Поручик Савва Кулешов. Роман. Ч 1. Глава 8

    
 
              Глава 8. В нашей службе мелочей нет..
               
                Верность дорого стоит.. Поэтому
                многие предпочитают дешёвую
                измену.
   
   Дав команду взять под наблюдение сестру  Бишлякова,  Никольский, достал из ящика стола его любимые папиросы «Суворов», закурил, что делал очень редко в последнее время, и  стал думать над тем, как предотвратить подобные явления в жизни подведомственного ему завода и особенно конструкторского бюро.
   Александр Семёнович, прекрасно понимал, что те люди, которые работают против него, умны, хитры и изобретательны, поэтому будут продолжать попытки  шпионить против них, воровать их секреты, вербовать новых агентов.
   По  запросу полковника Шахова, в Министерство иностранных дел, им  секретной бумагой сообщили, что ещё в 1881 году,  англичанами был разработан ручной «детективный» фотоаппарат, в виде книги, который позволял получать моментальные снимки. А в 1888 году, появился небольшой  немецкий фотоаппарат «Кодак», обеспечивающий съёмку  ста кадров на плёнке с бумажной основой. Сейчас,  фотоаппараты этой фирмы, уже меньших размеров имеются на вооружении разведок Германии, Австро -Венгрии, Италии, Великобритании, Соединённых штатов Америки и Японии.
    Никольский мысленно поблагодарил коллег-дипломатов за информацию, и задумался. Теперь, он был уверен, что чертежи, пересняли, именно с помощью небольшой фотокамеры. И сделали это, скорее всего агенты Вальтера Николаи.
   Савва, официально назначенный помощником Никольского, дал указания  старшему наблюдательному агенту -подпоручику Горшкову, и младшему наблюдательному агенту Игнату Фёдоровичу Иванову, взять под наблюдение сестру Бишлякова - Валентину,  а сам решил заняться вопросом «добычи» отпечатков пальцев всех дам и девиц, служащих в их конструкторском бюро.
   Сразу после окончания учёбы в академии и назначении на новую должность,  он по рекомендации Никольского, переехал со старой, где жил всё время пока учился в академии, в снятую однокомнатную квартиру в доходном доме Мурузи, расположенном на углу Литейного проспекта и улицы Пантелеймоновской.  Она как раз подходила по статусу  «одинокому инженеру» Путиловского завода, каким представился домовладельцу Кулешов, предъявив даже соответствующие документы перед заключением квартирного  договора сроком на два года.
    Доходный дом князя Мурузи, построенный ещё в прошлом веке, по-прежнему был у всех на устах, потому что это был первый доходный дом,  когда-то построенный в России.
  Особенно впечатляли апартаменты хозяина, у него было двадцать восемь ванных комнат, а в бельэтаже помещалась сама 26-ти комнатная квартира. В доме было отопление, водопровод и паровая прачечная.
   Правда, часть дома, в последние годы была перестроена, и с учётом новых требований,  в нём стало больше двухкомнатных и однокомнатных квартир.  Но и плата за них, была на 10-12 рублей больше, чем в других доходных домах.
   Савва получал в месяц 150 рублей, и дополнительно 10 рублей квартирных, поэтому мог себе позволить снимать  эту просторную 20-ти метровую квартиру с кухней на третьем этаже, за 50 рублей в месяц, и считал, что ему очень повезло, потому что в квартире было отличное отопление и  отдельная ванная    комната и газовая плита на кухне.
    Уже научившийся за эти месяцы много наблюдать, слушать и на всё обращать внимание, Савва хорошо знал, как живут доходные дома, и какие в них возникают проблемы.
   Он знал, что все домовладельцы выплачивали в пользу города специальный оценочный сбор и налог за землю. А главное, что особой обязанностью домовладельцев был надзор за жильцами, для чего велись «Домовые книги».
   Из этих книг, можно было узнать все данные жильца: сколько лет, откуда приехал, семейное положение его, где и кем работает, что для их службы было очень важно.
   Владельцы домов отвечали за мощение, освещение и чистоту улиц и дворов, за функционирование дождевой канализации. Даже поднимать затонувшие суда из петербургских рек и каналов, обязаны были не  владельцы судна, а владелец дома на набережной.
