Поручик Савва Кулешов. Роман. Ч 1. Глава 4

    
               
                Глава 4. Новые веяния.
               
                Не мундир делает человека
                достойным, а человек, должен
                быть достойным мундира..
               
  Михайловское артиллерийское училище, куда  осенью 1904 года поступил  вице-унтер-офицер Савва Кулешов,  с отличием окончивший кадетский корпус, всегда славилось своими балами, особенно шикарным был бал 25 ноября — в день училищного праздника.   Конкурировать с училищем могли только Морской корпус и Николаевское инженерное училище, но в смысле вели-чины и простора помещений «михайловцы» были вне конкуренции.
    Когда Савва впервые вышел на улицы столицы, он посчитал, что его родной город Самара, хоть и был провинцией, но выглядел ничуть не хуже.
   Перед их первым выходом в город, курсовые фельдфебели ревностно осматривали всех молодых юнкеров перед выходом в город, и требовали от них, чтобы всё блестело « как у кота, я..а».
  Но, к Савве, у их фельдфебеля никаких замечаний не было. Ещё учась в кадетском корпусе, Савва всегда бережно и с достоинством относился к ношению военной формы.  Он всегда был выглажен, сапоги начищены до блеска, пуговицы  и бляха всегда блестели на солнце.
   Вице-унтер-офицерская нашивка и внешний вид, сразу выделил его среди  бывших кадет, и сразу возвысили в глазах воспитанников, поступивших в училище со стороны. 
  Савва был приятно удивлён тем, что строевые занятия в училище, с первых же дней обучения включали в себя пеший строй, верховую езду, езду в орудиях, учения при орудиях, изучение материальной части скорострельных орудий, уставов и правил стрельбы.
   Молодым юнкерам сразу дали понять, что только лучшие из них, особо успевающие в науках в течение трёх курсов, могли иметь шанс поступить в Михайловскую артиллерийскую академию. И ещё, до них довели, что  только успешно окончившие училище, получали право на выход в гвардию.    
   Уже через месяц, после начала учёбы, Савва получил звание отделенного         ( младшего) портупей-юнкера.
   Портупей-юнкера  в училище делились на взводных( младших) и курсовых (старших).
   Как младший портупей-юнкер, он подчинялся курсовому офицеру   капитану Долгову и курсовому портупей-юнкеру Василию Гавришину.
  Савва получал от них приказания, касающиеся его взвода, следил за точным исполнением юнкерами всех их распоряжений и инструкций. Имея хорошие практические навыки, в строевой подготовке полученные в кадетском корпусе, он постоянно занимался  со своим взводом  строевой  подготовкой, особенно с  парнями, пришедшими со стороны, после гражданских училищ и гимназий.
   А при проведении общих строевых занятий, отдавал рапорт офицеру, проводившему занятия и, подавал ему записку об отсутствующих на занятии юнкерах.
  Отлично успевая по всем предметам, Савва, никогда не считал зазорным,  помогать отстающим в строевом и учебном отношении товарищам.
   Как взводный портупей-юнкер, он имел на рукаве две белые нашивки с красной нитью посередине каждой нашивки и тесак с офицерским темляком.
   В середине учёбы, на втором курсе, Савва был назначен уже курсовым портупей-юнкером (взводным командиром) и стал непосредственным начальником юнкеров курса.
   Подчинялся он курсовому фельдфебелю Игнату Петровичу Власенко  и курсовому офицеру. Занимая высокую среди юнкеров должность, Савва также как и раньше участвовал в обучении юнкеров, помогая взводным офицерам своего курса. Теперь уже он имел три белые нашивки с красной нитью посередине и прежний тесак с  офицерским темляком.
    Уже  во время учёбы на втором курсе, с ним дважды беседовал начальник академии, в ведении которого находилось Михайловское артиллерийское училище, на предмет того, чтобы Савва, как отличник учёбы  - успевающий по всем предметам, обязательно продолжил учёбу в академии.
