Что такое вера?

Елисавета Роман
     Времена были горбачевские… Всем  свободно разрешили говорить, веровать и что - то иметь. Из всего этого перечня Тану  более всего интересовала вера.
     Двое малышей появились  на свет друг за другом. Первенец с диагнозом- церебральный паралич.             Было две возможности помочь сыну - химия в виде уколов и таблеток с неизвестными последствиями…и чудо. Но для последнего   нужна была вера.
     А этому ее никто не учил. В храме заказала Библию. Ее привезли через две недели. Читала с конца интуитивно, с Евангелия- так было проще  и  быстрее понять  главное. Но что среди всего этого количества новой информации главное? В храме все были заняты каждый своим и до нее никому не было дела.  Шли службы и  она   в это время  пыталась выучить слова Иисусовой молитвы:
    - Отче наш… Иже еси на небесех…
    Молитвослова не было в продаже. Дома, уложив детей спать,  Тана  встала лицом на Восток , подняла глаза к воображаемому Небу и начала
    - Отче наш! Иже еси на небесех…Как  же дальше?....
   В голове пусто….Ничего не  вспоминается . Ну как же…
   - Отче наш!! Иже еси на небесех…
  И вдруг, где- то внутри  как грянет громогласный хор
    - Да святится имя Твое!!!
  С перепугу она  даже присела.   Значит, меня слышат, меня видят и мне обязательно помогут!

     Приехал муж с Дальнего Востока. Начали разбирать вещи. Тана  открыла чемодан и застыла, как завороженная - на нее с маленькой иконы смотрела Божия Матерь, совершенно живыми глазами, которые проникали куда- то вовнутрь, в глубину, которая раньше  не чувствовалась и о которой она даже не подозревала.
   Муж улыбнулся и сказал
     - сижу в аэропорту и чувствую, на меня кто-то смотрит. Я обернулся, посмотрел вокруг, никому до меня нет дела. Но, чувствую,  все-таки кто-то смотрит. Поднимаю голову - и вижу маленький столик ,напротив,  у другого конца зала  православная женщина продает иконки, а с этой иконы на меня смотрит Она и вся светится. Я как чумной встаю  и иду к Ней, беру Ее на руки и вот она здесь. Ты же видишь - Она
Странная!                -     Да, вижу…ты мне отдашь Ее?                -     Конечно…
                ***   

      Магазины днем пусты. Чтобы детям купить молока,  бабуля в шесть  утра приходит к закрытым дверям. Занимает очередь и на ящике дремлет до открытия.  Тана  же подходит к семи сменить ее. Ребятишки еще сладко посапывают в своих кроватках. Толпа уже волнуется- что там будет и сколько, хватит ли всем? Она берет только молоко, потому, что подойти к другому прилавку просто невозможно:
   - Подожду немножко. Эта давка более получаса продолжаться не будет.
 Через полчаса магазин пустеет, так же как и прилавок с молочным.  Она спокойно покупает остальное и поворачивается к выходу.
      Вдруг, открывается дверь и входит женщина… высокого роста, изящная и стройная в черном пальто и шапочке из черной норки, совершенно неопределенного возраста. Ей можно дать восемнадцать и тридцать пять. С лицом…  иконы Божией Матери  Иерусалимской Скоропослушницы!!!
     На лице нет и тени косметики. Но красоты невиданной. Кожа прозрачная, как у яблока весенний белый налив с легким нежным румянцем и светится. Одежда выглядит идеально, как  с подиума.  В руках нет ничего, даже сумочки. В ней такая сдержанная величавость и такая удивительная простота, что это кажется на грани несовместимого.  Она не спеша проходит мимо.  Обходит прилавки, скользя взглядом по пустым полкам и стеклянным морозильникам. 
    Тана  чуть отвлекается от этого видения, чтобы посмотреть, видит ли женщину кто-то еще кроме нее? Потому,что не обратить внимания на такое невозможно.
    На кассе, скучая, сидит девушка, у прилавка парочка покупателей что-то обсуждают с продавцом. Но никто не реагирует на появление этой необыкновенной посетительницы. Она плавно проходит мимо, открывает дверь и выходит. Мысли  у Таны лихорадочно путаются..
     -Этого быть не может! Магазин и Божия Матерь и где? В Камышине!! Это  же не Москва, не Сергиев Посад!
   Тана  выскакивает следом. Посетительница не спеша выходит на мостовую и идет по Проспекту.
   -Если это и в правду Божия Матерь, Она не может долго идти, Она должна исчезнуть!
     Утренний людской поток как дымкой покрывает ее силуэт.  И Тана  начинает преследование. И тут слышит тихий нежный  голос, который звучит как бы изнутри,       
    - Куда ты? Вспомни, там детки могут проснуться.
   Тана  в последний раз бросает взгляд на бесконечный  поток людей ,  машин и останавливается. На сердце так тихо и радостно!!
-     Да…Это была Она!


