - Ну, а где же происхождение людей? Почему милорд подсунул мне уже готовых человеков? - обращаюсь я к Царычу.
        - Во-первых, ты не посмотрел и сотой доли того, что нужно. Во-вторых, мы оказались неточны в высказывании желания Саньку. Если помнишь, там есть слова о происхождении людей на Земле - на последнем слове Царыч сделал зверское ударение, и сокрушённо констатировал - эх! Дураки! За шесть часов не смогли умно сформулировать желание! Не масштабные мы ребята! Вот он и выдаёт нам только то, что касается человека на Земле, а не в космосе и не раньше. Как-к-кого журавля уже гладили своими ручёнками! — обескуражено качает Соломон головой - Хорошо, хоть синицу не выпустили, - и уже успокоено - Ладно, Аладин, смотри дальше - там есть отчего духу захватиться! -
      
        И я продолжил свои наблюдения и сопереживания ... Сказать, что это было кино, значит оскорбить явление ... Да, кино, но оно воспринималось не только зрением и слухом, как вами в вашем кинотеатре, а всеми пятью чувствами и даже мыслями. Кстати, на счёт мыслей! Меня охватывало лёгкое раздражение против Адама (так, конечно, мы назвали парня), когда я был захвачен его умственными потугами. В первое время он пытался есть землю, равно, как и Ева (по другому мы её никак уже не могли окрестить). Согласитесь -неприятный и странный со стороны спектакль, достойный клиентов жёлтого домика. Правда, они быстро отучились от этого, как только поняли, что пользы здесь ни на грош. Но, за то, никогда не мыли то, чем глушили свой зверский аппетит. А что, и сейчас та же картина -половина человечества не моет. Ели они всё подряд, как эта пара не отравилась, уму непостижимо. И, всё-таки, мышление было ... на низменном уровне ... зверином ... но было! Однажды Адам заболел прозаической дизентерией (кстати, это первая болезнь, предложившая свои услуги человечеству). И что же вы думаете? Он быстро нашёл нужную, вылечившую его травку. А вот Ева, не знавшая, какая лечит и занемогшая тем же, вылечилась намного быстрее - Адам помог. Вот вам и мышление, уже завёрнутое в общение, как палка колбасы в обёрточную бумагу. Нет, граждане, я был худшего мнения об этой парочке.
      
        Пока они обживались, их волновали только две проблемы - голод и опасности, но как только визитёры освоились, тут уж добавилась третья, от которой никуда не денешься. Они стали интересоваться друг другом в половом аспекте. А что, у вас на языке вертится: «Как это у них делалось?» - Боюсь огорчить любителей экзотики - эти взаимоотношения с тех пор не претерпели никаких изменений. Чем ближе желающие партнёра были в любви друг к другу, тем откровеннее желания и ритуал исполнения. А может, это я такой примитивный? Может я чего не заметил? Ну, не будем распространяться на эту тему - она интимная, а ни Адам, ни Ева, не давали мне разрешения общаться с вами в этом направлении ... Правда, я их об этом не спрашивал, поскольку о нашем с Соломоном существовании они и не догадывались. Скажу только одно - тысячу раз прав Зигмунд Фрейд, утверждая, что развитием жизни руководит половой инстинкт, а не лозунги ЦК КПСС.
      
        Как бы там ни было, а благодаря Фрейду, через девять месяцев у этой пары появился спиногрызик - единственный на земле случай, когда отец был спокоен за своё авторство в продолжении рода. Далее, в связи с отсутствием изделия номер два и присутствием крепкого нуля в половом воспитании, через десять месяцев родился ещё один славный малыш, а потом и крепенькая девочка ... Лет через пятнадцать, даже меньше, потомочное трио вошло в силу во всех человеческих качествах - что физически, что физиологически, что в интеллекте. Смотрите, не попутайте их с нашими двадцатилетними эпигонами со смещением в инфантилизм и с дистрофическим окрасом. К тем, троим, добавьте ещё первую пару - в прямом смысле этого слова, неземной красоты - Адама и Еву. Парни-то вошли в силу, но и Адам не думал чахнуть и был могуч во всех мужских качествах. Вы, наверно смутно догадались,куда клонит ваш Константин, и уже навострили уши - и правильно. Положение обострилось ещё и тем, что нравственных предрассудков для сыновей ещё не существовало, а поэтому Каину и Авелю (так уж мы условно назвали братьев) всё равно было на кого из женщин бросать взгляды желаний. Вот только, кидая завистливые взгляды на Еву, братья всегда своими рёбрами натыкались на ревность Адама а поэтому заигрывали только с сестрицей Каломеной. Она, кстати, не зная кому отдать предпочтение, флиртовала с братьями одинаково призывно и многообещающе. Каломеной дочку назвали научившиеся говорить Адам и Ева. Кстати, как только они все научились способу взаимоотношений через речь, то назвали друг друга так, как донесла до нас Библия. Что касается Каина, Авеля и Каломены, то это был первый в истории человечества любовный треугольник, который по первобытному, без затей разрубил Каин ... Первый криминал был обречён называться братоубийственным, а убийца, забрав с собой то, что по праву сильного принадлежит теперь только ему (да Каломену же!), с глаз долой ушёл подальше и, глубоко чуя за собой кровавую вину, стал жить отдельно от родителей ...
      
        - Заметь, Константин, - вворачивает Царыч - Каина потрясло убийство брата и он с Каломеной, раскаиваясь, дал обет больше не лишать жизни ничего живого на земле. Зачинщицей этого решения была Каломена. Вот здесь-то человечество в своём развитии и разделилось на две противоположные части. Наша доктрина - «Бытиё определяет сознание» оказалась лозунгом Каина, поставленного с ног на голову. В развитие человечества вмешалась (подумать только!!!) мораль. Человечеству без году неделя, а эта вертихвостка - это он про мораль так - Эта! ... Эта! ... - не найдя более веского эпитета, вскидывает руки Соломон - уже диктует! ... И заметь как жёстко! Если в адамовом племени, потомками которого мы имеем радостную честь являться, зацарствовал принцип эгоизма, в свою пользу подчиняющий природу, то в каиновом - наоборот - альтруизма - изменение себя в угоду природе!!! -
      
        - Царыч! - я останавливаю разошедшегося еврея, - я что, сам не понимаю этой моралистической каши? Не хуже тебя разобрался - у Каина экстремизм, убийство стало причиной альтруизма, а у Адама - благополучие явилось колыбелью эгоизма. Вот тысячу раз и подумай - «хорошо», это «хорошо»? - Соломон меня снисходительно добавляет.
         - А «плохо», это «плохо»? ... У тебя, Аладин, на семинарах по философии какие оценки были? - я недоумённо пожимаю плечами.
        - Полный реестр с крутым уклоном на тройки.
        - Эх, ты! Оценки оценками, а практика практикой. Мы единственные свидетели того, как в становлении двух ветвей человечества сработал, и заметь, блестяще сработал, основной закон философии «Отрицание отрицания». В случае с Каином, убийство явилось толчком к заповеди «Не убий!». И как оригинально они её поняли! Куда до них тибетским монахам с их вениками. Племя Каина джина природы - цивилизацию загнали внутрь себя! ... Как-к-кая мудрость! ... Как-к-кая мощь ума! ... Это же надо? На заре развития осознать себя гостями природы и не мешать ей хозяйничать в собственном доме! ... А мы с тобой поклонялись аристотелям, и архимедам - всё-таки, судьба мудрая дама, что не дала в руки одному из них точку опоры, уж он постарался бы в переворачивании мира. Да-а-а!!! Да они-то младенцами оказались против каинова племени! ...
      
        ... Надо сказать, что всё, о чём я вам сейчас рассказываю, не конкретный наш диалог, а импровизация на тему всех наших костровых разговоров по случаю увиденного и прочувствованного в подсознании этих древних людей, так сказать трёп по поводу ...
      
        ... Что касается Адама и Евы, то они выбрали традиционный (для нас с вами) путь развития человечества и, как видите, значительно в нём преуспели, наплодив всего понемножку - от болезней до атомной бомбы ... А начали-то невинно, лень лелеючи - с огня, топора да колеса. Вот уж они-то сознательно выпустили джинна из бутылки - хотелось плоть умаслить, покупаться в роскоши и благополучии! ... Вот где корни мичуринского лозунга на счёт милостей у природы, а уж вырванный из контекста его статьи, он превратился в хулиганскую доктрину - «Круши и ломай на благо человечества!», результатом чего и явились высыхания морей да озоновые дыры!...
      
        - Да!... Мышление ... - еврей обескуражено разводит волосатыми (противно волосатыми, в отличие от Санька) руками - вредное для человека качество. Вон звери не имеют его, а отлично живут не конфликтуя с природой, и даже гармонично с ней уживаясь! ... Что-то такое есть в мышлении, которое смешанное с эгоизмом рождает для природы (а значит и для человеков) нечто вроде мины замедленного действия. А вот если его (интеллект) круто замешать на альтруизме, то развитие возвратится назад, к природе и, поскольку оно не умеет ходить пятками назад, то и возвращается к ней в новом, улучшенном качестве.
      
        - Да оно и смешанное с эгоизмом, тоже возвращается к природе, но уже с другой
стороны, как враг - в ухудшенном виде - поддакиваю я Соломону ... - в конце-концов в виде
термоядерной катастрофы ...
      
        ... Вам не терпится узнать, что там стало с потомками Каина? Извольте! Каин и Каломена ... а она его боготворила (здрасте! - как ещё по другому может вести себя женщина, не имеющая замены своему мужику?)... так вот, они удалились от старшей пары далеко и навсегда. Я уже говорил, что трагический случай перевернул все их представления о смысле жизни и об отношении к ней. Больше живое они пальцем не трогали, а под живым подразумевалось не только то, что бегает, летает и ползает, но и то, что произрастает. Исключением было отмирающее, но не из животного мира, а растительного происхождения - корешки, опавшие листья, трава. Правда, как деликатес, потреблялись и дикие овощи с фруктами (Ха!!! Тогда всё было диким!!!). А если разобраться, то они (фрукты-овощи) и есть конечный продукт жизни растительной, в принципиальном плане - готовящееся умирать.
От голодной смерти их спасла молодость, но не личного плана, как особей, а как нового, развивающегося вида (то есть человечества). Они были сильны, и сильны не только и не столько физически, сколько энергетически. Потомки этой пары (непосредственные потомки - ну, родственники) были так отоварены этим продуктом, что месяцами могли не брать ни крошки в рот, нисколько не ограничивая себя в двигательном потенциале ... Нам с Царычем кажется, что было ещё одно обстоятельство, сыгравшее им на пользу. Это то, что такой «голодный» образ жизни они (следующие за Каином и Каломеной поколения) считали
нормой. В противном случае организм взбунтовался бы от такого насилия над собой, а он просто не знал, что это насилие. Нам с Царычем, с нашими мерками об упитанности и чувстве сытости, на Каина и Каломену было страшно смотреть. Я из интереса попробовал быть в шкуре Каина - мне стало жалко своих врагов, доведись им испытать такие муки. Особенно тяжело было ночью, когда меня (то есть Каина) одолевали сны сплошь гурманского толкования. По содержанию-то они были абсолютным примитивом (книг о полезной и вкусной пище тогда не было), а вот по яркости - это что-то невообразимое. Но к моей чести (пардон, к чести этого мужика) меня ни разу не посетила мысль съесть свою подругу, видимо слово джентльмена и в те времена соответствовало своей вывеске. Что касается Каломены, то слово леди тоже имело свой нравственный вес, иначе не о чем было бы рассказывать. А может быть, в те времена не знали, что такое каннибализм? Не знаю-не знаю. Как бы там ни было, эта пара представляла собой жуткую картину - грязные, голые, холодные и голодные, они, шатаясь тащились куда глаза глядят. Наш, самый задрипанный, бич против них, выглядел самодовольным и упитанным лордом. И, всё-таки, они изменились за двадцать лет. Эти изменения (если со стороны наблюдать) произошли как с гадким утёнком - внезапно ... Однажды мы с Царычем вдруг увидели пару не жалкой, тощей и всё, что к этому полагается, а тонкой, звонкой и прозрачной. Видимо, до желудка и других, причастных к нему органов, дошло, как они не нужны организму и им пришлось прекратить свою уже бесполезную работу, тем более, что где-то внутри просыпался принципиально новый механизм потребления энергии из окружающего пространства. Их тела (Каина и Каломены) превратились в вместилище праздных органов. Но половой инстинкт силё-ё-ён!!! Пока у этой пары род продолжался традиционным способом, а вот зачатие спиногрызов было такой силы, такой силы!... Что некоторые мужики (наши - современные) сокровенно желающие умереть на женщине, с Каломеной не отдали бы душу, она бы не допустила, но это было бы страшнее смерти. Однако, поверьте мне на слово, этот кайф стоит того, чтобы его испытать даже с риском для жизни, признаюсь - попробовал!
      
        Во внешнем виде большие изменения не произошли, но за двадцать лет эта пара застолбила у природы право на жизнь, и не столько для себя, сколько для своего будущего потомства. Механизм приспособления сдвинулся с мёртвой точки. Колёса со страшным скрипом дрогнули и нехотя, ещё не набирая оборотов начали своё движение, а природа, пока ещё пугливо, приоткрыла щелку в свои владения ...
      
        ... От поколения к поколению телесное превращалось в духовное ... Вернее не так - это на вашем языке так ... А на нашем ... -
        ... Грубая форма материи постепенно переходила в другой её вид - тонкой, невидимой, эфирной. Энергия уже не превращалась, она ... использовалась напрямую, без каких-либо изменений. Люди стали похожими на прозрачные тени, но что это были за существа!!! Против вас, финиширующей цивилизации, они умели всё! Не чувствовали ни жары, ни холода, да не как земноводные - погружаясь в спячку зимой и летом просыпаясь. Нет, у привидений уже не было органов, которые надо защищать от перепадов температуры. Дыхание тоже дышало на ладан и было на последнем этапе отмирания, так как тело потребляло уже не кислород для сжигания энергетических соединений, а саму энергию, которой вокруг пруд пруди, да и энергия начинала проникать уже не через лёгкие, а через всё тело. Они потеряли вес и могли уже или парить над землёй или мчаться с огромными рваными скоростями. Они могли сливаться друг с другом и разъединяться, проходить через любые препятствия, даже камни, неимоверно долго находиться в воде и безвоздушном пространстве ... Что говорить - против вас они умели всё!!! И эти чудеса были приобретены ими после двадцати поколений! ... Всего-навсего! Они даже язык забыли и перешли на общение мыслями ...
      
        ... - Вот, что значит не трогать природу! - умилялся Соломон, а я, из духа противоречия возражал.
        - Соломон, а как же твоя тяга к книгам? Ведь это атрибут цивилизации и науки, а и то, и другое, являются оружием насилия над природой! Ты же без них уже не можешь! Да ещё пивко любишь, да чтоб ногам вечерами тепло было, особенно, когда за окном метель!...
        - Эх! Константин! - Царыч закатывает глаза - здесь, в этом случае, - он тычет пальцем в землю - не путай цивилизацию с наукой. У нас это одно и тоже, а у них, у привидений, и цивилизации нет, и не глупее нас с тобой, хотя мы и имеем за плечами не только высшее образование. А уж на счёт пивка, да тёплых ножек, так мы же безнадёжно больны тем явлением, которое и называем заграничным словом «Цивилизация» ... А заразили нас эти двое, что в яйце на нас свалились. Кроме того, мы, против своих предков, ещё и отпетые эпигоны, а поэтому не в состоянии что-либо изменить, даже если бы и захотели. Кстати, - спохватывается Соломон - наша компания в порядке любопытства наверно имеет право разузнать, куда они приземлились, а то я как-то в суматохе и забыл это проделать.
        - Что, шеф, полетать захотелось, да повыше? А!? ... ещё разочек! - раскалываю я нерешительное почёсывание шефом своего затылка.
        - Для полной картины мы же должны знать, где и как это было - скрывает своё телячье желание Царыч ...
      
        ... Лёгкое насилие над собственной волей, и мы в месте приземления, но видимо за несколько минут до ожидаемого события ... - Наверно, чтоб успели осмотреться - с благодарностью думаю о деликатной и вежливой расторопность Санька. О тех же мыслях говорит и потеплевший взгляд еврея. Времени, как мы поняли, было в обрез, так что мы и успели всего-то определить, что здесь мягкий климат, но за счёт какого-то невидимого нами водоёма - может большой реки, может даже и моря. Бросается в глаза обилие зелени субтропического характера и много солнечного тепла. На ум напросились только два слова -«Благословенный край». На этом, наши озирания закончились, поскольку в небе послышался отдалённый непрекращающийся гром. Одновременно на горизонте мы увидели светящуюся точку, двигающуюся по большому горизонтальному кругу. Гром изрыгала она. Впечатление было такое, что мы находимся в центре этой окружности - конечно же Санёк позаботился о лучших для нас местах. За предметом неотрывно следовал хвост из огня и дыма, да и сама точка, в своём стремительном гигантском кручении по горизонту, была упакована светящимся ореолом. Что там гадать, это было громадное яйцо! ... То самое ... двухжелтковое ... Сначала оно поднимало свои круги вращения, но это, как мы потом поняли, был оптический обман, связный с дальним расстоянием до этого яйца. Потом, когда диаметр окружности достиг на глазок ну ... тридцати километров, - круг стал постепенно занижаться и зауживаться, да и скорость замедляться. Интуитивно мы поняли, что движение по кругу было своеобразным манёвром по тушению скорости. Если бы яйцо, подлетая к Земле, не совершило всех этих аэромахинаций, то оно превратилось бы во второй Тунгусский метеорит ... Нет - в первый ... А так, расстоянием, временем и даже звуком, скорость (визжащая, плюющаяся огнём и дымом) эффективно уничтожалась ... Часа через три однообразного верчения головой нами и форсажных фокусов космического тела (а что оно «оттуда» даже козе понятно), яйцо, наконец-то, выпрямило траекторию и понеслось прямо на нас. Мы же, обнаглевшие в своей безнаказанности и оттого храбрые, за счёт Санька, не сдвинулись ни на шаг ...
      