  Хотя, для того чтобы после окончания  военного училища, чтобы получить разрешение на поступление в Михайловскую артиллерийскую академию, нужно было, как минимум четыре года прослужить в действующей армии.
   Генерал - майор артиллерии Василий Тимофеевич Чернявский, которому докладывали, с каким усердием и любо-вью учится в военном училище портупей-юнкер Савва Кулешов, очень хотел видеть такого офицера в стенах академии.
   Тем более что война с Японией показала, важнейшую роль артиллерии в современной войне, и для её развития в академии нужны такие светлые головы, такие  как у Кулешова.
   Конечно все юнкера, обучающиеся в училище, знали о событиях, происходящих на Дальнем Востоке, и в кулуарах постоянно обсуждали те сведения, о которых им рассказывали преподаватели. И сведения эти были совсем не утешительные, Россия проиграла войну с Японией, и здесь не последнюю роль сыграло вооружение Японии, и в частности её артиллерия.
    Об этом же им постоянно рассказывал  и  заместитель командира их батареи  подполковник Борисов, участвовавший в той войне с самого её начала. Там он был ранен в ногу, долго лечился и в декабре 1904 года был назначен к ним в училище на должность заместителя командира батареи.
  Подполковник рассказывал, что пушки  немецких фирм Круппа и  чешских Шкода, закупленные Японцами в Германии и Чехии, бьют значительно дальше наших пушек и кучнее. Ещё, для защиты орудийной прислуги от пуль и осколков, все пушки у них имеют орудийные щиты, которых нет на наших пушках, а  дальность стрельбы японских винтовок такова, что они могут поразить наших артиллеристов даже из стрелкового оружия.
   Особой гордостью юнкеров Михайловского артиллерийского училища была их форма.          
    Юнкера носили алые погоны без вы-пушки, с желтым вензелем великого князя Михаила Николаевича в виде буквы «М». При верховой езде «михайловцы» носили темно-синие шаровары. В летнее время в лагере защитную гимнастерку часто заменяла холщовая рубаха, дополненная белой бескозыркой.
    Михайловское артиллерийское училище было учреждено 25 ноября 1820 г. по инициативе великого князя Михаила Павловича. До этого в России не существовало военной школы, которая бы давала столь серьезную специальную артиллерийскую подготовку.
   Вначале  училище было сформировано как учебная бригада из трёх рот для приготовления фейерверкеров и офицеров артиллерии. Должности начальника училища как таковой еще не было. Военно-учебное заведение было вверено особому командиру. Однако уже существовала должность инспектора классов.
  В училище принимались молодые люди в возрасте от 14 до 18 лет после  сдачи вступительных экзаменов. Для бригады было приобретено с аукциона место и строение на берегу Невы, в котором и размещалось Михайловское артиллерийское училище.
   Первоначально училище состояло из двух отделений: высшего — офицерского и низшего — юнкерского. Юнкера при открытии училища были разделены по знаниям на 3 класса. В 1822 году был учрежден старший (четвертый) юнкерский класс, из которого первое производство в офицеры последовало в 1823 году.
Учебный курс начинался в январе.
   Юнкера считались на действительной службе, посему при поступлении приводились к присяге и подчинялись требованиям дисциплины. Летом юнкера двух старших классов, вместе с учебной бригадой, выводились в лагерь на Волково поле, где занимались изучением лагерной службы, съемкой и артиллерийским строем.
   Впрочем, основательные строевые артиллерийские занятия начались только с 1826 года, когда училищу даны были собственные орудия. Лошади доставлялись учебной бригадой, причем ездовыми были сначала нижние чины, а с 1830 года - сами юнкера. С 1826 года училище, вместе с другими частями, стало располагаться лагерем в Красном Селе.
  С 1827 года началось обучение юнкеров верховой езде. С 1832 года  училище получило 8 трехфунтовых «единорогов», составив, таким об-разом, 8-орудийную батарею.