                ***

        Закончилось жаркое лето и осень пошла на убыль. Шли серые дожди,
 ветер обрывал остатки промокших листьев с осиротевших вязов. Муж уезжал на Дальний Восток. Накануне состоялся довольно неприятный разговор - он требовал ее  возвращения на Дальневосточное  Побережье. Но это было сейчас для Таны  и малышей совершенно неприемлемо. Она упрашивала его остаться, для этого были абсолютно все условия - прекрасная квартира, дача и огромный выбор работы для такого, как он специалиста. Но он был непреклонен.
  - Это моя родина, понимаешь?
Она все понимала…. Но ехать не собиралась-это было совершенно неприемлемо.  Одно было неясно, как она справится одна  с двумя малютками?
   Муж  обнял детей и тихо вышел. В прихожей щелкнула входная дверь.

      Она сидела на полу в спальне и вспоминала маму, отца. Они так рано ушли из этой жизни, не успев вкусить радости, видеть  своих внуков!
 -Ах,  мамочка!! Я помню, как ты плакала, читая стихи в календаре
   -«…моя сладенькая внучка, золотиночка моя!».                - Вот они  твои внуки! Как бы ты сейчас радовалась! И как бы мы радовались все вместе! А теперь вот я одна.
 Слезы капали на ковер, а в сердце медленно и липко вползал страх.
               
    Сегодня ночь перед Рождеством. Они с бабулей долго готовили еду к праздничному столу, прятали под елку подарки для ребятишек. Бабуля  так умаялась, что рано ушла к себе.
   - Она уже прабабушка и, какая радость, что у меня она есть!
  Скоро двенадцать! В храме началась служба. Отец Иоанн подключил уличные колонки и слышно, как поют по очереди оба хора. Дети рядком спят на диване.  Тана шире открыла  форточку. В окно светит  огромная полная луна, бархатное небо и такие чудные звезды! Чтобы не разбудить детей, она тихо ложится  с краю.
     - Как они сегодня поют! Отлично слышно регента Светлану, а вот и сам отец Иоанн с праздничными возгласами:
   - «Рождество Твое Христе Боже наш, возсия мирове свет разума!..»
   -Как я хочу к ним в храм! Стоять в огромной нарядной толпе, смотреть на маленькую Кувуклию внутри елок, где на руках у Богородицы лежит младенец Христос, сверкают гирлянды, пахнет ладаном и радоваться, радоваться…
   - Боже!! С Днем Рождения тебя!!
И вдруг, за окном что-то в ответ  ярко вспыхнуло, на мгновение  все озарилось белым светом, и Тана  почувствовала, как в ее трепетное сердце полилась такая любовь, что все ее страхи, одиночество, обиды расплавились в этой всепоглощающей и все изменяющей любви. Когда она очнулась, ее руки стояли к небу. Но это не сама она  подняла их! С этого момента  она знала, что  не одна,с нею Бог.
      Позже, в храме,   она подошла к батюшке и спросила
  - А что происходит, когда вы поднимаете руки над престолом? Батюшка ответил:   
   - Господь Духа Свята низводит на нас грешных.
    
