Глава 10.
Школа Воина и Мага предстала взгляду Петрова некоей огороженной территорией. Этаким городком в городке. Располагалась само собой в центре, имела внушительную и высокую каменную стену, призванную огородить своих учащихся от посторонних и любопытных, не в меру, взглядов, цветистый и вычурный флаг, непонятного назначения высокие и мрачноватые здания, видимо учебные корпуса, и довольно обширную занимаемую площадь, так как название с большой буквы говорило, что заведение это солидное и серьёзное, и по-любому известно в любом уголке этой периферии.
- Мрачновато, не находишь?
Храмин пожала плечами. Считала по-другому:
- А мне нравится, Алёшенька. Толковое учебное заведение не должно быть похожим на разноцветный праздничный пирог. Здесь учатся владению оружием, а не театральному мастерству.
- Логично… А чего ты плащ-то одела? Не хочешь быть узнанной?
- Угадал.
Желающих обучатся было многовато. Не одного Петрова судьба тащила за руку к воротам Школы. Такого же возраста подростки, обоего пола, тоже направлялись в это учебное заведение, ведомые родителями или же просто сопровождающими. Глазели по сторонам, так же как и Петров, и пытались представить, что же ждет их в ближайшие годы, смогут ли они поступить и закончить, став великими воинами или же магами. Петров естественно думал несколько иначе; зная что поступит, решал надо ли это ему вообще, и надолго ли затянется пребывание в этом мире. Вполне реально очередное незапланированное появление крылатых вражин, через пару недель, и поспешная смена обстановки на другую. Как бы на этот раз Стражей не угораздило уволочь его вообще куда-нибудь в Красную, например, Зону Миров, где проживают, предположительно, шестилапые восьминоги, как основной вид господствующей формы жизни. Ходи, потом, вокруг восьминожки, после знакомства и распития вина, репу чеши усиленно и гадай, где у нее хотя бы рот располагается…
- В Красной Зоне миров, Алёшенька, проживают такие же люди, как и в Зеленой.
- Кто-то, кажется, обещал прекратить читать мои мысли.
- Извини, Алёшенька, просто показались странными твои предположения насчет следующего мира.
- В качестве извинения неплохо бы увидеть бутылочку холодного пива, Храмин.
- Перед экзаменами не пьют.
- Но извинятся-то как-то надо?
- Держи.
- А что это?
- Карамелька.
Петров остановился, нахмурившись мигом. Храмин рассмеялась звонко и тоже остановилась. Принялась объяснять:
- Ну нельзя пить пиво перед экзаменами, Алёшенька. Запах алкоголя экзаменатор воспринимает, как бык красную тряпку. Да и мозг не так уже соображает, как у трезвого. Тебя просто не примут в ученики, и всё.
- Ну не карамелька же!
Она присела перед ним на корточки, подобрав полы плаща.
- Ладно. Что ты хочешь?
- Если уж не даешь мне пиво, тогда прекрати читать мои мысли. У меня возникает ощущение, что я кролик подопытный, который даже, извиняюсь за сравнение, туалет посетить в одиночестве не может, так как за ним сотня ученых всё время наблюдает. Нельзя читать чужие мысли, Храмин. Нельзя.
- Извини, больше не буду.
- Уже не первый раз такое обещание слышу.
- Теперь точно ни разу не загляну, Алёшенька. Да и когда теперь заглядывать, ты же один останешься, как поступишь в школу.
- Ну-ну…
- Что-то не так? Что-то знаешь?
- Хватит задавать наводящие вопросы, Храмин. Иначе будешь постоянно видеть известную и неприличную фигуру из пальцев руки, изображенную на белом листе бумаги.
- Поняла. Молчу.
- Вот и хорошо. Пошли давай, не стоит внимание привлекать.
Теперь Петров постоянно представлял себе озвученное изображение, уже не думая ни о чем. Хоть и знал, что долго так не продержится, но способность Храмин его нервировала несказанно, не оставляя ничего личного и сокровенного даже для самого себя. Действительно кроликом себя чувствовал. Ни пива, ни личной жизни, никакой свободы, голова как открытая книга, даже гранулы отобрали, с таким трудом найденные, тщательно оберегаемые, и с большой экономией используемые. Истребитель, вон, вообще только один раз использовал. Знал бы, что придется расстаться, лучше бы об поверхность разбил. А танк… нет, танк хер разобьёшь, если только против такого же воевать. Или мину внутрь пихать мощную…
Через несколько минут подошли к воротам Школы.