        ... Двухжелтковая бяка упала в ста метрах от нас, вызвав лёгкое землетрясение ... Когда мы подбежали, то увидели скорлупу уже разбившегося яйца и орущих благим матом двух (ну ладно, человеческих) существ ...
        ... Дальше вы знаете ...
        ... За время, проведённое в этой «экспедиции», мы ко всему привыкли, но сейчас нас поразила толщина осколков скорлупы. Она никак не вязалась с той задачей, которую выполнила, и была всего-навсего десятисантиметровой!!! Представляете? ... Живое от космоса в десяти сантиметрах?!!!
        ... Царыч долго ещё по этому поводу цокал языком и хватался за голову, пока я не напомнил ему, что нас ждут монгольфьеровские подвиги - надо же разузнать, в какую точку Земли приземлились первые люди ...
      
       - Подвиги, так подвиги ... - соглашается старик, и мы уже парим в небе, поднимаясь всё выше и выше ...
        ... Как и при первом подъёме там, на Кавказе, расширяется и покрывается туманом горизонт, синеет внизу и темнеет над нами с появлением спокойных немерцающих звёзд. На этот раз мы, в полной тишине, настороженно молчим. Каждому хочется первым узнать, где на этот раз поднимается наша компания. Спиной в космос, головой на север, жадными глазами впиваемся в Землю (уже с большой буквы). Всего, что пока мы усвоили, это на севере - горы, а на юге - что-то вроде пустыни. Посреди картины две, довольно ровные реки. В том месте, где они ближе всего подходят друг к другу, и упало это космическое яйцо, отсюда мы и начали свой подъём ... Пока летим в напряжённой тишине, стараясь урвать пальму первенства в открытии того, что под нами. Ну, за себя-то я спокоен - молод, а значит удачлив, да и школьные стояния в географическом углу натаскали меня здорово - куда там Соломону до вашего рассказчика ... Но пока, мы молчим, лихорадочно бегая глазами по тому, что под нами ... Выиграл всё-таки опыт ...
      
        Константин, (это я сам себе!!!) не делай неприличных вещей, не вешай людям лапшу на уши - они же чужие, говори горькую правду. Ведь второй раз в космическом случае ты проигрываешь Соломону. Фиаско терпит не молодость перед опытом, а твои сраные знания в географии перед мощным анализом учёного еврея ...
      
        Деланно равнодушным тоном, прозаично и неожиданно для меня, Царыч произносит:
        - Это Месопотамия, основание Аравийского полуострова ... Яйцо упало между двумя реками, там, где они ближе всего сходятся между собой, но не при впадении в Персидский залив ... - я сумрачно молчу - ну посмотри-посмотри, Константин! Неужели не узнаёшь Персидского залива? Хорошо ... На северо-западе - Средиземное море, а на юго-западе -Красное ..., гляди, им Аравийский полуостров отделён от Африки. Конечно ... -разглагольствовал довольный своим открытием Царыч - ... Африку тяжело узнать, для этого надо ... - голос хитрого еврея принял вкрадчивый оттенок - ... подняться ещё выше ... - а я продолжил за него:
        - ... и получить от Сатаны щелчком по носу! Ну-ка вспомни, что он нам говорил про свиное рыло и калашный ряд?! ... Ты узнал место? Ну и хорошо! Теперь докажи мне, что оно действительно так называется и, когда я тоже уверуюсь, начнём спуск.
        - Хорошо! - голос Соломона принял менторские интонации - Согласен, что вон то -Персидский залив? ... А вон то - Средиземное море? - я нехотя согласился - Ну тогда, на юго-западе, длинное и действительно красноватое - Красное море! - торжественно утвердился Соломон.
        - Да у тебя и Чёрное море - черноватое, и Белое ... - беловатое! - не зная, как сорвать злость за свой географический позор, вдруг взъерепенился ваш рассказчик. А что оно действительно красноватое, вы, читатель, в этом легко убедитесь, повисев немного в космосе над ним ... да, воображения с собой захватите побольше.
        - Не по делу кипятишься! ... - спохватывается Соломон - И Красное ... , и Чёрное ... не зря так названы, и это, кстати, взаимосвязано, да и Средиземное ... - в этой же связке. Давай так ... - подсовывает он мне соломоново решение - ... пока ты неверящим Фомой будешь постепенно узнавать Аравийский полуостров, мы здесь, на этой высоте, повисим. Мы же имеем на это право! А заодно, я тебе расскажу, откуда эти моря так названы.
        - Валяй - проснулось во мне меланхоличное любопытство.
        - Ну, тогда слушай ... Если за отправную точку рассказа принять наше сегодняшнее положение во времени, то в далёком будущем, когда народится одна из первых культур на Аппенинах, люди, уже познакомившиеся с мореплаванием, понятно назовут своё море Средиземным, но поскольку эта цивилизация ранняя, то и не всё ещё будет открыто ... Они и красок-то изобрели всего две - чёрную, да красную. Вот и выкрасили в эти цвета
противоположные концы компаса, которым только-только научились пользоваться, а поскольку Чёрное море было на Севере от Средиземного, а Красное - на Юге, то и назвали их соответственно этим цветам - северная-то часть компаса была чёрной, а южная - красной. - и после наслаждения победой надо мной, уже усталым тоном - А уж море, со всех сторон закрытое землёй, и папуасы назвали бы Средиземным! - Я, подавленный поражением, молчал и, отдавая дань красоте его легенды, от которой за сто вёрст разило экспромтом, (но согласитесь - каким блестящим!!!) про себя, всё-таки, пробормотал: «Сильна логика, но от этого, как ни протискивай враньё в историю, оно правдой никогда не станет - а вслух, не удержался и выдавил - Тебе, Царыч, в наше советское правительство трудоустроиться бы, каким-нибудь представителем ... по связям с общественностью ... головы людям морочить - и жизнь твоя была бы сытой, и уважение со всех сторон - на что еврей разразился конечно гневной тирадой (юмора не понял, вот и развизжался), что мол, на хрена ему нужна такая сытость паразита, да и уважение ему, видите-ли, нужно только от друзей ... Вобщем, испортил я ему путешествие, а может, не надо было, а? ... Что скажете?
      
        Немного повыпендривавшись, я согласился, что мы над основанием Аравийского полуострова ... над Месопотамией, а если провести воображаемую линию между северо¬восточной точкой Средиземного моря в заливе Искендерон (это сейчас, имея под носом атлас, легко сыпать названиями) и северо-восточной ... Персидского залива, то как раз посредине этой линии и упал фаэтон первых людей. Судьба, наверно - тут тебе и Тигр с Евфратом сходятся ближе всего (а значит и климат ласковый), и долина вся зелёная, богатая флорой, да фауной. Ну что говорить, фортуна им выпала - полный Эдем!... Кстати, на этом месте сейчас Багдад расположился - свято место пусто не бывает!...
        ... Спускались притихшие и грустные, оттого, что больше полетать случая не предвидится, хотя и оставляли малюсенькую лазейку для «Авось» - чем Чёрт не шутит? - Или случай подходящий подвернётся, или так - за примерное поведение, а может, Санёк действительно пошутит ... Но сейчас, положив в карман «авоськин отступ», спускались  - звёзды тухли, горизонт зауживался, моря разъезжались в туманные стороны  ...
      
        ... Спустились без приключений ... Людей нашли неприкаянно бродивших возле скорлупы своего фаэтона и всё пробующих на вкус, да на ощуп. Царыч, как истый учёный, воодушевился, залопотал что-то о табуле разе мышления этих прилётцев (насколько я силён в латыни - табуля раза, это - чистая доска)...
      
        В русском алфавите 33 буквы и, если их расположить должным образом - получится докторская диссертация ... У меня, вот - то чтиво, что у вас сейчас перед глазами, а этим двум ещё с алфавитом надо разобраться. Но я так думаю, что судьба их носом сунем туда, куда надо, и нечего нам с Царычем вмешиваться в их дела - иначе, и не деликатным манером, вмешается Санёк.
      
        А что Соломону-то с их «табулой» суетиться, не понимаю - не один же раз присутствует на их приземлении. В отличии от еврея, ваш рассказчик без особого волнения, и даже неприязненно, но мыслями Соломона, подумал: «Начали как невинно, а весь мир подвели к самоубийству.» Мне стало скучно и я, обращаясь к Царычу, проканючил: «Ну их к Чёрту, пусть себе нюхают ... скребут ... пробуют на язык ... посыпают головы ... а я хочу к Ною, в Армению. Неужели тебе приятно наблюдать, как они лупят друг друга бананами, а потом, попробовав их на вкус, испытывают идиотское блаженство?»
        - Приятно-неприятно, а другого такого случая не предвидится, это же уникальная информация ... - удивляется Соломон.
        - ... Которую ты в себе и похоронишь ... а иначе, кто же тебе поверит?
        - Ну, ладно, - соглашается Царыч - тем более, что я уже это видел ... Армения, так Армения ...
      
         ... И вот, мы опять у своего костра - отдыхаем ... пьём чай ... блаженствуем ...
        - Соломон, ты, правда, не всё ещё мне показал, но как-то не вяжется, в конце концов, расплодившееся после Адама и Евы население против семейства Ноя. Ведь на текущий
момент, насколько понимаю (я театрально развожу вокруг себя руками), оно одно на всей Земле?
        - Да ... Так оно и есть ... - я действительно ещё не всё рассказал. Давай, побеседуем на эту тему ... с картинками - со вздохом отвечает Соломон. Его вздох я, ой как, понимаю - чем ближе мы к последней точке над «и», тем быстрее наступит конец нашей командировке ...
      
        ... Мы устраиваемся поудобнее и, как наркоманы, готовимся к кайфу ...
        ... И Царыч, и я, рассматривали события как фотоальбом невесты при первом визите жениха на её территорию - не торопясь, где-то пропуская, где-то останавливаясь, а где-то возвращаясь назад. Но со стороны, мы были похожи на двух сидящих неподвижно идиотов, ловящих кайф от наркоты ...
      
        ... Конечно, в наших просмотрах мы симпатизировали потомкам Каина - альтруистам, которых, не сговариваясь, за их лёгкость движений и прозрачность тела, прозвали привидениями. И у них, кстати, всё шло своим чередом - они уже осваивали логическую концовку своих самоиздевательств - полевую форму жизни. Это были уже не те, в яйце прилетевшие (принципиально не те)... Это были сгустки совершенно невидимой лабильной и мощной энергии. Их мышление переходило в стадию коллективного и от этого ещё сильнее выигрывало в качестве. Все помыслы были направлены уже не на выживаемость, а на увеличение и усиление живой энергии ...
      
        ... А эгоисты осваивали Средиземное море ... Уже появились металлические изделия и деньги ... дворцы и хижины ... рабовладение и многоженство. При открытии, любой закон природы впрягался на службу человека, и это было хорошо (общепринято - значит хорошо!).
Обе ветки, успешно, не думая друг о друге и не эксплуатируя друг друга, успешно развивались. Только вот эгоисты ничего не ведали о своих братьях, иначе и их запрягли бы в ярмо насилия. А альтруисты вот, знали, но были заняты исключительно собой ... И там, и там, всё шло гладко.
      
        Но мы-то с вами прекрасно знаем, что в природе ничего ровного и гладкого не существует, и в подавляющем большинстве узнаём о канавах только упавши в них. А всё потому, что внимание у нас одно единственное и, когда мы заняты чем-то, то другое, подставляющее нам подножку, напрочь не видим. Как там со вниманием у привидений мы с Царычем ещё не разобрались, но они тоже оказались в дураках с этой канавой ... Вот с гравитацией мы боремся всегда (попробуйте-ка спрятать руки за спину, когда споткнулись и летите носом вперёд, поискать что-нибудь в пыли), с понижением на улице температуры - прибегаем к тулупу и печке, с повышением - к бассейну и вентилятору! Да что говорить!? Чувствуем - реагируем. А вы попробуйте ответить на то. что существует, но никак себя не выдаёт, то есть, ведёт себя тихо и смирно!... Вот зашевелится, тогда и думать будем! А думать-то, может быть будет уже и поздно!...


             
   
                шестая глава


                КСТАТИ О КАНАВАХ - КТО ХОЧЕТ ЖИТЬ, ТОТ,
                ДАЖЕ ПАДАЯ, ВЕРТИТСЯ ... ИНОГДА ПАРАЗИТИРУЯ   
                НА БЛИЖНИХ ...         

        ... Вот этим, до поры, до времени сидевшим тихо-тихо, и была ... радиация ... Она существовала и раньше, но не шевелилась. А тут, вдруг, проявила себя в увеличении каких-то параметров (в каких - ни нам, ни вам не интересно). Ни адамовы потомки, ни каиновы ... не поняли, с чем её едят, но быстро раскумекали, что вляпалися в какую-то бяку, и если эгоисты только и могли, что развести в мутации руками, то альтруисты на это уже имели своё оружие - коллективный разум, который и подсказал им, что бороться с радиацией бесполезно ... А вот обмануть, так это всегда пожалуйста. Правда, придётся пожертвовать одной половиной человечества (понятно, что эгоистами, а их, что ... жалко?) ... хотя и прикрывающимся живым щитом эгоистов(альтруистам), придётся ой как не сладко! ... Скоро и читатель поймёт их выверт ...
      
        - Вот, Царыч, что значит коллективный ум! А мы сколько тысячелетий прожили, уже и до коммунизма докатились, а до коллективизации-то ума и не додумались! - это мы решили дать себе передышку в нашем кайфе.
        - Да-а-а! Коллегиальность великая вещь ... - соглашается еврей, а меня заносит ещё дальше: «Бери, Царыч, выше - пангениальность!!! Ведь ни один индивид не уклонился от решения проблемы - абсолютный плебесцит! Это тебе не твой председатель колхоза ...!
      
        ... День назад Царыч рассказал анекдот, в котором этот председатель на вопрос иностранного журналиста, какой секс ему больше нравится и почему, ответил, что групповой, потому как там сачкануть легче ...
      
        ... Суть коллективного выверта привидений заключалась в следующем: От радиации однозначно должны погибнуть обе ветви человечества, подчистую, если ничего не предпринимать. Однако, если спустить на тормозах её наступление, то есть растянуть во времени, да в период тормозов постепенно отпускать дозы облучения, к которым физиологически (если медленно) приемлемо привыкание, то в приоритете окажутся как раз-то эгоисты. Но радиация оказалась несговорчивой дамой и во всю пёрла на буфет, не соглашаясь ни на какие тормоза. Вот альтруисты и родили простой (а значит и гениальный) план спасения и себя, и адамовых потомков. Себя-то конкретно, а родственничков - в биологическом плане - человечества, как вида.
      
        По этому плану альтруисты покидают Землю и улетают на благоприятную для их жизни планетёнку, чтобы не только переждать на ней ядерный катаклизм родной планеты, но и радиационно закалить там, в тыловых условиях, свой организм с намёком на возврат. Как долго будет продолжаться это отсутствие, никто не ведал, но мы-то знаем другое, а именно, что вопросы эмиграции всегда будут окрашены в ностальгические тона (с чем вы дальше и познакомитесь) ...
      
        ... Значит привидения покидают Землю. Такое путешествие для них, представлявших по сути сгустки энергии, плёвое мероприятие ... Забегая вперёд, скажу, что наша компания, наблюдая их отлёт, поразилась сплаву мощи их идеи с серым исполнением ...
      
        ... Соломон не раз мне рассказывал, как он десятилетним пацаном с матерью и младшей сестрой бежал в сорок первом от немцев из Могилёва. Здесь было всё - и визг бомб, в разрывах смешавшихся с воем людей, и крушение самого незыблемого - мгновенная гибель матери от осколка бомбы, и дикая драка за двуколку между Монькой и хозяином тележки, ровестником еврейского мальчика, не желавшим укладывать на неё тело монькиной матери, размазывая кровь, сопли и слёзы по лицу, вопил, что тачка для картошки, а не для мертвецов ... Я, к счастью, такого ничего не видел, но Царыч сказал, что бегство привидений оказывается страшнее своим именно спокойствием и порядком. С другой стороны, беженцы от немцев, всё-таки знали, куда они бегут - ни в Куйбышев, так в Ташкент, а привидения гадали на кофейной гуще (я так для связки речи - они и гадания-то этого были лишены). Нас с Соломоном поразила деловитость их сборов, по сути ... в никуда, и это, по словам Царыча, было страшнее, чем бегство от немцев ...
      
        ... Трое суток они собирались. Нет, собраться-то для них было раз плюнуть. Главное - они уплотнялись в шарообразное тело, зависшее над землёй и которое не столько в своих размерах увеличивалось, сколько темнело своей прозрачностью в серёдке ...
      
        - Трамбуются - щурился Царыч и почёсывал затылок. Я его отлично понимал - он
хотел (я тоже, конечно) туда, в это тело и прочувствовать, что это такое ...
      
        Вы стояли на краю пропасти? Вот-вот, это же самое испытывали и мы - где два сильных желания вступают в единоборство. Одно, под флагом любопытства, толкает поближе к краю - посмотреть, что там, на дне. Другое, с ног до головы закутанное в липкую паутину трусости, гонит дрожащее тело прочь от края ... Ну ... И ... Что перетянет!... У нас выиграло первое, и мы осторожно приблизились к шару. Диаметр его был приличный - метров пятнадцать. Тело слабо колыхалось, но не как воздушный шар с нагретым воздухом внутри, а как клубок потревоженных змей - упруго и мускулисто. Внутри оно пульсировало, но не ритмично, а как в час пик в рейсовом автобусе вас непредсказуемо толкают со всех сторон, в самых немыслимых направлениях, а заодно, как волка флажками обкладывают матом. В этом пульсирующем теле было всё, кроме мата и, когда мы оказались пока только на периферии этой ворочающейся гущи, поняли, что ещё мгновение, и наше желание (понятно выскочить назад) атрофируется до нуля - мы попали в кабалу коллективного мышления, а это, оказывается, силища, альтернативы которой не существует. Первым инстинкт самосохранения сработал у Царыча и его натужное «Беги!!!» не подхлестнуло, а слабо дотронулось до моего угасающего сознания. Но это был всё-таки сигнал в буре неистовых желаний рвущихся к середине существ. Я зациклился на царычевом «Беги!!!», что и стало слабеньким стерженьком протеста против мощного пресса влечений этих тварей, огалтело прущих в центр ... Царычу было не легче ... Как мы выбрались, наружу, я до сих пор не знаю - ещё чуть-чуть, и Санёк опардонился бы с нами, а может он такой рисковый, что всесильный? Ну в это время мы не стали выяснять степень его всесилия, а просто трусливо выскочили. Отскочив на безопасное расстояние, мы, успокоившись, продолжили наблюдение. Здесь было на что смотреть. Пульсация, или вибрация (как хотите) продолжалась. По телу пробегали крупные судороги и оно, кстати, стало темнеть уже и на периферии.
        - Как всё потемнеет, так и к полёту будут готовы - предположил Соломон. Я-то с ним согласился (про себя), но вслух усомнился -
        - Откуда ты всё знаешь?
      