   В 1834 году училище отделилось от учебной бригады, командир училища полковник Кованько стал начальником артиллерийского училища, также был назначен особый командир батареи.
  В 1849 году, училище, после смерти его основателя великого князя Михаила Павловича, получило название Михайловского и поступило в ведение Главного управления военно-учебных заведений.
  30 августа 1855 года последовало переименование офицерских классов училища в Михайловскую артиллерийскую академию.
   В 1861 году артиллерийские отделения третьих специальных классов кадетских корпусов были сосредоточены в артиллерийском училище. Тогда же была устроена обширная химическая лаборатория и введено преподавание химии. В 1865 г. училище стало трехклассным. Прием в младший класс училища производился из лиц, окончивших военные гимназии и другие средние учебные заведения, либо сдавших экзамены по определенной программе.
   Однако, в действительности, в училище поступали почти исключительно окончившие военные гимназии. А число лиц, поступивших со стороны, не превышало пяти-семи процентов. Кроме того, воспитанникам общевойсковых военных училищ по окончании в них курса, было предоставлено право поступать в старший класс Михайловского артиллерийского училища. Для чего этот класс разделили на 2 отделения: математическое — для прошедших 2 класса училища и строевое (с несколько облегчённым курсом) — для юнкеров других военных училищ.
    При парадной форме юнкерам этого училища полагалось носить штык.
   Количество часов, отводимых на изучение средней и высшей математики, по сравнению с объёмом этих курсов в конце 50-х годов увеличилось более чем на пятьдесят процентов, а по курсу артиллерии — почти на сто процентов..
  В том же году в академии была отменена строевая подготовка, что повлекло за собой увеличение соответствующих часов в училище. В социальном отношении состав юнкеров был почти исключительно дворянским. Даже после 1876 года, когда путь в военные училища открылся для всех сословий, состав его мало изменился.
  Так, в 1878 году из 157 юнкеров потомственных дворян было 130 человек, детей офицеров и чиновников — 20, духовного звания — 1, потомственных почетных граждан — 1, детей унтер-офицеров — 1, детей мещан — 4.
   С 1894 году по новому положению о военных академиях отнюдь не все выпускники артиллерийского училища становились слушателями академии.
   В училище был введен обязательный двухгодичный курс, и лишь особо преуспевающие в науках юнкера могли оставаться на дополнительный третий курс, который насчитывал 60–80 человек, тогда как первый и второй курсы состояли из 180–190 человек каждый. Отныне училище представляло собой две батареи.
   Дополнительный курс давал преимущественное право на поступление в Михайловскую артиллерийскую академию или при отсутствии такового желания у выпускника давал право на выход в гвардию.
   Производство «дополнистов» в офицеры происходило не 6 августа, а 28 апреля в Царском Селе. Оно не отмечалось особенно торжественно, носило, скорее, характер семейного торжества.
   Поздравлял юнкеров лично Государь, а после производства приглашал всех выпускников на завтрак во Дворец. При производстве в офицеры с дополнительного третьего курса юнкера получали на обмундирование 600 рублей.
   С 1903 году был установлен обязательный для всех юнкеров трехгодичный курс обучения. К 1907 году штат училища насчитывал уже двести пятьдесят юнкеров.
   Савва всегда помнил слова полковника Маркина, их выпускника, сказавшего на традиционной встрече выпускников в 1906году: «Михайловцы и обстановка их училища производили впечатление настоящего храма науки, а мои давние товарищи по корпусу приобрели скорее вид учёных, нежели легкомысленных юнкеров. Чувствовалось, что училище живет серьезной трудовой жизнью, и в нем нет места показной стороне, нет места «цуку» и ненужной браваде».
  Савва часто вспоминал годы, проведённые в кадетском корпусе и своего товарища Вольдемара Тычинского – сына сибирского золотопромышленника Бронислава Карловича Тычинского, который с первого же дня появления в их кадетском корпусе, начал проявлять грубость и показное молодчество.