К дальнейшему Петров испытывал мало интереса, ожидая когда же всё закончится и можно уже будет считать себя полноправным учеником этого местного учебного заведения. Безразлично смотрел как все расселись и какой-то важный бородатый мужик объясняет всякую хрень с трибуны. Дескать, перед поступившими открывается много возможностей, и отныне, естественно после окончания, они положат мир к своим ногам, завоюют всеобщее признание, и все дела, панимаэшь. Будут прославлять Школу своими деяниями, как и повелела основательница сего учебного заведения, какая-то Храмин Великолепная.
После выступления этого хмыря, всех поступающих собрали в одну кучу и повели на вступительные экзамены в какое-то длинное приземистое строение слева. Петров естественно оказался в их числе. Коротко попрощался с пустившей слезу Храмин, и начал жить новой жизнью с этого момента.
За дверью царил полумрак. Когда глаза немного привыкли к такому освещению, Петров увидел ряд деревянных столов вдоль стены. Какие-то мужики деловито расставляли испытуемых, по одному, к каждому столу.
Его тоже подвели к такому же. Попросили молчать и не отходить никуда.
На столе лежал всякий хлам; ножи, мечи, камни, деревяшки, прочая хрень. Было и несколько бутыльков с неизвестными цветными жидкостями. Пара листов бумаги с непонятным текстом.
Когда всех разместили, появился какой-то старичок и потребовал, пройдясь туда-сюда по помещению, чтобы каждый разложил вещи на своем столе как ему вздумается, и написал свое имя. Вытащил песочные часы и известил, что на весь процесс – десять минут.
…На бумаге оказались тупые стихи. Гласили про каких-то принцесс и воинскую славу. Ножи были незаточенными, а мечи – легкими и незавершенными. Камни к ценным породам не имели никакого отношения. Деревяшки являлись, судя по всему, каким-то конструктором, но Петров так и не смог собрать из них ничего стоящего. Кусочки металла оказались простыми кусочками металла. Содержимое бутыльков пахло приятно, но пробовать на вкус Лёха побоялся; вполне могли вызвать в желудке чего-нибудь неприятного, а то и вовсе отравить. Нашлась даже железная вилка, очень смахивающая, обработкой, на кластерную.
Так как интерес к предметам угас, Петров стал смотреть на то чем занимаются другие.
А те творили… Какие – строили из предложенного пирамидки. Другие – раскладывали по порядку. По весу. По предполагаемой стоимости и значимости, по… херней, в общем, маялись.
Одна девочка вообще все со стола скинула, видимо посчитав такой ход правильным. А может и нервной с рождения была. Сосед Петрова, по столу, выкладывал из предметов какую-то картину. Сопел и был с головой погружен в работу. Другой сосед пробовал содержимое бутыльков на вкус, нисколько не боясь за последствия. Плевался, распробовав. Но иногда улыбался и выпивал все до конца.
Петров еле удержался от смеха, представив рожу пацана когда тот будет усиленно просится в туалет.
Взглянув на свой стол, хотел было повтыкать все ножи в доски, но отказался от этой задумки, заметив что время истекает. Вспомнив требования старичка, написал свое имя на одном из листов.
Вскоре, как только последняя песчинка ссыпалась в нижнюю часть часов, этот же старичок попросил всех отойти от столов на три шага назад
Испытуемые отошли на указанную дистанцию, замерев.
Тот приблизился к первому столу. Внимательно посмотрел на то, как лежат предметы. Повернулся к пареньку, их так разложившему. Глянул внимательно в глаза. Потом на ладони рук. Пощупал запястья. И удовлетворенно заявил:
- Ты прошел экзамен. Будешь хорошо владеть топором.
Паренек заулыбался. А старик перешел к следующему столу. На нем возлежала “пирамидка”, с “пристройкой” из вверенных вещей. Порассматривал творение несколько мгновений. Взглянул на автора сего. Покачал отрицательно головой.