  Ещё Савве рассказали, что по закону, домовладелец не отвечал за благо-устройство в квартире, это была забота съёмщиков. И ещё, жильцам, категорически запрещалось не только выпускать собак и кошек на лестницы, но даже рояли и пианино дозволялось держать в квартире, не иначе, как с разрешения домовладельца.
   Довели до него и специальные требования, из-за которых, он исходя из специфики своей службы, иногда требующей работы до полуночи частенько ночевал у себя в кабинете, если жилец, уходя из дома, имел в виду возвращаться поздно ночью, то должен был предварительно заявить о том старшему дворнику или швейцару.
    А поскольку Савва, никогда не знал, когда закончится его рабочий день, то и не мог никого предупредить.
     Когда полковник Шахов начал учить Савву и его товарищей азам оперативной  работы, он всегда повторял:
  - В нашей службе, если хочешь чего-то добиться, или что-то узнать, ты не должен быть барином,  хозяином, господином или большим начальником. Ты должен с рабочим разговаривать на его языке, с женщиной на её, а с девицей и того хуже, подстраиваться под неё. Нужно забыть, что ты офицер контрразведки, а вести себя так, как ведут себя члены общества, в которое ты попал. То же самое повторял  им постоянно и Никольский.
   И Савва на себе, решил испытать то, чему учил его  Шахов и Никольский.
  Когда он снял квартиру, то она была абсолютно пустой. К тому времени его родители уже переехали в столицу, и жили в  большой служебной квартире от железнодорожного министерства, на другом конце города. Отца, как опытного специалиста-мостостроителя, привлекли для руководства строительством двенадцати  железнодорожных мостов на  строящейся Транссибирской магистрали. Мать его, конечно же, очень хотела, чтобы сын, пока не женился, жил с ними, но Никольский, сразу категорически отверг этот вариант.
  - Знаешь, Савва Ильич, мама и папа, это конечно хорошо, Но, с нашей службой, когда иногда сутками придётся не бывать дома,  с матерью и родными жить нельзя. Им тогда нужно обязательно объяснить, кто ты есть и где служишь, а это, как ты знаешь наш самый большой секрет. Вот, так-то, сударь. Поэтому, только съёмная квартира, причём подальше от завода, и ещё в богатом доме, чтобы там, случайно не оказалось тех, кто тебя знает по заводу.
  Евдокия Кирилловна, по просьбе сына  вместе с дочерью Натальей закупили для него постельное бельё и разную кухонную утварь, а мебель он решил купить сам в мебельном салоне краснодеревщика Лопахина знаменитого на весь Петербург.
   А вот с ремонтом квартиры, который был просто необходим после съехавших до него жильцов, он решил обратиться к  главному швейцару Фоме Гордеевичу Жбанову, жившему вместе с женой и двумя детками в двух небольших комнатках, расположенных прямо под парадной лестницей.
  Савва познакомился с ним сразу, после того, как представитель хозяина дома  Мурузи, старший дворник Игнат Васильевич Шитиков, показал ему его квартиру и передал два комплекта ключей от неё.
   Савва ещё при входе в дом, заприметил мощную, под два метра, фигуру бородатого швейцара в форме с двумя медалями на груди, которому он накануне представился, разыскивая хозяина дома.
  Сегодня швейцар, уже ничего не спрашивая, только увидев молодого человека, тут же почтительно открыл дверь и сказал:
   - Милости просим, Савва Ильич, Игнат Васильич находится у себя в конторе, направо комната нумер восемь.
  Савву немного удивил тот факт, что швейцар, запомнил его имя и отчество, и  ему сразу понравилось его лицо: на вид простое, добродушное, но с некоторой хитринкой в глазах.
  Вот к нему то и обратился Савва, по поводу ремонта в квартире.
   Фома Гордеевич почтительно выслушал его, поинтересовался, желает ли Савва Ильич просто обновить стены, покрасить полы, рамы, окна и входные двери, или оклеить стены обоями, что делают господа жильцы во многих своих квартирах.
  Савва немного подумал и сказал:
 - Мне думается, лучше будет оклеить стены обоями, и красивее, и уютнее. Правда, я, в них ничего не смыслю, в этих обоях.