        - Ха!!! - с кашлем выдохнул Царыч - Всё просто ... Потемнеют, значит уплотнятся, а уплотнятся - значит превратятся в монолит, тем самым разрешив проблему давления в космосе ... При любом давлении, что положительном, что отрицательном, в их положении нечему ни расширяться, ни сужаться, я же тебе говорю - мо-но-ли-и-т! Это тело абсолютно во многих отношениях - у него самая продуктивная вместимость - оно само и тара и продукт. Его КПД равен ста процентам - это же сама энергия! Её не надо преобразовывать! Правда, вечным двигателем не назовёшь, а ведь как близко к этому! За космическое путешествие им придётся заплатить собственной энергией, а для них энергия и жизнь друг для друга и не первичны, и не вторичны - они тождественны и вариант движения к цели по трупам здесь полностью оправдан. Зато, кто достигнет конечного пункта, уж те заживут!!!
      
        - Да не больно-то и заживут, ещё и неизвестно где он будет, этот пункт ...
        - Ну-у-у - неопределённо пожал плечами Царыч, но тут же насторожился - тело, полностью потемнев, перестало пульсировать, вздрогнуло и начало медленно и неуклонно подниматься вертикально вверх. Скорость мягко возрастала ... Вы видели по телевидению старты космических ракет с Байконура? Уберите звук и пламя с дымом, всё остальное, как у привидений, но мороз по коже как раз-то из-за отсутствия этих излишеств. Вдруг, нас мягко, но крепко охватила такая дикая волна безысходности и грусти, что не сговариваясь, глотая уже слёзы (касается Саломона), и Царыч, и я, поняли - это их последнее «Прощай, Земля!!!»
      
        - Как-то они долетят? ... И куда? ... И сколько их останется? ... - пытаясь скрыть влажные глаза, чесал затылок Цар Царыч. А я вторил ему, протирая зенки (да песок в этих местах что-то мелкий - чуть ветер, так сразу пылью в глаза) - ещё неизвестно, как хозяева их встретят - а Царыч, не слушая меня, вырывает волосок из носа и задумчиво бубнит - ... если умеют бороться с гравитацией, то и первая космическая скорость им не помеха - всё меньше навигационных ухищрений, а это значит, меньше будет затрачено энергии по выходу из сферы влияния Земли, отсюда и сэкономленные жизни привидений.
      
        ... Вы, наверное, поняли, что этот аппарат был полностью на самообслуживании - те, что были внутри, летели за счёт наружных, сжигающих себя, как топливо, и этим двигающих тело в далёкое неизвестное. Вот откуда дикое желание привидений проникнуть внутрь и уплотниться - чем ближе к середине, тем больше вероятность выжить!
      
        - Интересно, куда же их понесло? В какую Галактику? - не унимается Соломон, а я
подливаю масла в огонь - Выражать мысли надо правильно, любопытный ты мой! Вякнул
про Землю, вот и ешь теперь с маслом, что подано. Сейчас бы Миры повидали, так нет,
благодаря тебе сидим теперь и сторожим Землю жопой ... Всего-то два раза побывали в
космосе, да и то «а воль дуазо» ... - подделываясь под его интонацию, передразнил еврея ваш рассказчик и плюнул под ноги, а Царыч вдруг взъерепенился (я понимаю - нервы не выдержали): «В стороне хочешь остаться, праведник! А кто мне темнил про нечистую силу?! ... Кто ходил вокруг, да около и сразу не сказал всё как есть? ... Кто сбивал меня на жилплощадь, да на хату для Мирки? Если бы ты не крутился, как жирная вошь на гребешке, мы бы имели больше времени на обсуждение!!! А так, я тебя приглашаю на равных со мной слопать всё, что нам под нос сунули ... нахлебник!»
      
        - «Нахлебник», это мне в укор на собственное одиночество при ползании в
подсознании ноевых родственников? - озадаченно споткнулся я на этом эпитете и тут же
понял, что выронив нечаянно это слово, Соломон решил, что перегнул палку (поэтому-то и
произнесено оно было не в слух, а про себя). Но мгновенно, почуяв несуразность этого
слова, Царыч великодушно протянул мне руку и, снимая с меня ярлык «нахлебника»,
компенсировался проникновенной фразой, извиняюще поблёскивая старчески слезящимися
глазами: «Константин! Ну чего пенять друг на друга! Мы оба у Чёрта в зубах. Что подали
нам, то и давай лопать ... без церемоний. Кстати, подали-то как в лучших домах ... а нам всё мало - ещё и полетать захотелось! Вспомни, лучше, чем окончилась «Сказка о рыбаке и
рыбке», не окажемся ли и мы у разбитого корыта?» Конечно, я не стал всё расставлять по
своим местам и указывать, кому это из нас полетать захотелось, а просто протянул ему руку
и коротко буркнул: «Да ... не будем разбираться, кто у кого в детстве горшок отобрал.» ...
      
        ... Вечером, у костра, опять же за кружкой чая, Царыч опереточно спохватился - ... Вернёмся к нашим баранам?!
        - Согласен, тем более, что у меня имеется пробел на счёт оставшихся, как же они выкрутятся?
        - А никак ... - стучит, выколачивая мозг, вываренной бараньей костью по камню, (какой же чай без мяса?) сосредоточенный старик - они обречены на верное вымирание ... - уже играет пустой кружкой перед сердитым чайником, ожидая повисшего в воздухе вопроса, игривый еврей ... и я его задаю: «Позвольте, папаша, а как же продолжение рода человеческого? Ведь здесь, на Земле, по плану судьбы, и альтруисты улетучились с планеты, и человеки, под гнётом радиации, все до одного должны бы летально закончиться. Что-то у вас, маэстро, не состыковываются концы с концами! - такая жуткая картина, а ведь люди-то вот они - и живы ... здоровы ... только их мало.
      
        - На первый взгляд, Костик, ты прав на счёт "не стыковки концов" ... - и тут он развернул свою концепцию человеческого вопроса, похожую на мою как братья близнецы ... - одного только, сердешный, ты не учёл, это возможностей коллективного ума улетевших. Разумеется, на их месте, мы тоже додумались бы до аналогичного решения проблемы, но только в разрезе презренной тактики, да себе на пользу, однако, в принципе ... - из носа в задумчивости выдернут очередной волосок - ... в принципе, наше мышление исповедует законы развития последовательной логики, что связано с колоссальной тратой драгоценного времени, а привидения всем скопом поклоняются параллельному мышлению, где течение времени практически приравнено к нулю. Они вывернулись за счёт уже коллективной хитрости! И послушай, что они здесь, «хлопнув дверью», натворили ... Тебе как дальше - рассказывать, или в картинках ... показывать?
        - Давай, рассказывай, - лениво, но с известной долей интереса, мямлю я, уютно устраиваясь ногами к костру.
        - Ну, слушай, - с разочарованием, поскольку здесь, как хозяин он не может полностью реализоваться, вздыхает Царыч ...
      
        ... - Оказалось, что не все привидения улизнули с Земли ... И кстати, не случайно ... а запланированно и вот для чего. Во-первых, в чреве горы Арарат не улетевшие соорудили глубокую пещеру ...
        - Не торопись! - на мой взлёт бровей предупредил Цар Царыч, потом поймёшь ...  рассказ должен иметь свой порядок. - Далее, они выстлали пещеру, внутри своими телами, спрессовавшись по стенкам так же, как в том шаре, что мы с тобой проводили в полёт, с той только разницей, что полость помещения осталась пустой. Короче говоря, они соорудили ... - он помахал руками, подыскивая нужное слово - ... противорадиационное убежище. Это тебе не наши бетонные подвалы под жилыми многоэтажками. Кстати, Костик, насколько много ты видел стрелок в укрытия, настолько же мало дверей в эти убежища, вымаранные трафаретным словом. Нет ... раз уж есть помещение, то, естественно, существуют и двери, но в СССР они всегда были закрыты, и я не думаю, что они гостеприимно распахнутся при вдруг случившемся катаклизме. К тому же, если они и оборудованы, то только под братские могилы ... Но в араратской горе!!! Да ты сам посмотри! - спохватывается Царыч, на что я, уже привыкший к его рассказу и раздосадованный остановкой, протестующее машу на него рукой - Не надо никаких картинок, повествуй дальше! Соломон, довольный, что его хотя бы слушают, приободрённо крякая, продолжает рассказ -
      
        - ... Если гарантией защиты наших укрытий служит толщина бетона, заметь, пассивной защиты, то ёмкость араратского убежища по всему периметру выстланная, по сути ... телами привидений - активное, наделённое разумом, оружие, своей мощной энергией (подразумевай жизнями), уничтожающей радиацию, желающую проникнуть в эту пещеру. Чтоб тебе стало понятно, это тот же принцип фагоцитоза, где белые кровяные тельца, устремляясь к инородцам в организме человека, убивают их ценой собственного существования. Во, какой принцип применён на высшей биологической ступени!... И сними шляпу перед привидениями, они не только сражались с радиацией в чреве горы, но и малыми дозами сознательно пропускали её внутрь ёмкости ... Зачем? ... - это я недоумённо поднимаю брови - ... Сейчас расскажу ... Плесни-ка чайку ... - через полкружки прихлёбываний и кряканий, он продолжает - Если кратко, то с окончанием постройки араратского убежища, было отобрано одно семейство эгоистов с идеальным, без малейших патологических отклонений, здоровьем. Такой семьёй оказался клан, тогда ещё не старого (по их меркам), Ноя с его женой и тремя женатыми сыновьями, разумеется со своими благоверными. Все восемь человек, без их собственного на то разрешения, были повергнуты в сон, поглубже летаргического - на грани клинической смерти ... В таком-то состоянии их, способных проснуться через вечность, и упаковали в середине убежища. В общем спящие красавцы. Контроль, за минимальным пунктиром жизнедеятельности, взяли на себя, оставшиеся в этом убежище, привидения - для них это плёвое дело. Расчёт, и заметь, какой красивый, был сделан на постепенное привыкание организма человека (да эгоистов же!) к дозированному повышению радиации. Эти дозы привидения и пропускали внутрь своей берлоги, козе понятно, пока он не сравняется с настоящим, уже ставшим естественным, после радиационной катастрофы, земным фоном.
      
        Летаргия летаргией, но хозяева убежища «залезли» ещё и в генетическую программу этой восьмёрки, изменив её в своих целях. А цели у них были в сохранении Земли от каких-либо гостей из космоса (ежели вдруг ...) в своих интересах. Вот так, Аладин ... отныне эгоисты стали сторожами Земли в ожидании настоящих, пока ещё не прилетевших владельцев. В наши обязанности теперь входит охранять чужую собственность ... во всяком случае не нашу ... пока не вернутся хозяева - этим вывертом привидения, относительно эгоистов, превратились в самых настоящих пиратов. - Царыч замолчал, и было видно, как он в молчании грустнеет. - А теперь, приготовься к самому серьёзному и печальному ... - я подобрался весь и напрягся (кто его знает, что он сейчас выложит?) - Так вот, они в нашей генетике уничтожили пункт развития человека, а значит и всего человечества в содержательном плане, оставив внешнее, формальное выражение этого явления ... - Я, ничего не поняв из последней его фразы, пожал плечами, а Соломон на это печально вздохнул - пока ты разбирался со своей Циллой, у тебя украли способность мыслить. Но, чтобы ты ... здесь я имею ввиду всё человечество ... не заметил пропажи, они, привидения, подложили нам имитацию мышления, как игрушку ребёнку. Ну-ка, понаблюдай, как дети играют в войну и строят песочные замки - всё на высшем уровне веры. И то, что мы научились копать не лопатой, а экскаватором, распознали СПИД, да пощупали край космоса ... любезный, это должно было состояться в раннем средневековье. Это не работа ума, это его гримаса - счастливое воровство собакой куска мяса со стола хозяина ... Костик, хочешь доказательство? - Изволь ... Статистически ошибка имеет право на существование? - и сам себе отвечает - имеет, она даже несёт на себе дополнительный смысл, который выражается банальной фразой: «Исключение из правил только доказывает существование этих правил». И давай-ка рассмотрим феномен средневекового итальянца Леонардо да Винчи в котором я затрудняюсь сказать чего было больше - художника, или учёного, и именно в ракурсе подложенных альтруистами генетических пакостей традиционному человечеству. Так вот этот всплеск множества гениальностей у одного человека от творчества до науки и изобретений, являются результатом всплеска мельчайших погрешностей в генетических изменениях человеческого организма эгоистов. - и с грустью, надкусывая кусочек сахара, упреждая мою реплику - проверено-проверено - я и с его подсознанием пообщался так же, как с ноевским. Получается, что если бы не этот радиационный катаклизм, то уже в средние века в интеллектуальном плане, человечество (эгоисты-эгоисты!) вышло бы на уровень Леонардо да Винчи ... И ... Или ускорили бы концовку своего экологического самоубийства, и не с кем было бы общаться твоему Александру ... Или, уяснив ошибку в своём отношении к природе, пытались бы её исправлять. Не знаю-не знаю ... -
      
        - Подожди, Соломон, а как же рассказы Ноя внучёчку Гайку о жизни людей до потопа и во время потопа, да и остальных участников, ведь детали их бытия в плавании, которого, получается что и не было, должны бы совпадать до мельчайших состыковочек? Ведь восемь человек сидели в ковчеге, если он был, они же там что-то делали, общались, ссорились, мирились что-то же делали и не каждый сам по себе, а и друг с другом?
      
       - Костик, - вешая над костром новый чайник воды, кряхтит Царыч, - это проще
простого. Если эти бандиты обманули людей в большом, то уж в малом обмануть им, как два
пальца отуретрировать. Для них это дело техники. Они всем восьмерым в память встроили
сюжет этого фиктивного плавания в ковчеге, для каждого со своими действиями,
состыкующимися с действиями всех участников «плавания». Навряд ли нам это будет интересно, но это было, всего-навсего, голографическое кино, где каждый из восьми видел самого себя и всех остальных в логически объяснимых действиях ... И это было занесено в память всей восьмёрки. Попробуй не поверь - тебя тут же исправят все восемь гвалтом о правдивости какого-нибудь сюжета, в котором они   «на равных правах участвовали» -
      
        ... Не верить Соломону «обворованный» не мог, но и принять это откровение просто так, как подарок ядовитой тещи, тоже, сами понимаете ... а поэтому, пока я, открытым ртом ловил воздух, он, с давно уже приобретённым иммунитетом против этой концепции, спокойно хлебал из кружки ароматное изобретение человечества.
        - А зачем это им надо? ... - имея в виду не плавание в ковчеге, а программу фикции мышления - Вредность проявили? - недоумеваю я.
        - Не вредность, не вредность, любезный, - продолжает издеваться надо мной Соломон - а страховку. Ведь неизвестно, к какому знаменателю приведёт развитие нашего человечества к их прилёту домой, если мышление людей останется нетронутым, а так, они спокойны - от каких улетели, к таким и прилетят. Раскумекал?
        - Та-ак - сипло шепчет «обворованный» - выходит перед тобой ... - ваш рассказчик тычет себя в грудь - ... перед тобой ... олигофрен?! - счастливо улыбаясь, моей смутной понятливости, Царыч удовлетворённо кивает своими седыми космами.
      
        - Говоря медицинским языком, - принимает серьёзный вид старик(понахватался старый вершков из эскулапства!) - то мы с тобой застряли где-то между идиотами и дебилами. Кстати, дебилами, как ни печально, я бы окрестил более умную часть человечества. - Соломон бессильно разводит руками (а что, мол, я могу сделать) - Ведь мы все, оказывается, похожи на того младенца, у которого отняли титьку, но взамен сунули в рот пустышку, а он от этого успокоился и счастливо улыбается.
      
        - А воришки-привидения? - риторически спохватываюсь я.
        - А воришки ... где-то на другой планете - неопределённо пожимает плечами Царыч -
ждут благоприятного момента, или уже на подлёте к нам ... Одно знаю, что мы перед ними
расшаркаемся, как только жулики появятся на Земле ... Вот так, Аладин, оказывается, ты
сторожишь не только свой сраный амбар, а нечто большее ...
      
        ... Два дня, переваривая всё навороченное Соломоном своей бестолковкой, я проходил опущенным в воду, осваиваясь с новой ролью. На третий день, вечером, у постылого костра (ах, с какой грустью мы потом будем о них вспоминать!!!) «сторож не только сарая», готовый к новым пакостям Царыча, напросился на продолжение темы.
        - Так что же с нами будет?
        - Золотце, чтобы это узнать, надо выполнить одно из двух простеньких условий. Или выиграть ещё раз сатанинскую лотерею, или вернуться к последней пьянке и сформулировать правильно желание. Второе мы с тобой блестяще перечеркнули при встрече с Саньком. - мы же заказали ни «что будет», а «что было» да и то в земном варианте - я не стал лезть в бутылку и примирительно продолжил: «Ладно, что с остальными стало, которых не спрятали в горе, их же до катастрофы расплодилось сотни миллионов?»
      
        - Сэр дебил желает посмотреть, или послушать?
        - Давай посмотрим - уже жадный в любопытстве, устраиваясь поудобнее, заказываю я. - Давай-давай! - радуется Соломон ...
      