- Быть тебе строителем, как и предки твои были. Иди домой.
Бедолага побледнел. Побрел на выход, ссутулившись.
Петров недоумевал. Не мог понять, как и почему судит этот странный дедок. Одного за “пирамидку” принял, другого – нет, за такую же “пирамидку” буквально! Что за хрень? Почему он в глаза смотрит? Почему, иногда, рот открыть заставляет? Нахрена у девчонки в ухо заглянул?
А старик все рассматривал и рассматривал “шедевры” испытуемых. Озвучивал свои решения. Десятерых уже домой отправил, руководствуясь своими непонятными выводами. С соседу Петрова уже подошел…
Оглядев его “картину”, пощупал разложенное руками. Развернувшись, заглянул “творцу” в глаза. Спросил:
- Неужели и впрямь хочешь стать Огненным Магом?
Не дав тому ответить, продолжил:
- Зря ростишь в себе такое желание. У тебя способности меткого лучника. Советую избрать этот путь в дальнейшем.
Наконец подошел и глянул на стол Петрова. Прочитал имя на листе со стихами. Почесал лысеющий затылок. И уселся на стол, посмотрев пристально на Лёху. Болтал ногами, при этом.
Спустя минуту, заговорил:
- Не вижу желания поступать в Школу Воина и Мага. Точнее сказать – желание-то присутствует, но какое-то необычное. Ты преследуешь другие интересы, нежели обучение воинскому иль магическому делу, хотя талантов у тебя великое множество. И это выглядит довольно странно. Такие как ты, очень редко заглядывают сюда. Раз в тысячу лет наверное. Приходят, независимые, и такими же уходят.
Петров кашлянул смущенно. Покосился по сторонам; сейчас все оставшиеся смотрели на него. И ляпнул, в своем духе:
- Вы о чем?
- О том, что твои глаза говорят – уклончиво ответил старик. – Ты, Алексей, если не стремишься к овладению боевыми качествами которые предлагает эта Школа, то зачем пришел сюда?
- Хочу отлично владеть мечом…
- Это желание еле видно в тебе, среди прочих более сильных. Создается впечатление, что этого требует твое окружение. Это так?
- В некотором роде.
Старик слез со стола. Заключил:
- Хорошо. Я хочу побеседовать с той женщиной, что привела тебя сюда. Подожди пока на улице.
Петров спросил о насущном, все еще до конца не поняв:
- Я принят, или нет?
- Всё зависит от тебя. Ты сам хозяин своей судьбы, и тебе решать как жить дальше.
Петров кивнул. Озадаченный побрел на выход.
- Здравствуйте, мадам. – старик смерил взглядом фигуру Храмин. – Ваше инкогнито наводит меня на мысль, что Алексей является человеком непростым. Нет, не думайте что я имею в виду королевскую кровь, считая его сынком какого-нибудь известного правителя. Непростой – значит неизвестный даже для меня. А опыт я собрал гигантский за свою долгую жизнь. Узнаю даже в плаще. Вот только голос бы ваш, мадам, услышать да глаза увидеть…
Петров кашлянул. Заметил:
- Наверное инкогнито для того и существует, чтобы быть?
Тот согласился, посмотрев на Петрова.
- Логично. Но я не могу тебя принять в Школу, не выяснив твоих истинных желаний. А то что ты защищаешь свою провожатую – о многом говорит.
- О чем же?
- Да хотя бы о твоей манере разговора. Вы – не родственники. Вы даже не друзья. Ты уважаешь и побаиваешься эту женщину. Не бедствуете, странствуя. Да и само понятие странствий к вам обоим как-то не вяжется; ни вещей особо, ни пыли на одежде, ни усталости в облике. Словно из другого мира прибыли.
Вновь глянул на Храмин:
- Кто вы, мадам?
Фигура в плаще деланно вздохнула. И изрекла:
- Поговорить хочешь, значит? Ну хорошо, веди нас в свой кабинет, Шарклий.
Старик насторожился. Признал, отступив на шаг:
- У вас очень необычный голос, да и имя вам мое ведомо.