  - Ничего господин инженер, мы найдём мастеров, знающих толк в обоях и в малярных работах. Так, что не извольте беспокоиться. Да, у меня, к тому же и свой художник имеется. Варвара! – громко крикнул он, повернувшись в сторону своей двери, и оттуда  спустя некоторое время, вышла высокая, под стать мужу, красивая женщина и подошла к ним.
  - Ну, чё кричишь то, как пароход на Неве? Чай, слышу. Здравствуйте господин хороший, - поклонившись, поздоровалась с Саввой женщина и посмотрела на мужа.
 - Здравствуйте, Варвара.., простите не знаю как Вас по батюшке, - любезно ответил Савва, ещё не понимая, чем эта красавица, может им помочь.
  - Меня зовут Варвара Фёдоровна, сударь, - тут же ответила ему женщина, видимо очень довольная таким обращением.
  - Я ваш новый жилец уважаемая Варвара Фёдоровна, потому обратился к  Фоме Гордеевичу с просьбой о ремонте  моей квартиры. Он сказал мне, что лучше будет, если оклеить стены красивыми обоями. Я тоже так считаю, но честно сказать даже не представляю себе, где их покупать и какие из них самые хорошие. В нашем доме в Самаре, где я родился и вырос, стены были оклеены обоями, это я точно помню..
  - Так Вы родом из Самары значит? – глянув на него, воскликнула женщина и всплеснула руками.- Надо же! Я тоже с Волги, только с Саратова, а Фома мой из Астрахани.  Я там, в Саратове и гимназию закончила. Так, что мы все, оказывается земляки.
  - Варвара, опять ты про Волгу вспомнила, забудь уже. Мы, ведь уже десять лет в Петербурге живём, из них восемь в этом доме, - ласково, с нарочитой суровостью прервал Фому жену, и спросил:  - Ты можешь показать господину инженеру свои рисунки?
  - Конечно, могу, я сейчас, - и женщина, развернувшись, пошла к себе в квартиру.
 - Чудная она у меня, - с любовью про-говорил бородатый гигант, глядя вслед жене. – Наши маляры после работы в квартирах, отдают ей остатки обоев, а она на больших кусках рисует то, что на них изображено, только в больших размерах. Очень красиво получается. Детки мои, погодки Ванятка и Машенька, у матери учатся, тоже малюют.  Никаких  красок  на них стервецов не напасёшься..
   Варвара Фёдоровна, а по возрасту ей было лет около тридцати, принесла несколько больших листов обоев и передала их мужу.
  - Вот, глядите. С одной стороны типографский рисунок, а с другой, увеличенный вдвое, мой. Эти три вида обоев, мне понравились больше всего. Особенно этот, - и она, немного зардевшись перед мужчинами, показала на лист, на котором были изображены ромашки на белом фоне.
   - Нет, эти обои конечно красивые, но они лучше подойдут для комнаты, где будет жить дама, а мне подойдут вот эти, - и Савва показал на лист, где были изображены различные  геометрические фигуры.
   - Ну, что же, может, Вы и правы господин инженер. Для Вас, эти обои будут ближе и роднее. Купить их можно в магазине обоев Игнатьева на Садовой улице дом 27 или на Садовой 22, там тоже такой магазин имеется.
   - А что если Вы Фома Гордеевич и Вы Варвара Фёдоровна, возьмётесь за ремонт моей квартиры, а? Я, человек занятой, времени свободного, почти не имею, иногда даже по воскресным дням  на заводе приходиться трудиться, поэтому у меня к Вам большая просьба помочь мне в ремонте.
   Причём, я прошу Вас сделать так: пойти сначала осмотреть мою квартиру, прикинуть, что там нужно покрасить, отмыть, обновить и сколько для этого нужно краски, клейстера, обоев. Потом, посетить магазины, прикинуть цены и представить мне счёт. Я всё оплачу, и работу маляров естественно тоже. Ну, а с Вами, расплачусь отдельно, после того, как въеду в квартиру.
  Убедительно прошу не отказать мне, и если Вы решитесь, то я тут же сообщу об этом Вашему хозяину.