    
                ***

    Сегодня у Таны  знаменательный день-отец Иоанн благословил   ее ранними утрами зажигать во всем храме лампадки перед иконами. А в остальное время заниматься в приходской  столовой. Она там сама себе хозяйка. Да вот беда, в перечне имеющихся в наличие продуктов есть только мешочек перловой крупы, пачка соли и пустые кастрюли. А к часу дня нужен обед для хора и других членов нашего прихода. Придется идти к настоятелю.
     Отец Иоанн принял этот храм еще совсем молодым. В период Брежнева на храмы смотрели, как на « опиум для народа». Прихожан было мало, боялись молвы, боялись потерять работу, но все равно потихоньку люди ходили. Правда, денег хватало только на самое необходимое. Он сам с молотком в руках крыл протекавшую  крышу. А теперь вот  Свято- Никольский такой красавец! Как белоснежный корабль, с голубыми в золотых звездах купалами, плывет по синему небу вместе с пушистыми , как снег облаками.
    Тана  подошла  к настоятелю и тихо сказала:
     - Вот совершенно нет продуктов, даже растительного масла, не представляю, как готовить и из чего? Может быть, вы благословите что- нибудь с Канона?
     - Ты разве не знаешь, что Канон предназначен для священников? Для кухни у меня ничего нет-ответил отец  Иоанн.
     Пришлось плестись назад.  Совершенно расстроенная, Тана  подумала:
     - Вот жмот!
   Посреди двора,  остановилась. Ведь храм не его, а  Святителя Николая. Резко развернувшись, она   пошла к Алтарной стене со двора. Там, на этой стене чудесная икона Святителя в полный рост. Когда смотришь в его глаза, они оживают. Делается немножко не по - себе.
    Она жаловалась святому , что все несут на Канон, а отец Иоанн для церковной кухни ничего не дает. А чем  кормить хор?  Поцеловав ножки у Святителя, пошла  в столовую. Села на стул и стала читать «Богородицу». Через полчаса послышался тихий стук в дверь,  - на пороге стоял крепкий мужичок, приветствуя ее, и продолжал:
     - Сегодня у моей бабушки  День памяти. Вот мы с братом привезли помин. Мешок картошки, лук, три бутылки масла, моркови, помидоры, огурцы, мешок муки, сахар, чай и ящик мороженой рыбы. Примите все это, приготовьте и покормите весь свой приход. А вот это ее имя и кладет на стол листочек. Уж и помяните ее!
   Тана  с хитрецой спросила:
   -А что же не на Канон?
Он улыбается:
   -так ведь у вас настоятель больно прижимист, не накормит всех!
     У Таны  работа идет полным ходом, запахи разносятся по всему церковному двору. Заглядывает отец Иоанн с бутылкой растительного масла. А ей уже ничего и не нужно!
      Серьезно смотрит  на нее:
   - Что, нажаловалась Святителю? Всю службу только и думал, какой я жадина.
      Тана  еле  сдерживает себя, чтобы не рассмеяться….
     Он, вдруг, широко улыбается:
   - Молодец!! Так и держать!
Перемыв всю посуду после довольных прихожан, она идет  поблагодарить Святителя. Подходит к иконе, а глаза у Святителя Николая опять совершенно живые. Говорит:
   - Спасибо тебе, как бы я без тебя справилась? Кланяется ему в ножки и поворачивается, чтобы уйти. И вдруг, слышит в голове:
    - Куда же ты?
    Она оглядывается, и видит внизу под иконой на выступе большую, сверкающую на солнце золотом шоколадную конфету.
      
         
                ***

      Сегодня по телеку они с бабулей смотрели, как в Дивеево везли в машине мощи преподобного Серафима Саровского. Столько разговоров об этом, а у нее в душе совершенно ничего. Ну, повезли и повезли….
     За время работы в храме, появились подруги. Соседка Лида одна из них. Прибегает  вечером:
   - У тебя есть житие Серафима Саровского?
   - Откуда?
   - Вот, бери, читай!
   Вечером, как обычно, уложив детей спать и переделав все дела, Тана  садится, наконец,  в кресло с брошюркой. Смотрит на иконочку - такое милое симпатичное лицо, только, почему - то спина сгорблена. Начинает читать…
И с ней происходит нечто невероятное. Она погружается в то время, видит батюшку маленьким, его маму, стройку, как он падает с колокольни…. Потом  Саровский  монастырь, его работу с Дивеевскими сестрами….  Растворяется в его жизни и понимает, что без этого святого ей уже жить невозможно. Она поднимает голову, когда в окно заглядывают первые лучи солнца.
  - Батюшка Серафим!! Дивеево!! Вот кто исцелит моего сыночка!
    Сыну нет еще и трех лет. И он еле передвигается, если под мышки продеть шарфик и так его подстраховывать сзади. Как же с ним доехать за несколько областей и с двумя пересадками, сумкой, горшком и раскладной коляской?
     В храме она собирает компаньонов на поездку в Дивеево. Назначает время и заказывает билеты. Остается два дня. Завтра билеты нужно выкупить. На вечерней  подходят обе женщины, у обоих не будет возможности поехать сейчас - проблемы на работе. Тана  потихоньку начинает отчаиваться.
  - Дороги не знаю, что будет и как? Как сынок перенесет такое дальнее путешествие?
    Всю службу она отчаянно молится Пресвятой Богородице. Вот и конец вечерней, все выходят из храма, в притворе стоит большое Распятие. Тана , почти плача, прикладывается к ногам Спасителя:
   - Помоги!
Отходит, чтобы дать место следующему и вдруг, кто-то сзади ей тихо говорит таким приятным женским голосом:
  - Не переживай, что все отказались, ничего не бойся, поезжай одна, все у тебя будет хорошо.
    Хочется обернуться, чтобы посмотреть,  но это невозможно.  Тана  видит боковым зрением, что это женщина в чем-то длинном и темном.
      На следующий день, они с сыном в полной экипировке в третьем часу по  полудне уже стоят на пригородном вокзале.  На них пристально смотрит женщина, лицо чуть знакомое - возможно она тоже бывает в храме. Подходит:
   - И куда вы собрались?
   - Вот в Дивеево, к батюшке Серафиму. Может он нам поможет.
   - Да вы что? А мы только оттуда. Ездили с игуменом  Афанасием. Вот, запоминайте, если будет тяжело устроиться, скажите, что вы от  отца Афанасия. Но прежде найдите казначею мать Феофанию – она вам поможет.
Тана  поблагодарила ее и все про себя повторяла незнакомые имена, так как  память на них у нее была никакой.