Расширил глаза, начиная подозревать кое что:
- Уж не Основательница ли Школы ко мне в гости пожаловала?
Петров ответил за Храмин, опередив ее:
- Угадали, Шарклий. Угадали…
Храмин сорвала с головы капюшон и недоуменно уставилась на Петрова своими знаменитыми глазами. Выдохнула:
- А ты откуда знаешь, Алёшенька?!
Петров усмехнулся. Указал на статую посреди двора:
- Тут только дурак не догадается, Воительница Храмин Великолепная.
Старик, едва получил подтверждение своим догадкам, попытался упасть на колени, но синеглазка не дала ему этого сделать. Не собиралась привлекать всеобщее внимание к своей персоне. Погрозив кулаком, повторила требование.
- Веди нас в свой кабинет, Шарклий! Я не хочу чтобы меня здесь видели!
- Как прикажете, госпожа. Как прикажете.
Кабинет Шарклия был обставлен со вкусом. Имел все права называться кабинетом, а не какой-нибудь комнаткой. Картины на стенах. Мягкая мебель. Внушительный рабочий стол. Шикарный ковер на полу.
Хозяин помещения услужливо отворил дверь. Пропустив гостей, вошел сам. Тут же бухнулся на колени перед основательницей сего заведения, едва она на него глянула.
Тут-то Храмин и взъелась:
- Тебе чего, придурок, неймется?! Сказали же, что инкогнито!
Отвесила бедолаге солидный подзатыльник, не сдержавшись. Сверкнула глазами в гневе, от чего в кабинете разлилось на мгновение голубоватое сияние. Петров понял, что еще чуть-чуть и сердитая богиня начнет применять боевую магию, навроде молний, ураганов, и прочего опасного. На всякий случай отошел подальше и уселся на диван. Мимолетом пожалел аборигена; от такого подзатыльника запросто сломался бы шлем-сфера. В хлам.
Шарклий, меж тем, забормотал извинения. Подзатыльник ему вроде бы несильно навредил.
- Извините пожалуйста, госпожа. Не признал сразу вас… Чем мне искупить свою вину?
Храмин немного остыла. Прошлась туда-сюда.
- Встань с колен, придурок. Для начала.
Он встал. Косился на сжатые кулаки гостьи, видимо зная о ее нравах; вполне могла по почкам настучать. Но Храмин не стала калечить провинившегося. Начала о главном:
- Обучишь Алексея по общей программе. Если захочет – то по индивидуальной. И забудь что его сюда привела я. Никаких поблажек.
Петров возмущенно кашлянул, но говорить ничего не стал. Знал, что его возражения никто слушать не станет.
Храмин, тем временем, продолжала пугать старичка:
- Понял меня? Или мне все же применить суровые меры к твоей престарелой душонке?
Шарклий закивал мелко и часто. Суровых мер явно опасался. Похоже уже доводилось их испытывать на себе. Поспешил заверить:
- Я все понял, госпожа. Обучу его по общей программе.
Она перестала ходить по кабинету. Кивнула.
- Вот и хорошо. А если узнаю что Алексей в чем-то будет получать послабления, появлюсь и мгновенно наведу тут жуткий шухер. – ткнула старичка в грудь кулаком, поравнявшись. – И начну я с тебя. Уяснил?
Шарклий вынужденно отступил на шаг. Заверил:
- Уяснил, госпожа. Никаких послаблений. Буду следить лично.
Петров не утерпел. Хотелось естественности и равного отношения к своей персоне, а тут выходило совсем не то. Высказал недовольно:
- Вот опять надзор и опека…
Храмин повернулась к нему. Заверила:
- Так надо, Алёшенька. Сам попозже поймешь правильность моего решения.
- Куда уж деваться-то…
Шарклий немного осмелел, видя что угроза получить по голове миновала. Вставил свое слово, обращаясь к Петрову:
- Будь вежлив, ученик. Перед тобой основательница Школы Воина и Мага. Прояви должное уважение.
Храмин сурово посмотрела на него, заставив съежится под таким взглядом.
- Знал бы ты, кто он, вообще от страха бы помер…
- Не понимаю вас, госпожа.
- И не надо.
Петров хихикнул нервно. Не удержался от вопроса:
- А кто я, Храмин?