   - Соглашайся Фома Гордеевич, ну кто ещё поможет нашему земляку - волжанину, если не мы! – тихо произнесла Варвара Фёдоровна и, взяв листы, ушла к себе.
  Ну, и Фома Гордеевич, естественно согласился ему помочь.
  Через месяц его квартира была отремонтирована, стены в комнате и кухне-гостиной оклеены новыми обоями, причём разного рисунка, а в ванной комнате на пол уложена кафельная плитка.  Савве осталось только купить  необходимую мебель и перевести сюда постель и кухонную утварь из родительского дома.
  Когда всё было завершено, и квартира обрела, наконец, жилой вид, Савва заказал из ресторана ужин на три персоны и пригласил боевого швейцара вместе с женой, к себе в гости, чтобы отблагодарить за их заботу о его быте.
   Из разговора за ужином, он узнал, что Фома Гордеевич, приехал в  Петербург из Астрахани, где  лечился после тяжёлого ранения, полученного им в походе во время службы матросом на флоте, на крейсере «Варяг».
  Его тогда,  «вчистую» списали с воен-ной службы, определив мизерную пенсию, которой едва хватало на пропитание. Отец и мать, к тому времени умерли, и он решил попытать счастья в столице, где ему пришлось бывать во время службы  канониром.
   Добирался он Петербург, через Саратов, где случайно на вокзале познакомился, с Варварой, которая ехала в столицу учиться в институте, и у которой какая-то шпана, украла все деньги.
   Он тогда просто пожалел её, купил билет на поезд до Петербурга, и взял девушку под своё покровительство.
  - И что было дальше? – искренне заинтересовался Савва историей, которую рассказывал старый солдат.
  - Дальше то? А что было? Ну, приехали  мы в столицу. Варя, сразу к тётке своей отправилась, она жила на 10-й линии Васильевского острова, ну а я отправился искать жильё.
   Снял угол в доходном доме Воропаева, там случайно встретил двух своих товарищей по службе, они рекомендовали меня в швейцары этого же дома, и хозяин  меня принял. Так я стал обживаться в Петербурге, страшно тоскуя по своему родному городу. Прослужил я на том месте полтора года, обвык немного и решил разыскать Варвару.
  Честно скажу, никаких мыслей о женитьбе у меня  тогда не было, просто мне хотелось узнать, как она живёт –поживает. Адрес  её тётки Аграфены Максимовны, я запомнил, и потому быстро нашёл её.
   То, что я там увидел, меня очень огорчило. Варя, никуда учиться, не пошла, а за угол, который ей предоставила тётушка, работала на неё как прачка, кухарка и домработница, обслуживая саму тётку с мужем, и пятерых её дочерей.
  За эти полтора года, что я Варвару не видел,  ей даже нового платья не спра-вили, она ходила всё в том же, в котором я её встретил на вокзале в Саратове.
  - Да, нет, ты не прав Фома. Кофту и юбку мне отдала свою старшая дочь тётушки - Анна, так что кое-что из одежды у меня всё-таки было, -  осторожно прервала Варвара мужа, с любовью глядя на него.
  - Ладно, лапушка, было, так было. Короче, как только я, её увидел, в таком бедном одеянии, тут же для себя решил, что заберу её отсюда. У меня, там,  в доме, где я жил и служил, около лестницы небольшая комнатка была, там мы вдвоём как раз могли поместиться.
  В общем, я взял и открыто по-матросски,  прямо при тётке и её дочерях, предложил ей выйти за меня замуж.
   Те, конечно заверещали, закудахтали: как же, они же, дармовой рабочей силы лишались,  но я настоял на своём, заставил Аграфену Максимовну отдать Варины до-кументы и прямо за руку увёл её из этого дома.
   На своей службе я решил всё объяснить хозяину, и сообщил ему, что собираюсь взять Варвару замуж.  Владимир Игнатьевич, так звали  моего хозяина, захотел поглядеть на  мою избранницу, и приказал мне показать  её.
    Я, конешно его приказание выполнил, и пришёл вместе с Варей в его кабинет. Как только мы вошли, и он её увидел, у старика, тут же загорелись глаза, а изо рта даже слюньки потекли. Он тут же вскочил со стула, засуетился, забегал вокруг неё, словно молодец, это в свои то семьдесят пять, а? Каково?