   Ему, как и Савве было четырнадцать лет, и он от своего  кузена – ротмистра уланского кавалерийского полка, наслышался о «закальстве» - существовавшем почти во всех кадетских корпусах Российского государства  и потом решил так себя вести. Он учился на один класс ниже Саввы, но всегда отличался драчливым характером и ещё полным безразличием к своему будущему, к своей карьере.
    Бронислав Карлович, видя, во что превращается его единственный сын и наследник, буквально силой привёз Вольдемара в Симбирский  кадетский корпус и заставил в нём учиться, пригрозив, что если тот убежит из заведения, он лишит его наследства.
   Ещё он втайне надеялся, что жестокость и регламентация жизненного уклада в кадетском корпусе – это единственный способ сделать из его сына достойного человека. И чтобы его сыночка не отчислили по неуспеваемости и как нарушителя дисциплины, он в течение пяти лет оказывал кадетскому корпусу большую денежную спонсорскую помощь.
   Сколько Савва помнил Вольдемара, с которым сумел как-то подружиться, тот всегда ходил в запачканных чем-то куртке и брюках. Часто с разорванными крючками на воротнике, несколько пуговиц на борту его форменного кителя были всегда не застёгнуты, сапоги толком никогда не чищены.
   Ещё у Вольдемара были всегда взъерошены волосы, исцарапаны руки с грязными ногтями, а кулаки всегда сжаты, словно он в любой момент готов  был броситься в драку. У него всегда была мрачная физиономия, и очень часто побитая.
   Когда Тычинского кто-нибудь из воспитателей или преподавателей заставлял привести себя в «порядок», он делал это очень неохотно, не спеша, и при этом так смотрел на человека делающего ему замечание, с такой злостью, словно они заставляли его, кого-то убивать.
  В их корпусе было ещё несколько таких «старых кадетов», которые своим видом и поведением показывали своё отношение к преподавателям и воспитателям, за их авторитарно-репрессивную организацию воспитания и антипедагогическую атмосферу.
    Но эти кадеты, в отличие от Тычинского, наоборот отличались от всех других, своим франтоватым видом: носили сапоги на высоких каблуках, расклешенные брюки и чрезвычайно широкий мундир, обычно расстёгнутый.
  В прямом смысле «цукать» - значит погонять лошадь, издавая при этом особый звук, напоминающий звук «ц», а в переносном понукать младшего, подчинять его своей воле.
Вольдемар с презреньем относился к тем, кто примерно учился, скромно вёл себя и выглядел по-человечески, их он называл оскорбительным прозвищем «девки» или «мазочки», и не считал за мужчин тех, кто ни разу не подвергся наказаниям и не сидел в карцере.
  Правда, к Савве, кадету отлично успевающему по всем предметам,  он, почему-то относился с большим уважением, и даже иногда слушался его.
Серьёзно относившийся к учёбе, Савва блестяще с отличием окончивший Михайловское артиллерийское училище осенью 1907 года, в звании подпоручика был направлен в Михайловскую артиллерийскую академию. Это было сделано в порядке исключения, по решению  Императора  по представлению руководства  училища и академии.
Курс обучения в ней для офицеров был установлен в два с половиной года: один год в младшем классе и полтора года — в старшем. Последние полгода года —  это практические занятия офицеров на заводах Артиллерийского, Морского, Горного и других ведомств.
Предметы обучения в академии подразделялись на главные и вспомогательные.
  К главным предметам принадлежали: все разделы артиллерии (баллистика, технология, история артиллерии, организация и тактическая часть артиллерии, теория устройств лафетов, орудий, повозок и ручного оружия, администрация артиллерийских технических заведений) и практическая механика.
  К числу вспомогательных предметов были отнесены: высшая математика, теоретическая механика, химия, физика, начертательная геометрия.
Введение новых предметов и отмена прежних находились во власти военного министра.
По всем предметам обучения проводились переводные  проходившие в сентябре и выпускные экзамены, уже в мае. Оценка познаний офицеров проводилась также как и в училище по 12-ти бальной системе.