        ... Сначала всё было пристойно и даже прекрасно. Первой на увеличение радиации откликнулась флора ... И как откликнулась!!! Фрукты и овощи увеличились в полтора-два раза. Мало этого, баснословно ускорилось время созревания, да так, что и виноград, и яблони и вишни - норовили дать второй урожай за сезон. Леса стали ещё дремучее и непроходимее, луга и пастбища покрылись такой сочной травой, что скотина начала поправляться прямо на глазах. Люди, не чувствуя опасности, ходили сытыми, довольными и уже разнузданно ленивыми.
      
       Но вот пошла реакция и фауны, и чем ниже по развитию был вид, тем и ответ был ближе к количественным изменениям - увеличиваясь в индивидуальном плане, они уменьшались в общем числе, и наоборот. Медуз, например, в море стало больше, но они измельчали, а китов - намного меньше, но зато, каких размеров они достигли!!! - до сегодняшнего дня не уменьшились - можете полюбоваться ... Повсеместно происходило лихорадочное приспособление к изменённым радиационным условиям. И это изменение в основном увеличивало или уменьшало экстерьер видов животного мира. Вот только насекомые не замечали опасности - их каким-то образом радиация не коснулась, а если и ущипнула как, то они не почувствовали ... от этого не обеднели, и на нишу выше развитых братьев не покушались, а продолжали жить без изменений, занятые сами собой ...
      
        ... Но человек, как наиболее организованная форма жизни, а, между нами говоря, и наиболее беззащитная, встретил удар радиации совсем по-другому. И это было страшно!!! ...
      
        А как ещё эта форма жизни может отреагировать? ... Конечно мутацией ... Я уж пропускаю оперативные физиологические реакции организма на радиационное воздействие, где первыми на это откликнулись кроветворные органы, исказив выпускаемую продукцию ... да к тому же и уменьшив её. А отсюда и ломкость капилляров, и диффузные кровоизлияния. А выпадение волос целыми клоками, а поносы, да запоры!!! ... А массированная атака микроорганизмов, которым радиация, как и насекомым, тоже до лампочки. Вот бактерии и накинулись на ослабленную систему лимфобарьеров, как чудо-богатыри Суворова на Измаил. И это всё семечки, но вот, повторяю, мутация - дама серьёзная - что-то там сломалось в генетике ... Сначала по мелочам - то у младенца при рождении шесть пальцев на руке окажется, то нога без коленного сустава ... Но потом уже посерьёзнее - и без руки человек может родиться, и с недоразвитым желудочно-кишечным трактом, а то и, как приложение к безобразию, с одним глазом, но на виске ... В связи с нарастанием импотенции упало и народонаселение, но уж которые рождались, тем не позавидуешь - Как может жить младенец с двумя головами, повёрнутыми друг к другу, но без малейшего намёка на рот, хотя бы одного на двоих? А сиамские близнецы без рук без ног? ... - То-то!!! ... Видимо у нас с Соломоном крепкие нервы, что не сошли с ума ... Тем не менее, человечество, агонизируя, катастрофически исчезало ... Так и вымерло, а с ним и кое-какие виды животного мира - ну динозавры, например  ...
      
        ... Пока простые люди были заняты вымиранием, в пещере горы Арарат, как на курорте, сосали сиську приспособления восемь мумий. К концу срока стенки их камеры до того истончились, что если бы там был свет, то сквозь защитный барьер, камни убежища уже проглядывали бы как будто облитыми киселём, и этим киселём, как помнит прилежный читатель, и были оставшиеся для этой миссии на Земле горстка привидений.
      
        Наконец, со всеми профилактиками и страховками, наступил день освобождения, когда все восемь мумий были переведены в режим обыкновенного сна и вынесены на природу ... Дальше уже не интересно. Нет, дотошный читатель, может быть и интересно, но тема людей исчерпала себя, позволь мне сменить пластинку ...
      
        ... Как только оставшиеся в живых привидения, засидевшиеся из-за суеты с человеческой восьмёркой, полностью выполнили свою миссию, они тотчас, по примеру своих собратьев, точно так же, сгруппировавшись в малюсенький, диаметром около метра, шарик и, ничтоже сумняшеся, в полной тишине и пронзительной грусти, рванули в небеса.
      
        - Куда?!!! - только и успел крикнуть Соломон, как будто они могли его услышать, а я, желая остановить Царыча от, Чёрт знает какого необдуманного поступка, тихо сказал ему: «Ну, вырвутся они из Солнечной системы, за это и поплатятся жизнями и энергией, превратившись в ничто.» Да ... что-то мелкий песок в этих местах - чуть что, так сразу в глаза ... А Соломон не унимается - Аладин!... Они ко всему ещё не знают маршрута ... Куда же они попёрли?! - потом сел на камень и долго так сидел, тихо раскачиваясь. Я тоже был не в восторге от их поступка и тоже тихо, но ходил кругами вокруг еврея. Наконец Царыч очнулся - Костя, ты знаешь, что такое лебединая песня?
        -  Знаю, это когда лебедь или лебёдка...
        - Правильно, Аладин, - прервал меня Соломон - так вот, привидения сейчас, на наших глазах, исполнили единственный для них вариант этой песни ... - на что, протирающий глаза от мелкого песка, буркнул - А я без тебя и не догадался бы ...
      
        ... Вечером, у костра (забегая вперёд, скажу последнего), распивая чай, «сидели на чемоданах», но вслух, желая продлить последние мгновения, не решались говорить на эту тему ... Знаете, какая гнетущая тишина устанавливается в классе, когда учитель алчно водя пальцем по журналу, садистски гнусавит: «... а сейча-а-с ... к доске пойдё-ё-т ...» - ... Вот-вот, мы тоже затравленно смотрели в огни костра, будто оттуда, при определённых заклинаниях, должно прийти какое-то облегчение ...
      
        ... И оно пришло ... но не облегчение, а последняя точка над «и» - пламя вдруг вспыхнуло и из него, в лёгком потрескивании, поднялось коричневое облако чего-то ... Поднялось метра на два, на два же и в сторону от костра, повисело так покачиваясь, а потом, секунд через пять, растаяло. Но за секунду до исчезновения, оттуда на землю спрыгнул ... Санёк ...
      
        - Не ждали?! - задорно, как будто он очень уж желанный в нашей компании, спросил
Сатана и, взбрыкивая копытцами, изобразил нечто вроде реверанса. Соломон сморщился как
от хины и начал медленно подниматься ... - сиди-сиди, стоя только несолидные люди
решают дела - уже мысленно заобщался с нами Санёк. Соломон мешком осел и сник. Я
выглядел не лучше.
        - Ну? Раскусили, откуда пошло-есть человечество на Земле? - Царыч от
обиды аж позеленел, а Санёк, обращаясь ко мне, как к свидетелю, продолжил - Во-первых,
надо было правильно оформить заказ, во-вторых, Москва слезам не верит, а уж наш
департамент и подавно, в третьих, я не агент благотворительной конторы, так что всё
сходится на точке для вас. - Я вступил в разговор: «Соломон, не будь жадным, ты прекрасно
отдохнул, ты узнал то, что ни один смертный не знает и даже во сне не увидит - на это
Царыч, так и не узнавший космических корней человечества и судьбы улетевших (а знать
это ой как важно в прикладном, да и в перспективном плане - на счёт улетевших), тоскливо
поморщился, а я продолжил - тем более, ты по Мирке соскучился - здесь Царыч посветлел
лицом, - да и меня, что-то потянуло к Ефимию ...» Своей жалкой тирадой ваш рассказчик пробовал оттянуть окончание нашей командировки хотя бы ... Но Санёк был щедрым до поры, до времени. Наконец, на раскрытый рот Соломона, желавшего сказать что-то жалкое, хозяин отрезал: «На посошок, мужики!» - и у нас в руках опять оказались фужеры ... и опять с кровавым вином. Мы послушно чокнулись ... выпили ... и снова, как в ту, последнюю пьянку, теряя сознание, при остановившемся звоне медленно рассыпающихся по камням, осколков хрусталя, стали медленно заваливаться навзничь ... А Санёк, между тем, монументом застыл с распростёртыми руками над нами.


               
                седьмая глава


                ЗВЕРИ, ЕСЛИ ИХ ПОНИМАТЬ - ТОЖЕ ЛЮДИ ...
                И ДРУГИЕ ПОСТ ФАКТУМЫ ...


        Темнота серела, но я никак не мог догадаться - то ли моё сознание просыпалось, то ли утро подталкивало хилый день к жизни. Вот, что определённо, так это мои глаза - они были остекленевшими, то есть, никак не закрывались, хотя зрачки уже нехотя двигались. Туловище, кстати, было в таком же состоянии - бесполезным бревном лежало на полу навзничь, подмяв под себя правую руку, которая отекла и, в силу своего бесчувствия, на свободу не просилась ... Минут через десять тупого лежания ваш рассказчик с большим трудом смог закрыть пялившиеся в одну точку на потолке, непослушные глаза, которые тут же, от сухости, пронзила дикая боль. Но она длилась недолго, утихая по мере наполнения глаз слезами. С телом было посложнее - когда оно пришло в себя, я долго не мог изменить его положение, поскольку имел боеспособной только одну левую руку. Но ей невозможно было оттолкнуться, чтобы перевалить себя на живот. Наконец изловчившись, с помощью загребавшей по воздуху левой ногой, мне удалось переместить центр тяжести вправо и, таким образом, перекатиться лицом вниз ... Вас било током? Вот это же чувство бывшее бревно испытало в освободившейся правой руке вместе с жжением и горячей пульсацией.
      
        В полутора метрах от меня, видимо в таких же потугах, барахтался Соломон. Это я сейчас говорю - Соломон. А тогда, при не проснувшемся мышлении, не проявляя энтузиазма, ваш рассказчик не мог решить задачу осмысления окружающего пространства. Как бы то ни было, идиотски попялившись друг на друга, мы одновременно признали визави. Дальше проще ... Сели как все люди за стол с не испортившимся, после последней попойки, закусоном (будто всего полчаса отсутствовали) при тайной надежде разобраться что к чему.
      
        Разбирались не на сухую ... Оказывается на середине стола красовалась пузатая бутылина тёмного вина. Достаточно было одного взгляда, чтобы догадаться, откуда эта пузатая ... Но мы не обмолвились ни единым словом о нашей догадке. Ах! Что это была за бутыль! Во-первых, она была старинной выдувки и стеклодув не очень-то старался над её дизайном, что как раз-то и придавало ей грубое и небрежное благородство. Когда вы заглянете ко мне, я вам покажу её - красавица стоит на кухонном подоконнике, уже наполовину наполненная однокопеечными монетами. Во-вторых, бутыль, с пробки до дна, была покрыта плесенью и мокрой паутиной стовековой давности, но когда я её оттёр, она гордо засияла, пузато высветив на своём боку прозрачными бугорками три слова на непонятном языке в стиле арабской вязи ... Ваш рассказчик ходил к жертвам культурной помощи слаборазвитым странам ... в мединститут ... к студентам-арабам ... и показывал эти слова на клочке бумаги, но они смотрели в клочок арабскими баранами и только пожимали арабскими же плечами. Понятно, что это был какой-то девиз или афоризм ... В третьих, тара была очень холодной и от этого холода солидно веяло далеко не холодильником, а промозглыми камнями глубоких винных погребов. И суть-то не в том, что она холодная, а в том, что (забегая вперёд) она всегда остаётся холодной, а уж летом непременно покрыта ярко сверкающим бисером конденсата. На вкус вина я ничего не могу сказать, поскольку надо сравнить с чем-то, но среднестатистический алкаш кроме вкуса бормотухи и обожженных спиртом вкусовых точек языка ничего не имеет. Дегустатор алкаша не язык а желудок, вернее, его стенки, вот они-то и дали нам понять, что вкус вина был в превосходной степени ... ну да, что распространяться - каждый алкаш меня с полуслова поймёт, а нормальный человек - объясняй-не объясняй - бесполезно ... не наш он.
      
        ... Налили мы по первой и тостом в глубоком намёке Цар Царыч открыл дискуссию
        - ... С увеличением охраняемых объектов тебя, сторож!!!
        - Оно и тебя тем же концом ... да потому же месту - огрызнулся я ... Ах! Какое это было вино!!! Само шло по горлу - это я перед читателем не могу остановиться - ... само шло по горлу ... но до желудка, не успевая дойти, жадно всасывалось в кровь, заставляя её бурлить и клокотать по жилам огненным смерчем, а тело радостно и уверенно звенеть. Но, не смотря на вино, Царыч всё-таки, был вял, тих, и уже, видимо про себя, занимался разбором и утряской увиденного за нашу «командировку». Где-то в середине нашего застолья ... между предыдущим и последующим тостами ... задумчиво глядя в окно, Соломон деловито произнёс - Всё это, Аладин, и тебе, и мне, надо подробно записать, а потом я разложу по полочкам, отредактирую и ... - на что ваш покорный слуга, жуя вялость солёного огурца, и от этого чавкая, его прерывает: «... труды предлагаю назвать «Записки сумасшедшего».
        - Может и так, но мы должны всё это зафиксировать!
        - Даже в угрозу своему благополучию?
        - Даже!!! - фанатично стучит стаканом по столу Царыч - чтобы открыть глаза человечеству на безобразное заблуждение в собственном происхождении, на это у нас с тобой, может быть, не хватит силёнок, но привести в порядок всё это хозяйство, мы обязаны.
        - Пожалуй ... - безразлично соглашаюсь я с ним, забрасывая в рот щепоть капусты, поскольку знаю, что львиная доля этого опуса ляжет на его энергичные плечи ...
      
        ... О Саньке, как о покойнике, ничего не говорили, но дух его витал по комнате, задевая каждую фразу, вздох и красноречивые паузы и жесты. Мы так и не раскусили, кто он для нас - благодетель, или злой гений. Но зачем же на человека, не заслужившего ещё никаких эпитетов, вешать дохлых собак? Вот мы благородно и молчим до поры, до времени ...
      
        ... Наконец вино выпито, закуска подчищена ... Соломон, собираясь домой, уже надевает свой лапсердак ...
        - Слушай, а этих двух месяцев-то как и не бывало! Даже бриться не надо ... - ну, в этом-то ваш рассказчик сомневается, поскольку у Царыча, как у истинного еврея, любопытная щетина со словами «кто это меня беспокоит?», выползает сразу же вслед за бритвой.
        - Соломон, ты же сам говорил, что махинации со временем - не наше дело, вот всё и встало на свои места, и нечего голову ломать по этому поводу - сломать сломаем, а понять не поймём ... А уж которое нынче число узнать - нам раз плюнуть ... - провожаю его до дверей - во всяком случае мой Ефимий не голодный, а это кое на что намекает.
      
        ... Вот и потянулись однообразные дни, напичканные ночными дежурствами, отсыпанием, сбором стеклотары и обсуждением в Пентагоне широкого круга вопросов от погоды на Южном полюсе до перемывания косточек чилийскому диктатору Пиночету. Я не говорю о наших с Царычем вечерах - это статья особая. Здесь мы вспоминаем наши приключения в Армении и Месопотамии с известной долей грусти. Теперь, кстати, Соломон уже не тот фанатик с брызгающей слюной. Я так думаю, что он сам у себя, с помощью Санька, украл тему для дискуссии, я даже усугубил бы - мечту. Раньше Царыч, по вопросу о происхождения человека, забирался в такие морально-этические чащобы, что его оттуда мог вытащить только полный стакан с огурцом. Но сейчас, когда мы узнали тайну ... позорную тайну рабов, Соломон, всё-таки развивая кой-когда эту дежурную тему, был более мудр и грустен, вкладывая в монологи уже больше логики, чем эмоций, что порой приводило его к неожиданным выводам. Меня от них коробило, но со стороны Царыча всё было доказуемо. А
были они (выводы) ни много, ни мало в том, что люди - мы с вами - биологические роботы, неизвестно кем, и неизвестно зачем, заброшенные на Землю ...
      
        - Костик, ну-ка давай сравним активные точки на теле человека с кнопками и регуляторами телевизора, магнитофона и других изысков цивилизации ... Это же чистейшей воды аналоги. У нас они несут регуляторные функции, а у машин, что, разве не так же? - на мой, протестующе открытый рот, Царыч предостерегающе машет рукой - но где же гарантия, что обстоятельства не изменятся настолько круто, что и наши биологические системы по своему усмотрению кто-то не будет включать и выключать, как несчастный телевизор? ... А рефлексы? ... Это же суть операций по обмену информацией между внешним и внутренним миром, и по этому принципу работают компьютеры, а твоя бестолковка -разве не компьютер? ...
        - Соломон, ну если мы роботы, значит и управлять нами кто-то должен - я красноречиво тычу пальцем вверх, намекая на космическую подоплёку управленцев. При воспоминаниях о внеземном происхождении человека, Соломон яростно стучит кулаком по столу и беспомощно мычит, дико вращая глазами, а я ему развожу руками - мол, надо было думать, когда загадывал желание.
        - Твоё призвание, Аладин, бутылочным соперникам морды бить, а не широко да раскованно мыслить. А здесь имеют серьёзную заявку на существование несколько версий. Вот тебе, на вскидку парочка. Во-первых, почему бы нам «сейчас», которое длится вот уже многие тысячи лет, не пожить в автоматическом режиме - с собственным царём в голове? Во- вторых, почему ты думаешь, что нами некому управлять? Управленцы, как ты выражаешься, не не существуют, а просто отсутствуют, и тысячи лет для них небольшой срок. И не волнуйся так - свято место пусто не бывает ... Придёт время - появятся, как снег на голову. По нашим с тобой данным это и есть привидения, только вот ими-то кто управляет? - От одних же с нами предков пошли.
      