- Неважно.
Она подошла к Петрову. Присела перед ним на корточки, чтобы быть вровень. Принялась озвучивать наставления:
- В общем так, Алёшенька. Вино и пиво не употребляй, здесь это запрещено. Наставников не пытайся избивать, они сильнее и опытнее. Свои правила не вводи, будь как все. Никаких финансовых махинаций не выдумывай. Слабый пол не терроризируй, так как здесь особого ничего не умеют. Учись, в общем, Алёшенька. Сам ведь просил естественных условий жизни… Хорошо?
Петров согласился без раздумий. Знал, что все равно поступит так как считает нужным, и никто ему помешать не сможет, даже самый главный директор этой школы. Ну а про его приближенных и речи нет; не знают еще, что за кадр поступил в это учебное заведение.
Кивнул с готовностью, будто и впрямь собрался все исполнить в точности. Заодно закрыл мысли привычным листком.
- Хорошо.
- Вот и ладненько.
Прежде чем Лёха успел сообразить, что эти слова были прощальными, Храмин растворилась в воздухе. Икнув от неожиданности, он провел рукой перед собой, удостоверяясь в реальности произошедшего. Покосился на Шарклия. Вздохнул тоскливо и очень красноречиво.
Заметил, рассматривая ковер перед собой:
- Вот так всегда. Забросят в какое-нибудь захолустье мировое, и уходят. А я страдаю. Тоска, блин…
Старик попробовал улыбнуться. Плохо вышло. Успокоил, как ему показалось:
- В Школе ты забудешь про тоску, Алексей. Тосковать некогда будет.
Петров встал с дивана, понимая что следует быть скромнее отныне. Согласился.
- Вот-вот…
Шарклий прошел к своему рабочему столу и сел за него. Достал нечто алкогольное, судя по емкости и цвету. Наполнил торопливо стакан. И указал на дверь, со словами:
- Иди, поброди пока по территории. Как экзамен закончится, присоединишься к остальным поступившим. Ты принят в ученики.
Петров кивнул понятливо.
- Хорошо.
- И придумай себе легенду правдоподобную. Не станешь же ты всем говорить, что прибыл сюда из другого мира?
Пришлось ему еще раз согласится. Старичок был прав, да и не хотелось пускаться в разъяснения перед каждым вопросившим о его, уроженца Красной Империи Кластера, происхождении. Могут и за ненормального принять, ненароком. Прочее. Лучше соврать чего-нибудь про Чугунское королевство.
- Не стану.
Шарклий на этот раз нормально уже улыбнулся.
- То-то и оно. Карта этого мира в коридоре висит, надеюсь сообразишь что к чему.
- Соображу.
- Все, иди. Мне надо немного подумать в тишине, да экзамен до конца довести.
Карта действительно висела в коридоре на видном месте, словно каждый день ее изучают, такие как Петров, в корыстных целях. Содержала на себе четыре малоинтересных материка и кучу островов, несколько из них были даже внушительных размеров.
Кое как отыскав город в котором он сейчас находился, Лёха критически осмотрел другое полушарие. Затем, не стесняясь, выбрал северные земли. А уже после – малонаселенный городишко в небольшом государстве. Надеялся таким образом избежать разоблачения; один шанс из миллиона, что в Школе будет обучатся кто-нибудь из выбранного в качестве места рождения этого городка. А посему – можно смело всем говорить что он местный, а не родом с Красной Империи Кластера. Пусть только попробуют усомниться, балбесы туземные, Каджин многому научила на своем корабле и поэтому можно смело наказывать особо упрямых.
Во дворе Школы Петров огляделся. Слова насчет своего ближайшего времяпрепровождения понял буквально. Ему захотелось действительно пройтись по территории учебного заведения, в котором предстоит провести не один год, и все внимательно исследовать, дабы представлять себе все положение дел в которое угораздило попасть. К примеру – выяснить местоположение столовой, туалета, и прочих бытовых удобств. Заодно и найти способ иногда выбираться в город за развлечениями; жить аскетически всё то время что предстоит провести в этих стенах, весьма и весьма не хотелось, природа свое частенько требует. Да и без пива – не жизнь, а тоскливое существование. Что бы там врачи не говорили, и как бы не убеждали в сказанном.