    На основании переводных экзаменов все офицеры подразделялись на 2 разряда: к 1-му принадлежали слушатели, имеющие в каждом предмете не менее 6, а в общем среднем — не менее 9 баллов; все прочие офицеры относились ко 2-ому разряду. Офицеры 1-го разряда переводились в следующий класс, а 2-го — отчислялись из академии.
На основании выпускного экзамена также происходила градация офицеров. При этом предусматривалось 3 разряда: к 1-ому относились те, кто имел средний балл по всем предметам не менее 10-ти; ко 2-ому — со средним баллом 8; все прочие офицеры входили в 3-ий разряд. Офицеры 1-го и 2-го разряда считались окончившими академию и получали право на академический знак. Офицеры 3-его разряда, считались не окончившими курса и права на знак не имели.
   После революции 1905 года,  очень напугавшей  представителей буржуазии и дворянства, в России начало  коренным образом меняться отношение к образованию, и женщины стали наравне с мужчинами требовать права на высшее образование. И самое интересное было то, что общественность и учёные их поддержали это их стремление.
    Савва, учась в академии и проживая в служебной квартире, по-прежнему встречался Екатериной Крамской, дочерью Петра Григорьевича Крамского – инженера, работающего на одном из Путиловских заводов в Петербурге, с которым потом его   сведёт судьба.
  Когда они встречались, Катя рассказывала ему о том, что министерство не могло решить этот вопрос одним указом о допуске девушек со средним образованием в высшие учебные заведения, ибо про-граммы женских школ были по уровню ниже программ мужских гимназий, готовивших абитуриентов в институты.
 - Знаете Савва, ведь благодаря стараниям и инициативе частных лиц ещё с 90-х годов прошлого века в Петербурге стали открываться частные гимназии, в программы которых включались предметы, преподававшиеся в мужских гимназиях, и куда приглашались достойные учителя. Особо авторитетными в столице считались гимназия  Лохвицкой-Скалой, смешанная гимназия Радовицкой-Тимофеевой, гимназия княгини. Оболенской, а также гимназии Хитрово,  Шаффе,  Михельсон. Но особенно славилась гимназия Михаила Николаевича Стоюнина.
   Девушек, которые стремились к знанию языков, привлекали всем известные Петришуле и Анненшуле, а также Реформатская школа с прекрасным составом педагогов. Но поскольку в России у девушек с образованием возникали трудности, то желающие продолжать образование, уезжали за границу, хотя это было совсем не просто. Иногда, чтобы уехать, приходилось вступать в фиктивный брак, чтобы таким образом получить необходимое на выезд разрешение.
Общественное движение в защиту женского образования подвинуло правительство к тому, чтобы разрешить учреждать в стране высшие учебные заведения для женщин.
 В 1870 году, наконец,  открылись Высшие женские курсы сначала в Москве, а затем в Казани, Киеве, Петербурге и других городах. А вот судьба Бестужевских курсов с тремя отделениями:      словесно - историческим физико-математическим (естественным) и математическим была сложной.
  Основанные в  1878 году, они долго юридически не приравнивались к университету, несмотря на то, что их профессора были те же и программы ничем не отличались от университетских.
   Из сочувствия к курсисткам некоторые профессора читали лекции безвозмездно, среди них Сеченов, Бекетов, Лесгафт, сам Бестужев-Рюмин, возглавивший курсы. Обучение велось по традиционной курсовой системе с обязательной сдачей переводных экзаменов в конце учебного года.
   На курсы принимались девушки, не моложе  двадцати одного  года, представившие аттестат об окончании учебного заведения в объеме восьми классов женской гимназии, справки о политической благонадежности и согласии родителей или опекунов. Представляете,  чтобы  всё это преодолеть, некоторым опять приходилось прибегать к фиктивным бракам.