   Варя, видя такое к себе отношение, засмущалась, покраснела, и только молча стояла посередине комнаты, опустив голову в пол.
  - Конечно, засмущаешься тут, когда этот старый козёл, вокруг тебя прыгает как молодой, и рассматривает, словно лошадь на ярмарке, - вмешалась Варвара, откусывая медовый пряник.
   - В общем, понял я, что хозяин, на мою зазнобу глаз положил, и теперь, просто так не отстанет, потому и решил искать другое место. Сначала поработал  некоторое время дворником в доме Бадаевых, а потом узнал, что в доме у князя Мурузи, как раз  одно место  швейцара освободилось, правда, платили там меньше, потому что в доме  тогда служило аж пять швейцаров на всех лестницах, выходящих из дома.
   Но, я всё равно сюда ушёл, чтобы жить вместе с Варей. Меня взяли на службу вместе с женой, она первое время  служила здесь горничной, а потом, когда родился первый ребёнок, стала его воспитывать. А потом и второго.
  Через пять лет, новый хозяин дом перестроил, и теперь в нём только два швейцара, один  с парадного входа, а другой с чёрного.
  А Варя, недавно тоже себе работу нашла, в детском саду одной швейной компании, да Вы, Савва Ильич, её, наверное, знаете, это салон Севернина и компании.
  - Как  Вы сказали Фома Гордеевич? Севернин?
  - Да, салон Севернина. Но, всеми делами заправляет его жена, Вера Александровна,  замечательная и очень добрая женщина,- вмешалась в разговор Варвара.
  А у Саввы, при упоминании имени Веры, словно искра пробежала по телу.
   Дальше Варвара рассказывала, что несколько лет тому назад муж её хозяйки умер, а ей в наследство достались неплохие деньги, раз она теперь часто ездит в Париж и в Лондон, и привозит оттуда образцы новой женской одежды. И, что в качестве её компаньона и даже мужа, сейчас выступает князь Дондуков - Изъединов, она его видела несколько раз рядом с хозяйкой.
 Савва почти не слушал её, в его голове тут же всплыли картины той безумной летней ночи, глаза, руки, лицо и горячее мраморное тело Веры Александровны.
   Ужин прошёл в тёплой семейной обстановке и все были очень довольны. На прощанье, Савва передал   Варваре, для её детей, две плитки  детского шоколада  «Серёжа», в красивой обёртке.
   Приглашая эту пару на ужин, он, во-первых, хотел их отблагодарить за проделанную работу, а как разведчик, ещё преследовал  и другую цель - швейцары народ дошлый, многое видят, многое помнят, о многом молчат, и если иметь среди них своего человека, то всегда можно быть в курсе многих интересных событий.
   И ещё он знал, что молва о том, что инженер Кулешов, не побрезговал сесть за стол и отобедать с простым швейцаром и его женой, обязательно дойдёт до  других служащих доходных домов, и это может оказать ему большую пользу.
   Теперь, после ремонта, он мог пригласить  к себе  в гости  Екатерину, уже много лет мечтающую посмотреть, как живёт «одинокий холостяк» Савва Кулешов.   
   Его  отношения с Катей, давно перешли из дружеских, в более серьёзные, и он чувствовал, что всё больше и больше влюбляется в неё, а о том, что девушка его любит, он понял после того случая, в саду, куда они заскочили, спрятавшись о проливного ливня после посещения балета в Александринском театре. Это был балет «Лебединое озеро», где блистала великолепная Вера Каралли.
    После спектакля они решили пройтись, и тут неожиданно пошёл дождь. Взяв  Катю за руку, Савва бегом побежал с ней в Александровский сад, в знакомую ещё с юнкерских лет беседку, где можно было спрятаться от дождя.
   Когда они прибежали туда, Савва заметил, что девушка  вся промокла и дрожит. Он тут же снял, с себя пиджак и накинул ей его на плечи, а потом прижал  девушку к себе и крепко поцеловал.
  Это был уже не первый их поцелуй, но раньше, Катя, всегда не давала ему возможности прижать её к себе, просто выставляла руки, и умоляюще смотрела ему прямо в глаза.