   Они с сыном едут уже вторые сутки. Места боковые и она даже рада этому, потому, что никого не нужно беспокоить, свободно поднимать сидения или раскладывать их, есть или спать. Осталось совсем немного. Солнце село, за окнами вагона мелькают придорожные огни и темные силуэты деревьев. Сынок сладко посапывает на подушке. Время перевалило за полночь, но спать нельзя, потому, что через полчаса Арзамас.  И неизвестно, сможет ли  одна высадиться из вагона со спящим ребенком, коляской и большой сумкой. В вагоне все спят, кроме женщины напротив справа на нижней полке.
   Она, то ляжет, то встанет, сядет.. и  о чем-то думает. Опять ложится, ворочается. Интересно наблюдать за ее странным поведением. Вдруг, она неожиданно  поворачивается  и достаточно резко спрашивает у Таны
   - Ты кто такая?    Тане Остается недоуменно смотреть на нее, не зная, что на это ответить.
   Женщина  продолжает:
   - Я битый час пытаюсь уснуть, как только приходит сон, кто-то невидимый толкает меня в бок и говорит:
   - Не спи!!! Видишь вот эту женщину с мальчиком? Ты должна ей помочь. Ей сейчас выходить, а она сама не управится.
   - Я, думаю, хоть капельку посплю, только глаза закрою, а он опять меня толкает. Вот я тебя и спрашиваю:
    - Ты кто? 
 Мне понятно, что это Ангел Хранитель пытается  помочь. Приходится рассказывать женщине , куда они едут, про больного сына, про надежду, страхи и они с ней  за пять минут делаются родными. Остановка, одна помогает вынести сумку и коляску к выходу, а другая несет спящего сына. Спускаются   вниз, и, вдруг,  обнимаются…Попутчица плачет, понимая, что они   больше  никогда не увидятся. Тана  благодарит ее,  желает ей счастливого пути и думает о том, что в Боге мы все родные - сестры и братья и это здорово!
   
   