   Плата за обучение составляла: пятьдесят рублей в год для слушательницы и пять рублей за предмет для вольнослушательницы. Это были немалые суммы для того времени, что обусловило учреждение в 1878 году "Общества для доставления средств Санкт-Петербургским женским высшим курсам".
Высшее образование давалось многим слушательницам ценой больших жертв: экономия в жилье и еде, поиск дополнительного заработка. Но это не останавливало, не пугало и то, что после четырёх летнего обучения на курсах они никакими особыми правами не пользовались. Число женщин, желающих получить высшее образование, росло.
   Министерство упорствовало, а в ответ на слишком активные выступления курсисток, принимавшие уже политический характер, приём на курсы был прекращен. Но после трёхлетнего перерыва приёма выяснилось, что стремящиеся к высшему образованию женщины потоком хлынули за границу, в университеты Парижа, Цюриха и других городов.
   В верхах поднялась тревога: талантливые умы покидали Россию. Более того, возвращаясь на родину, они привозили из Европы вольнолюбивые идеи.
Министерство было вынуждено уступить и признать, наконец, «бестужевские» курсы высшим учебным заведением с объемом образования, равным университету.
  Число уезжающих за границу сразу снизилось, а среди слушательниц появились даже иностранки, в 1901 году их было уже двадцать пять.
При открытии курсов на них поступило четыреста шестьдесят восемь постоянных слушательниц и триста сорок шесть вольнослушательниц, а к сентябрю 1881 года на них состояло уже девятьсот тридцать восемь постоянных слушательниц и сорок две вольнослушательницы. 
Плохих отметок у курсисток не бывало. Экзамены были строгие, а требования  очень большие. На экзаменах по математике, как вспоминает моя тётя- курсистка Татьяна Ивановна Клочко, давались две задачи и два теоретических вопроса, изложение которых иногда занимало добрых четыре страницы большого формата. Слушательниц, которые шли на экзамен неподготовленными, называли «авоськами». Они не имели авторитета и на курсах долго не задерживались.
    Уже тогда большое значение в жизни курсисток стали играть общественные организации: землячества, товарищеская касса взаимопомощи, бюро труда, товарищеская курсовая столовая, читальня, научные общества и кружки, работу которых обеспечивали сами курсистки. Объединял работу этих организаций совет старост, который избирался на общей сходке в начале учебного года. На этих курсах был нелегально создан  Центральный орган, который руководил всеми сферами общественной жизни курсов. Работа курсов была бы невозможна без Общества доставления средств Высших женских курсов и его Комитета. Члены Общества были прогрессивные люди России, их трудами создана материальная база курсов. Им же удалось отстоять курсы в тяжелые времена.
   - В первый состав Комитета входила знаменитая теперь Софья Ковалевская. Она оставалась почётным членом Общества до самой своей смерти в 1891 году. Проживая в Швеции, она постоянно интересовалась делами курсов, навещала их во время приездов в Петербург.
  В 1890 году во время своего последнего приезда она присутствовала на экзамене на физико-математическом отделении и осталась очень довольной подготовкой курсисток. После «бестужевских» курсов для женщин стали открываться двери и в другие заведения. Уже в 1897 году был открыт первый в России Женский медицинский институт близ Петропавловской больницы. В 1903 году — педагогические курсы в Петербурге преобразовались в Женский педагогический институт. Вот в этот институт 1906 году  я и поступила,- и Катя весело посмотрела на Савву, внимательно слушавшего её длинный рассказ.
   - С 1906 года женщины стали допускаться вольнослушательницами в университеты. В 1905 году - появились Высшие женские политехнические курсы, программы которых были приравнены к программам технических вузов. Расширились и права окончивших Высшие женские курсы: с 1904 года им разрешили преподавать в старших классах женских гимназий, а с 1906 года - и  в мужских. 
 Вот и я, после окончания педагогического института, хочу преподавать в гимназии. Там, очень не хватает женщин, - каждый раз повторяла она Савве, и ему всё больше и больше нравилась её упорство и настойчивость.