В одной из построек, что приглянулась больше всех остальных, Петров обнаружил нечто вроде оружейного склада. Местного и примитивного. Безразлично осмотрев полки, собрался было выходить, но тут столкнулся с Шарклием. Услышал такое:
- Ты меня не так понял, ученик Алексей. Ты не должен шастать по подсобным помещениям, а должен находится во дворе и ничем не привлекать к себе внимания. Вместо этого – ты вломился без спроса в арсенал и вообще ведешь себя неправильно. Прими это к сведению и впредь не поступай подобным образом. Хорошо?
Лёха кивнул, вполне все поняв.
- Хорошо. Просто я не знал того, что в арсенал нельзя заходить.
- Теперь знаешь. Все, иди и жди окончания экзаменов вместе со всеми. Потом присоединишься к поступившим.
Дедок вытащил из кармана желтый значок и прикрепил его к правому рукаву Петрова. Пояснил свои действия так:
- Извини, но просто позабыл тебе сразу его отдать.
Лёха скосил взгляд на прикрепленное. Спросил:
- А для чего он?
- Это отличительный знак ученика-первокурсника. Не снимай его. Хорошо?
- Хорошо.
Что хотел Петров, то и получил. Сполна получил. Вот она натуральность, вот она мирная жизнь, вот он быт обычного человека. Никаких миров, никаких Богов и Стражей, ничего такого что с ума порой сводит и заставляет чесать затылок в раздумьях и непонятках. Ну и, соответственно, вообще никакой боевой техники и огнестрельного оружия. Реально, правдоподобно, примитивно. И в таких условиях придется прозябать не один год. И не два. Как бы с тоски не взвыть во все горло… Значок, блин, еще какой-то нацепили, с ним теперь таскаться повсюду и всем давать понять что являешься зеленым первокурсником, этаким сопляком и объектом для насмешек со стороны старших курсов. И ведь каждая собака будет нос задирать при встрече, если она чуть раньше в эту Школу поступила. Таким макаром можно за драки и буянство постоянно в карцере торчать, а не обучаться владению мечом.
Петров смотрел в спину уходящему Шарклию и все больше и больше понимал, что ему на самом деле придется действительно жить в лишениях и скромности в стенах этой школы, а не шиковать и творить финансовые махинации как показалось в самом начале. Учителя действительно опытнее в делах воинских и вполне могут по загривку настучать за какой-нибудь грешок; без мощи и скорости доспехов ему туговато доведется. Поневоле слушать старших начнешь, подсчитывая синяки на своем теле. А то и вовсе – полностью подчинятся начнешь и одичаешь вконец, позабыв о Кластере и пережитых приключениях в Мирах. Будешь зваться местным именем и иметь местные же интересы, такие как пожрать, поспать, да следующих наказаний избежать. Бр-р-р-р…
Встряхнувшись, Петров направился к толпе родственников поступающих. Намеревался культурно дождаться окончания вступительного экзамена и ничем к себе внимания не привлекать. Не хватало еще замечаний в первый же день учебы. Надо быть как все и не выделятся из толпы, Шарклий обманывать не станет. Глядишь – все сложится отлично и можно будет потихоньку начинать устанавливать свои правила.
Найдя свободное место, уселся и стал рассматривать носок левого сапога. Слушать разговоры аборигенов желания небыло никакого; ничего дельного не скажут еще несколько сотен лет.
Через полчаса вступительные экзамены закончились. Прошли их только лишь десять подростков, пять девчонок и пять пацанов. Леха был одинадцатым. Все остальные, а это больше трех десятков, были забракованы Шарклием по только ему ведомым причинам. Сколько Петров не пытался их понять, но так и не смог.
С нейтральной рожей встал в общий строй. Мужик, сопровождающий поступивших, хотел было возмутится, но успокоился, увидев значок на рукаве. Да и сам Шарклий, подойдя, что-то шепнул ему на ухо, так что к Петрову больше вопросов не возникло, стали относится как к обычному ученику-первокурснику.