        Хоть мне и не хочется, но я с ним соглашаюсь - да, мы роботы ... но с таким сложным поведением, относительно зверей и букашек, что это слово считаем оскорблением для себя. И главное доказательство в пользу роботизации человечества для нас в том (здесь я с евреем полностью солидарен), что люди дали себя облапошить привидениям. Мало того, что они по-воровски залезли в компьютер человека и возвели степень эгоизма в квадрат, они и на клеточном уровне геронтологической генетике нагадили, и теперь мы запрограммированы не на семьсот лет жизни, а только на семьдесят ... ну на девяносто ... это кому как повезёт ... Жизнь-то урезали, а инстинкты - половой, да самосохранения, усилили на полную катушку! Всё путём, всё «гармонично» - не успеешь поумнеть, да разобраться что к чему, а уже в ящик пора играть! - и потомство наплодил, и, побыстрее, уходи с дороги, дай другим пожить, иначе будет перенаселение. А тут тебе, как чёрт из табакерки, и проблема «Отцов и детей», лейтмотивом которой на все клавиши жмёт опять же эгоизм - дороги-то никто не хочет уступать, и в этой суете молодое крепчает, а старое дряхлеет ...
      
       ... В общем междусобойчики мы проводим также, как и раньше, до армянского санатория, но только уже с креном на разбираловку самих себя, и уже с полными кошёлками знаний о происхождении человека на Земле (дежурный скрежет царычевых зубов)...
      
        ... Но меня стало беспокоить ещё и другое ... Бесследно ничего не исчезает ... Как сказал один японец - "... когда срывают травинку, вздрагивает вся вселенная ..." В моём случае свихнутость после Санька всё-таки застобилась во мне - кое-что изменилось, и этим кое-чем ... Нет ... Давайте-ка всё по порядку, а то женская анархия забесчинствовала в повествовании - с визгами, да захлёбыванием на мелочах ...
      
        ... Ни много ни мало, кой-когда я стал замечать незримое присутствие рядом с собой какого-то незримого существа, или существ. Вреда они мне не делали, но подчас, видимо прослеживая вашего рассказчика, комментировали мои действия, иногда довольно-таки точно, даже предсказывая поведение наблюдаемого (меня-меня!!!). Все эти перемывания моих косточек загадочными окружающими я конкретно не слышал, но интуитивно чувствовал и они всегда были если и не безошибочны, то во всяком случае, логичны. Чувствования и восприятия этих существ были похожи на наши с Царычем состояния при мысленном общении друг с другом и Саньком.
      
        Кстати, мы и сейчас кой-когда разговариваем таким образом ... и это нам очень нравится - не надо болезненно морщиться или экать в поисках нужного слова, а уж читать мысли посторонних ... - так это за милую душу! Только, уверяю, там ничего существенного - пожрать, поспать, да бабу подцепить. Подчас, эти желания завуалированы машиной, дачей, квартирой, но суть-то остаётся прежней. Конечно, в семье не без урода -выхватишь иногда из толпы нечаянно такого плюгавого идиота, что с ним на одном гектаре на корточках и не присядешь, а мысли у плюгавого так и полыхают фиолетовым пламенем - вот, мол, приду домой, суну своей кикиморе под нос пучком роз из портфеля, глядишь, и расползётся её рот до ушей ... и Чёрт с ним, ужином, посидим и так, натощак, глядишь, часа на два и забудет кикимора о своей язве желудка ... Но таких идиотов мало, и все они (почти все) неприглядно выглядят - интеллектом не обезображены, одеты неряшливо - опустившиеся личности. И наоборот - чем респектабельней хлыщ, тем гаже мысли ... Что касается меня, то, как я сказал десятком строчек выше, стал чувствовать себя вроде как под чьим-то колпаком, но господин случай помог раскрыть и эту тайну ...
      
        ... Однажды, в пентагоновском магазине, где Санёк, в начале опуса, который вы сейчас читаете, манипулировал мелочью, краковской колбасой да крысами, выкинули ливерную колбасу, ну, раскрывающий вам тайну и приобрёл две рульки - нам с Царычем на закусь. Иду я эдак, со свёртком домой, предвкушаю тёплый вечер с Соломоном ... Вот от вечернего предвкушения осчастливленный колбасой не сразу-то и разобрал, что кто-то, кого-то науськивает (мысленно-мысленно - не словами), и настойчиво так науськивает, цапнуть меня за штанину - он, мол, и выронит свёрток. Вот тут хватай, вкусно пахнущее, что упало, и быстрее удирай. Встревоженный за колбасу и штанину, незаметно оглядывается - никого, только неподалеку, под забором, весенняя компания собак расположилась (обычно такие свадьбы всегда в движении) и равнодушно в мою сторону показывает презренье, а сзади меня, в кильватер трусит маленькая бывшая болонка грязная и в колтунах, и тоже, скучая, всем своим существом выпячивает, что человек с аппетитным свёртком случайно выпендрился впереди неё. Внезапно поняв, что мне уготована роль не последней спицы в колесе собачьего спектакля, я решил вмешаться в псиный разговор, чем Чёрт не шутит, и, сосредоточившись на бывшей любимице человечьей семьи, изгнавшей её, видимо за ненадобностью, подал собачонке мысль - ... А что тяпать-то, проще послужить на задних лапах, и колбаса - твоя!!! Болонка от сомненья даже остановилась, но азарт и голод скомандовали, что это не страшно, можно и послужить, это даже и проще - меньше риска ... И вот, она уже просяще  танцует передо мной, а я разворачиваю свёрток и начинаю ломать одну рульку колбасы (видел бы меня сейчас Соломон!!!)... Тут, уже плюнув на терпенье и гордость, вся свора оказывается возле меня и все без исключения, униженно игнорируя значимость передних конечностей, задними лапами топчут своё собачье достоинство. Даже вожак, потеряв стыд, тычется мокрым и наглым носом в мои руки ... Обе рульки исчезли в мгновенье ока - в этот вечер закусывали только капустой и огурцами ... Вы думаете на этом всё и кончилось? Ошибаетесь ... Для меня собачьи приключения только начались ...
      
        ... На следующий день собачья компания в полном комплекте была у моего подъезда и никого не подпускала к дверям, пока я не вышел на их нахальный брёх и не принял титул их собачьего короля, попутно объяснив подданным, что колбаса не каждый день приобретается королями, и что жильцы подъезда имеют конституционное право на собственное жильё, и что вообще им надо совесть иметь, и много ещё чего в плане нравоучений. От этого псы не разошлись, но агрессивность к окружающим сменили на лояльность. С тех пор, собаки окружают меня везде, где бы ни появлялось их собачье королевское величество, и с первого же слова его слушаются. А может, их послушание подкреплялось подкормкой стаи? Навряд ли - другие собак тоже кормили, но подчинялись-то четвероногие только вашему рассказчику!
      
        Однажды, очень рано, часов в пять, звоня и тарабаня в дверь, меня поднял с постели Слива (помните тараканьего крестника? Да который в глаз получил за издевательство над Ефимием при кормёжке)... вот этот Слива, запыхавшись, выпалил в меня винным перегаром ( в такую-то рань!!!) - ... Там!... Собачники!... С сетями!... Уже выгружаются! - Дальше слушать было некогда ... В одних трусах, в мгновенье ока, я уже стоял на улице и в гостеприимно открытую дверь принимал пулей летящих ко мне друзей. Кстати, и кошки ... При таком обороте событий, они не погнушались собачьей компанией, как впрочем и наоборот - в такой ситуации не до амбиций ... Ну вот, летит, значит, вся свора ко мне на квартиру - дурных нема ... когда выбегал, дверь в прихожую оставил открытой - летит собачья стая, а я в неглиже, на утренней апрельской свежести для собачников физзарядку изображаю ... Заодно и дверь на улицу «нечаянно» поддерживаю открытой, а что собаки туда гуртом сейчас валят, так это их собачье дело, а у меня же   все дела человечьи ... не как у собачников ...
        ... Всё идёт нормально, как по нотам - собачник, а он в единственном числе оказался, сети вытаскивает и уже готовится для забрасывания ... Слива рядом с ним почему-то оказался, вертится с эдаким интересом ... хвост собачьей стаи, в виде моей знакомой, на почве ливерной колбасы, болонки, уже в пятнадцати метрах от спасительной двери, но ещё в пяти метрах от дымящего дешёвой сигаретой санитарного благодетеля ...
      
        Санитарно-собачья кульминация взорвалась в мгновенье ока - санблюститель размахнулся и, коротко крякнув, метнул своё оружие в летящую последней, с выпученными глазёнками Козюльку (так пентагонисты назвали болонку за тощий вид и шуструю вертлявость под ногами) ... У собак подвижность зависит от длины ног, а Козюлька, в силу длинношёрстности, свалявшейся в колтуны, да коротких спичечек, семенила со скоростью насытившейся за два месяца вперёд, улитки ... Сети с равнодушным шуршаньем накрыли Козюлечку с потрохами, и уже довольный спец, сопя, что-то мурлыча под нос и, кстати, не выпуская из слюнявых губ сигареты, потянул на себя улов, как Слива, оказавшись рядом, изловчился, и рваниной своего гавнодава так заехал собачнику между ног, что тот, не успев почувствовать боль, в изломе падения, удивлённо глянул на, понятно уже удирающего, алкаша. Одновременно с этим, из держащих ещё мной дверей, молча, деловито толкая друг друга в проёме, выскочили самые крупные четыре овчарки. Три из них схватили зубами сеть с Козюлечкой и, не обращая внимания на её душераздирающий визг, волоком, но в полсекунды, затащили в мой подъезд. Четвёртая, а это был Джек - спокойный, рассудительный вожак стаи, галопировал наперерез водителю, который с монтировкой бежал на помощь собачнику, уже не бойцу от крепкого удара в позорное место. Что хотел сделать шофёр неясно, но монтировка в его руках говорила о многом. Вероятно поэтому-то Джек и несся прямо на него, вытянув всё своё естество от носа до кончика хвоста в одну победно звенящую струну. Да ... в победно ... поскольку четвероногий снаряд мощно сшиб водилу, отлетевшего от удара метра на три но что забавно, монтировка не отлетела, а отвесно и плашмя пришлась точно по новому адресу - на голову не успевшего подняться от удара между ног, собачника, чем и припечатала его снова мордой в оттаявшую после ночи лужу. Голова представителя спецхозяйства жалобно, но на весь двор, загудела, я же, всё ещё демонстрирующий физзарядку, подумал: «... интересно, а какой звук она бы издала, если бы была без ушанки?...»
      
        В общем, картина написалась следующая - главный собачий враг копошится в луже, постанывая от боли уже в двух местах, и похрюкивая от усердия, поскольку в стёганных штанах да телогрейке, понятно не на голое тело, подняться никак не может, но копошится весьма активно. Водитель, лёжа на спине, отмахивается от Джека, передними лапами стоящего на его груди и скалящего нешутейные клыки, да красноречивым поворотом головы показывающего страшное решение вцепиться в глотку поверженного ...
      
        ... Граждане, бойтесь не понявших вас собак - они не догадываются о юридических следствиях содеянного ...
      
        ... Сначала понял своё поражение водила и, обмякнув, прекратил дёргаться. Джек, в свою очередь, убрал лапы, повернулся спиной к побеждённому и, не сомневаясь в собственной безопасности, не оглядываясь, грациозно двинулся в соседний двор. Вскоре и собачник, наконец-то изловчившись, встал и с гримасой боли (вам бы так, да по парному органу!!!) пошёл на меня, всё ещё физзарядящегося ... Кстати, Слива, оббежавший дом,
не замечаемый обиженным в «между ног» оппонентом, трусливо выглядывал из-за дальнего угла - на него, как я понял, надежды было мало, придётся самому отмахиваться, ну да мне не в первой ...
        - Ты?! Дверь держал? - плохо скрывая угрозу, выдавил согнутый от боли блюститель санитарной чистоты.
        - Ты мне не тычь! Один раз уже получил в тыкало ... ещё хочешь ... за неуважение? ... А потом, покажи мне ту статью в конституции, в которой советским гражданам запрещается держать двери открытыми ... а что собаки туда забежали, так это их собачье дело - по его глазам я вдруг понял, что передо мной собачник не по призванию, а по принуждению и, скорее всего, гвоздь вины тут - банальный квартирный вопрос, который и впрямь портит людей, но своё отношение к собачнику я оставил прежнее (на переправе коней не меняют) ... тем не менее согласившись помочь, конечно же, тайно, в свою собачью пользу.

        - Пошли, посмотрим, куда делись твои собаки ... - подтянув трусы, меланхолично зевнул я, ещё шире распахнул двери и пропустил его в чрево разморённого сонным теплом дома. Если на улице и рассветало, то здесь царила темнота.
        - Слушай, а ты уверен, что собаки забежали именно в этот подъезд, - шлёпая босиком по бетону ступенек, я начинаю пудрить его мозги - ведь тебя ... С-с-ссука (вовремя успел заменить «Сливу» на подвернувшееся расхожее ...) эта саданул возле пятого подъезда, а ты такой глазастый, что заметил как они забежали в первый! Скорее всего псы во втором ... там есть ход в подвал - собачник недоверчиво, но уже с сомнением в собственной правоте, смотрит в мои бесстыжие глаза.
      
        - Нет, давай, всё-таки, осмотрим этот подъезд, а потом уже и другие, кряхтя, с придыхом, стоит бесквартирный на своём. Я его понимаю и с охотой (поскольку, благодаря Сатане, знаю своих собак, да и своё влияние на них) с ним соглашаюсь.
        - Ну что ж, ты государственный человек, тебе и карты в руки, - шлёпаю я за ним -видишь, здесь нет хода в подвал, значит они в одной из квартир, а это, сам понимаешь, кодла из двадцати собак - сплошная нереальность. Если уж ты такой упёртый, то и прикладывай ухо к каждой двери, да слушай, как спят люди. Не будешь же ты звонить по квартирам, - юродствовал я - и спрашивать, извините, мол, к вам собаки не забегали? А к себе в квартиру такого грязного, я и на порог не пущу!
      
        Ну что ... дошли мы с ним до моей берлоги ... (я твёрдо знал, что дверь, в нутро открывающаяся, будет закрыта на английский замок - мои собаки не дурные, толкнут дверь куда нужно и когда нужно) я спокойно достал из-под коврика ключ, спокойно же открыл дверь и вошёл в прихожую - в квартире стояла сплошная тишина. «Трусливый физкультурник» (ну в трусах же потому что, какие вы непонятливые!!!) повернулся лицом к собачнику за порогом и, разведя руками, всем своим видом показал, что здесь собак нет и в помине. Мужик соглашающе, но со вздохом, повторил мой жест ... И тут случился казус при открытых ещё дверях, который сыграл мне на пользу, но согласитесь, от неожиданности можно и в штаны наложить! А случилось вот что - в моей квартире, ни много, ни мало, из глубины, вдруг раздался женский капризный и хрипловатый со сна, но, сейчас скажу вам, очень приятный женский голосок ... Да-да! Я под честным словом могу повторить от «моей квартиры» до «женского голоска» - так и было!!! ... Реакция у меня - слава Богу! И поэтому я без убийственной, для такого момента, паузы, подхватил игру ... А голосок-то, кстати, пропел: «Константин!!! Ты Кнопочку выпустил на улицу, а запустить обратно забыл!!! Когда же кончатся эти напоминания?!!! Ты только о себе и думаешь!!!»

        На это я, исполнив жест извинения перед собачником, что, мол, уже не до тебя, нахально, под его носом, закрывая дверь, ответил, презирая себя за мерзкое унижение содержанием ответа: «Сейчас-сейчас, дорогая, я только штаны одену ...» - но тут же получил капризным тоном выше: «Нет, ласковый мой! Сначала, если хочешь, что бы твой день прошёл неиспорченным, удели внимание проснувшейся женщине, а потом делай со своими штанами всё, что хочешь!!!»

        С одной стороны, на подсознательном уровне чувствуя, что собачник не торопится с уходом и стоит за дверью, (а акустика в хрущёвках почище, чем в итальянском ... «Ла Скала» - нас один отставной артист в Пентагоне за стакан бормотухи уверял в этом), так вот, с другой стороны - вникнув в прозрачный намёк женщины, в вашем рассказчике проснулся авантюрист и он глупо, продолжая игру с воображением и раскатав губёнку, храбро, но с  безосновательными словами «... конечно, дорогая, как прикажешь!» пошлёпал в спальню ...
      
        ... Без всякого многоточия, в дортуаре, кроме собак, никого не было. Раскатавший губёнку уже нерешительно, по инерции, идиотом надеясь на чудо, противным тоненьким голоском проблеял: «Дорогая!... Ты где прячешься?!!!...» В ответ двадцатью хвостами преданно застучало по полу ...
      
        ... Одно из трёх - или это галлюцинация (но до чего же яркая!!!), кстати, собачник-то тоже слышал этот голос, он-то и остановил его от наглой попытки войти в квартиру. Или это штучки Санька, но я для него уже отработанный материал и такая солидная фигура мной заниматься, естественно, не будет. Или это коллективное произведение моих эвакуированных, в чём я тоже очень сомневаюсь. Как бы там ни было, вопрос до сих пор остаётся открытым, а рассуждения Цар Царыча на этот счёт, от моих ничем не отличаются, разве что многословием.
      
        Ну вот, теперь читатель, наверное, понял, кто это за мной наблюдает, что за видимые или невидимые существа постоянно меня контролируют, кстати с Соломоном та же беда частенько приключается. Для этого не надо иметь семь пядей во лбу, надо всего-навсего сесть и подумать, а ответ придёт сам собой. Все эти существа были не кто иные, как окружающий меня животный мир, а если конкретно, то на улице - кошки, собаки да птицы, а в квартире - клопы да тараканы. Ну, к тараканам я особых претензий не имею - они у меня теперь за незатейливую провизию ходят строем. Да не просто, а под барабанную дробь моих пальцев по столу, бегают наперегонки и танцуют вальс, причём дама обязательно с кавалером - никаких лесбиянско-голубых поползновений. Кстати, на счёт дам и кавалеров, ваш рассказчик проверить не может (нет, может, но напрягаться не хочется), поскольку всецело полагается на тараканью честность, а уж она, поверьте моему опыту, котируется намного выше человеческой. Что касается Ефимия, то, учитывая прошлые заслуги, и уважая за это, я оставил его на довольствии и кормил теперь просто так, не требуя с него никакой работы и даже, приглашая зрителем на все тараканьи мероприятия.
      