                ***
   Дивеево! Огромные чудесные соборы. Высоченная колокольня, к  которой по бокам две пристройки, где живут монахини. У Троицкого собора лежат наваленными друг на друга деревянные ступени. В храме идет литургия. У правого крыла на колонне большая икона-картина с изображением женщины в темном и длинном. Это монахиня, видимо, она  та самая первая настоятельница матушка Александра.
   - Боже, мой! Так ведь это она, та, которая в притворе тихо сказала
   - не бойся!!
    Чудеса, да и только!
     Заметно, что литургия подходит к концу. В первую очередь нужно где-то устроиться и покормить сына, дать ему немножко отдохнуть. Но к кому обратиться? Мимо проходит монахиня. У нее миловидное светлое лицо и розовые  щечки.
   - А вы не скажите, как мне найти казначею мать Феофанию?
   - Я вас слушаю?
    Тана  уже ничему не удивляется, видимо, здесь все живут чудесами.
    - Мы приехали из Камышина. У меня сын с церебральным параличом. Может батюшка Серафим его вылечит? Игумен Афанасий сказал обратиться к вам, нам бы куда-нибудь устроиться на ночь и покормить мальчика. Монахини выстраиваются в ряд и строем выходят из храма. Мать Феофания окликивает одну из них, маленькую, старенькую и очень худую:
   - Мать Серафима! Возьми их к себе, проводи в столовую, пусть поедят. Старушка кланяется мать Феофании и делает знак Тане  следовать за ней.
    - Они с сыном идут за монахинями. Старшая из них впереди на красивом блюдце несет большую просфору. Все заходят в сестринскую столовую и читают «Отче наш»,  «Богородицу». Настоятельница монастыря благословляет всех сесть. Сама делит большую просфору на части и раздает всем, кто сидит за столами. Часть этой драгоценной просфоры достается и Тане  с сыном и другим немногочисленным гостям. Делается знак одной из монахинь, которая начинает читать «Жития святых».
     На вечерней, они с сыном стоят в очереди к раке батюшки Серафима. Долгожданный момент, она так верит, что батюшка исцелит ее сына. Вот она сейчас помолится и приложит сыночка к стеклышку и он будет совершенно здоров! Она так ждет, так надеется!! Сильнее верить и надеяться уж и нельзя, как ей кажется! Наконец, их очередь. Они оба кланяются в пол, и дежурная монахиня подносит сына к раке и закрытому стеклом лику святого.                -   Господи!  Батюшка, исцели!!!
Она прикладывается сама. Стеклышко теплое и пахнет чем-то пряным. Лика совсем не видно, он закрыт покровцем. Они отходят, спускаются вниз. Она с надеждой смотрит в глаза сыну:
    - Ну, что? Как ты?
    Малыш понимает, что они приехали так далеко ради того, чтобы батюшка его исцелил. Он моргает глазками и на его реснице висит слеза.
    - Не получилось! Ничего, главное не отчаиваться! У них есть еще завтра.
     Утром они опять на литургии. Время бежит быстро. Сынок сидит на скамеечке среди старушек и все смотрит на раку. Он сейчас очень сосредоточен и совсем не похож на маленького. О чем он думает? И что творится в его сердце? Пахнет ладаном. В центре храма, огороженном бордюром, поют монахини. У них совершенно другой стиль песнопения, нежели поют на приходах. Голоса нежные, стройные и очень умиротворяющие. Вот и конец литургии. У раки выстраиваются священники, поют славление памяти сегодняшних святых и батюшки Серафима. После открывают стекло на раке и прикладываются. Монахини выстраиваются в ряд у раки. И Тана  видит со спины  их стройные черные силуэты. Малыш ковыляет к ней, хватает ее за руку:
    - Мама! Пойдем. Там батюшка!
    - Маленький, да как? Нас туда не пустят?
Где же мать Феофания? Как ее найти среди всех? Она мысленно кричит:
    - Матушка!!! Обернись?
Монахини прикладываются и уже подходят высокие гости. Дежурная держит стекло, чтобы прикрыть стекло. У Таны  отчаянно бьется сердце. Вдруг, одна из строя монахинь оборачивается и Тана  видит, что это мать Феофания. Она поднимает сына и отчаянно смотрит на нее. Мать Феофания громко говорит дежурной:
    - Подожди! Здесь больной мальчик.
Малыш как можно быстрее ковыляет к раке, он страшно рад, что может прикоснуться к телу  батюшке. Тана  отступает назад, чтобы отдать эту возможность сыну. Она обойдется. Ей и того достаточно, что она здесь!
Мать Феофания, понимая ее жертву, строго говорит:
    -Иди с ним, а то он может испугаться.
Дежурная, взяв малыша под мышки, прикладывает его к открытым мощам и ставит на пол рядом. Подходит и ее черед. Она трижды кладет поклон и наклоняется к святому. Голова покрыта покровцем. А на лбу, в покровце, небольшое отверстие и через него видна кремово- розовая  кожа. Она мимолетно думает, что губами недостойна прикоснуться к батюшке, нужно лбом. Она опускается в раку глубоко, погружаясь во что-то мягкое и хрустящее, очень похожее на накрахмаленные простынки. Ее окружает очень сильный аромат, которого она не обоняла раньше, когда впервые прикладывалась к стеклышку. Все вокруг для нее пропадает и  время кажется остановившейся вечностью. На нее нисходит такая нежность, такая ответная любовь, что она начинает задыхаться:
    -Батюшка! Исцели сыночка!
Кто-то трогает ее за плечо. Она автоматически оставляет раку и сходит вниз, ее ведут под руки, потому, что она ничего не видит. По ее щекам текут слезы и она не в состоянии их ни скрыть, ни остановить. Она видит свою душу, как огромный омытый   слезами драгоценный кристалл. Он переливается в лучах света, который идет неизвестно откуда, своими многочисленными гранями.  И понимает, что это батюшка Серафим за нее помолился, и она так очистилась! Тана  медленно приходит в себя. На нее смотрят все-монахини, священники, прихожане. И кто-то сзади знакомым тихим голосом ей говорит через плечо:
   - Твой сын не исцелился. Но ты не отчаивайся. Значит Богу так нужно.