(Памяти Бондаренко Веры Федоровны).
Верочка была художницей.
Говорю: "была" - и сердце начинает учащенно биться.
Совсем недавно ее не стало.
И... как будто в одной ячейке мозга стало пусто.
Это больно - терять друзей...
Хотя, если быть до конца объективной, Вера Федоровна была больше коллегой, приятельницей, нежели подругой в высоком смысле этого слова. Но приятельницей была точно. Приятель - от слова "приятный". Она и была приятным человеком, обаятельной, чуткой, доброй, нежной, ранимой...
Мы познакомились в школе. Она переехала в наш город вместе с мужем-военным и устроилась в школу преподавать рисование.
Её муж - невысокий, с густой вьющейся шевелюрой и военной выправкой, был без ума от своей Верочки.
Супруга была верной (Вера - верная!), любящей и заботливой хлопотуньей.
Она была в хорошем смысле этого слова квочкой, неусыпно пекущейся о благе родных. Вкусно накормить, красиво подать, оригинально оформить, интересно преподнести...
Да что там говорить, художницей и была, во всех смыслах.
Она и одевалась удивительно со вкусом, только ей присущим элегантным изяществом. Она и так была красавицей, а когда нарядится - диву даешься, как все ладно сидит!
Сама небольшого роста, складненькая, глаз невольно задерживается на этом изящном создании. И так все естественно, без рисовки, без самолюбования. Художница...
Прекрасное - ее конек. Она могла увидеть его во всем: цветок ли то, животное, неодушевленный необычный предмет. Взглянула - и запечатлела у себя в памяти.
А потом - раз - и на холст!
Подмечала детали. Говорила: " Главное в человеке - не красота, а симпатия! Вот она красивая - а где душа? А вот, пожалуйста, "не с красы", а сколько в ней симпатии, человеческого расположения, обаяния!"
Да она и сама была такая - обаятельная маленькая женщина.
И мы сразу нашли общий язык.
В любую свободную минуту она стремилась заглянуть в мой кабинет, пообщаться, осмотреться, познакомиться с новинками, поискать сюжеты для новых творческих работ.
Любила Вера Федоровна писать пейзажи, флористические сюжеты, натюрморты, да многое... И ее почерк можно было легко узнать по той теплоте и особым оттенкам, которые она придавала своим работам. Писала акварелью и маслом.
Картины свои она дарила дорогим ей людям. У меня сохранилось порядка восьми ее работ. Виды города, окрестностей, часовня, лилии на воде - нежной акварелью -, и букеты полевых цветов, много цветов, просто в букетах, в вазах и вазочках, искусно подобранных именно к этим цветам, этому букету...
В тот день я была на концерте. Хороший концерт, даже можно сказать замечательный. Не первый год в нашем городе с неизменным успехом выступают "Таланты мира". Оперные знаменитости поют эстрадные хиты советских времен.
И среди этой песенной завораживающей красоты - вдруг - всплывает в памяти лицо Веры Федоровны...
Да, давненько мы не виделись...
Надо бы объявиться.
Как она там?
Уже немолода, на пенсии, обременена больными мужем и дочерью.
За сына переживает: неудачно женился...
За всех душа болит.
Да и с пенсией ее обидели: не дали в последние годы работы дополнительных часов кружка, а так хотелось заработать побольше...
Думы отвлекли от музыки, подступили неожиданные слезы. К чему бы это?
Да, надо позвонить, поговорить...
Человек весьма чувствительный, Вера Федоровна грустила, что не часто вспоминают коллеги, не приглашают, сами не навещают...
Хотя, конечно, и приглашали, и звонили, правда, изредка.
А ведь хотелось большего. Хотелось общения, других горизонтов.
Там, где она жила раньше, было принято жить одной семьей; и эта отстраненность, характерная в наше время здесь и повсеместно, ее удивляла, ранила.
Но она была гордой, чтобы навязывать свое общество другим.
И ждала, ждала,чтобы ее вспомнили, позвонили, пришли...
Улыбчивая, хлебосольная. И вот...
И вот ее не стало. Тихо и незаметно. Преждевременно. И никто из коллег не знал.
После концерта у меня дома раздался телефонный звонок.
Подруга сообщила грустную весть. Она прочитала некролог в местной газете, и зная наши отношения, позвонила...
Мы так и не успели свидеться: суета сует. Своя жизнь закрутила: заботы, нездоровье. А ведь вспоминала частенько.
Жаль, не попрощались...
Ее родные не стали никому сообщать. Была ли на то ее воля, или так получилось, трудно сказать.
Она, за всех хлопотавшая и обо всех пекущаяся, ушла. А ее подопечные, страдающие и болеющие, остались.
Так бывает...
Прощайте, Вера Федоровна. И простите.
За несказанные добрые слова. За недоданное внимание. За все и за всех.
Как там у Василя Быкова: "Живые всегда перед мертвыми виноваты"...
Земля ей пухом!
Будем вспоминать тепло.
Будем любоваться картинами с вложенной в них доброй и исстрадавшейся душой.
Вот и говорите теперь, что ничего "такого" нет... А как же это внезапное озарение, совсем, казалось, некстати?
Может быть, это ее душа посетила во время прекрасного исполнения, чтобы проститься?..
Ведь она так любила все прекрасное...