         А вот клопы ... здесь, посложнее, здесь пришлось повозиться и применить дипломатию, принципиальной основой которой являются кнут и пряник ... Они ведь слов не понимают (можно просто не понимать, а можно - «понимая не понимать», клопы, сволочи, были вооружены вторым вариантом), но, кстати, панически боялись керосина, вот хозяин квартиры и предъявил им ультиматум с предложением порядочной доктрины - жить у меня ... сосать - у соседей. Эта предложенная доктрина была усугублена серьёзнейшей угрозой - Если только ваш рассказчик почувствует кровавую потерю, то вампирам будет объявлена жестокая керосиновая война без всяких компромиссов! И горе обрушится на нарушителей - они просто исчезнут ... Так что я счастливо зажил со своими насекомыми, почти каждый день наслаждаясь тараканьими спектаклями и блаженствуя без клоповьих натисков во сне. Вот так изменилась моя жизнь с окружающим меня животным миром в квартире и на улице.
      
        Много чего изменилось после нашего «курорта». Соломон, вдруг, стал скучен, грустен и серьёзен, а в некоторые моменты, даже и трагичен. Я эти изменения отношу за счёт его работы с увиденным в «командировке». Но, когда ваш рассказчик пытается вызвать Царыча на откровенность по поводу его изменений, то на словах он получает отговорки, а в мыслях натыкается на жёсткое отчуждение, которое можно выразить одной лишь фразой - «... не копайся в чужом ...».

        Да, какая-то тайна (и серьёзная) появилась у Царыча. Правда, изменился он не сразу ... не сразу, но резко ... резко - это точно. Я думал, это связано с трудностями обработки материала. Ну хорошо, а когда созреет реальность опубликования увиденного, услышанного да осмысленного?... А?!!! Тут же публиковаться надо, а это значит ... сор из избы ... Как же запляшет тогда Царыч? А может и компаньон вместе с ним, но перспектива даже травли меня не очень-то смущала (да и еврея тоже) по той простой причине, что падать-то нам было уже некуда, да и сталинские лагеря уже отскочили в небытиё. Я думаю, просто не напечатают его работы. Дорога ложка к обеду, а сведения Соломона имеют отношение даже не к завтрашнему дню, а навряд ли и к послезавтрашнему. Перед ним просто закроют двери издательств - ведь реального результата (в прикладном плане) его работы иметь не будут ...
               
        ... Вот так и проходили серые дни существования. Для меня они скрашивались общением с тараканами, собаками и Царычем, который стал резче в суждениях, взял крен в пользу поглощения спиртного и, иногда, им насытившись и устремившись в прострацию, икал, повторяя приблизительно одно и тоже: «Влип я, Костик, и не по уши, а по самую макушку и, что похабнее всего, даже ты не можешь мне помочь, как бы ни старался ... отпетый я человек!!!» Ваш рассказчик, думая, что это от переутомления и неладов с Миркой, успокаивал его как мог, а он протыкал мою персону таким взглядом, который можно расшифровать как «... ты не знаешь и сотой доли причин, толкающих меня в меланхолию ...»
      
        ... Вот на счёт моих кукарачей (да тараканов же!), тут я отдыхал с ними и душой, и телом. Но однажды (ох, и зигзаги выписывает судьба на бумаге нашей жизни!), однажды мы с Ефимием наблюдали финал первенства кухонного стола по скачкам с препятствиями. В этот вечер столкнулись две команды противоположных краёв стола по два таракана в каждой - один всадник, а другой, понятно, лошадь. Команда «Хромого» (у него в драке с муравьями враги откусили заднюю правую ногу) и команда «Одноусого» (бывают и такие тараканы, вы повнимательнее к ним присмотритесь). Разумеется, калеки были всадниками. С моим сигналом пальцем по столу, обе пары устремились с одного конца тараканодрома на другой через разбросанные спички. Победителей ждал аппетитный кусочек (это для читателей он -крошка, а для насекомых - целое состояние) ливерной колбасы ... Так вот, когда до финиша оставалось тридцать сантиметров, в дверь позвонили ... Я уже учёный, и на звонок отреагировал только после награждения тараканьих победителей. Кстати, тараканы меня за то, что тараканий гений (что поделать - так уж они меня называют) решал сначала их дела, а уж потом только людские, очень уважали. Так что, только после закрытия скачек, награждения и исчезновения подаренных Саньком свечей, я нехотя, поскольку по характеру звонка знал, что это не Царыч, пошёл открывать...

        ... Лениво толкнул дверь ... и опешил - за порогом стоял (ни за что не догадаетесь!!!)... Мирон ... Да-да!... ленинградский Мирон! Тот, что нагадил мне с кандидатской защитой в первой главе этой повести! Ну же, помните? Кафе на Невском ... пончики ... мой отъезд? ...

        ... Пока ваш рассказчик вхолостую двигал губами, он переступил порог, но его место в дверях заняла, загадочно улыбаясь, женщина. Она была явно с Мироном и улыбалась явно же мне, всем своим видам кокетливо наталкивая меня на воспоминания ... да ... что-то в ней было знакомое, но когда я, скользя глазами вниз, натолкнулся на её бюст, всё встало на свои места - это была Изабэлла ... да, та самая Изабэлла, что учила нас с Мироном выживанию в сумасшедшем, и не подозревающем об этой патологии, мире. Скажу по секрету - не она учила неучей - это мы позволяли ей учить нас, поскольку до её нравоучений, уже прожили свои университеты в буйных подворотнях и тихих малинах ... Через судорожное глотание воздуха ваш рассказчик всё-таки исполнил этикет приглашения дамы в квартиру. Понятно, что она с готовностью переступила порог ...
      
        ... Лихорадочно перескакивая с темы на тему, беседа длилась долго, из чего я уяснил одно - Мирон, не поладив с хреновым ректором (а кто в собственном поражении будет сознаваться?), ушёл из института и навсегда отбыл в Оренбург, прихватив с собой и Бэлку. Для того, чтобы сорваться из Ленинграда, у неё с лихвой хватило авантюризма и предприимчивости, и если Мирон приехал в родной город совершенно неподготовленным что по жилью, что по работе, то Бэлка сумела застолбить и место ассистента на кафедре психологии в пединституте, и даже комнату в общежитии (не койку, а комнату!!! А это, согласитесь, для нашей сегодняшней жилищной напряженки - высший пилотаж!). Но Мирон был не при ней ... он был гордый - он был сам по себе, и этого не скрывал. Что касается меня, то я знал - Мирон не пропадёт, а обязательно всплывёт заведующим кафедрой физкультуры в каком-нибудь оренбургском институте. Вот чего он точно хотел, но чего точно боялся как огня, и здесь трусости было катастрофически больше, чем мужской храбрости, так это встречи с Галкой Глебовой, а значит и ход в мединститут для него был закрыт наглухо ... Сами знаете - при посторонней даме, да говорить про другую, значит рыть себе могилу собственными руками, а поэтому и разговора о бывшей гимнастке в эту ночь не было, но я-то и без этого разговора Мирона знал как облупленного, и его отношение к Галке Глебовой ...
      
        ... Беседовали долго - часов до четырёх утра ... Все трое наговорились по горло. Из амбиций Мирон ночевать не остался, равно как и Изабэлла. Ну, Бэлку то я понимаю - женщине остаться ночевать в мужской холостяцкой квартире весьма проблематично по этическим, а иногда и эстетическим (но это не в мой адрес) соображениям. А что касается её спутника, то в четыре часа ночи он просто обязан быть спутником дамы (даже чужой, если она одиноко маячит на улице), если она направляется домой ... но только до порога её дома ... а дальше это будет называться по-другому. Да это уже их дела, поскольку не задавая дурацких вопросов, из нашей беседы я уяснил всю серьёзность намерений этой, свалившейся мне на голову, пары.
      
        Ну, вот, живём по ленински, развиваясь не по кругу, а по спирали (относительно наших взаимоотношений с Мироном) - сначала был Ленинград ... теперь Оренбург ... дальше - или мусорная свалка или кладбище (если бы вы знали, как я сейчас близок к истине, но в это время ни я, ни, тем более, вы, по этому поводу и не чухались). Такой пессимизм, на счёт спирали, у меня, наверно, в следствие бурной ночи втроём.

        Вот с Соломоном - живём не по ленински - никаких спиралей, здесь наши взаимоотношения не изменяются - как вода в пруде, мы просто тесно сосуществуем ... А вот интересно, Мирон с ним сойдётся? Уж больно разные они люди. Соломон - идеалист, а Мирон против него махровый прагматик. Вот спорить они будут до хриплого посинения, это уж точно. Ну, как познакомятся, так и узнаю, а что они столкнутся, это закономерно - я же у них связующее звено ...
      
        ... Так оно и вышло. Встреча произошла понятно у меня, недели через две. Оба заочно уже знали кое-что друг о друге, поэтому и сошлись с большим любопытством. Часа через два тёплая по градусам картина рисовалась такая - Изабэлла, как единственная дама, украшала стол ... и не больше - у неё хватило такта не вступать в разговор, но так вести себя, что бы не казаться лишней в компании. Ребята! Она, оказывается, это блестяще могла, но не о ней-то речь ... Мирон и Царыч действительно оказались двумя полюсами - прагматиком и идеалистом. Между ними иногда белым пламенем в коротких разрывах вспыхивали яростные молнии. И, кстати, между ними же, поддерживавший на должной высоте их споры, вроде как катализатор, оказался ваш рассказчик, который красной тряпкой язвительных реплик дразнил то одного, то другого быка. Конечно, верховодил в этом первом, но, как оказалось, далеко не последнем поединке, Соломон, и если для Мирона это словоблудие носило характер примитивной драчки, то для Царыча она превратилась в искусную разведку боем.

        Уже через полчаса еврей раскусил оппонента, назвав его марксистом на меркантильном уровне, ссылаясь на крылатую фразу основоположника светлого будущего человечества, в которой тот предлагал не объяснять мир, а изменять его, в чём марксистский последыш и преуспел там, в Ленинграде, а теперь будет пытаться изменить и здесь, в Оренбурге (естественно свой мирок за счёт окружающего). Уж будьте спокойны, гнёздышко, да тёплое местечко на работе он себе обеспечит, как два пальца отуретрировать. Что касается Царыча, то Соломон для Мирона оказался загадкой. Это заезжий визави и понимал, но раскусить еврея не мог (скажем, пока не мог), вот отсюда и родилась их тайная вражда. Разумеется, на стороне Мирона был немалый опыт общения с людьми, сдобренный и Карнеги и Леви и ещё Чёрт-те чем, незнакомым обыкновенному человечеству, но пойлом Соломона - ядрёная мешанина из того же самого, но настоянная на прожитых годах плюс синяки да подзатыльники от жизни (в отличие от Царыча, Мирон их раздавал...). Так что бывший ленинградец не догадывался, а Царыч, пока, и не сверкал перед ним гранью своего мракобесия от науки, перечеркнувшей дарвиновскую версию о происхождении человечества ... Нет, в нашей располневшей компании Цар Царыч может смело говорить всё - это «всё» здесь корпоративно и похоронится, без выноса тела ... но махровым идиотом, в глазах корпорантов, не познавших «наше с Соломоном миропонимание» (а это тот случай, когда даже пощупав, не поверят), он прослывёт несомненно. А, кстати, с ним и ваш придворный бумагомаратель, изо всех сил пытающийся эксплуатировать изящную словесность (кому не интересно моё чтиво, тот ею уже не восхищается ...)...
      
        ... Чем только человек не мучается ради познания истины? Вот вы, сейчас, глядя в мои страницы перед вашим носом, пытаетесь разобраться с авторскими путанными и горячительными мыслями. И перед вами, за ваш мыслительный мазохизм я снимаю шляпу. А, может быть, я снимаю её перед пустым местом? - Чокнутые вы мои!!! свято место пусто не бывает - туда человек всегда норовит поставить самого себя, как я сейчас!!! - да если не будет перед вашим уважаемым носом моего чтива, вы бессмысленно будете пялиться на себя в зеркало, с мучительными поисками причины помочалить себя мазохисткой плёткой, состоящей из трёх хвостов - интеллект, эмоции, логика. А так - вот он, перед вашими глазами, мой опус ...
      
        ... Но вернёмся к общению в нашей компании ... - вашему представителю в этом опусе придётся честно подтверждать шизофренические изыски старика. - Согласитесь, что суть спорящего, с позиции оппонента, всегда выглядит отвратительно (это на счёт соломоновых шизофренических изысков). Я же не буду, подмигивая гостям, скоморошно поддерживать Царыча, а заиграю честно, чем и заслужу себе ярлык дурака при неумном ...
      
        ... Как бы там ни было, к нашей орбите существования подключились ещё двое. Вне нашей компании, а просто в Оренбурге, Бэлла благополучно вписалась в коллектив своей кафедры, а её любовник буром влез в сельхозинститут на кафедру физкультуры, где заведующий был не остепенённый, и буквально на следующей неделе трудоустройства, у проректора по учебной работе Мирон начал подбивать клинья на заведование кафедрой ... Забегая вперёд, скажу, что это ему удалось бескровно для обеих сторон, и уже через месяц он ходил в кафедральных божках, где всё крутилось ему на пользу ...
      
        ... В связи с ленинградской парой моё положение сильно не изменилось - те же перманентные встречи с пентагонистами в их пятиугольной резиденции, где в глубоком самоуважении и безапелляционно обсуждались все международные события - от политического напряжения в Персидском заливе до ничьей между Карповым и Каспаровым в Австрии ... те же тараканьи развлечения (но это сугубо личное, куда допускался только Царыч) ... те же, разок в неделю, вечерние застолья в моём притоне, с расширенной до Мирона, а иногда и Изабэллы, компании. Здесь Мирон, в конце концов, был допущен к нашей тайне, но в её гипотетическом варианте, и он, к искреннему удовольствию Царыча, оказался ярым противником Соломонова представления о происхождения человека (что всегда подливало масла в огонь их споров)...


                восьмая глава               


                ГРАФИН ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ ...


        ... Ваш рассказчик уже пытался заостриться на поведении Цар Царыча, но всё время, как последняя проститутка, соскакивал на другие события. Сейчас я попытаюсь поглубже проникнуть в эту тему (если опять не накренюсь к чему-нибудь другому)... Так вот, Царыч стал замкнутым, угрюмым и раздражительным (это не относится к спорам с Мироном - здесь-то он и становился Соломоном досаньковских времён). Но в обычной жизни ... как будто он знал что-то серьёзное и неизвестное мне, и ваш рассказчик всё больше и больше утверждался, что оно, это неизвестное, всё-таки было ...
      
        ... Ну вот, бросила моя персона вам кость, а сама сворачивает в сторону - не волнуйтесь сильно - это уже госпожа логика распоряжается, да и события заставляют, а это, ни много - ни мало, как уход в мир иной целой вереницы знакомых, да и незнакомых, нам с Царычем людей, а некоторые знакомы и вам, кстати.
        Начал эту очередь секретарь парткома института (конечно нашего, сельскохозяйственного). Это вам только кажется, что он не имеет отношения к моему опусу ... А закончил ... вы не поверите, но опять же под диктовку безжалостной логики ... сам Соломон, и не на Царыче закончилась очередь, а именно он сам её закончил ... на себе ... Как дверь захлопнул ... Запахло суицидом ... Что это самоубийство, правда, косвенное, я понял потом, через девять дней после его смерти. И похоронил-то его сам ваш рассказчик, поскольку у Соломона уже никого из родных и близких (кроме уже меня) не было. Вы спросите - ... а Мирка? ... - я отвечу - ... Мирка тоже оказалась в этой очереди ... Да ... Вот так ...
      
        ... Разгадка началась с генеральной уборки ... Не удивляйтесь - я тоже ею иногда занимаюсь, но не как все извращенцы, раз в неделю, а как свободолюбивая личность - когда заблагорассудится. Но на этот раз, она была по принуждению — надо было отметить девять дней со дня кончины Царыча, и отметить, разумеется, в чистой квартире ... А как же!... - Из уважения ... Так вот, под койкой, в самом дальнем углу свободолюбивая личность наткнулась на кассету магнитофона. Кстати, у меня, кроме радио, никаких, раздражающих слух и зрение излишеств, не водится со времён потопа. Я, может быть, потом и выскажусь по поводу ревущей и сверкающей ... но, извините, сейчас не время смешивать божий дар с яишницей ...
      
        ... Но, едем дальше ... Наткнувшись на кассету, я сразу понял - это от него, покойника (язык не поворачивается). Значит? ... Значит он что-то предвидел, а подброшенная кассета - материализованное желание поговорить после смерти? ... Значит, знал Царыч, что попадёт под машину? ... Но этого не может быть!!! В общем не стал ваш рассказчик ломать голову, а решил сначала отметить девять дней, а уж, как минимум, потом, достать магнитофон и от него уже отплясывать ... Чтоб не сидеть одному, я пригласил на поминки Сливу (он полушапошно знал Царыча) и вдвоём, очень скучно (а при таком занятии веселья не бывает), отметили дату. Про тараканов я тоже не забыл, но с ними-то не поговоришь, и не потому, что нет общего языка, просто их, кроме жратвы, ничего не интересует. Что касается Козюльки (после собачьей облавы она прижилась у меня), так вот, она-то была ласкова со мной и понятлива, но Царыча плохо знала, а поэтому только проникновенно смотрела в мои глаза и преданно лупила хвостом пол. Как бы то ни было, поминки состоялись и, я думаю, Соломон от них в гробу не перевернётся, а от удовлетворения, поудобнее в своём ящике устроится ...
      
        ... На следующий день, за стакан (ударение на первой... «а») бормотухи, Слива принёс мне магнитофон. Где он его взял, я не интересовался, главное, что принёс. И вот, волнуясь, ваш рассказчик нажал на клавишу воспроизведения ... Голос, искаженный металлом, раздался не сразу, но когда я его услышал ... Что там говорить о чувствах, достаточно того, что они нахлынули не столь неожиданно, сколь бурно. Не буду пересказывать запись дословно, но основываясь на ней, поведении покойника в последние дни его жизни (никак не могу привыкнуть, что Царыч и есть покойник) да и вообще зная его, попытаюсь рассказать всё как было. Так что извините за формальный вымысел, если что ... и импровизацию. Одно обещаю - барона Мюнхгаузена (извините, но до 1923 года он упорно носил в середине себя устойчивое «г»), так вот, этого самого барона я в своём опусе переплёвывать не собираюсь.
      
