Сколько себя помню, в нашем дворе всегда рос старый боярышник с чёрным искривлённым стволом. Страшный, поросший уродливыми шишками. Мы карабкались по чёрному стволу, обрывая вязкие с большой косточкой ягоды. Бабушка делала из них настойку для лечения всех болезней. Дедушка, куда в больших объёмах, настаивал на них вредные для здоровья напитки. А мы просто засовывали их в рот, обсасывая круглую жёсткую косточку.
Когда нам было лет по двенадцать, мы соорудили тарзанку, привязав к корявому стволу длинную верёвку с палкой на конце. Мы хватались за неё, отталкиваясь от земли и вытворяя в воздухе затейливые фигуры.
Однажды у нашей подружки Лены соскользнули руки, и она рухнула вниз, разбив голову. Её отец спилил ненавистный шиповник, будто бы он был виноват в случившемся. С тех пор мы играли на узком пеньке, разыгрывая сценки из взрослой жизни.
Когда мы стали почти взрослыми, из пенька выросли тонкие зелёные побеги.
- Как здорово! - решили мы. - Скоро мы снова сможем карабкаться по изогнутому стволу и есть вязкие ягоды.
Мы так хотели, так ждали этого. Но когда боярышник снова стал деревом, случилось непредвиденное — мы выросли. Нас завертели собственные дела и проблемы. Мы пробегали мимо, даже не взглянув на боярышник.
Но всё же иногда я останавливаюсь, срываю с дерева одну-единственную ягодку, верчу её в пальцах, прижимаю к губам и вспоминаю те годы, когда всё было просто и так безмятежно, как никогда, наверное, уже не будет в моей жизни.