Чуть позже подошел тот, что орал давече с трибуны. Заговорил вполне торжественно:
- Конечно, жаль что достойных оказалось всего одиннадцать. Но, как показывает история, одаренный воин заменяет целую сотню обученных драке пахарей, ученых, и политиков. Поздравляю вас с успешным поступлением в Школу Воина и Мага. Желаю успехов в обучении. Имя мое – Хорат. Я – исполняющий обязанности управляющего Школы. С вами со всеми у меня еще будет время познакомится поближе. До встречи.
Он поклонился. Улыбнувшись, поспешил уйти. Предстояло еще объяснить все родителям поступивших, а заодно и успокоить тех, чье потомство в вояки не годилось из-за отсутствия необходимых талантов и предрасположенностей.
Петров с сомнением посмотрел на невозмутимого Шарклия. Не понимал, почему управляющим не состоит он, знакомец Храмин. Неужели этот Хорат знает синеглазку еще больше? Или что? Быть может старичок специально остается в тени? Судя по выдержанному подзатыльнику, да собранному жизненному опыту – явно бессмертный и вечный. Ну а посему – налицо намеренное искажение своего статуса. Так, навроде тайного повелителя здесь обретается, загораживаясь смертными и недолговечными. И не одну сотню лет так делает, кстати.
От размышлений оторвал мужик, что сопровождал поступивших. Выступив вперед, известил:
- Следуйте за мной, салаги. Я – ваш временный инструктор. Хочу заметить, что вы еще не получили обмундирование, чтобы считать себя полноправными учениками. Так что особо-то не ликуйте, предстоит в ближайшем будущем со старшими курсами познакомится.
И пошел куда-то.
Детишки покорно двинулись следом, радостные тому что поступили, выучатся, и положат мир к своим ногам. И плевать на побои и лишения, цель всегда оправдывает средства. Недоволен был лишь Петров, но он молчал, помня наставления Храмин и Шарклия. О предстоящем знакомстве с местной дедовщиной старался не думать, хотя и знал что придется не одну рожу расколотить, прежде чем начнут понимать и относится как к равному. Шел последним, разглядывая спины тех, с кем придется сидеть в одном классе несколько ближайших лет. Хмурился, уже испытывая тоску по электронике и огнестрельному оружию.
Инструктор привел их к небольшому и низенькому опрятному зданьицу. Завел внутрь, кое-кого даже подтолкнув в спину. Там, как предстало взгляду, вдоль стен, на стульях, располагались комплекты одежды. Были подписаны. Имелось и оружие. У каждого – своё.
У Петрова, как и ожидалось, был меч…
Мужик надменно оглядел всех. Рыкнул, уже начиная показывать свою власть:
- Чего стоите?! Переодевайтесь!
И вышел, хлопнув дверью. Детишки тут же принялись разыскивать своё, подписанное.
Лёха пожал плечами. Проворчал:
- Чего орать-то? Можно и спокойно сказать.
- К новеньким всегда так относятся. – развела руками одна из девчонок, услышав его ворчание. Была, к тому же, ближе всех. А судя по посоху, у одежды, являлась подающей надежды подрастающей магичкой. Или бойцом с длинной палкой. Хрен её знает...
Петров внимательно оглядел ее с ног до головы. Согласился, поднимая со стула ножны:
- Может и так.
Паренек, что тоже услышал слова Петрова, вставил реплику:
- Они просто дают нам понять, что нянчиться с нами никто не будет. Надо взрослеть и привыкать к новым условиям, а о няньках и служанках – вовсе позабыть.
- Вот-вот. – Петров огляделся, положив оружие обратно, подразумевая незримое присутствие Храмин. – Надо привыкать. И взрослеть.
Его несколько шокировал тот факт, что все переодеваются вместе, особо-то друг друга и не стесняясь. Решив что здесь так принято, Петров состряпал нейтральное лицо и быстренько сменил старую одежду на новую. Опоясался мечом. Нашел еще и пару ножей, по виду метательных. Прицепил на ремень, особо не разглядывая. Обувшись, попрыгал привыкая к наряду. Счел вполне удобным для повседневного ношения.
Сев на стул, принялся наблюдать за остальными. Те еще только одевались, особо не торопясь. Больше всего глаз притягивали переодевающиеся сверстницы. Как обычно.