        Так вот, дней через десять после нашего возвращения «оттуда», на углу Кирова и Советской ... (где угловой гастроном), нос к носу, как и положено в таких местах, Царыч столкнулся с Саньком, и, конечно же, не разошёлся с ним, по примеру незнакомых, но порядочных людей, а обрадовался ему и даже обнял, чему Санёк не препятствовал. Как и при первой встрече со мной, Сатана был загримирован под алкаша ... Не буду описывать его - он был копией того, пентагоновского прохиндея. Одно только скажу, что с первого момента встречи и до последнего, им никто не мешал, равно как и они, никому ... хотя и находились в самой толчее ... Что там всегда столпотворение, оребуржцы не дадут мне соврать, тем более, что было около шести вечера, да самое начало апреля, когда уже текут ручьи и во весь рот глупо улыбается вечернее солнце. Так вот, люди проходили через них, как через ничего, как будто их и нет ... Сначала, такое положение Царыча даже и обижало - представьте себе малосимпатичную рожу, которая прёт на вас, не уступая дороги. Что вы будете делать? Вот и Соломон также. Правда, буквально через минуту, Цар Царыч приноровился и уже не обращал, на плывущую сквозь него толпу, никакого внимания ... После незначительных фраз, приличествующих встрече, бурных но пустых (Санёк здесь явно подыгрывал Соломону), беседа приняла более содержательный и значительный характер ... и до того серьёзный, что осмыслившись, Царыч опешил, а вникнув ещё и в суть, сник, как попавшийся в мышеловку ... и понявший, что здесь не отвертеться на все сто ... Конечно, ваш рассказчик имеет смелость высчитывать реакцию и реплики Соломона и подавать их вам с большой долей достоверности (я прекрасно помню о Мюнхгаузене, да и совесть у меня не на последнем месте), а поэтому и верьте мне на слово...      
      
        ... Ну вот, стоят они эдак, друг против друга в протекающей сквозь них толпе и мысленно беседуют ... Санёк, как всегда раскачиваясь маятником. А Цар Царыч опустошённо глядя через плечо собеседника куда-то вдаль, плетьми опустив руки. Говорил, в основном Сатана ...
      
        - ... Я обещал тебя наказать за то, что ты самовольно ввязался в мою лотерею? -Соломон протестующее поднимает брови, но кривая усмешка саньковых губ, останавливает его - извинения-то принимаются, а объяснения здесь неуместны. Как бы то ни было, факт упрямо свершился, а стрелочник передо мной ... Сильно-то не волнуйся - в ящик не сыграешь - задумавшись и цинично пожевав губу, добавил - во всяком случае сразу не сыграешь ...
        - ... Что я должен делать? - твердея взглядом, цедит Царыч, засовывая руки в карманы своих нестиранных ...
        - Вот это другой разговор, но чтобы к нему подойти, надо начать о-о-очень издалека, дабы ты без искажений понял свою задачу и проникся ею со всей серьёзностью! - хлопает Санёк еврея по плечу, Соломон же, обречённо и удручающе, по кроличьи, смотрит в удавьи глаза своего визави (ну-ка подскажите, как ещё может вести себя человек, если капитально попался на крючок?). А Сатану, по мере диалога, заносило всё дальше и дальше в раж, и он всё сильней и сильней раскачивался своим маятником ...
      
        ... Так вот что он поведал Царычу ... Царыч - магнитофону ... магнитофон - мне ... а я уж не утерпел и милостливо - вам, уважаемые!...
        ... Первая половина вопроса воспроизводства человечества, а попросту зачатия и рождения детей, к вашему сведению, на все сто ... - компетенция низов, то есть самих человеков. Но контролем продолжительности жизни каждого из них, несомненно, владеет пакостная судьба, вооружённая законом подлости с его многочисленными рычагами, она ими как репей цепляется за неосторожных в своих поступках людишек. Целью этого закона конечно же является выдача векселей на уход из этого мира. Насколько она (да судьба же!) благосклонна к юному созданию, на столько же беспощадна к уже пожившему ... - Посуществовал? ... И хватит!... Другим, поди, тоже хочется - освобождай место!!! Средств для уничтожения людей - пруд пруди. Вне конкурса на первом месте, конечно, войны, а если
быть совершенно точным, то в единственном числе, - война! Она перманентна по своей сути. И это с колыбели человечества - затухая в одном месте, эта бяка с удвоенной силой вспыхивает в другом ... И вам, уважаемые, только кажется, что вы закончили кампанию перемирием, или победой ... Оглянитесь!!! - она уже полыхает у соседа, да так яростно, что того и гляди, опять перекинется в ваши края ... А что касается македонских, тамерланов, наполеонов, так это те же Сек. Соты., только на службе не у НКВД, а у судьбы - злые гении канувших в Лету народов. Но не о том речь ... - здесь Санёк загадочно улыбается - Есть ещё один рычажок, о котором никто не догадывается. Вернее, рычажки. Их много на Земле. Они как санитары очищают пространство для будущих поколений. Это проштрафившиеся людишки - должники Тёмной Силы ... - здесь визави Царыча улыбается уже самодовольно.
      
        ... Вот Царыч и попался за несчастный графин водяры ... Про соломку-то все знают, но никто не знает, где её стелить! Эх! Кабы знал Соломон - пальцем не притронулся бы к графину!!! ... А Санёк, раскрутившись в своём красноречии, от этого закатив глаза и самозабвенно раскачиваясь, огорошивает Царыча всё сильнее и сильнее ...
        - Их, санитаров, на Земле так много, что я не хочу даже знать их числа. Но зато точно знаю, когда они уходят ... - на немой вопрос Соломона Санёк раздражённо передёргивает плечами - ... в Мир иной ... На вашем языке - «в ящик играют» ... Так вот, здесь я и вступаю в игру - или нанимаю на работу ... - Сатана криво усмехается от такого оборота - ... или назначаю, - алые когтищи раскрытой ладони упираются в тщедушную грудь старого еврея - для результата не имеет никакого значения ... все соглашаются - контекст недосказанного нагло выпячивается циничной улыбкой Сатаны - и вся их работа заключается в периодическом отправлении к праотцам любых людей, попавшихся им на глаза в должный час определённого дня недели ... Для меня это санитары, а они сами себя дружно называют палачами, но от этого суть дела не меняется.
      
        - А если я не захочу? - скрещивает руки на груди, Соломон.
        - Ты серьёзен в своей угрозе? - губы Санька принимают брезгливое выражение - ... вот как другу-то я и не хотел бы говорить, что ожидает милорда за ослушание. Одно обещаю смело, что отходную получишь только за проделанную работу ... хотя бы в одном экземпляре. Привыкай!... - с этого момента твоя жизнь будет оплачиваться чужими. Не скрою - все нанятые мной людишки кончают самообслуживанием ... ну не выносят этого бремени и по принципу скорпиона кончают сами себя ... дело житейское - деланно вздыхает Сатана, а Соломон, на такое откровение , квадрит глаза и ища выход, тоскливо заводит: «А как же ...», на что работодатель (Чёрт бы его побрал!!!) деловито перебивает - Ну! Царыч! Ты же не вечный, а уж твоя нервная система и подавно. Так что, не беспокойся - обязательно помрёшь ... а вот, как и когда, мне самому будет интересно ... - и уже обрывая самого себя - ладно, пора прекращать демагогию! Ближе к делу. Слушай, теперь, как это у тебя будет выглядеть - раз в неделю, ровно в полдень, ты услышишь сигнал, а конкретно - бой кремлёвских курантов - точнее уже некуда - на недоуменные брови Царыча, Санёк нетерпеливо подтверждает - Услышишь-услышишь!... Даже без радио ... сидя на унитазе. Теперь твоё дело, выйти на улицу ... Но если у тебя зачешется сократить жизнь близким или соседям (учти, соседям - слаще всего!!!), то оставайся на своём унитазе ... Далее, тебе необходимо привязаться к выбранному человеку ... мысленно-мысленно - успокаивает Санёк встревоженного еврея - и придумать для него определённую кару ... Вот и всё!!!... Через десяток дней твой заказ будет выполнен ... Кстати, всю эту процедуру можно проделать и не выходя из дома, лишь бы человек был конкретный, вот такие комфортные условия труда - тебя же наняла солидная контора, которой даже дорожить собственной репутацией не надо. Да, это всё в идеальном варианте. Срок, во время которого ты будешь заниматься этими неблаговидными, но полезными для меня делами, всего один час ... да раз в неделю - шикарная и непыльная работа, чего же ещё желать интеллектуалу-надомнику!!! Не вешай носа, Соломон! ... Но!... - палец Санька предостерегающе показал в небо - чем ближе к окончанию этого часа, тем больше непредсказуемость метода отправки на Тот свет и ближе сроки этой отправки ... Может статься, что ты замешкаешься и за секунду до конца срока выполнишь свой долг. Тут уж извини ... - разводит руками Санёк - ... или машиной из-за угла, или свалившимся кирпичом, или куском мяса не в то горло ... но не так, как загадано.
      
        - А если я, всё-таки, откажусь? - гнёт свою линию с кукишами в карманах, Соломон.
        - Исключено ... Ты у меня в руках, а я о-о-очень многое могу ... не в плане наказания, а чтобы заставить ... - и, пожевав губу - ... ты что-нибудь про зомбирование слышал? Так вот, здесь тоже самое, только вариант куда мощнее, чем у людишек ... - кантора-то приличная ... Что воду-то толочь - не отвертишься! Слушай лучше дальше. На такого же бедолагу милорд не наткнётся - вы забронированы друг от друга, поскольку работать в одном месте вы не будете - это уже моя забота. Так что, осталось за малым - выбрать день недели, и вперёд!!! - волосатая рука Сатаны панибратски хлопает по пыльному плечу старика - я бы посоветовал тебе четверг - и отдохнуть можно, как все люди, в субботу и воскресенье, и на раскачку целых три дня ... Ну как? ... Берёшься? ... Правильно, попробуй, не возьмись!!!...
      
        ... Вот во что Царычу обошёлся выпендрёж с графином водки ...
        ... Для осмысления своего положения и «разбега» Соломону была выдана неделя ... Напоминаю - в принципиальном плане у меня точно по кассете старика, но в деталях, извините, - хлебом не корми, дай покувыркаться в иллюзиях, но повторюсь - Мюнхгаузена я не буду переплёвывать из уважения к его имени. Да это сути не меняет и, как бы там ни было, последнюю неделю Царыч провёл далеко не плюя в потолок. Рассуждения его были таковы - уж если влип, то хотя бы пользу получить от этого, и если уж отправлять кого в мир иной, то пусть это будут хотя бы преступники, то ли за прошлые ... то ли за настоящие ... то ли заочно - за будущие дела. Для чего он и изучил все злачные места Оренбурга ... - ну, почти все, где может собираться отпетая шпана. В этом плане все города Советского Союза похожи друг на друга, как близнецы. В каждом городе это базары, вокзалы, рабочие окраины, суды, пивные ... и много ещё не перечисленного, а уж Шанхай, да Абиссиния, как часть города, имеются в каждом втором, уважающем себя населенном пункте ... Вот, таким образом Царыча и посвятили на борьбу с преступностью ...
      
        ... Первую жертву Соломону было не жалко. Им стал, судя по наколотым рукам, и даже пальцам, блатному жаргону и внешнему виду туберкулёзника, махровый рецидивист ... С ним он встретился в суде, на слушании дела о воровстве одного пятнадцатилетнего пацана ... А ведь не он залез в магазин, хотя и был задержан по подозрению - это сделали две шестёрки намеченного Соломоном блатного, который и приходил-то на слушанья, чтобы руководить хором свидетелей и, где надо, своей ферзёвостью, давить на них ... В общем в четверг, в двенадцать ноль-ноль Соломон был уже в суде... Коридорные посетители и не подозревали, зачем здесь появился неопрятный старый еврей с трясущееся челюстью. Появился, и ладно - много их тут шляется, правду ищут - место такое. Я не буду описывать настроение Царыча. Спрошу только, какие чувства испытывал читатель, когда уколотый его пером под ребро обидчик, понимая, что случилось уже непоправимое, валится на него, бессмысленными глазами блуждая по читательскому лицу, ища малейшую зацепку для помощи - конечно читатель не знает ... а откуда ему знать, что перо - это нож, и если он ни разу, ни кого, не насаживал на кукан, опять же финку. Скажу только одно - в этот момент я не завидовал Царычу, поскольку туберкулёзник, обладая обострённым нюхом на опасность, сам того не зная, высчитал Соломона и, глядя на него недоумённо, как и тот, пятью строчками раньше насаженный на кукан, мучительно искал, чем ему может напакостить старик с трясущимися руками. Но дело было сделано и еврей неуверенно пятясь, под вопросительным взглядом приговоренного туберкулёзника, уже покидал присутственное место ... Кстати, через десять дней, за какую-то провинность, заказанный Соломоном был удушен своими корешами и сброшен в канализационный люк ... Я не свидетель, а просто импровизирую на основании царычева рассказа ...
      
        Теперь и я вспоминаю вечер того четверга ... Хотя Царыч и не жалел через десять дней казнённого, но пребывал в чёрной депрессии, зло и неинтеллигентно спорил с Мироном, намекая на своё (... коли коснётся...) могущество в противостоянии «таким, как ленинградский прагматик», вплоть до стирания в порошок. Это очень веселило беззаботного Мирона, а Соломона оппонентова реакция злила до слюнных брызг. Помню ещё, как нас удивил
тост Царыча – «… за всех плохих и хороших, которые в скором будущем представятся!...»
Ну, теперь-то для меня всё объяснилось, все встало на свои места … Мирон тогда еще
вальяжно злословил о том, что в категорию одевших белые тапочки имеет шанс угодить любой из компании сидящих на нашим столе. Из всех нас он оказался ближе всех к истине … но не об этом сейчас …
      
        ... Дальше, по словам Соломона, для Сатаны всё пошло как по маслу, а для Царыча, как серпом по парному органу, с дежурной депрессией по четверговским вечерам, где со
стороны еврея пилось по чёрному, почти не закусываясь …
        … Жертвы выбирались в толпе, у пивных ларьков, в транспорте - по каким-нибудь
отрицательным чертам одежды, лица или поведения. Редко, когда намечаемая жертва получала выносимый евреем приговор сразу, до конечного сигнала. Обычно из трусости и остро возникшей жалости, кара оттягивалась и этот приговор принимал, поэтому, непредсказуемый характер, отчего Царыч страдал еще больше, поскольку казнь иногда свершалась уже прямо на его глазах в тринадцать ноль-ноль, самым неожиданным образом.
         
        Последней жертвой, подытожившей его заплечные дела, был грудной ребенок в
автобусе, где еврей уже приноравливался к молодому снобу в тёмных очках (это при
пасмурном-то дне - одно из оправданий Соломона), да, в тёмных … и с массивным дешевым
болтом на левом безымянном пальце. Тогда еще старик подумал, что молодому … до полного
комплекта аксессуаров не хватает золотой цепуры на шее и траурного перламутра под ногтями. Ошибался Царыч - цепочка была, сноб это доказал случайно распахнутым воротом
кремовой рубахи. Правда, обвивающая потную, и оттого грязную, снобовскую шею, рядом с
золотом и не лежала, но, по глубокому предположению намеченной соломоновой жертвы, была в большой претензии этим благородным металлом называться. На счет перламутра … Соломон не успел выяснить - его отвлек плач младенца на руках молодой матери (чересчур молодой …) увлеченно обсуждающей с подругой пикантности свидания её с очередным хахалем. Ребенок, чего-то требуя, остервенело лупил мамку по ярко крашеным губам, иногда добираясь и до прически. Мамочка, ловко увертываясь от требующих рук чада, ни на секунду не отвлекалась от захлебывающейся подружки.
      
        Малютка был случайностью, эпизодом в карнавальном калейдоскопе мамашиной жизни, зато товарка - ярким куском её бурного жития, где пацану напрочь не было места …      Постепенно требовательность младенца стала настойчивее, а тональность рулад круто взмыла вверх. Весь автобус тихо залихорадило, даже сноб отвлекся от мыслей Нарцисса и перестал отталкивать своей тощей задницей давящих со спины пассажиров. И вот, когда ревущий в очередной раз закатил руладу очередным тоном выше, Царыч на мгновенье отвлекся от пижона и мысленно пожелал капризнику, чтоб он лопнул … Этого было достаточно … Желание свершилось и … кстати, тринадцатью ноль-ноль вышло царычево время … - Ребенок вдруг на полукрике запнулся и сразу же сделался ватным… Теперь уже заголосила мамаша, а старческий голос с задней площадки, не думая, что это серьезно и непоправимо, задребезжал - … Опомнилась!...

        ... Началась паника … Автобус остоновился у первого телефона автомата. Останавливаться-то он может, где ему заблагорассудится, но у телефонов своя независимая жизнь и они никого не обязаны спрашивать, когда им ломаться - только на третьем автомате … водитель вызвал Скорую … и высадил подружек с безжизненным тельцем мальчугана и пожилой женщиной, ещё в автобусе пытавшейся делать ребенку искусственное дыхание … Рейс, под взволнованное кудахтанье пассажиров, продолжился, увозя замурлыкавшего себе под нос молодого сноба, так счастливо от гибели увернувшегося, и не почухавшись по этому поводу. Со снобом же в автобусе болтался и онемевший Соломон …
      
        Видимо здесь и поставил для себя точку Цар Царыч - так я думаю, поскольку запись
неожиданно закончилась, да и характер старика зная, ваш рассказчик легко высчитал, что от этого младенца до смерти Соломона вместилась ровно одна неделя … Через семь дней Царыч
мгновенно успокоился под колёсами потерявшего управление жигуленка и оттого выскочившего на тротуар … Это случилось в банальные тринадцать ноль-ноль …
      
          ... Я уже заикался о секретаре институтского парткома, первым из знакомых,    сыгравшим в ящик. Так вот, на кассете имеется царычево признание в этом, правда, факт был не преднамеренным, но магнитофон остался магнитофоном и металлически выдал всё как было - видно судьба их столкнула ...

