Борис Бершадский
И с т о р и я
о том, как мне однажды довелось командовать
сверхмалой подводной лодкой
Дело было летом 1980-го года. Служил я тогда заместителем старшего военпреда в одном из московских институтов. И возникла задача: установить на дне моря гидрофон, вывести кабель на берег – для записи и замера шумов проходящих судов. Но выявилась в этой задаче и весьма существенная особенность: чтобы избавиться от ближних помех, кабель потребовался в несколько километров длиной. Такого кабеля, естественно, в институте не было. Да и слабый сигнал на большое расстояние без промежуточного усиления не передать.
И тогда вспомнил я, что, когда еще на подводных лодках служил, видел однажды в базе так называемый АРС - автономный рабочий снаряд. Это сверхмалая подводная лодка, длиной всего в несколько метров, яйцеобразной формы, с двумя парами винтов-движителей: первая, как обычно, в корме, для движения вперед-назад; вторая, установленная по бортам вертикально, для перемещения по вертикали. Штатный экипаж – 7 человек. Назначение – спасение экипажей аварийных лодок: маневрируя, АРС погружается и присасывается к комингсу люка аварийной лодки, люди из лодки переходят в АРС и он всплывает. Кроме всего прочего, оборудован АРС двумя иллюминаторами в носу, прожекторами и манипуляторами, что позволяет не только видеть, куда АРС погружается, но, при необходимости, и поднять что-то, привернуть – отвернуть… Вот и решили мы: почему бы не положить АРС на грунт, вставить в его лапу-манипулятор наш гидрофон с коротким кабелем, кабель ввести в прочный корпус АРСа. Ни тебе километрового кабеля, ни помех. Лежи на грунте и пиши себе сигнал на магнитофон. Осталось только, как положено, согласовать эту затею, с кем положено, что мы успешно и сделали. И, полные радужных надежд, прибыли на Черноморский флот – работать.
Однако, пока согласовывали, пока собирались, пока приехали – дело к осени. Времени – в обрез, спасательное судно – носитель АРСа - вот-вот на другие работы заберут. К тому же наткнулись на запрет только что назначенного тогда с Камчатки нового начальника штаба флота - контр-адмирала Клитного.
- Я этого не допущу. АРС не предназначен для покладки на грунт. А если присосет к грунту? Чем я вас тогда спасать буду?
- Но ведь мы с разработчиками АРСа согласовали они не возражают
- Они-то не возражают... А отвечать - мне?
Что тут возразишь? Все верно! Но - не возвращаться же?..
- Товарищ адмирал! Как, по-Вашему, похож я на самоубийцу?
- Вроде, нет.
- Но ведь я-то сам туда пойду!
Задумался. Взвесил. Усмехнулся:
- Да? Ну, тогда хрен с тобой, иди!
И подписал документы.
… Дальше – снова все пошло, как обычно. «Добро» начальства высокого есть. Но… командир АРСа в отпуске. Флагманский механик соединения, который мог бы пойти командиром АРСа на выход, «заболел» (как потом оказалось, дочку в первый класс собирал). Но, чтобы не нарваться на неприятности (экспедиция-то московская, вернутся в Москву – высочайшему начальству нажалуются), подписал допуск к командованию АРСом и разрешение на выход… мичману-электрику.
Короче, вышли. Старшим на выход пошел начальник штаба соединения, капитан 2 ранга Алексей Кириллович (фамилию, увы, забыл), очень спокойный молодой улыбчивый моряк, незадолго до того перешедший на спасатель с эсминцев. Спасатель - довольно большой корабль, переделанный из океанского транспорта-сухогруза (чтобы, в целях экономии, отдельный специальный проект не финансировать). Поставили на борт сухогруза мощные краны, которые, зацепив АРС за нос и корму и перенеся через борт, опускают его в трюм спасателя. По инструкции процедуру эту можно производить лишь при волнении моря до двух баллов. И спасательные работы, соответственно, тоже…
… Погрузились и работали на грунте вшестером: четверо – экипаж и мы двое, в качестве инженеров-операторов. Естественно, хотелось нам отработать всю программу сразу: кто знает, удастся ли еще раз выход пробить?..
Работаем. Команда сверху: «Всплывать!» Мы тянем… Опять: «Всплывать!» Опять тянем… «Всплывать, мать вашу так!» Мичман-командир: «Все, мужики. Больше ждать не могу!»
Всплыли. Вечер. Темно. Волнение 2-3 балла. Качает. Прожектора со спасателя слепят.
И тут мичман-командир, оглядевшись, говорит:
- Товарищ капитан 2 ранга! – это мне. - Должен Вам доложить, что я ни разу на АРСе даже днем к пирсу не швартовался. А тут – ночь, волна, и нас, и спасатель бросает…
- Что же делать будем?
- Не знаю.
А надобно сказать, что по Корабельному уставу старший по званию из корабельных офицеров, находящихся на борту, является старшим на корабле и отвечает за его безопасность. Таковым – увы! - оказался я. Правда, обычной, не сверхмалой подводной лодкой в качестве вахтенного офицера я все же управлял.
- Ладно, - говорю,- запиши в вахтенный журнал: «В соответствии с Корабельным уставом, вступил в командование АРСом». Давай, распишусь.
… Подошли мы со второго раза – мотало здорово, на первом подходе чуть на спасатель не навалило. По управляемости АРС от лодки сильно отличается: инерция у него большая, а моторы относительно слабые, в основном для
подруливания предназначенные...
Но, слава Богу, подошли. Подали концы с носа и кормы, пришвартовались. А дальше что? Надо бы АРС на борт поднять, на буксире по такой погоде в базу не пойдешь - зальет. Решили поднимать…
И вот тут-то и начался настоящий цирк. Борт у спасателя высокий, метров 10-12. Наверху, у контроллера крана, стоит матрос-крановщик. И опускает вниз на тросе цанговый зажим – металлическую (чугунную) чушку килограммов на двести. Из палубы АРСа, навстречу этим зажимам, в носу и корме торчит по металлическому штырю в руку толщиной, с утолщением на конце. Палуба у АРСа покатая, лееров нет. Мы трое становимся вокруг штыря и, по колено в перекатывающейся через палубу воде, пытаемся, отталкивая каждый от себя, направить тяжеленную чушку-эажим на штырь. И все это на качке, на волне… Матрос на контроллере крана, не видя нас, время от времени отпускает тормоз – и чушка с грохотом летит вниз… Попадет по человеку – прибьет. Но опять повезло, никого не зацепило.
… Потом, поставив АРС на место в трюм, пили мы с Кириллычем спирт. За успешное окончание работ.
- Чего же ты, - говорит, - с первого-то раза не пришвартовался? Нас на эсминцах лучше учили.
-А ты,- спрашиваю,- хоть раз этим яйцом управлял?
- Зачем мне? Я же не подводник! Это вы, лягушатники...
- Тогда и молчи!
А у американцев уже в те годы спасатели подводных лодок могли работать и при четырех, и при пяти баллах. Там, правда, на проектировании таких спасателей не экономили: у них спасатель-носитель притапливался, открывались ворота и лодка-спасатель входила в него, как в док, который потом осушался.
У нас же проектирование шло с расчетом на героизм. Не тех, кто заказывал, а тех, кто спасал. И тех, кого приходилось спасать. Поэтому работать на спасателях, рассчитанных на волнение до двух баллов, при среднем в океане не менее трех - дело крайне непростое. В чем нам, на нашем небольшом опыте, и довелось тогда убедиться.
Черноморский флот. Спасатель "М.Рудницкий". 1980 г.