  А сейчас, после его поцелуя, она как бы размякла, расслабилась и, закрыв глаза,  прижавшись к нему всем телом, прошептала:
- Господи! Как же это прекрасно любимый мой! Как же я люблю тебя!      
 С этого дня, эта скамейка стала их любимым местом, и они частенько бывали здесь, тем более что дом, где жила Катя с родителями, находился  рядом с парком.
  Гуляя с Екатериной по Петербургу, они часто обращали внимание на старых гренадёров, в полной военной форме дежурящих у памятников: Петру первому, Николаю первому, Александру третьему и у Александровской колонны. Их почтенный возраст, седая борода и усы, всегда привлекали внимание прохожих и Катерины в том числе, она то-же часто останавливалась напротив них и наблюдала за их службой.
  - Савва, ты представляешь, что это за люди, а? Это же история России, её опора. Посмотри, как они, несмотря на свои годы, бодро и чётко несут службу, а ведь каждому из них, никак не менее шестидесяти лет! – часто говорила она  ему, тоже с удовольствием наблюдавшему за старыми гренадёрами, но совсем не гордившемуся за Россию, глядя на этих стариков, посвятивших всю свою жизнь служению Отечеству.
  Савва знал, что у многих из этих стариков нет, и никогда не было ни семьи, ни жены, ни детей и теперь, они одиноко доживают свой век, стараясь даже на старости лет принести пользу России.
  Хотя по большому счёту, им бы сейчас отдохнуть, полечиться, пожить в хороших условиях, но это вряд ли. Петербург – город дорогой.
    Потом они обязательно шли к Владимирскому собору, что на Владимирском проспекте, мили к ограде Мариинской больницы на Литейном проспекте, где вразнос продавались книги.
   Чаще всего это была бульварная литература. Кате, например, очень понравилась книга Вербицкой « Ключи от счастья», купила она себе и несколько книг   модной писательницы Бабутовой, а Савва, книгу  тоже модного в Петербурге – Брешко-Берешковского.
   Но, больше всего, он любил покупать и читать приложения к журналам «Нива», « Природа и люди», «Родина», где печатались произведения разных авторов. И  с первого же номера начал покупать журнал «Пробуждение», очень ему понравившийся.
   Иногда покупал книги современных английских и французских писателей: Мопассана,  Эмиля Золя, Виктора Гюго, Теодора Драйзера и Джека Лондона. Ему очень понравилась книга «Тайны мадридского двора» и «Замок мертвецов», которые он как в детстве прочитал запоем, всю ночь.
   Ещё Савва очень любил поэзию и у себя в библиотеке собрал сочинения всех русских поэтов: Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, Бальмонта, Некрасова.
   Катя, слушая его, всё время удивлялась его эрудиции, начитанности и скромности.
    Гуляя по Невскому проспекту, она всегда обращала внимание на гвардейских  офицеров, выделяющихся из толпы своей яркой формой. Для больше шика, чтобы покорить сердца дам, некоторые кавалерийские офицеры, опускали шашку ниже колен, и она волочилась за ними по тротуару, лязгая металлическими частями о камень тротуара.
   Морские офицеры, которых в Петербурге было огромное количество, в своей форме были всегда  более скромны, чем гвардейцы, хотя успехом у дам, пользовались не меньшим, чем гвардейцы. Они всегда отличались подтянутостью и своим поведением на улице и в общественных местах, были скромнее, чем заносчивые и высокомерные гвардейские офицеры, которых  Катерина, не жаловала.
   Хорошо зная жизнь и быт гвардейских офицеров, Савва всегда удивлялся тому, как вино, карты и женщины, навсегда заполняют их жизнь и часто ломают карьеру. Особым бичом в армейской среде и, особенно среди гвардейцев, были карты: винт, макао, баккара.
    Когда он учился в академии, то знал нескольких  толковых гвардейских  офицеров, ставших страстными картёжниками. Страсть к картам погубила одного из них, он просто растратил казённые деньги и его после суда с позором выгнали из гвардии. А второй гвардеец, не в состоянии отдать непомерный карточный долг, просто застрелился у себя в комнате.
   Сам Савва, никогда картами не увлекался, хотя ещё в шестом классе кадетского корпуса научился играть в преферанс.
