В драной дерюге, колченого коробясь, задворками пробиралась ведьма полуночной порой в свое унылое обиталище, озираясь и прижимая к боку котомку с немудреным снадобьем своим из змеиной кожи, да толченых зубов мускусной крысы, что так помогают привораживать похоть молодых дуралеев к телесам жадных до плотских утех зажиточных горожанок. А в сыром воздухе над кривыми городскими улочками витал запах дыма. Благонравные жители грелись возле своих очагов, и возносили молитвы Всевышнему перед чадящими лампадами, и от этого ведьме было не по себе. Ей грезились огненные языки пламени, на которых згорать ей за грехи, если что. Не за свои - за ихние! О которых, алкая, упрашивали те, не давая отступить, и платя золотом, чтобы сбылось. «Доколе мука мне?! Мой Темный создатель!» - беззвучно возопила ведьма, вперяясь угольями глаз своих в лик изуродованной луны ухмыляющейся из-за туч. «Терпи. Придет и твое время» - послышался глас Темного создателя в клекоте зловонного ручья из канавы посреди мостовой…
И сбылось. В разноцветном сиянии фальшивых огней ступала на негритосий асфальт ведьмина нога в сапоге из питоньей кожи созданном ярой фантазией прозакладавшего душу Джимми Чу, браслет из драконьих зубов от колдуна с Ямайки на одной руке уравновешивался часиками из омытых кровями камней от Картье на другой, и растоврялись двери в храм порока и кланялся в пояс швейцар, и расступался, благоговея, городской люд, ибо все знали – Ведьма идет!
Темный создатель не солгал. Время пришло.