        ... Николай Николаевич, как всегда, был в костюме и при галстуке. В горячую пыльную сушь майской оренбургской погоды, в полной мере сочетание секретарского костюма и местного климата могут себе представить только аборигены. Только они, имея под боком казахстанские пустыни, могут похвастаться такой несуразной роскошью, когда на небе ни завалящего облачка ... а по улицам, как по трубам, разнузданно носятся серые вихри горячего ветра, от которого белая рубаха в один момент становится грязно-серой, а в простроченные контуры пиджака хищно и хамски въедается пыль противоположного материи цвета. Не зря же цари ссылали сюда на поселения строптивых верноподданных ... и только один из них, несогласный с таким наказанием, отправился ещё дальше - где не только пыль лезет во все щели, но и вода для питья солёная и, в связи с этим, во всём поселении ни травки, ни деревца чахлого - сплошной саксаул, да змеи с тарантулами. Эх, не прижилось солдату Тарасу в Оренбурге, да нет, прижилось, но не подумал он, что может быть ещё хуже, и положил глаз на офицерскую жену. Законы в те времена были глупыми и суровыми (а сейчас?...), запрещавшим офицерам в таких ситуациях разбираться с низшими чинами дуэлью или рукоприкладством - только раппорт. Вот и увековечил рядовой Тарас Шевченко своё имя на берегу Каспия ... Тараса уже нет, а форт его имени всё стоит, напоминая о сверх строптивости расейского солдата.
      
        Опять я далеко ушёл, извините! Давайте вернёмся к секретарю парткома. Секретарь не был при исполнении ... но серьёзная должность обязывала, поэтому и упаковка была по всем требованиям к номенклатурному чиновнику. Как он выглядел в такую погоду, я вам намекнул, а вы в меру своего воображения судите сами. До полной картины надо добавить самую малость - что брюки на талии (если это место у благополучного кабинетного работника выше средней упитанности может иметься) были максимально подтянуты, чем пикантно и обнажали под собой хлопчатобумажного качества с претензией на нелегкомысленность, кальсоны, аккуратно заправленные в дорогие, с искоркой носки. Ширина штанин была достаточной, для самоуважения и солидного колыхания вокруг степенно вышагивающих лодыжек, наглухо зашнурованных в добротные, густо покрытые серой пылью, ботинки. Николай Николаевич на ходу, не торопясь, ел мороженое, а делал он это, как и все дела, полностью поглотившись процессом. Поэтому-то и столкнулся неожиданно нос к носу с Соломоном, который тоже ушёл в свои тяжелые проблемы.

        Один из них, по долгу службы, был не в меру общительным, что и превращало у него это доброе качество в свинское назойливое любопытство, другой - уж больно интеллигентным, чтобы послать копающегося в чужом ... на три буквы ... вот своего друга, раскованно и витиевато, он мог туда послать. Как бы там ни было, беседа затянулась, что для Николаевича приобрело роковой оттенок. Судите сами, что вы пожелаете человеку, выкинувшему вас из института и сейчас сетующего о содеянном вами (я не оговорился - не им, напакостившим, а именно вами!!!) кроме кандрашки? Вот!!! Вот и Соломон пожелал, чтобы она его капитально хватила но, посмотрев на часы, прикусил язык, правда, самонадеянно подумав при этом, что время ещё целых двадцать минут, и что они сейчас разойдутся ... Но секретарь был не из тех, что выпускают свою жертву не измучив её вконец ядом словоблудия, тем более своего классового врага ... тем более своего знакомого ... тем более в чьей судьбе он однажды принял деятельное участие ... Вот только одного не мог он догадаться (да и до Царыча это пока не доходило), что сейчас уже в его, секретарской судьбе делает ему резкий разворот когда-то вышвырнутый им за порог института ...
      
        ... В общем разошлись они далеко не через двадцать минут ... И оба довольные. Секретарь - что поверженный его могучей рукой, так и не поднялся, а Соломон - что в этот четверг сумел сачкануть от заплечных дел. Но это ему только показалось (вспомните-ка пожелание кандрашки)... Как бы там ни было, через десять минут после встречи, секретарь парткома был просто-напросто укушен бродячей собакой, которой из милости были презентованы остатки вафельного стаканчика от секретарского мороженого. Пёс, понятно, принял лакомство без суеты - солидно и по-царски лениво, что и обидело благодетеля, и он, из поднятия престижа, в собственных же глазах, решил погладить занятого трапезой ... Реакция лохматого пирата была мгновенной, а её последствия, для укушенного, самые плачевные. Что там было конкретного, не знаю, но не спасло секретаря наше самое передовое в мире здравоохранение ...
      
        ... Мирона тоже, как теперь я понял, судьба вывела прямиком на Царыча.           Загудели-то мы в среду вечерком. Загудели банально втроём - я, Соломон и Мирон. На этот раз темой под горькую (как её татары пьют?!) была компьютеризация человечества и куда заведёт это безобразие наше общество, а до драки, чтобы не дошло, я был арбитром, искусно поддерживая огонь спора на должном уровне. Мирон, понятно как прагматик, был обеими ... за этот прогрессивный метод и производства, и обучения, и бытия ... Но Цар Царыч, тыча в мою голову острым пальцем, выпучив покрасневшие зенки в вальяжного оппонента, визжал, что признаёт только один компьютер - в голове у человека, а что он такой слабый, то человека и надо за это винить (того - ... что на заре развития ...) - не природу надо было себе подчинять, а себя ... природе. Вот тогда бы этот котелок (дежурная дробь костяшек по моему темечку) заварил бы. А так мы в угоду своей лени, вокруг себя плодим искусственность, но её природа не терпит и когда-нибудь отплатит за такие шуточки над собою ... Что автоматизация искусственного мышления - это интеллектуальный онанизм цивилизации ... На такие выпады Мирон нагло крутил пальцем у своего виска, а еврей от таких жестов захлёбывался слюной. Что касается меня, то я, зная тайну развития человечества в обоих вариантах, и не имея права говорить об этом, был полностью на стороне Царыча. Да, даже если бы ваш рассказчик и не знал всего, чем наградил нас Санёк, и то, из симпатий, был бы на стороне Соломона ... В общем спор закончился вничью на самой высоко звенящей ноте отчуждения ... а если к этому добавить ещё и пяток опорожненных пузырей под плебейскую закусь, то для полноты картины парой раз надо будет мазнуть и нас самих, устроивших свои расслабленные алкоголем мешки с дерьмом в самых импозантных позах, да ещё там, где нормальный человек в жизни не заснёт.
      
        Тяжко даже описывать похмелье после ночной попойки. Помню только, что Мирон, налив всем по полстакана из спрятанного пузыря (а что прятать-то — мы её вчера и так бы не осилили) и чокаясь со всеми, на царычево «... ну, будем ...», успел ввинтить - «За компьютеризацию человечества!» - это был удар ниже пояса. На это хамство Царыч, не любивший оставаться в долгу, морщась от принятия и нюхая кончик ремня, зло просверлил Мирона правым слезящимся глазом (левый, в силу мерзопакостного состояния, не хотел смотреть на мир) и сипло прошипел: «Чтоб ты сдох, не еврей!!!» На это «не еврей» безразлично пожал мелко вздрагивающими плечами ... А зря!... Как теперь я вспоминаю, было между двенадцатью дня и часом ... Назревала ссора ... Пару надо было разводить по углам, что я и сделал, выпроводив «не еврея» домой, а Соломона оставив мыть посуду и убираться к следующей попойке.
      
       Что было дальше рассказала Бэлка, проискавшая своего гражданского мужа два дня, и нашедшая его уже в морге. Вскрытие показало инфаркт ... оказывается менты, подобравшие сомнительно вязавшего лыка, от которого разило за три версты, бросили его без душа, койки и врача на пол в коридоре вытрезвителя - пусть, мол, непросыхаемый проспится, а потом уж помоем, осмотрим и всё, что к этому полагается. Здесь-то, в уголке, на грязном полу и выполнил Мирон пожелание Царыча. Конечно, если бы менты не купились на сивушную ядреность, всё было бы по другому, но давайте не перечить судьбе, пусть всё будет как должно быть по первому разу ... И зря в этот день Соломон ликовал в душе, что в связи с острым алкогольным отравлением, Сатана дал ему отгул ... Зря!!!... - саньковый департамент не знает таких человеческих понятий, как алкогольные отравление и отгулы ...      
      
        ... Похоронили царычева антипода скромно и тихо. Только когда зарыли, на свежей могиле, с Соломоном случилась истерика, во время которой он вспоминал (для всех, кроме меня) какого-то Санька, и обвинял его в смерти Мирона. Мы с Изабэллой решили, что Царыч тронулся умом, хотя я, в отличии от Бэлки, в выкрикиваниях еврея улавливал тут же ускользающий, как мыло из рук, какой-то смысл ...
      
        ... Вот и осталась моя компания вчетвером - я, Соломон. Ефимий и Козюлька. Только четвероногая оказалась меркантилыцицей и общалась исключительно на гурманские темы, да и от таракана никакого прока - он же идейный - не пьёт, правда, пофилософствовать может на высшем уровне. Мудр насекомый, хотя весь мир для него и заужен до размеров кухонного стола, но это уже из другой оперы и не мне сейчас распространяться на его любимые темы о нравственности и этике. Кстати, еврей с большим интересом прислушивался к тараканьим разглагольствованиям. Но, повторяю - о тараканах не время, тем более, что недели через две уже и у Царыча случилась трагедия - насмерть разбилась Мирка, выпав с четвёртого этажа, где они с отцом жили. И опять это произошло в четверг (!!!).

        ... Как теперь, после кассеты, я понял - в этот день они заспорили о жизни, кто из них правильнее живёт. Каждый тянул одеяло на себя. Оба, в конце концов, перешли на эмоции и ядовитые обвинения ... Проблема «Отцов и детей» задымилась и приняла кинжальный характер. В полдень Соломон услышал в себе сигнал, но пятнадцать минут ещё можно было позлословить, тем более, что он не сказал ей ещё это ... это ... и вот это ... Мирка же, стоя на подоконнике и протирая стёкла, на новые выпады отца красноречиво, в щедро рассыпанном бисере смеха, ответила тем ... тем ... и вот этим...  отчего Цар Царыч позеленел и опрометчиво кинулся в новую атаку ... Если женщина не права - попроси у неё прощения, но если, по её мнению, она права, то и просьба не поможет, тем более это была не женщина, а дочь, да в три раза младше, так что ... Метались громы и молнии ... Ноги яростно топали ... Кулаки стучали по столу ... Глаза театрально закатывались в небо. При всём при том, Мирка успевала протирать стёкла окна ... А время, между тем, незаметно от старика, по воровски, убегало в небытиё с ураганной скоростью ... И вот, когда Соломон приготовился перечислить дочери всех её любовников, и уже вытянул руки, чтобы не сбиться со счёта и для этого загибать пальцы, Мирка, вдруг запутавшись руками в тряпке и одновременно наступивши в тарелку с водой на подоконнике, отчего та по подоконнику же и поехала ... потеряла равновесие ...

        ...Это я сейчас так рассказываю, а тогда, Царыч в одно из мгновений просто не увидел Мирки в окне, а в наступившей тишине радио из кухни услужливо донесло до ушей старика шестое длинное «Пи» и что в Москве уже одиннадцать часов - а по нашему-то час!!! Ещё что услышал Соломон, так это вой приближающейся сирены и настойчивые удары соседей в двери квартиры ... А между «Пи» и «Скорой ...» была тишина ... Для Мирки она уже была гробовой ...
      
        ... Видимо надо ставить последнюю точку, поскольку после смерти Царыча для меня ничего существенного - весёлого или печального не произошло (да уже и не произойдёт ... тьфу-тьфу-тьфу!), но для страждущих подискутировать, всё-таки оставляю лазейку - пишите мне, Косте Аладину (одно «д»), до востребования. С такой фамилией я один на весь Оренбург. Кстати, и кликуха моя, школьная, была такая же, только с изменённым ударением и двойной «д», так что по фамилии я - Аладин, а по школьной кличке Аладдин. Фамилия-то у меня простая но, в тоже время, уникальная. Не верите? А вы откройте кладезь современных фамилий - телефонную книгу любого города нашей страны ... Откройте-откройте!!! А-а-а!!! - Кузнецовых - пруд пруди, Ивановых - даже с запиванием, можно подавиться, Фёдоровых - куда шапку ни кинь ... а вот Аладиных - я один, как сирота. И не надо спорить, ваше письмо попадёт только мне в руки. Мой адрес для вас будет лишним - вы его или потеряете, или он самостоятельно в кармане сотрётся. А уж если я приду на почту без паспорта, будьте уверены - для меня доказать уникальность собственной фамилии, как два пальца отуретрировать, хотя бы опять через телефонную книгу. Так что ваше письмо выйдет точно на меня - не сомневайтесь! И уверяю - нам будет о чём поговорить, тем более, у вашего рассказчика, между прочим, имеется кой-какая затравка ..., могу поделиться, бумаги хватит.
      
        Если опять начать издалека, то, как вы знаете, на нашем «курорте» запретов для нас не было, но это только на первый взгляд. Конечно, мы могли всё - и летать не только в воздухе, но и в космосе, и мгновенно покрывать громадные расстояния, и проходить через любые препятствия, и превращаться в кого угодно ... Разумеется, относительно вас, смертных, мы обладали полной свободой ... Но это относительно вас ... И, всё-таки был один запрет, и серьёзный ... о котором мы с Царычем узнали случайно и которого так и не смогли ни раскусить, ни преодолеть ...

        ... Образно выражаясь, мы не могли рассмотреть время «под микроскопом». Нет, замедлить его, или ускорить, мы с Соломоном могли, и этим в своей работе часто пользовались, но это был ликбез, палочки в чистописании против докторской диссертации. Нам под силу было замедлить падение струй ручья на камни и рождение ленивых брызг. Мы ускоряли процесс расцветания цветка, замедляли движения крыльев стрекозы (захватывающе интересное зрелище), но повторяю - это были игрушки против наших желаний. Кроме того, от них на три версты омерзительно разило обманом - мы имели дело с процессами во времени, но не самим временем, хотя и то, и другое, друг от друга не отдерёшь - как луч света виден в пыли, но это-то не луч, а пыль, освещаемая светом. Мы же хотели пощупать мгновения в стерильном виде, раздробить секунду на миллиардные части и посмотреть, как ведёт себя время за кулисами этого микроскопического процесса ... С другой стороны, как на сладкое, миллиарды миллиардов лет рассмотреть в рамках десять минут ...

        Так вот этот бред у нас с Соломоном-то и не получался. Мы после «командировки» не раз к этому возвращались и, в конце концов, пришли к выводу (единодушно, что у нас бывает редко) - неспроста Санёк строил козни нашей компании по этому поводу ... Что-то тут есть. Без сомненья, если эта проблема не имеет отношения к происхождению человека на Земле (отчаянный стон Цар Царыча), то нечего и любопытствовать, но куда её, эту болезненную любознательность денешь, если она прёт во все дырки и, не считаясь с этикетом, желает во что бы то ни стало себя удовлетворить. Как раз-то запрет нас и раззадорил - если Санёк не допускает, значит, здесь есть что-то жгуче интересное.
      
        По этому поводу Соломон выдвинул свою интересную гипотезу, с чем я полностью и согласился. По его версии, параллельно нашему Миру на Земле существует бесчисленное множество других ..., возникающих и отмирающих в кильватер друг другу и параллельно. Но если наш Мир живёт, довольствуясь традиционными мерами времени, то те, другие, параллельные нам, за наши доли секунд успевают миллиарды миллиардов раз возникнуть и, развившись, исчезнуть. Игнорируя «время», они влезли в мгновенье и бесчинствуют там самым беспардонным образом - торопыги эдакие. Вот куда не пускал нас Благодетель. Мы для этих мгновенных Миров, застывшие на их миллиардолетия монстры неподвижности... А они для нас? Но раз уж мы сосуществуем, то и стыковочка должна быть где-то. Ну за них мы с Царычем ничего не можем сказать - это за семью саньковскими замками, а вот за нас ...
        ... Есть одна мыслишка ... Мы думаем, это та самая радиация ... Да-да, радиация, но не сама она, а такой же её всплеск, что лишил благополучия и полевую форму жизни до того, что они удрали с нашей планеты, и традиционное человечество выкосил под корень, оставив для размножения клан Ноя и, кстати, превратив их в заочных рабов.
      
        Ведь человеки до сих пор не знают истинной природы этого катастрофического явления. Человеки-то не знают, а вот мы с Царычем кой о чём догадались ... правда в принципиальном плане. А суть этой принципиальности в том, что эти торопыги (живущие в мгновениях) в результате своего развития (хочешь-не хочешь) закономерно должны выделять отходы энергетического качества. Мы их не чувствуем, во всяком случае современные приборы их не ловят ... Как там, у этих торопыг, такое явление называется мы с Соломоном не знаем, но уже догадались - если существует цивилизация, то существует и экологическая пакость самим себе ... Вот у себя дома мы можем поддерживать чистоту и порядок, а на планете - что-то душа не лежит ... Стимула нет - наверно он нас ещё не лупил, но когда жареный петух в жопу клюнет, её уже можно не чесать!!!... Опять мы ушли от темы ... Так вот, нам с Соломоном и кажется, что весь энергетический мусор торопыг суммируясь, достиг критической массы (для нас, для нас - человеков), ну и рвануло, наградив уже наш реальный мир радиационной катастрофой ... а вот, когда следующий всплеск состоится не знаю ... но ждите! А он состоится по всем законам диалектики ... Что там стало с теми, которые торопятся, я не знаю - Санёк ревностно охраняет тайны, но с нами, людьми, я, как мог, рассказал вам, а уж вы сами додумывайте! И если рвануло один раз, ждите - рванёт и второй...!

        И забудьте, что восьмой ноты не существует - мы просто о ней ничего не знаем. А ведь, хочется!!! А?!?!