   Чтобы не раскрывать себя, Савва в военной форме, которую очень любил, с Катей никогда не гулял, поэтому в обычной, цивильной одежде, ничем не отличался от сотен молодых людей, не привлекая к себе никакого внимания.
    Были в его новой службе и некоторые сложности. Квартиру он снял по паспорту на  своё имя, и все  соседи, в доме, где он жил, знали, что он инженер с Путиловского завода.
 Но, когда ему приходилось заниматься служебными делами, то в некоторых местах приходилось показывать удостоверение офицера  контрразведки, о которой многие  полицейские чины даже «слыхом не слыхивали».
   Чаще всего Савве приходилось встречаться по службе и даже контактировать с городовыми и околоточными надзирателями – видными фигурами в городе.
   Городовые, чаще всего набирались из солдат, прошедших срок службы, бывших сверхсрочников, как армейских частей, так и из гвардии. Именно поэтому выправка у всех городовых была военная, бравая, подтянутая.
   Недалеко от дома Мурузи, где жил Савва, на посту постоянно дежурил городовой Тит Ильич Иванов – статный старик с большой бородой, у которого вся грудь была увешана медалями. Это был настоящий «блюститель порядка», от внимания которого, не ускользало ни одно происшествие на его участке.
   Тит Ильич, частенько заходил в конурку Фомы Гордеевича, «для контроля порядка», отдыхал там несколько минут, грелся, а потом снова шёл на пост. Долго сидеть ему было нельзя, потому что их околоточный надзиратель, унтер-офицер Гаврилов, постоянно проверял их службу, и он его больше всех боялся.
  После городового, «околоточный», был самым большим начальником для дворников, владельцев лавок и магазинов, поэтому, чтобы не нажить себе неприятностей, ему все старались угодить и с ним ладить.
   Околоточный надзиратель Фёдор Фёдорович Гаврилов, одетый в серую офицерскую шинель с погонами тёмно- зелёного, скорее, бутылочного цвета, с широкой серебряной полосой, в фуражке офицерского типа с кокардой, с револьвером и шашкой на боку, всегда ходил с портфелем. Там лежали  протоколы и акты, которые он составлял пока обходил свой участок. Ещё он хранил в нём квитанции и деньги за штрафы, наложенные им за всякие нарушения и беспорядки.
  Вот какой это был важный человек.
 Чтобы закупить продовольствия, люди побогаче, шли в крупные гастрономические магазины Елисеева или Соловьёва на Невском проспекте. Эти магазины торговали гастрономией, фруктами и винами.
   Однако Савва, предпочитал покупать себе продукты в мелочных лавках. Одна такая, находилась в двух кварталах от дома, где он жил. Это была лавка Бухаршина, в которой продавался ржаной  и полу белый хлеб, ситный хлеб и пироги, дешёвая колбаса и карамель, развесное варенье, ржаная мука, разные крупы, растительное масло, солёные огурцы, квашеная капуста и солёные грибы. Здесь же можно было приобрести керосин для лампы, свечи, мыло, ваксу, катушки ниток с иголками, папиросы и спички.
   Савва «открыл» эту лавку для себя, сразу же, как поселился в доходном доме Мурузи, и стал по утрам и вечерам готовить для себя холостяцкую еду с чашкой чая или кофе, очень модного в Петербурге напитка.
   А главное, эта лавка работала с утра и до позднего вечера, что бы очень удобно при его службе.
  Хозяин лавки,  татарин Ахмет Бухар-шин, заметил его, и однажды, для того чтобы привлечь «постоянного клиента», даже предложил ему кредит на все товары. Но Савва, привыкший с  самого детства  не связывать себя   никакими обязательствами и долгами, всегда сразу расплачивался за все покупки.
   Ещё когда он учился в академии, то чаще всего завтракал и обедал в офицерской столовой академии, где довольно хорошо, а главное недорого кормили, а сейчас ему часто приходилось ужинать поздно вечером, и очень рано завтракать, чтобы успеть на службу.  Правда, обедать он всегда успевал во - время, в инженерной столовой завода, где частенько обедал и сам хозяин завода Алексей Иванович Путилов.